ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ

В Уложении вооруженные силы отражены преимущественно в том виде, как они слояшлись к XVII в. Частичное освещение ііолу^йли йзмейения, пройзо±едшие в йервой половине XVII в., — введение полков нового строя и т. п. Войско к моменту издания Уложения состояло из служилых людей по отечеству и служилых людей по прибору. К первой группе относились: служилые люди думные — бояре, окольничие, думные дворяне; служилые люди московские — стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы; служилые люди городовые — дворяне и дети боярские выборные («выбор»), дворовые («по дворовому списку») и городовые (городовой осадной службы). Вторую группу составляли стрельцы, казаки, пушкари, затинщики, воротники, даточные люди, а с 30-х гг. — солдаты, драгуны.

Во второй половине XVI в. основу войска составляло дворянское ополчение, дворянская конница, включавшая в себя главным образом городовых дворян и детей боярских.411 Командные должности занимали думные московские чины.

Как видим, значительное большинство составляли служилые люди по прибору, т. е. постоянная часть войска, получавшая, как правило, хлебное и денежное жалованье и лишь частично —земельное обеспечение. Однако и служилые люди по отечеству составляли около одной трети. А если учесть, что верхушка из них занимала командные должности, а кроме того на бояр и дворян возлагались многие другие функции по управлению государством (помимо полковой на дворянах лежала городовая служба), становится понятным, почему важнейшим предметом Уложения 1649 г. было правовое обеспечение поместного и вотчинного землевладения и регулирование поземельных отношений среди господствующего класса. И тем не менее именно в сфере поземельного права наметились признаки кризиса дворянской конницы, упадка ее значения. В основе этого лежало развитие производительных сил, появление новых видов оружия, изменение способов ведения войны, в частности замена конных отрядов многочисленной армией пехоты.413 Дворянско-поместное ополчение все более теряло свое значение, хотя к середине XVII в. не утратило его полностью. Изменения правового статуса поместья, утрата им прежних черт и наметившееся слияние с вотчиной отражали указанные изменения.

В Уложении уже заложен принцип необязательности личной службы дворянина и возможности замены ее выставлением определенного числа даточных людей или выплатой установленной правительством суммы денег в зависимости от размеров поместий (VII, 17; XVI, 61). Речь идет в данном случае о престарелых ж увечных дворянах, которые служить в полковой службе не могли (их непригодность подтверждалась на смотрах), а за неимением пригодных к службе родственников (детей, братьев, племянников) не были в состоянии выставить замену.

С целью включения дворян и детей боярских в новый строй Уложение повысило призывной возраст новиков с 15 до 18 лет (VII, 17) .415 Сказанное не означает, что старые дворянские отряды исчезли полностью. Сохранялись, в частности, привилегированные полки московских дворян (XVI, 1; XVIII, 65, 68) .416 Однако к началу русско-польской войны 1654—1667 гг. ополчение было невелико, мало дисциплинированно и слабо вооруя^ено.

В составе второй части войска — слуяшлых людей по прибору—на первом месте стояли стрельцы. Численно они даже превышали дворянское ополчение, оставаясь до 30-х гг. XVII в. единственной постоянной частью войска.417

Стрельцы делились на московских и городовых (X, 126). Содержание тех и других состояло из денежного и хлебного жалованья и отчасти земельных наделов. Средний стрелецкий оклад составлял 3 рубля и 12 четвертей ржи и овса в год. Во многпх городах, особенно окраинных, вместо хлебного яїалованья стрельцы паделялись землями в размере 8—12 четвертей, что вынуждало их заниматься земледелием.418 Сотники московских стрельцов, вербовавшиеся из дворян, получали подмосковный поместный оклад в размере 50 четвертей на человека (XVI, 1).

Учитывая недостаточность материального обеспечения стрельцов, правительство разрешало им заниматься торговлей и промыслами в городах, предоставляя ряд льгот.

В другом случае уточняется, что от пошлин освобождаются городовые стрельцы, стрелецкие головы и сотники только в случае, если будут бить челом государю друг на друга или подавать челобитья о землях, денежном и хлебном жалованье, а также в том случае, когда им будут даны грамоты с указанием размеров беспошлинной торговли (XVIII, 51—53). Если же челобитные поданы ими на сторонних людей и в ответ получены государевы грамоты, то «пошлины имати по указу» (XVIII, 51).Без взимания пошлин оставались иски стрельцов в сумме до 12 руб., а к стрельцам —до 100 рублей. Иски свыше этих сумм облагались пошлиной в размере «с рубля по гривне, да с суда пересуду по шти алтын по четыре деньги, да правого десятка по четыре деньги». Это правило распространялось и на родственников стрельцов, живших с пими (X, 126). Указанные меры предпринимались с целыо облегчить положение стрельцов и сохранить их кадры.

Стрельцов, как и других служилых по прибору (пушкарей, затинщиков и др.), вербовали из числа охочих людей, но чаще по неволе — из числа посадских людей (XIX, 26) и других категорий населения. Тяглые посадские люди, перешедшие в стрельцы добровольно, вместе с первыми двумя сыновьями подлежали возврату в посад. Третьего сына оставляли в стрельцах (XIX, 26, 27). Беглые крестьяне, попавшие в состав стрельцов, казаков и пушкарей, подлежали возврату своим помещикам (XI, 2). Стрельцы составляли важную боевую часть походного войска в военное время.

Тем не менее значение стрельцов как военной и полицейской силы подчеркивалось наличием Стрелецкого приказа. Именно в этой связи Уложение 1649 г. впервые конституировало в специальной главе подсудность стрельцов Стрелецкому приказу по всем делам, кроме разбоя и кражи (XXIII, 1). При исках стрельцов к сторонним лицам дело могло рассматриваться в другом приказе, но при условии, если челобитная стрельца удостоверена Стрелецким приказом (XXIII, 2). Взаимные иски стрельцов о бесчестьи их самих или членов семей рассматривались также в Стрелецком приказе, причем по просьбе виновного обычпая мера наказания за бесчестье — штраф в пользу потерпевшей стороны — могла быть заменена — битьем кнутом (XXIII, 3). Иначе обстояло дело, еслп стрелец был повинен в бесчестьи представителей высших сословий. За бесчестье духовных чинов от патриарха до епископа назначались батоги и тюрьма, а духовных чипов ниже епископа — штраф в пользу потерпевших (X, 31—82). Кнут и тюрьма полагались и за бесчестье бояр, окольничих и думных людей (X, 92), а чипом ниже — штраф в пользу обесчещенных (X, 93, 94).

В составе служилых людей по прибору следующую группу составляли казаки. По роду службы они делились на полковых, сторожевых (стапичников) и городовых. Последние составляли конное войско, приписанное к городам во главе с казачьими головами (XVIII, 51, 52). Казаки получали денеяшое, кормовое п земельное жалованье. В результате испомещеппя образовалась группа поместных атаманов, положение которых было близко к положению детей боярских.

Попытка определить подсудность атаманов и казаков и разбор их исковых дел связана с отдельной, XXIV главой Уложения. Здесь же указан порядок сбора пошлин с казаков и атаманов по судным делам. За бесчестье атаманов и казаков причиталось им возмещение «против их денежных окладов», а кормовым казакам—5 рублей (XXIV, 1). В свою очередь казаки, как и стрельцы, несли ту же ответственность за бесчестье духовных лиц, думных и иных чинов. В истории русского законодательства законы об атаманах и казаках впервые даны в общем кодексе феодального права.421

В правовом положении следующих разрядов служилых людей по прибору — пушкарей, воротников и затинщиков — были общие черты с положением стрельцов и казаков, например освобождение от пошлин по взаимным я^алобам и челобитным («для их службы и бедности»), но были и существенные отличия. Те из них, кто покинул посадское тягло, возвращались в посад без каких-либо ограничений (XIX, 28). Пушкари, затинщики, воротники и кузнецы, имея лавки и торговые промыслы на посаде, платили, как стрельцы и казаки, таможенные пошлины, но кроме того несли тягло и службы наряду с посадскими людьми (XIX, 12). Как и казаки, при невозможности вернуть долги они отдавались с правежа головою до искупа (X, 266).

К категории служилых людей по прибору отнесен в Уложении и особый разряд казенных и самопальных кузнецов, занятых изготовлением вооружения. В XXIV глаье упомянут кузнецкий староста самопального дела, глава кузнецов, делавших самопалы, которому за бесчестье полагалось 5 рублей. Рядовым самопальным кузнецам бесчестье определялось в размере 4 рублей (XXIV, 2).

К числу служилых по прибору относились и даточные люди. Их вербовали из крепостных крестьян и холопов. Дворяне могли выставить даточных вместо себя (X, 151, 152), а в случае невозможности нести службу по возрасту или состоянию здоровья были обязаны это сделать (VII, 17; XVI, 61). Если беглые даточные не будут разысканы, их владельцы платили за каждого человека по 20 рублей (VII, 9). С 30-х гг. XVII в. началось формирование полков нового строя — солдатских, рейтарских и драгунских.422 В Уложении 1649 г. солдаты упоминаются только в статье, предписывающей возврат посадских людей в тягло из солдатских полков (XIX, 31). Отсюда следует, что тяглых посадских людей в солдаты не брали. За драгунами Уложение закрепляло право иметь лавки и торговые промыслы на посадах, обязывая, как стрельцов и казаков, платить таможенные пошлины, но освобождало от посадского тягла (XIX, 11).

Рост военной машинк складывающейся абсолютной Монархий потребовал законодательного регулирования воинской дисциплины, взаимоотношений войска с населением и определения санкций за воинские преступления. Этим вопросам посвящена VII глава Уложения. Во вступительной части к ней сказано, что у русского царя с Польским, Литовским, Немецким и другими окрестными государствами заключен «вечный мир и докончание». Но если, гласит первая статья, впредь возникает война, то будет объявлено о сборе денег ратным людям на жалованье. Воеводы на местах получат оповещения о сроках и местах сбора ратных людей .(VII, 2). Передвижение ставших значительными контин- гентов воинских сил выдвигало на первый план правовое регулирование взаимоотношений их с населением. Это характерно для войска феодального времени, поскольку оно в основном снабжалось за счет окрестных жителей. Ратным людям, идущим к местам сбора, предписывалось «на дороге и на станех никаким людем никакова насильства и убытка не чинити, своих и конских кормов ни у кого безденежно не имати» (VII, 2). Корм предлагалось покупать «прямою ценою». Эта же «прямая цена» была обязательна и для продающих продовольствие (VII, 5). Нарушение «прямой цены» влекло возмещение убытков потерпевшей стороне (VII, 7). При высокой рыночной цене кормов, которая могла быть разорительна для воинских людей, закон допускал установление властью царя или «по воеводскому разсмотрению» указной цены на конский корм и хлебные запасы. Однако закупка запасов по указной цене рассматривалась как мера исключительная и допускалась, только с ведома воевод и с участием приставов и лишь у тех, кто имел излишки сверх потребного для себя. Произвольная закупка ратными людьми продовольствия по указной цене воспрещалась (VII, 21). В двойном размере назначалось взыскание за покупку продовольствия и кормов по указной цене при наличии собственных запасов (VII, 25), За всякое насилие над населением ратным людям определялось наказание «смотря по вине» и компенсация причиненного ущерба (VII, 6). Конкретизацией этой общей формулы служат статьи, назначающие смертную казнь за убийство с целыо грабежа или в драке и за изнасилование женщин (VII, 30, 32). Статья 30-я направлена против мародерства и имеет в виду крестьянское население: «А будет кто ратные люди... учнут ставиться по селом и по деревням во дворех или в гумнех для воровства...», Награбленное согласно этой статье доляшо быть возмещено в двойном размере.

Настойчиво звучит мотив о предохранении хлебов и лугов от потравы. «В запертых лугах сенных покосов» не травить. А запирать луга разрешалось с Троицына дня.423 В таком случае рат- ным людям разрешалось располагаться и в запертых лугах, но на расстоянии не более чем 5 саженей от дороги. В запертых и в незапертых лугах ратные люди могли устраивать станы безвозмездно, но при этом «травы не толочити и лошадьми не травити» (VII, 4). Если ратные или какие другие люди «проездом для своих дел станут на поле близко хлеба и лошадьми хлеб потравят и вытолочат, или какой хлеб пожав свезут к себе на станы лошадям на корм», то обязаны возместить ущерб деньгами в двойном размере по цене, которую укажут «сторонние люди» (VII, 24).

Однако Уложение предусматривало возможность ложного обвинения служилых людей в различного рода преступлениях и определяло виновным в этом случае такое же наказание, какое следовало совершившему данное преступление (VII, 31). Из приведенных материалов очевидна прежде всего забота законодателя об охране поместных и вотчинных владений. Следует, однако, отметить, что оградить мирных жителей от злоупотреблений ратных людей едва ли удавалось в силу отсутствия организованной системы снабжения войск продовольствием. Справедливо замечание П. О. Бобровского, что глава VII в походах не имела юридической силы. Это доказано войной 1654—1667 гг., когда грабежи, насилия, опустошения со стороны ратных людей имели большой размах. Закон о возмещении убытков в двойном размере за разорение в военное время практически неприменим. Словом, глава VII могла иметь в виду лишь мирное полои^ение государства.424

Заметное внимание уделено в Уложении воинской дисциплине. В широком смысле сюда входит весь круг вопросов, охватывающих как отношения ратных людей с населением, так и воинские преступления. В более узком смысле к дисциплине можно отнести вопросы распорядка. Запрещалось боярам и воеводам отпускать со службы ратных людей без указа государя (VII, 10). Отпуск со службы без указа, да еще ослояшенный посулами и поминками, влек «я^естокое наказание, что государь укажет» (VII, 11). Без указа и без ведома воевод не имели права отпускать служилых людей сотенные головы (VII, 15). В противном случае им грозили батоги и тюрьма (VII, 16). Бояре и воеводы могли предоставить ратным людям временные отлучки домой только по их челобитным о «домовом разорении», о побегах холопов и крестьян или по другим «самым нуяшым делам», но не иначе как подтвердив правильность челобитных путем опроса дворян и детей боярских того же полка (VII, 13). Такие мотивы исключения из общего правила о запрете отлучек имели определенный классовый смысл. Но и эти причины отлучек теряли силу в период угрозы прихода врага и назревания военной опасности, когда отъезды из полков полностью исключались (VII, 14).

Новые условия ведения войны, перестройка вооруженных сил и контакты с армиями более развитых западных государств потребовали от русского самодеря^авия определенных мер по укреплению воинской дисциплины с целыо повышения боеспособности войска. Поэтому воинским преступлениям в Уложении 1649 г. отведено заметное место.

Формирование политического и правового понятий преданности монарху и государству выдвипуло на первый план в качестве преступления воинскую измену. Во второй главе «О госу- дарской чести и как его государское здоровье оберегать» предусмотрены особо тяяшие виды измены военного времени, связанные с посягательством на государственную целостность и самостоятельность, — сдача города «недругу „измепою"», привод в город зарубежных людей «для измены» (II, 3) и сояшение города «умышлением и изменою» (И, 4). 4-я статья выделяет поджог города с целыо сдачи врагу в особый состав государственных преступлений, отличных от простого поджога двора, который влек денежное взыскание (X, 223, 224).425 За эти преступления определялась смертная казнь (для поджигалыциков — сожжение) и конфискация поместий, вотчин и всего имущества (II, 5). Смертная казнь через повешение перед неприятельскими полками с конфискацией всего имущества угрожала за переход в неприятельские полки с целыо разглашения военной тайны (VII, 20).

Другой вид преступления—? бунт: приход «скопом и заговором» «в полкех на воевод» влек смертную казнь «без всякие пощады» (II, 20, 21). В скопе и заговоре нельзя не усматривать проявлений классовой борьбы, которая распространялась и на войско.426

Третий вид преступлений — побег илп самовольный отъезд со службы. Здесь Улоя^епие выделяло ряд вариантов относительно социальной принадлеяшостп ратных людей и обстоятельств побега. Наиболее тяжким был побег с поля боя. В таком случае виновному определялось битье «кнутом нещадно» п убавка наполовину поместного и денеяшого окладов (VII, 19). Заклад поместий и продавца вотчин дворянами и детьми боярскими, находящимися па государевой слуя<бе, и побег с нее влек наказание кнутом «без пощады» и отсылку беглецов «в полки с приставы». Кредиторы при этом теряли право па возврат своих денег (XVI, 69).427

Побег ратпых людей «всяких чинов» с полковой службы до срока отпуска карался дифферепцпрованно: за первый побег — бптье кнутом, за второй —кнут и убавка поместпого и денежного оклада. За побег в третий раз — битье кнутом п полная конфискация поместий (VII, 8). Побег со службы иноземцев, стрельцов и казаков влек их сыск, возврат в «полки с приставы», наказание кнутом и удержание «не заслуженного жалованья». За беглых, не разысканных даточных людей отвечали их владельцы. С них взималось по 20 рублей с человека (VII, 9). Безусловно, к разряду военно- уголовных преступлений относились случаи мародерства, грабежа и насилий над местным населением, потравы хлебов и лугов.

Регулирует Уложение и внутривоинские материальные иски. За кражу лошади определялось отсечение руки (VII, 29); за кражу ружья — битье кнутом. Всякая кража влекла возмещение убытка потерпевшему (VII, 28). Найденные чужая рухлядь или заблудившиеся лошади должны быть явлены в полках. За утайку виновный обязан возместить ущерб владельцу (VII, 27). Отдельно рассмотрен казус, связанный с покупкой лошади одним ратным человеком у другого в период службы в полку. Если третье лицо предъявляло свои права на лошадь, а продавший ее отрицал факт продажи, то дело подлежало разбору в судебном порядке. Во внесудебном порядке вопрос не решался, поскольку на службе воинские люди покупают лошадей без записки (XXI, 53). К преступлениям относились оскорбления и обиды, нанесенные нижестоящими разрядами служилых людей вышестоящим и духовным лицам (X, 21—99)\

Полковые воеводы единолично решали вопросы о преступных деяниях, совершенных ратными людьми, и о их наказании* Помощниками воевод в процессе судопроизводства были полковые судьи и сотенные головы (VII, 26; X, 149)'. В период военной службы рассматривались только преступления, совершенные служилыми людьми в момент службы, и их взаимные претензии. Иски же к служилым людям со стороны и их взаимные претензии, относящиеся ко времени до начала службы, откладывались до тех пор, когда «государева слуя;ба мипется» (X, 149). Военный суд был изолирован от общей военной системы, по судебные органы в войсках не были самостоятельными, поскольку в XVII в. не произошло еще отделения судебпых функций от административной власти.428

К сфере военных и внешнеполитических отпошопий примыкал вопрос о военнопленных. Сюда входило положение иностранцев, захваченных в плен русскими, и освобождение из плена русских служилых людей, включая правовые последствия этого освобоя*- дения. В число пленных входили и мирные жители, захваченные во время военных действий или в результате враждебных набегов.429 Вопрос о выкупе пленпых в русском законодательстве стоял с давних времен. В XVI в. был учрежден Полоняничный приказ. Итоги его деятельности требовали обобщения и законодательного закрепления, что и нашло выражение в отдельной,

VIII главе Уложения 1649 г. — «О искуплении пленных». Глава провозглашала обязательный ежегодный сбор денег со всей территории Русского государства для выкупа пленных. Как и всякий налог, этот сбор не касался дворянства. Сбор полоняничных денег (табл. 5) после Уложения производился по новым переписным книгам 1646—1648 гг., а не по сошному письму, как ранее, и поручался Посольскому приказу вместо прежнего Полоняничного. Далее в VIII главе помещен призыв о подаче помощи пленным, исходящий из христианского долга. Призыв этот — дословная выписка из Стоглава. Да и принцип сбора полоняничных денег со всего народа был установлен Собором 1551 г.20

Таблица 5 Размер сбора полоняничных денег 430 Сумма сбора со двора

Категория населения Уложение устанавливало и размер «окупа» за пленных (табл. 6). Размер выкупной платы зависел от социального положения пленного. Такой выкуп касался главным образом пленных, находившихся у турок и крымских татар. В. отношении европейских стран преобладающим был размен пленных. По мнению одного из авторов специального труда о пленных, в сношениях

Таблица 6 Размеры окупа эа пленных* Категория плепных Равмер окупа ва человека Дворяне И ДЄІТИ боярские, Со ста четвертей оклада по 20 р. взятые в бою взятые не B'JSOIO и не в посылках Со 100 четвертей оклада по 5 р. Стрельцы 40 р. московские украинных городов 25 р. Казаки 25 р. Посадские люди 20 р. Пашенные крестьяне 15 р. Боярские -люди 15 р. * Приведено по VIII главе (2—7 статьи) Уложения.

20 Гессен 10. Пленные в России с древних времен. Пг., 1918, с. 65. 13 А* Г, ВДаньков 193

с этими странами Россия «дошла в вопросе о пленных до тех начал, которые признаны справедливыми общенародным правом последнего времени».431

Однако эта такса была примерной. Реальная цена выкупа пленных определялась торгом и часто была выше.432 Тем не менее смысл такой градации состоял в том, что представители привилегированных слоев и в первую голову те из них, которые попадали в плен в бою, могли рассчитывать на наиболее скорый выкуп из плена. Следует добавить, что размен касался только дворянского сословия. Посадские люди, крестьяне и холопы, как правило, не возвращались. Однако их собственное избавление от плена правительство стимулировало тем, что еще с XVI в. установило освобождение холопов и крестьян от своих господ, а от тягла — посадских людей, бежавших из плена (XIX, 33; XX, 34, 66), Однако крестьяне и холопы, бежавшие от своих господ прежде, чем попали в плен, при выходе из плена возвращались прежним господам (XX, 34, 35) Р

Подводя итоги, отметим, что Уложение 1649 г. впервые кодифицировало и дополнило правовые основы феодальной организации войска. Вместе с тем оно отразило грядущую утрату монополии дворянского ополчения в военном деле и наметило путь для создания вооруженных сил поднимающегося абсолютизма. Был санкционирован перевод дворян и детей боярских в войско нового строя. Сказанное не исключало роли и значения помещиков-дворян в армии —прежде всего как командной силы. Необходимым условием таких перемен явилось укрепление законодательным путем дисциплины ратных людей. К середине XVII в. стало возникать регулярное войско с его общими для всех военно-уголовными законами. Воинские преступления были выделены в особый разряд. Восстания и возмущения в войске против царя, полковых воевод и других начальных лиц считались особо опасными противогосударственными преступлениями.