<<
>>

Встреча в России

Встреча с императрицей и ее племянником была самая теплая. «Проехав через весь город, — пишет Екатерина Алексеевна в первом варианте Записок, — мы вышли у Головинского дворца, где увидели принца Гомбург- ского и весь двор внизу лестницы.

После того как мы минуту отдохнули, пришел великий князь, а минуту спустя граф Лесток, чтобы нам сказать, что императрица нас ждет. Она нас встретила в дверях своей спальной. Я более всего остального была поражена высотою ее роста. Она много говорила с матерью и много смотрела на меня. Великий князь, во время их разговора, занялся мною, и я ему так понравилась, что он целую ночь от этого не спал и что Брюммер велел ему сказать вслух, что он не хочет никого другого у кроме меня. Он пришел ужинать с нами; я была удивлена, что нашла его таким ребенком во всех его речах, хотя ему исполнилось на следующий день ровно 16 лет. Он мне не совсем, однако, не нравился. Он был красив, и я так часто слышала о том, что он много обещает, что я долго этому верила» (476; курсив наш. — О. И.).

В сообщении Иоганны-Елизаветы мужу встреча их с великим князем описывается более подробно (если эти подробности не плод фантазии автора, много сочинявшего того, чего на самом деле не было): «В трех верстах, или в полумиле немецкой, от города нас встретил камер-юнкер Сивере, милостиво приветствовал от имени Ее Императорского Величества и великого князя и уверял, что они считают минуты и секунды в нетерпении свидеться с нами. Он сел с нами в сани и все торопил ямщиков...» В четверг, 9 февраля, в 8-м часу вечера, цербстская принцесса и ее мать подъехали к головинскому деревянному дворцу. Придворные чины, лейб-компанцы, офицеры гвардии встретили их «при выходе из саней. В сенях же их встретил обер-маршал Брюммер и знаменитый Лесток, так много потрудившиеся на пользу предположенного брака цербстской принцессы. Едва они прошли в приготовленные для них комнаты, не успели еще снять шубы и дорожные капоры, как явился великий князь Петр Федорович, в сопровождении принца гессен-гомбур- гскаго Людвига-Иоганна-Вильгельма (женатого на княгине А.И.

Тру-

бецкой) и нескольких придворных дам. Его высочество нежнейшим образом приветствовал дорогих гостей, представил принца и заявил, что они так нетерпеливо ожидали их, что готовы были ехать к ним на встречу. Вскоре императрица прислала сказать великому князю, что чем скорее он приведет к ней милых гостей, тем ей будет приятнее. Тотчас же все отправились во внутренние покои императрицы»44.

Во втором варианте Записок нет ни слова о впечатлении, произведенном Софией на великого князя, и его характеристики. Екатерина II вспоминает, что «первые дни нашего пребывания в Москве прошли в том, что мы принимали и отдавали визиты; по вечерам великий князь приходил играть к нам в карты..» (41). София обратила, согласно этой версии Записок, большее внимание на брата фельдмаршала Миниха, который очень удивил ее странной манерой говорить с закрытыми глазами и очень медленно, а также — на красоту графа Алексея Григорьевича Разумовского (39, 40).

Согласно первому варианту, на другой день великий князь благодарил императрицу за врученный Софии орден Святой Екатерины[§§§§§§§§§§§§]. Она понравилась всем: императрице, великому князю, народу. «Я, — вспоминает великая княгиня в первом варианте Записок, — присоединяла к очень веселой физиономии много поклонов и вежливости и, очень далекая от того, чтобы принимать гордый вид, я почти впадала в противоположную крайность, так что Захар Чернышев, который был потом ко мне приставлен, говорил, что я одинаково кланяюсь канцлеру и истопнику; я не много говорила, но так кричали, что я умна, что этому поверили, не имея еще никаких доказательств» (477). Но тут случилось несчастье: через десять дней после приезда София тяжело заболела. «Все надежды тех, которые желали мне добра, чуть не разбились об эту ужасную болезнь» (477). И прежде всего, надежды самой принцессы. Однако, пробыв 27 дней между жизнью и смертью, она выздоровела.

Из первого варианта Записок не ясно, как вел себя в это время Петр Федорович. Это мы узнаем из второго варианта: «Доктора Санхец и Бур- гав не покидали меня, и после Бога их заботам обязана я жизнью.

Помню, императрица, великий князь и, по их примеру, весь Двор оказывали всяческие знаки внимания как матери, так и мне...» (42). «Великий князь, во время моей болезни, — прибавляет императрица в упомянутом варианте, — проявил большое внимание ко мне, когда я стала лучше себя чув- ствоватъ, он не изменился ко мне\ по-видимомуу я ему нравилась; не могу сказать, чтобы он мне нравился или не нравился; я умела только

повиноваться. Дело матери было выдать меня замуж[*************]. Но, по правде, я думаю, что русская корона больше мне нравилась, нежели его особа» (44; курсив наш. — О. И.).

То, что Петр Федорович не изменил отношения к своей невесте, весьма любопытно, поскольку, согласно ее собственному описанию, выглядела она не лучшим образом. Во втором варианте Записок сказано: «После болезни, перенесенной в Москве, волосы мои выпали и голова была гладка, как ладонь» (97). «Я похудела, как скелет, выросла, — вспоминает Екатерина II в третьем варианте Записок, — но лицо и черты мои удлинились; волосы мои падали, и я была смертельно бледна. Я сама находила, что страшна, как пугало, и не могла себя узнать» (213)[†††††††††††††]. Кстати сказать, именно изменение внешности Софии в третьем варианте Записок как будто явилось причиной охлаждения великого князя к ней, что противоречит цитированному фрагменту из первого варианта. Екатерина II прямо об этом не говорит, но соответствующие фрагменты идут непосредственно друг за другом (213, 214) .

Однако в вопросе об отношении Петра Федоровича к Софии много неясного. Так, в первом варианте Записок есть такие слова, относящиеся к периоду до болезни оспой будущего мужа: «Великий князь любил меня страстно, и все содействовало тому, чтобы мне надеяться на счастливое будущее» (482; курсив наш. — О. И.). Что это — утрировка ситуации (в письме, написанном с какой-то целью) или правда? Время или какие-то другие причины погасили в Записках то, что происходило тогда в действительности.

Мы предложили в свое время гипотезу, которая хоть как-нибудь объясняет ситуацию (о ней пойдет речь ниже в главе «Личность Петра Федоровича»).

Во втором варианте Записок дана негативная характеристика Петра Федоровича: «Ему было тогда шестнадцать лет; он был довольно красив до оспы, но очень мал и совсем ребенок; он говорил со мною об игрушках и солдатах, которыми был занят с утра до вечера. Я слушала его из вежливости и в угоду ему; я часто зевала, не отдавая себе в этом отчета, но я не покидала его, и он тоже думал, что надо говорить со мною, так как он говорил только о том, что любит, то он очень забавлялся, говоря со мной подолгу». И тут же Екатерина развеивает возможные воспоминания и мнения об их отношениях. С горечью императрица пишет:«Многие приняли это за на-

стоящую привязанность, особенно те, кто желал нашего брака; но никогда мы не говорили на языке любви: не мне было начинать этот разговор, скромность мне воспретила бы это, если бы я даже почувствовала нежность, и в моей душе было достаточно врожденной гордости, чтобы помешать мне сделать первый шаг; что же его касается, то он и не помышлял об этом, и это, правду сказать, не очень-то располагало меня в его пользу; девушки, что ни говори, как бы хорошо воспитаны ни были, любят нежности и сладкие речи, особенно от тех, от кого они могут их выслушивать, не краснея» (44,45; курсив наш. — О. И.). Если верить рассказу того же варианта об ухаживании дяди, София имела уже образец любовных отношений.

В.А. Бильбасов, напротив, считает, что у великого князя и цербстской принцессы сложился «язык влюбленных». «В это время великий князь и принцесса София настолько уже подружились, — пишет он, — что у них образовался уже свой «язык влюбленных», тайну которого они старательно скрывали, не замечая, конечно, что это был le secret de Policbinelle. Так как принцесса София много уже успела в русском языке, то влюбленные условились провозглашать за обедом здоровье следующею русскою фразою: «Дай Бог, чтобы скорее сделалось то, чего мы желаем», т.

е. свадьба»45. Бильбасов приводит любопытный разговор, попавший в депешу графа Брюля от 21 июня 1744 года, о том, что последняя фраза запомнилась саксонскому посланнику барону Герсдорфу, хорошо понимавшему ее значение. Он будто бы, желая сделать угодное великому князю, напомнил за обедом о необходимости «пить здоровье по-русски»; но великий князь, обратясь к посланнику, заметил, что, если 6 барон знал скрытый смысл фразы, он, конечно, изменил бы ее так: «Дай Бог, чтобы скорее сделалось то, чего мы не желаем», намекая на противодействие саксонской партии браку с цербстской принцессой.

В июне в Москве было получено согласие отца Софии. Христиан-Август, видя в избрании дочери ein Fuhrung Gottes[§§§§§§§§§§§§§], соглашался на переход ее в православие и благословлял на брак с великим князем; он поручал жене позаботиться, чтоб в брачном договоре было точно определено вдовье содержание, «если можно, лучше всего в Голштинии или Лифляндии». Петр Федорович был этому крайне рад: он прыгал, смеялся, носил письмо в рукаве, беспрестанно целовал его, всем прочитывал. «Я никак не воображала, — пишет княгиня мужу, — чтоб великий князь, не сомневавшийся в твоем согласии, мог быть до такой степени тронут твоим письмом. Если 6 исполнились все те пожелания, которые высказывает твой будущий зять, ты, конечно, навеки был бы счастлив»46. Можно ли только верить этим сообщениям, вышедшим из-под пера матери Софии?

^

Судя по второму варианту Записок, великий князь был внимателен к невесте и в середине 1744 года. Об этом свидетельствует то, что после принятия православия, которое состоялось 28 июня, Петр Федорович прислал Екатерине часы и великолепный веер (50), а во врел^я поездки в Киев великий князь, скучавший в своей карете с педагогами, захотел поехать с невестой и ее матерью (52). Будущая жена не была тогда ему неприятна. Возможно, некоторое отрицательное отношение к Екатерине возникло у Петра Федоровича из-за острого столкновения с ее матерью, произошедшего в Козельце по поводу опрокинутой великим князем шкатулки (55).

Тут следует сказать о плане, который приняла молодая цербстская принцесса. О нем Екатерина II сообщает во втором варианте Записок: нравиться великому князю, нравиться императрице, нравиться народу.

«Этот план, — пишет Екатерина, — в конце концов сложился в моей голове в пятнадцатилетием возрасте, без чьего-либо участия, и самое большее, что я могу сказать, так это то, что он был следствием моего воспитания; но если я должна сказать искренно, что я думаю, то я смотрю на него, как на плод моего ума и моей души, и приписываю его лишь себе одной; я никогда не теряла его из виду; все, что я когда-либо делала, всегда к этому клонилось, и вся моя жизнь была изысканием средств, как этого достигнуть» (59).

Несмотря на добрые намерения великой княгини, далеко не все ей оказалось по плечу. «Я хотела бы, — пишет Екатерина, — выполнить все три пункта и, если это мне не удалось, то либо [желанные] предметы не были расположены к тому, чтоб это было, или же Провидению это не было угодно; ибо по истине я ничем не пренебрегала, чтобы этого достичь: угодливость, покорность, уважение, желание нравиться, желание поступать как следует, искренняя привязанность — все с моей стороны постоянно к тому было употребляемо с 1744 по 1761 г. Признаюсь, что, когда я теряла надежду на успех в первом пункте, я удваивала усилия, чтобы выполнить два последние; мне казалось, что не раз успевала я во втором, а третий удался мне во всем своем объеме, без всякого ограничения каким-либо временем, и, следовательно, я думаю, что довольно хорошо исполнила свою задачу» (58, 59).

В третьем варианте Екатерина II сообщает дополнительные подробности о реализации упомянутого плана: «Впрочем, я обходилась со всеми как могла лучше и прилагала старание приобретать дружбу или, по крайней мере, уменьшать недружелюбие тех, которых могла только заподозрить в недоброжелательном ко мне отношении; я не выказывала склонно-

4*

51

сти ни к одной из сторон, ни во что не вмешивалась, имела всегда спокойный вид, была очень предупредительна, внимательна и вежлива со всеми, и так как я от природы была очень весела, то замечала с удовольствием, что с каждым днем я все больше приобретала расположение общества, которое меня считало ребенком интересным и не лишенным ума. Я выказывала большое почтение матери, безграничную покорность императрице, отменное уважение великому князю и изыскивала со всем старанием средства приобрести расположение общества» (227—229; курсив наш. — О. И.). И несколько ниже императрица опять возвращается к той же мысли: «Я больше чем когда-либо старалась приобрести привязанность всех вообще, от мала до велика; я никем не пренебрегала со своей стороны и поставила себе за правило считать, что мне все нужны, и поступать сообразно с этим, чтобы снискать себе всеобщее благорасположение, в чем и успела» (233, 234). Заметим, что этот подход сыграл решающую роль в выборе Екатериной сотрудников для работы по управлению Россией.

К сожалению, Екатерине этот план не удалось реализовать. Одной из основных причин стало охлаждение между Петром Федоровичем и его будущей женой. 

<< | >>
Источник: Иванов О.А.. Екатерина II и Петр III. История трагического конфликта. 2007

Еще по теме Встреча в России:

  1. Встреча с Чудом
  2. ВСТРЕЧА С ПЯТИДЕСЯТНИКАМИ
  3. 1.1. ВСТРЕЧА С ЭТНОГРАФИЕЙ
  4. Путь на кладбище. Первая встреча.
  5. 4.7.  Встречи с хищными зверями
  6. Встреча, перевернувшая сознание
  7. ВСТРЕЧА С ИСЛАМОМ
  8. ВСТРЕЧА С ЕВАНГЕЛИЕМ
  9. ВСТРЕЧА С АМВРОСИЕМ
  10. 2.30 «Языковые встречи народов»
  11. Шок от встречи с будущим
  12. 35 Встреча на Страшном суде
  13. ВСТРЕЧА С ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКОВЬЮ В ГРЕЦИИ
  14. МЕЖРЕЛИГИОЗНЫЕ ВСТРЕЧИ: Отвержение Евангелия и оскорбление Святых мучеников
  15. Моя первая осознанная встреча с Чудом
  16. Мне всегда везло на встречи с интересными людьми
  17. Тщательно анализируйте возможные разногласия и осложнения при подготовке к встрече