А.К.КАРГАЕВА СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЛИЧНЫХ ИМЕН ЖИТЕЛЕЙ КУРТАТИНСКОГО УЩЕЛЬЯ.
Осетинский язык, иранский по своему происхождению, в результате тесных и многовековых территориальных, культурных и экономических контактов претерпел существенные изменения. Поскольку личные имена составляют значительную часть нашего словарного состава и занимают в осетинской лексике особое место, изменения коснулись и их. Проблема динамики личных имен представляет огромный познавательный и научный интерес, т.к. антропонимику можно считать «микроисторией» общества. Этого мнения придерживается и В. А.Никонов, который первым ^законом антропонимики, как и своей ономастики считает историзм.“ Естественно, что параллельно с историческими и социальными переменами наблюдались изменения и в именном фонде осетинского языка. Некоторые имена вообще исчезли, количество носителей других резко сократилось, форма и состав третьих стали другими, появилось много новых имен и т.д. Проследить за всеми этими явлениями, выявить их связь с общественной жизнью, определить причины и закономерности - задача важная и трудная. Тем более, что актуальные вопросы осетинской антропонимики пока мало разработаны. С 5 по 24 августа 1992 года Северо-Осетинский институт гуманитарных исследований организовал научную экспедицию в Куртатинское ущелье Алагирского района СО ССР с целью изучения вопросов динамики личных имен жителей данного района. Нами планировалось провести большую работу по сбору фактического материала, его классификации, исследованию, изучению отдельных явлений и тем самым достижению целей и задач, поставленных перед нами. Предполагаемая нами работа должна была стать первой в своем роде, т.к. специальных исследований по динамике личных имен в осетинском языкознании пока нет. Работа проводилась по заранее составленному вопроснику, содержащему вопросы не только об именах сами^ респондентов, но и их детей, предков, родственников, односельчан, ровесников. Были Комаева Р.З. Слово н образ. Орджоникидзе, 1987, с.98 о Никонов В.А. Имя и общество. М., 1974, с.7 опрошены представители почти всех сел Куртатинского ущелья: Фиагдон, Даллагкау, Барзикау, Дзивгис, Цимити, Урикау, Лац, Хидикус, Харисджин,- всего 45 человек. В ходе'работы очень важным было признать тот факт, что имя собственное всегда было, есть и будет своего рода социальным знаком, т.е.. оно всегда отвечало определенным общественным и эстетическим требованиям. Благодаря этому становились понятны многие вопросы исследуемой проблемы. В процессе опроса жителей выяснились различия в степени информированности и знания собеседниками собственных имен представителен старших поколении. Большинство респондентов (13 человек, что составляет 28,9% из общего числа опрошенных) смогли вспомнить и назвать имена своих предков до 3 поколения. Имена представителей 4 поколении назвали 9 человек (20%). Четверо опрошенных (8,9%) знают имена только в 2 поколениях, т.е. своих отцов. Интересно отметить тот факт, что 4 респондента (8,9%)смогли назвать имена представителен 5,6,7-х поколении, причем нами зафиксированы даже примерные даты их рождения и смерти. За время экспедиции нами было собрано всего 416 имен. Надо отметить, что список этих имен разнообразен этимологически, семантически и морфологически. Также бросается в глаза различие в частоте употребления тех или иных имен. Самыми распространенными именами в Куртатинском ущелье являются: Фатимае - встречается 9 раз (2,2%), Аслаенбег - 8 раз (1,9%), Хадзымырзае, ГаПмураз, Батырбек - по 7 раз (1,7%), Дудар, Ахмает, Дзамболат, Мамсыр, Чермен, Дзерассае, Госаема - по 5 раз (1,2%). Степень распространенности некоторых других имен такова: Хазби, Руслан, Сослан, Хъазбег, Хъуыбады, встречается по 4 раза (1%), Зауырби, Маирбег, Елмаерза, Бибо - по 2 раза (0,5%). Кроме того, в наших материалах очень много редких, только однократно встречающихся имен, например, таких как: мужск. Бека, Гадзыби, Адылджери, Дзето, Цыкъо, Адзаебе, Гату, Себа, Габола, Хъасаи, Налды, Бабег, Гицо, Пепе, Дзибуса, Арсаемаег, Гызгаи, Абада, Бабало; женск. Дзыллае, Лези, Керимает, Азират, Адес, Цеза, Ненуца, Гагуца и др. Антропонимы Куртатинского ущелья различаются и по хронологическим рамкам. Нами зафиксированы имена, употребляемые еще во второй половине XVIII в. Конечно, в то время они письменно не были зафиксированы, но их хорошо помнят жители ущелья. Так, самыми старыми именами, исходя из наших данных, являются: Лхцзае (1737), Гуыгъгьо (1770), Пепе (1726), Дудар (1765), Цымыти (1700), Хъаелукк (1730), Мацыкъа (1765), Бугъо (1798). Следующий пласт составляют имена, употребляемые в XIX в. Их, естественно, сохранилось больше в памяти опрашиваемых. Например, мужск.: Абада (1890), Кафар (1890), Мырзуабег (1870), Хъуыдаеберд (1828), Чыпа (1807), Тзетаерхъан (1840), Елмарза (1844), Данел (1840), Мамсыр (1840), Хадаехцыхъо (1850), Тепсарыхъо (1856), Дженал- дыхъо (1857), Гицо (1844), Хъасболат (1872), Аслаемырзае (1850); женск.: Уези (1845), Дзыцци (1830), Гуассае (1S44) и т.д. В именнике куртатинцев, как и всех осетин, собственно осетинские имена не составляют абсолютное большинство. Это не удивительно, если данный факт рассматривать с исторической точки зрения. Первоначально в Куртатинском ущелье были в ходу име- на-прозвища, или так называемые «говорящие имена», отражающие различные свойства и качества своих носителей, их физические достоинства и недостатки и т.д. У куртатинцев они встречаются по сей день и составляют примерно 0,4% от общего числа собранных имен: Фидар, Саукуыдз, Саухая и др. Но параллельно с этими все чаще употребляются осетинские имена без всякой семантики; они составляют 4% от всех имен. Как видно из наших подсчетов, в общем, эти «чисто» осетинские имена не очень часто встречаются среди остальных. Со временем, в связи с различными историческими, культурными, экономическими событиями, в именном составе жителей Куртатин- ского ущелья тоже произошли определенные изменения. В частности, здесь появилось очень много заимствованных имен. В наших материалах они составляют около 85%. Известно, что с распространением христианства в осетинский язык проникло огромное количество имен из русского языка. В наших списках их около 50 (12%). Например, мужск.: Андрей, Александр; женск.: Ольга, Света, Люда, Ксеня, Зина, Маруся, Маринае, Мария, Рая, Элла и др. Большой пласт составляют имена куртатинцев, связанные с исламом. Их - 35, что составляет 8,4% мужск.: Алихан, Хъасболат, Афаехъо, Ахмает, Ахболат, Баччери; женск.: Асиат, Даухан, Рахимает. В ходе исследования нами были установлены различия имен и по их строению. Если в конце 1 S-начале 19 веков встречались простые имена, состоящие из одних чистых основ (мужск.: Мамсыр, Дудар, Дзето, Гадзыби, Бека, Хазби, Бибо, Хату; женск.: Дзы/мае, Селха и т.д.), то со временем к основам имен стали присоединяться отдельные суффиксы или словообразовательные элементы: -хъо, -хаи, -бег, -джери’ -хадзы. Эти формы стали широко употребляться, а в наших списках составляют 38% от общего числа имен. Например: мужск. Дударыхъо, Афаехъо, Уаеваезыхъо, Мырзабег, Аслаенбег, Адыл- джери, Хадзымырзае, Хаджу мар; женск.: Дибаехан, Даухан и т.д. Огромной оказалась в динамике антропонимов Куртатинского ущелья роль интереса к традиционным, так называемым общенародным именам. В последнее время, а в особенности в наши дни, с возрождением национального самосознания осетин, он необычайно возрос. Поэтому среди имен молодого поколения Куртатинского ущелья все чаще встречаются такие имена, как мужск.: Алан, Аслан, Батрадз, Чермен, Сослан, Ахсар; женск.: Дзерассае, Заеринае и др. Они составляют 2,4% от всего числа имен, данных новорожденным, начиная с 60-х годов XX века. Таким образом, опрос жителей Куртатинского ущелья и его результаты подтвердили гипотезу о том, что личные имена с момента их первых записей и упоминания до наших дней находятся в постоянном развитии и изменении. Представленная панорама динамики имен куртатинцев должна несомненно помочь в решении ряда вопросов, связанных с изучением данной проблемы.