Публикация и документ

Одним из важнейших документов, свидетельствующих об очень серьезной обстановке, сложившейся в отношениях Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны, а также их отношениях с окружающими и, прежде всего, с императрицей и А.П.

За этим текстом под литерой «А» шла инструкция для гофмейстери- ны великой княгини550. Затем, под литерой «Б» шло второе письмо графа А.П. Бестужева, в котором говорилось: «Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и Самодержица Всероссийская, Государыня всемилостивейшая.

«=^1              4^

Императорскому Высочеству как наискорее позволена дать соизволили известныя определения, с которых Вашему Императорскому Величеству вчера переводы всенижайше поднесены, обер-маршалу Брюммеру и камергеру Берхгольцу отдать, чем они сами побуждены будут увольнения своего отсюда просить: тогда в всевысочайшем Вашего Императорскаго Величества соизволении состоять будет, разсудите ли их достойных какого насаждения, или токмо что-либо на проезд всемилостивейше пожалуете. Я же с глубочайшим респектом и ненарушимою верностию до по- следняго издыхании моего пребуду Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб г. Алексей Бестужев-Рюмин. В Г1 мая 1746»551. Далее сразу за этим текстом шли «указ и инструкция» для воспитателя великого князя552.

Публикуя этот документ, как мы видели выше, П.И. Бартенев замечал, что «печатаемая инструкция сохранилась не в подлиннике, а в списках»553. Но это утверждение не совсем верно: в РГАДА хранится дело, содержащее беловики упомянутых инструкций и другие документы554. В состав упомянутого дела входят 11 документов. Оно открывается обрывком листа серой бумаги с надписью «Инструкции Чоглокову» (с косой складкой относительно приведенного текста); трудно сказать: был ли это пакет, предназначенный для пересылки инструкций, или пакет для хранения дела в архиве. Однако поскольку в деле имеются инструкции (указы) для М. Чоглоковой, то, по-видимому, верно первое предположение. Об этом говорят и следы перегибов листов, которые, скорее всего, свидетельствуют об их отсылке в письме. Загрязнения внешних листов некоторых документов происходят, по нашему мнению, оттого, что их небрежно использовали или хранили. Документы в деле имеют старую пагинацию, представляющую, по-видимому, порядковые номера целых документов, которые они получили в Петербургском Государственном архиве МИД.

Кроме того, необходимо отметить, что часть документов написана на правой половине листов (л. 1—3, 4—17,18—26, 37, 39), а часть — по всей ширине (л. 27, 41) или с небольшими полями (л. 29—30, 33—34). Нам представляется, что рассматриваемое дело составлено из двух: к первому принадлежат две большие инструкции (л. 4—17 и 18—26), являющиеся беловиками, датируемые 1746 годом, при которых нет никаких следов редакционной работы и цитированных писем графа А.П. Бестужева, которые опубликовал П.И. Бартенев. Ко второму делу относятся все остальные документы (судя по датам переводов — 1747 года), содержащие различные варианты и редакционные правки. Нет сомнения, что документы первого дела использовались при составлении второго и, возможно, посылались воспитателям для ознакомления.

Рассмотрим теперь отдельные документы. Начнем с указа безымянному воспитателю великого князя, в котором говорится: «Всемилостивейше повелеваем вам до дальнейшаго указа при Его Императорском Высочестве великом князе нашем любезном племяннике всегда неотлучно и как в гуляниях, так и походах быть, и того наиглавнейшее наблюдать, чтоб Его Высочество при отправлении молитвы в своей комнате, особливо же Божией службе в церкви с должным благоговением присутствовал; чтоб Его Высочество нежное свое здравие хранил и, следователно, от всего того, еже оному наималейше вредително или же предписанию лейб-медику- сов наших противно быть могло б, воздерживался; чтоб Его Высочества поступки и поведении при всяком случае с высоким его достоинством сходственны и к каждому почину и состоянию разпоряжены были; а ежели иногда кто в чем Его Императорским Высочеством проступится или его прогневает, сам персонально никого не наказывал, ибо такой поступок с достоинством его сходен быть не может, того ради по изследо- вании обстоятелно приказал бы наказать; чтоб к Его Высочеству в комнату никто кроме для услужения комнатных служителей, то есть для одевания или роздевания и протчих потребностей никогда, а особливо по здешнему обычаю лакеи отнюдь не входили, придворныя же кавалеры далее анти каморы не ходили, наименше же о чем-либо докладывать осмелились, но каждой из находящихся при нем камер геров или камер юнкеров и иных всякого чина и достоинства имеют к вам обо всем адресоват- ся, а Его Высочество прямо не утруждать под опасением нашего гнева. Ежели великой князь какую нужду иметь будет, нам объявить, то и сие чрез вас учинится имеет.

Далее идет известная нам по публикации П.И. Бартенева инструкция для человека, приставляемого к Петру Федоровичу, начинающаяся словами: «По всевысочайшему Ее Императорскаго Величества указу, всенижайше проектованная инструкция для имрека»[*****************************************************]. Текст инструкции за

кянчивается на листе без пагинации словами: «послана такова же к Ее Императорскому Величеству в 10 день майя 1746». Бартенев помещает под этой датой инструкцию для дамы, приставляемой к Екатерине Алексеевне, что, вероятно, является ошибкой (об этом ниже).

За инструкцией для воспитателя великого князя следует в рассматриваемом деле инструкция для гофмейстерины, начинающаяся словами: «Понеже Мы из матерняго...» и заканчивающаяся припиской, помещенной на л. 26 об.: «к Ее Императорскому Величеству послана такова ж в 11 день майя 1746».

Далее идет черновик (с исправлениями и вставками) «Инструкции для Чоглокова», называющийся тут как «Указ нашему камергеру Николаю Чоглокову». За ним следует перевод этого «Указа» на немецкий язык (с небольшими правками и одной маленькой вставочкой на полях; вверху слева написано — Translate то есть сокращение немецкого слова Translation — перевод)[†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††]. В отличие от беловика указа для воспитателя великого князя, а также всех других помещенных в деле документов, перевод завершается подписью Elisabeth и датой 12 april 1747. Из этого можно сделать вывод, что и указ на русском языке был подписан императрицей.

Далее идет черновик под заглавием «Указ нашей статс даме и обер- мейстерине при Ее Императорском Высочестве великой княгине Марье Чоглоковой», а затем его перевод на немецкий язык, заканчивающийся, как и предыдущий перевод: той же датой и подписью. На следующем листе приводится правленый текст упомянутого указа: «Будучи мы поныне поступком вашим при Ее Императорском Высочестве великой княгине совершенно довольны мы высочайше заблагоизобрели всемилостивейше нами объявленные вам изустные повеления сим подтвердить, а имянно: чтоб вы наиглавнейшее того наблюдали, дабы Ее Высочество при отправлении молитвы в своей комнате особливо же во время Божией службы должное благоговение оказывала; чтоб Ее Императорское Высочество здравие свое хранила, следовательно, от всего того, еже оному вредително или же предписанию наших лейб-медику сов противно быть могло б, воздерживалась; чтоб все Ее Высочества поступки и поведении с высоким Ее достоинством сходственны и к каждому по чину и состоянию распоряжены были; чтоб к Ее Высочеству в комнату никто ни из фрелин, ниже из кавалеров кроме одной определенной для убирания и раздевания камер-фрау или камер-юнкферы без спросу у вас не входил, наименше же о чем-либо докладывать или же сообщать осмелился, ^3,

но каждая или каждой, какова 6 кто чина или состояния ни был к вам обо всем адресоватся имеет под опасением нашего гнева. Ежели великая княгиня какую нужду иметь будет, им донести, то сие чрез вас учинится имеет. Мы никако не сумневаемся, что вы сей наш указ во всем точно исполните [далее зачеркнуты слова: «и нам немедленно обо всем том доносить будете» и вставлено] подавая Ее Высочеству полезныя советы, а ежели вы в поведении великой княгини со всевысочайшим нашим намерением что-нибуть несходственного или тому противнаго усмотрите, или же когда б кто из Ее придворнаго штату в противность сего нашего указа и наложенной на каждого должности поступать стал, [далее дописано] то вы к нам обо всем том немедленно доносить имеете».

Как уже говорилось, в цитируемом деле отсутствуют письма Бестужева, которыми он сопровождал посылаемые инструкции. Весьма примечательно, что эти письма, не сохраненные в официальных документах, попали вместе с инструкциями в архив Воронцова. Не исключено, что копии этих документов Бестужев сам направил графу Михаилу Илларионовичу, пытаясь заручиться его поддержкой и одновременно узнать мнение опытного царедворца. Не имея подлинников этих писем, нельзя надежно утверждать, к каким инструкциям они относятся (как и порядка самих инструкций), так как в них нет никаких признаков принадлежности к той или иной инструкции, хотя во времени они явно разделены словами из второго (по Бартеневу) письма: «При сем всенижайше следует и вторая инструкция; оная, так как и первая, по чинимым в нынешней младости проступкам во всех пунктах сочинена».

Нам представляется, что инструкция для наставника Петра Федоровича должна идти первой (кроме порядка в упомянутом подлинном деле, в котором также не исключена путаница, возникшая, возможно, еще в Петербургском Государственном архиве МИД). За подобное предположение говорят следующие соображения: 1. Петр Федорович — наследник российского престола, главная фигура, вокруг которой сосредотачивались все интересы. 2. В конце инструкции для «знатной дамы» есть слова, обращенные к обоим супругам, которых нет в инструкции для воспитателя Петра Федоровича: «...Вы ее (великую княжну. — О. И.) при всяком случае, как о том, так и о Нашей совершенной благосклонности и наилучшем виде обнадежить можете с таким присовокуплением, что как Мы Нашу вящую радость и удовольствие о благосостоянии и приращении Нашей Империи чувствуем, равно так и о совершенствах, высоких качествах и добродетелях и неотменном благополучии Их Императорских Высочеств, яко Наших сердечно любезнейших детей, имеем; а дабы их обоих что далее, то вяще о том удостоверить, то Мы дозволяем им совершенную свободу и всегда к Нам отверстой доступ для изустнаго донесения о своих нуждах, дабы Мы тем случай получить могли им Нашим матерним советом и действием сходственно с поверенностию во всем способствовать» (курсив наш. — О. И).

Мы берем на себя смелость утверждать, что «Инструкции Бестужева» 1746 года не были утверждены императрицей. Это следует из слов цитированного указа: «...Мы высочайше заблагоизобрели всемилостивейше нами объявленные вам изустные повеления сим подтвердить», в которых не упоминаются письменные документы. Кроме того, в беловиках «Инструкций» осталось слово имрек и нет подписи Елизаветы Петровны. Следует также заметить, что нет никаких упоминаний об этих инструкциях и в воспоминаниях Екатерины II, хотя, согласно лшению Бестужева, приставленной к ней даме позволялось «когда то потребно будет и сию инструкцию прочитать дать»[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Краткая инструкция была, по-видимому, более в духе Елизаветы Петровны, не желавшей своей подписью закреплять жесткие обвинения в адрес великокняжеской четы, содержащиеся в бестужевских инструкциях 1746 года. Однако они все-таки не были уничтожены, поскольку содержали весьма подробную картину и план того, что необходимо было делать лицам, приставленным к великокняжеской семье.