В.              И. Сергеев ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В СИБИРИ НАКАНУНЕ И В ПЕРИОД ОСНОВАНИЯ ПЕРВЫХ РУССКИХ ГОРОДОВ

Почти полностью отсутствуют ранние официальные документы, освещающие сибирскую политику московского правительства. И в сибирской историографии не нашли четкого отражения те политические задачи, которые правительство ставило перед собой, и те методы, которыми пыталось их разрешать.

Со времени первых походов ратных людей «за Камень», когда к началу XVI в. в титул великого князя «всея Руси» включается приставка «и князя Югорского», вырабатывается изначальная политическая линия московского правительства. Тогда еще не могло быть прочных торгово-экономических и политических связей с присоединяемым краем, и нет оснований говорить об органическом вхождении его в состав русского государства. Великопермские наместники, позднее чердынские воеводы, ведавшие «Югорской землей», ограничивались получением дани с далеко не всегда покорных и мирных югорских, обдорских, код- ских, казымских и других князьков, формально считавшихся вассалами русского сюзерена. Для поддержания системы вассалитета на север Сибири периодически совершались походы ратных людей. После «шер- товання» и наложения дани местных феодалов, как правило, отпускали; известен целый ряд имен таких князьков: Асык, Калпа, Калпак, Мол- дан, Течик, Юмшан, позднее — Лугуй, Ладыкин и др.2. Чердынские воеводы и позднее, пытаясь организовать более или менее регулярный сбор ясака, опирались на местную феодальную знать.

Последующие успехи развития в России межобластных связей приводят к постепенному распространению их и «за Камень». Сибирская «мягкая рухлядь» привлекает не только правительственную администрацию, а и инициативных промышленных и торговых людей: пермнчей.

устюжаи, поморцев. Павел Иовий в 1525 г., основываясь на русских источниках, упоминает о меновой торговле пермичей и печорцев с отдаленными народами, к которым надо добираться через «крутые горы»[356]. Несколько более поздняя Великопермская уставная грамота отмечает не только рядовых пермичей, а и наместников, которые «посылают к волоку Тюменскому и в Вогуличи и в Сылву своих людей с пермским со всяким товаром»[357].

С сороковых годов XVI в. на севере Западной Сибири «за Камнем» уже имеются «городки». Это, видимо, укрепленные тыном торгово-промысловые становища, о которых упоминал Герберштейн и которых в 1584 г. печорские промышленные люди на Чрезкаменном пути в низовья Оби насчитывали пять[358]. Эти свидетельства позволяют судить о характере изменений в связях с сибирским населением на протяжении XVI в. Однако, как будет видно ниже, вплоть до 1593 г.[359] московское правительство стремилось лишь к подчинению сибирского хаиа подобно югорским князькам.

Установленные в 1555 г. даннические отношения с ханом Едигером (по инициативе последнего), как и признание Кучумом вассальной зависимости в 1570—1571 гг., считались в Москве вполне достаточными. Только разрыв их ханом, нападение в 1573 г. сына хана Маметкула, проведывавшего, «куде идти ратью в Пермь», а отсюда реальная угроза потери «отчины за Югорским камнем» побудили московское правительство распространить за Уральские горы в 1574 г. систему отдачи необжитых земель на льготные годы крупным феодалам-промышлении- кам. Русский царь карал непослушного феодала Кучума руками подданных—Строгановых. Организованный последними поход Ермака привел к тому, что правительство направило в Сибирское ханство ряд военнных экспедиций.

И в ходе деятельности в Сибири первых воевод нащупываются пути возврата к традиционной системе зависимости сибирского хана от царя.

Династическая борьба привела уже однажды к утере власти царя над сибирскими правителями. Кучум был недосягаем, тогда воеводы берут в плен її отправляют Сейдяка, сына Едигера, с окружением, в Россию, где их и оставляют (дают «корм и вотчины на прожив») в. Сына Кучума Маметкула, взятого в плен еще казаками Ермака, также отправляют в Москву, откуда он имеет возможность связаться с родственной знатью, и «сибирской Бахтураз мурза Карамышов» с одной из жен царевича выезжает к нему в 1586—1587 гг.®. Однако отступивший в Барабинские степи Кучум не идет на сближение. Напротив, в расчете на помощь местного оседлого населения он в 1590 г. выступил против служилых людей. Когда его расчеты не оправдались, хан, отступая, «побил своих» [361]. Но несмотря на воинственность Кучума, ему неодно- кратно предлагают выехать из степи «служити государю» за царское жалованье". Для ослабления враждебных действий кочевников московское правительство не отказывается от подобных предложений и тогда, когда от политики вассальной зависимости местных феодалов оно переходит к мероприятиям, связанным с непосредственной колонизацией.

В период основания Тюмени и Тобольска не могло быть продуманных, учитывавших всю сложность обстановки и местные условия наказов центральной администрации. Московское правительство только еще начинало нащупывать новый способ обложения ясаком местного населення н ощущать его эффективность. Призванные устранить в Сибирском ханстве одну из враждовавших сторон и привести другую к признанию вассальной зависимости от русского царя, воеводы стремились во всем остальном не изменять сложившиеся в ханстве порядки. Остаются нетронутыми н современная их столица ханства Искер, н более ранняя столица — Тюменский городок. Для разрешения поставленных перед ними задач воинские люди воздвигают вблизи от главных татарских городков свои остроги — Тюменский и Тобольский. Рассчитанные на пребывание в них лишь служилых людей, остроги являли собой укрепленные военные лагери с единственными обитателями — воинскими людьми.

Но наличие таких военных лагерей сразу обострило проблему транспортных связей с Сибирью. Необходимо было обеспечивать продовольствием, военными и иными припасами гарнизоны двух острогов, а также наладить регулярный вывоз пушнины. И по пути дружины Ермака вверх по Чусовой и Серебрянке до перевала, «переволокшись» через двадцатипятнверстиый волок, вниз по Тагилу и Туре отправлялись в Сибирь необходимые запасы, двигались отряды служилых людей". На этом пути, явно более сложном, чем ранее известный Тавдииский, за водоразделом «вверх реки Тагила» возникает перевалочная база — «Верхтагильской городок»,3. При этом центральная администрация обязала Строгановых и Пыскорский монастырь на Каме обеспечивать транспортными средствами направлявшихся в Сибирь служилых людей и потоки грузов. Такое обеспечение связи, накладное для Строгановых її разорительное для маломощного монастыря и поселенцев-крестьян в их вотчинах, ноенло явно временный характер. И действительно, уже в 1589 г. их освободили от «подводной повинности»[362]. Поток грузов и служилые люди направляются Тавдинским путем. Транспортные повинности были переложены на плечи тяглового населения Чердынского и других близлежащих уездов. Верхтагильский гордок был «покинут впусте... и сожжен»[363], а на Тавдинском пути у выхода из теснин Уральских гор в том же 1589 г. заложен Лозьвинский «город и острог» |6. Вне пределов территории Сибирского ханства в начале судового хода «для береження государевой казны» в месте перегрузки основывается первый «город» ". Но, как будет видно ниже, и это не решило транспортную проблему.

Вслед за сообщением о нападении в 1590 г. Кучума в Москве стало известно н о враждебных действиях пелымского князя Аблегирима, возможно выступившего в связи с действиями первого. Против пелым- цев безуспешно попытались использовать зависимых князьков «Югорской земли». Один из их «соседей», кондинскнй князек Агай, поддержал Аблегирима Непосредственная угроза со стороны кочевых орд Кучу- ма, угроза Тавдинскому пути со стороны пелымского киязя и брожение в «Югорской земле» — все это побудило московское правительство в корне пересмотреть цели и методы проведения своей политики в Сибири. При этом учитывался опыт тюменских и тобольских служилых людей, конкретные сведения о производстве продовольствия на местах и общая политическая обстановка в Сибири. Правительство и в последующие годы не отказывалось от привлечения «под высокую руку» местной «натн, но с этого времени началось проведение мероприятий по освоению края. Разрабатывается структура местной администрации во главе тобольскими воеводами, в которой находит место и «Югорская земля». А затем присоединяемый к России кран выхолит из ведения Посольского приказа.

Чтобы окончательно утвердиться в «Югорской земле» п включить ее в сферу деятельности тобольских воевод, весной 15'):) і 11. В. Траха- нйотов с отрядом из трехсот стрельцов и казаков в сопровождении 150 плотников — «даточных людей с Вятки, с Перми, с Вы.мн. от Соли Вычегодские» направились через Лозьву и Тобольск на север Сибири, чтобы основать «на Березове острове» государев город и острог1 ¦Югорская земля», которой до этого ведал чердынский воевода, переходила в подчинение тобольских воевод. и состав организующегося Тобольского разряда, н лишалась своего традиционного названия.

Одновременно Трахашпгмшы.м дли разгрома Пелымского кияже « тип и основании па Таллинском пути «государева города», через /Іімь л же был направлен в Сибирь 11. П. Горчаков с отрядом конных н не . 11 і і х ратных людей нятчап, холмогорнеп, лялнпскнх н питерских манні Ему предписывалось казнить князя, «извести» его род и сжечь Пелымскнй «старый город», т. с. ликвидировать княжество[364]. Такие іребовання в отношении местных феодалов новость в сибирской по- ІНТИКС московского правительства. Для «завода государевой пашни» чнсриые в истории Сибири с П. И. Горчаковым направляются ссыльные углечапе «не іенцьі» с сохами, семенами п скотом, чтобы «пашню «анести, сперва хотя не от велика». И при обосновании па территории Пелымского княжества в средней части Тавдннского пути между .Пользою п Тобольском на усмотрение поевод представлялось: «в Таборах ли (удобных для заведения пашни. В. С) или (место) старого города «анять»[365]. Как видим, перед администрацией встала новая в важная шдача - иіять с обеспечении привозным довольствием служилых людей в Сибири. Ее решение возлагалось на новую для сибирских «городов» категорию населения крестьян, переселяемых пз России. Рядом с этой задачей встает и другая—организация сбора ясака н, наконец, третья — задача утверждения государственной власти в Сибири. Воево- іам летом 1593 г. последняя задача все еще представлялась главной. Поэтому, несмотря па то что близ «старого городища» под государеву іашню нашлось лишь семь вместо предписываемых трехсот четвертей, город» был заложен «ниже пелымского устья с версту» и назван вопреки предписанию не Таборовскнм, а Пелымом[366].

В этот же период центральная администрация решала вопрос о независимом от времени года пути в Сибирь. В І595 г. по ранее объявленному указу была «проведана» сухопутная дорога от Соли Камской до верховьев Туры, по имени открывателя названная Бабиновской В связи с этим в 1597 г. Тавдинский путь был закрыт и Пелым потерял значение опорной транзитной базы на пути из Предуралья к Центральной России. Строительные работы были в нем приостановлены еще в 1595 г., н лишь весной 1598 г., когда был разобран Лозьвииский «город», полученные в результате разборки строительные материалы отправляются в Лелым для «городской и осторожной доделки»24.

Летом 1593 г.-был основан Березов с гарнизоном в триста человек25, и среди местных князьков нашлись активные сторонники московского правительства. Осенью того же года организуется поход березов- ских служилых людей совместно с отрядом кодских хантов Игичея Алачева и Онжи Юрьева в граничившую с территорией Пелымского княжества Большую Конду25. Территория разгромленного Кондинского, как и Пелымского, княжества была включена в Пелымский уезд, а за хваченные в плен кондинские князь Агай с сыном и братом отправлены в Москву 27.

Быстрое утверждение власти московского правительства в Западной Сибири, достаточно большой контингент служилых людей в сибирских острогах и городах, использование отрядов кондинских феодалов в борьбе с Кучумом и другими князьками, «которые учинились непослушны»,— все это позволяло центральной администрации планировать одновременное наступление и вверх по Оби от устья Иртыша в землю «Пегой Орды» и вверх по Иртышу. В этих землях страдавшее от набегов Кучума и «колмацких орд» оседлое и полуоседлое татарское население давало «государев ясак неполной», т. е. было так называемыми «двоеданцами».

Согласно «Наказам» А. В. Елецкому и Ф. П. Борятинскому, служилые люди всех сибирских «городов» совместно с «тутошними людьми» должны были участвовать в походе в «Пегую Орлу» и строительстве города Сургута либо в походе в «Тарскую волость вверх Иртыша», Тарской город поставить, «пашню завести и Кучума царя нстеснить, и соль устроить»28. Из Березова, Пелыма, Тобольска и «Обского городка» служилые люди «с даточными людьми» из многих пермских городов направлялись в «Пегую Орду», а из Тюмени, Тобольска, Уфы, Казани совместно с башкирцами, казанскими и свняжскими татарами — в Тарскую волость. В результате летом 1594 г. были основаны города Тара и Сургут.

Теперь правительственная администрация уже была в состоянии четко формулировать задачи, указывать средства и методы их исполнения. Она даже предписывает тарским воеводам ямышевскую «соль устроить», чтобы освободить транспортные пути и тягловое население «пермских городов» от поставок соли в Сибирь. Если при основании города на Тавде воеводы могли сами определять место строительства и название города, то при основании Тары они построили его в 30 верстах от одноименной реки и назвали так, как было указано в данном им наказе w. После окончательного разгрома Кучума в 1598 г. еще долгие годы продолжалась борьба с «Кучумовымн внучатами», с тайшамн «колмацких и иных орд». И на всех этапах этой борьбы Тарская крепость-первая из целой линии крепостей, созданных впоследствии, защищала земледельческий труд переселенцев и местного оседлого населения «азиатской России» от нападений кочевников.

Рассмотрение источников, характеризующих в совокупности правительственную политику накануне и в период основания первых сибирских городов, позволяет сделать ряд предварительных выводов.

До 1592 г. включительно московское правительство не преследовало цели завоевания Сибирского ханства и его присоединения к России подобно Казанскому ханству. Ни деятельность Строгановых, ни организованный ими поход Ермака не являлись началом официального завоевания и присоединения Сибирского ханства, которое затем якобы «продолжило и завершило» московское правительство. Деятельность Строгановых и Ермака тем более ие была осуществлением «тонкой, далеко рассчитанной» политики Ивана Грозного в деле присоединения Сибири к России. После разрыва Кучумом вассальной зависимости московское правительство стремилось лишь восстановить сюзеренные права над сибирскими правителями средствами и методами утверждения соответственных отношений в «Югорской земле». В тот период, когда московское правительство направляло вслед за дружиной Ермака новые отряды в Сибирь, оно еще не полностью понимало изменения обстановки в результате ослабления позиций Сибирского ханства после падения Казанского ханства, недооценивало силу и значение ударов Ермака и возможностей колонизации в Сибири. Только в ходе деятельности первых сибирских воевод центральная администрация с весны 1593 г. меняет свою политическую ориентацию по отношению к местной знати и начинает энергичные действия, которые имеют своей целью непосредственное присоединение Западной Сибири к России. В 1593 г. были разгромлены Пелымское и Кондинское княжества, а в 1593—1594 гг. основаны города Пелым, Березов, Сургут и Тара, возведены рубленые «города» в основанных ранее Тюмени и Тобольске, а «Югорская земля» включается в систему создаваемой местной администрации и входит в сферу действия тобольских воевод. С этого же времени проводятся мероприятия по «заведению государевой пашни», обеспечению населения местной солью и Сибирь начинает выступать как место ссылки. Таким образом, с 1593 г. происходит официальное включение территории Сибирского ханства и «Югорской земли» в состав России и начинается осуществление колонизационной политики в этом районе.