ИДЕЯ ПРОГРЕССА

Понятия роста, развития, становления и им подобные занимали центральное место в немецкой философской традиции уже со времен Лейбница. В начале XVIII столетия Лейбниц указал, что каждый растущий организм проходит через стадии развития, что «природа никогда не делает скачков», и что в каждый момент она несет на себе «груз прошлого и беременна будущим».

Постепенно, уже в XVIII в., понятие прогресса все более наполняется светским содержанием. Так, Лессинг в своем произведении «Воспитание человеческого рода» нарисовал картину поступательного нравственного развития человечества, представив ее в виде теории трехстадийного развития — теории, хотя и светской в своей основе, но глубоко уходящей своими корнями в христианскую традицию. Согласно Лессингу, человеческая история предстает разделенной на предшествующий христианству период нравственных устоев, поддерживаемых системой сурового наказания и материального воздаяния; христианский период более утонченных и одухотворенных основ морали; и третий предстоящий неминуемый период, когда нравственный человек больше не будет испытывать страх перед внешним наказанием или собственным внутренним чувством вины, а станет свободно и независимо выносить обоснованные нравственные суждения. В будущем весь человеческий род станет пользоваться плодами творческого разума и духовной свободы.

Доктрины Просвещения, которые делали акцент на постепенном и более или менее гармоничном поступательном развитии человечества, к концу столетия встретили противодействие более суровой философии. Кант в особенности, хотя и сохранив веру в прогресс человечества, привнес в нее пессимистическую ноту.

Кантовское признание принципиальной важности конфликта послужило отправной точкой доктрины Гегеля. Предложенная Лейбницем концепция прогресса как плавного, поступательного развития от потенциальности к реальности теперь была отвергнута. История человечества является историей постепенного развития Духа, но она также является историей кровавых битв, войн и революций, соперничающих притязаний i и трагических запутанных ситуаций. История человечества отмечена неизбежными этапами, когда Абсолютный Дух постепенно переходит в самого себя. Человечество медленно приходит к подлинному самосознанию, но эта его история является трагической, если ее рассматривать с позиций действующих в истории лиц. Прогресс может восприниматься только в интересах и с позиций целого. «Особенное в большинстве своем имеет слишком незначительную цену по сравнению с общим: здесь отдельные личности приносятся в жертву и остаются без внимания»39.

По Гегелю, на вопрос о сущности свободы невозможно ответить с позиций устремлений и наклонностей отдельных личностей; это исторический вопрос. Для Гегеля, как и для Б. Спинозы, свобода — это всего лишь признание необходимости. На предшествующих стадиях развития мирового духа лишь немногие личности смогли бы добиться свободы, и они смогли бы завоевать ее только за счет многих других личностей, оставшихся несвободными. Только с наступлением новой эры, пробужденной Великой французской революцией, человек сможет начать осознавать возможность всеобщей свободы.

Немецкая доктрина прогресса по крайней мере с конца XVIII столетия предстает как значительно менее оптимистическая и не столь непосредственная, как французская того же периода. Маркс испытал влияние обеих. Он был наследником идей как немецкого, так и французского Просвещения. Но влияние немецкой просветительской традиции, по-видимому, оказалось более глубоким, что проявилось^ его концепции отчуждения.