2.ЭТАП СОВЕТСКОГО НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА (20-е и начало 30-х годов).
После окончания гражданской войны на базе административных округов бывшей Терской области стали складываться национальные автономии. Существенное отличие последних в том, что в них место имперской администрации начали занимать национальные бюрократии. Автономии - зачатки национальной государственности. Их развитие сопровождается новым сдвигом в процессе превращения административных границ в границы национально-государственные. Административное управление получает выраженный критерий самоотбора кадров - их этническую принадлежность. Межэтническиеотношения,опосредуясьотношениямивласти, начинают все отчетливее обретать политический смысл и вес. В первые же годы советского строительства земельная проблема, ранее фиксированная в основном на уровне непосредственных межпоселен- ческих отношений, начинает звучать как проблема «спорных территорий», проблема межнациональных противоречий (конфликт Кабарды и Карачая по поводу района Хасаут, спор Кабарды и Северной Осетии по поводу осетинских арендных земель в Кабарде, и, наконец, проблема границы Северной Осетии и Ингушетии в Дарьяльском ущелье). Права собственника на землю, будь то сельская община или честное лицо, упраздненные в 20-е годы, заменялись «правом» и собственностью государства и иллюзорным правом собственности непосредственного регионального «агента» государства - национальной администрации. Речь идет именно об иллюзорном праве: исчезновение межреспубликанских противоречий и ослабление национального фетишизма административных границ в 30-е годы свидетельствуют о том, что процессы национально-государственного строительства двадцатых годов являлись в значительной мере лишь внешней стороной укоренения советской системы в регионе, функцией и необходимым моментом становления здесь большевистской государственности. Помимо этих трансформаций в 20-е годы произошли также некоторые территориальные изменения, которые характеризуются следующими моментами: - большевистские репрессии против казачества (где использовались горско-казачьи земельные противоречия) привели к массовой высылке станиц из пределов региона. Территории этих станиц были заселены чеченцами и ингушами и включены в состав горских автономий. Те станицы, которые не выселялись, также вошли в состав горских автономий, образовав внутри них отдельные округа или районы. Казачество оказалось первой этнической группой, подвергшейся репрессиям со стороны Советского государства; были упразднены казачье самоуправление и административные единицы казачьего войска в регионе - казачьи отделы Терской и Кубанской областей; - границы между административными округами горских народов, какими они сложились к 1917 году, были также изменены в сторону предельного совмещения с этническими границами. В 20-е годы национальный признак стал основным в процессах административного размежевания. Мы отмечали, что такая политическая линия прослеживалась и до революции. Как всякие внутригосударственные границы, административные пределы, сложившиеся в империи, были прозрачными для значительных миграций, что способствовало постепенному «расхождению» административных границ с этническими (прежде всего за счет аренды земли жителями соседних округов - представителей других этнических групп). Поэтому после 1917 года возникает «необходимость» подправить «устаревшую» административную границу к более изменчивой этнической. Важным моментом административно-государственного устройства явилось то, что административные центры ряда горских автономий, их органы управления были размещены вне их территории (наследуя при этом «традицию» дореволюционную): центр Адыгеи - в Краснодаре, Черкесии - в Баталпашинске, Чечни - в Грозном, Северной Осетии и Ингушетии - во Владикавказе, некоторые из районных центров Карачая и Кабарды - Кисловодске и Пятигорске. Все зто в последующем фокусировало политические устремления национальных бюрократий в известном направлении. Происшедшее после гражданской войны национально «административное оформление территории региона обретает в контексте современной политической ситуации следующие акценты: прежде всего административные трансформации 20-х годов являются исторически первыми актами государства, в отношении которого нынешнее российское является правопреемственным. Т.е. между дореволюционными и послереволюционными переменами прослеживается качественное идеолого-правовое различие. Последнее обстоятельство, облекаясь, соответствующей правовой аргументацией, дает жизнь основному тезису одной из концепций преодоления конфликтов в регионе, а именно о необходимости «начать с нуля», аннулировать все территориальные изменения после 1917 года. (Это, конечно, не означает возвращения к границам 1917 года, но лишь попытку пройти легитимным путем к взаимоприемлемому сегодня административно-территориальному положению). Вернемся однако к 20-м годам. Этнический фактор и сама национальная идея использовались большевистской партией в качестве инструмента укоренения и стабилизации советской государственности в регионе. Опираясь на национальные кадры в процессе своего уи.ор9№НИЯ, советское государство закрепляется здесь в формечнациональной государственности, в значительной мере имитируя развитие последней. Однако деятельность национальных кадров, функционирование национально-государственных бюрократий всегда содержали в себе потенцию выхода за пределы, определенные для них их внутрисистемным, «имитационным» статусом; т.к. сама эта имитация воспринимается ими как подлинное развитие. К началу 30-х годов политическая линия советского государства на «коренизацию» . явственно воплотилась в опасном для наднациональной системы большевизма «национал-уклонизме». Однако, вполне «укоренившись» к тому времени в регионе, система сбрасывает национальную идею как отжившее свое политическое орудие - происходит фундаментальный поворот от линии на «коренизацию» к предельному «социалистическому огосударствлению», к уместной для новой эпохи социализма социально-экономической «целесообразности».