<<
>>

«Подлинные анекдоты о Петре Великом»

Большой интерес для выяснения отношений Штелина к Екатерине II представляет отпечатанная в 1785 году на немецком языке в Лейпциге в типографии И.Г.И. Брейткопфа его книга: Originalanekdoten von Peter dem Grofien.

Aus dem Munde angesehener Personen zu Moskau und Petersburg vemomen und der Vergessenheit entrissen von Jacob von Stahlin. Leipzig. 1785[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. В России быстро откликнулись на эту публикацию; тут же появились ее переводы в Петербурге и Москве.

В Петербурге двумя «тиснениями» был опубликован перевод Т.П. Ки- рияка: в 1786 году в типографии Б.Л. Гека, а в 1787 году — в типографии М. Овчинникова под названием: «Любопытныя и достопамятныя сказания о императоре Петре Великом изображающия истинное свойство

^

сего премудраго Государя и Отца отечества, собранныя в течение сорока лет действительным статским советником Яковом Штелином. В Санкт- Петербурге, печатано с дозволения указанаго[§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§ в типографии Б.Л. Гека. 1786»[*********************************************************************************]. В Москве, в свою очередь, появился следующий перевод: «Подлинные анекдоты Петра Великаго слышанные из уст знатных особ в Москве и Санктпетербурге. Изданные в свет Яковом фон Штелином, а переведенные на российской язык к. Карлом Рембовским. Иждив. С. Петрова. В Москве в вольной типографии Пономарева 1786. С указанаго дозволения»[†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††]. Московское издание выглядело богаче: оно напечатано на лучшей бумаге и снабжено двумя гравюрами — портретом Петра I и памятником Петру Великому, которые выполнил крестьянин Иван Розонов. Но это было не главное отличие. В московском издании присутствует посвящение Екатерине II.

Нет посвящения и в издании Типографической компании 1788 года: «Анекдоты о императоре Петре Великом, слышанные от разных знатных особ и собранные покойным действительным статским советником Яковом Штелином. Новой перевод. Москва, в Типографии Компании Типографической с указнаго дозволения 1788». По-видимому, это не случайно. Но что стоит за подобным различием изданий, которое не могло ускользнуть от заинтересованных лиц?

В экземпляре Originalanekdoten von Peter dem GroBen, который хранится в РГБ, посвящение также отсутствует и не заметно, что оно было вырвано. Но в экземпляре, хранящемся в ВГБИЛ, посвящение присутствует; он открывается известной по московскому изданию гравюрой, изображающей памятник Петру I, выполненной, правда, если верить подписи, гравером по имени Endner (в этом экземпляре нет фронтисписа с портретом Петра I). Можно предположить, что по каким-то не совсем ясным причинам часть экземпляров тиража лейпцигского издания была выпущена с посвящением Екатерине II, а другая часть — без него. Было ли это сделано преднамеренно или случайно — трудно сказать. Нельзя исключить, что Штелин так и хотел издать свои «Анекдоты о Петре Великом», поскольку полагал, что посвящение Екатерине русского подданного в книге, издаваемой на немецком языке за границей, выглядит странно, ибо тут же возникал вопрос: почему эту книгу о Петре

Великом и посвященную императриг^е нельзя было издать сначала в России?

По-видимому, в Россию попали как те, так и другие экземпляры, с которых были сделаны петербургские и московские переводы. Есть основания полагать, что так же было и с заграничными изданиями. Так, например, не оказалось посвящения во французском издании 1787 года «Anecdotes origin ales de Pierre le Grand. Recueillies de la conversation de diverses personnes de distinction de S. Peterbourg amp; de Moscou par M. de Stehlin, member de Pacademie imperiale de S. Peterbourg. Ouvrage traduit de Pallemand. A Strasbourg. 1787», хранящемся в РГБ.

Посвящение в московском издании 1786 года предваряет «Предуведомление от переводчика», в котором сказано: «Г.

Штелин, сих анекдотов сочинитель, посвятил сию книгу на немецком языке Ея Величеству, премудрой Монархине нашей, ныне благополучно царствующей Екатерине II, которое посвящение для любопытства верноподданных Ея Величества за нужное почитаю сдесь приобщить». Вот как звучит Посвящение в переводе К. Рембовского: «Великой Государыне Екатерине II, шествующей ирой- скими стопами по непроходимой стези Петра Великаго, приемлещею ласковою рукою Россию, сопровождаемою милостию и нежностию сердца, возводящей оную на верх славы, блаженства и знаменитости, другою же Ему за великия Его деяния воздвигающей знак безсмертия из мрамора недр своего владения и поставляющей на камне изваянную медную статую, славою мстящей за единое Его оскорбление при Пруте многочисленными своими победами foienpy, Кагулу и /Уунаю, дополняющей трофеи Его дел и, вшед во внутренность Его желища, для лучшаго сведения Его деяний сообщающей потомству собственныя его рукописи, с достодолжным почтением предлагает сие собрание особенных известий о сем Великом Муже, яко на достоверности основанных, Вашего Императорскаго Величества всеподданнейший раб Яков фон Штелин» (курсив наш. — О. И.)776.

Скорее всего, этот текст писал сам Штелин, поскольку тут присутствует почти буквально приведенная выше штелинская мысль о том, что Екатерина II «своими победами отомстила за бывшее несчастье Петра Великого на реке Прут». Заметим попутно, что обращение к серьезной неудаче Петра I в Посвящении Екатерине II, которая пыталась идти по стопам великого государя, кажется весьма странным. Кроме того, Штелин, перечисляя победы, одержанные войсками императрицы, почему-то совершенно забыл о Чесме. Случайно ли это? Обращение к «оскорблению при Пруте» вытекает, по-видимому, из легенды, сообщенной в «Подлинных анекдотах» Штелином: Петр I, будучи окружен врагами, якобы написал письмо, в котором предлагал сенаторам избрать нового царя в том случае, если он погибнет.

В московском издании, как уже говорилось выше, имеются две гравюры.

Вторая гравюра, изображающая памятник Петру Великому, непосредственно предшествует Посвящению, что вполне логично, поскольку этот памятник упомянут в его тексте. На постаменте памятника видна латинская надпись: Petro I Catharina II. Это представляет загадку, поскольку в действительности латинская надпись на памятнике (на правой стороне) выглядит иначе: Petro primo Catharina secunda MDCCLXXXII. Известно, что так ее сформулировала после ряда предложений сама Екатерина II. Естественно возникает вопрос как можно было изменить принятую императрицей и существующую уже надпись? Возможно, тут просто ошибка художника и гравера, или просто им не хватало места, чтобы поместить слова: primo и secunda.

Правда, нельзя исключить и другой вариант объяснения. В записках «О скульптуре» Штелин рассказывает о том, как возникала упомянутая надпись: «Мосье Фальконе истребовал от меня надпись, сочиненную мною для статуи или монумента Петра Великого (1760), который его дочь Елизавета хотела поставить ему в крепостной церкви и которую одобрила императрица Елизавета. Он отдал надпись вместе с французским переводом Ее Величеству, а мне потом сказал, что не получил ее обратно. Поскольку я немец, а не француз и, следовательно, не осмелюсь предположить, что ее пожелают целиком оставить для себя или использовать на самом произведении, так я хочу, по крайней мере, отвести ей местечко в этих известиях...»777. Ниже Штелин приводит лишь латинский текст весьма длинной надписи от «дочери Елизаветы императрицы Российской». Но далее помещены три варианта надписей уже на памятник Петру I Фальконе, никак в цитированном письме не оговоренных. Третьей идет такая латинская надпись: Petro I Catharina II pos. (Петру I Екатерина II воздвигла). Были ли на самом деле переданы эти последние варианты Фальконе, а от него императрице, неизвестно.

Предание и документы не сохранили следов об участии Штелина в сочинении надписи для памятника Петру Великому. Рассказывают, что этим делом занимались многие, «вплоть до Ломоносова», но большинство вариантов было лишено необходимой лаконичности.

Д Дидро предложил Фальконе поместить на пьедестале следующую надпись на латыни: «Петру Первому посвятила памятник Екатерина Вторая» и «Воскресшая доблесть привела с колоссальным усилием эту громадную скалу и бросила ее под ноги героя». Сохранилось также предание, что актер Вахтурин, посетивший с друзьями в 1772 году мастерскую Фальконе, увидев творение художника, воскликнул: «Подлинно, братцы, можно сказать, что это богиня богу посвящает». Слова эти будто бы стали известны Фальконе и подсказали ему принятый вариант надписи778.

Судя по всему, все происходило несколько иначе. Уцелел текст письма Фальконе от 14 августа 1770 года Екатерине II, в котором упоминается лишь о штелинском варианте для Елизаветы Петровны: «Я поместил на основании статуи ту краткую надпись: Petro primo Catharina secunda posuit («Петру Первому Екатерина Вторая воздвигла»). Я бы очень желал, чтобы на самом камне не догадались поместить ничего более. Это лапидарный стиль, наипростейший и наилучший, который употребляли древние греки для надписей на своих памятниках. Но нынешние уступающие им умники движением руки делают надписи, где болтовня безудержна, тогда как одного талантливого слова было бы достаточно. Свидетельством тому бессвязный поток слов, который Ваше Величество, я думаю, видели недавно: текст на латинском языке с французским переводом рядом» (курсив наш. — О. И.)719. Речь, несомненно, идет о Штелине[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Но почему Фальконе не упомянул другие, краткие его варианты? С трудом верится, чтобы великий скульптор решился на присвоение авторства надписи, да еще в условиях, когда это можно было легко проверить; скорее всего, Екатерина II действительно видела лишь текст от имени Елизаветы Петровны. Но допустим, что императрица все-таки знала штелинскую краткую надпись; как бы тогда она посмотрела на гравюру, на которой вместо ее текста шел текст надписи Штелина?

Но, пожалуй, наиболее резкие выпады (правда, косвенные) против Екатерины II содержались в самих анекдотах.

Прежде всего, следует остановиться на заключительном «Анекдоте о находящихся здесь анекдотах»[§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§ . Вот его полный текст в переводе Рембовского (как читали его современники и на том языке, на котором они говорили и писали) с уточнениями принципиальных, по нашему мнению, моментов по немецкому подлиннику: «От частого поощрения Ее Величества блаженной памяти императрицы Елизаветы Петровны, достойной дщери Петра Великого, и от патриотической ревности ее камергера Ивана Ивановича Шувалова начали почерпать российскую историю из самих российских источников: из кабинета Петра Великого, из своеручных рукописей сего монарха и что кроме сего было о том в библиотеке Академии наук собрано — знатное и подлинное собрание материалов ко описанию жизни и дел сего российского иероя. По частым напоминаниям вышеобъ-

^3L              ^

явленного господина камергера долженствовал и я присовокупить к сему сокровищу дюжины с две[**********************************************************************************] моих анекдотов, ибо многие из них не были еще на французский язык переведены, и я больше сам не хотел отпустить[††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††]. Из сих изобильных и почти излишних превосходных материалов долженствовал Вольтер, славный писатель истории Карла XII, короля шведского, соорудить вернейшее здание подлинной истории жизни и дел Петра Великого.

Не щадили никакого иждивения к поощрению сего славного писателя для лучшего совершения сего дела. Наперед послан ему был от Ее Императорского Величества великий подарок: собрание российских золотых медалей, знатное количество драгоценных собольих, черных и серых лисьих мехов, которые сами по себе еще в самой России в несколько тысяч рублей оценены были.

Но сколь изумился Двор, когда спустя год, вместо ожиданной от сего знатного писателя совершенной и обстоятельной истории о сем российском монархе, вышло в свет слабейшее издание под названием: Histoire de Pierre le Grand, Empereur de la Russie, par Voltaire, в которое издатель по корыстолюбивому своему намерению не токмо большей половины пересланных ему материалов не внес и у себя удержал, но и кое-где во многих местах положил собственные свои мысли, совсем противные доставленным ему известиям и обстоятельствам. По справедливости досадовали на несовершенство сей книги и ясно заключили о алчном намерении господина Вольтера при удержании столь многих потребных материалов, которые он уже во многих книгах вносил, выпускать одно за другим новое издание со всегдашним преумножением и исправностию, и через то больше от часу набивать свой кошелек[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].

Господин камергер Шувалов уведомил его чрез весьма учтивое письмо о получении вышедшей наконец из печати книги, но при том упомя-

нуд ему также под видом вопрошения о трех главных усмотренных недостатках, а именно: во-первых, от чего бы это происходило, что весьма много из сообщенных ему изобильных материалов отчасти совсем не находится, отчасти в инаковом смысле и прямо противно подлинным известиям положено? 2) Для чего ни один из приобщенных ему столь достопамятных анекдотов в той же книге не помещен? 3) Для чего столь много имен знатных особ и мест без нужды так притуплены[§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§ , что по избранному им на французском языке наименованию их совсем почти узнать не можно, как-то: Шереметю вместо Шереметев, Чернышю, вместо Чернышев и т. д. Сему последнему вопросу был виновником тогдашний советник и библиотекарь[***********************************************************************************] господин Тауберт, который также много дал материи к истории Петра Великого из российских книг и рукописей.

Вольтер ответствовал на первый вопрос, что он не привык слепо писать по тому, что ему предлагается, но поелику он и сам имеет достоверные известия, то и собственные мысли свои также сообщает. На второй вопрос ответствовал он: что он довольно знает цену присланных ему анекдотов, но в повествовании своем о Петре Великом не дошел до частных его дел и, следственно, меньше того до анекдотов. В ответ на третий упрек сказал он прямо по-вольтерски: Се que regarde Vestropement de noms propes, il me semble que c’est un AUemand, qui me fait ce reproche. Je lui souhaiteplus d’Esprit et moins de Consonans, то есть: «Что касается до при- писуемой мне вины в притуплении имен особ, то думаю я, что упрек сей происходит от немца. И для того желаю я ему больше ума и меньше согласных». Сим и кончил он свой ответ» (524—528). 

<< | >>
Источник: Иванов О.А.. Екатерина II и Петр III. История трагического конфликта. 2007

Еще по теме «Подлинные анекдоты о Петре Великом»:

  1. Глава XI Замечательные постройки екатерининского времени. — Исаакиевский собор. — Мраморный дворец- — Таврический дворец. — Памятник Петру Великому. — Резиденция в Царском Селе. — Ее заложение и благоустройство при Петре I и Елизавете Петровне. — Екатерина Великая В Царском Селе. — Заботы государыни о воспитании цесаревича Александра Павловича.
  2. «Анекдот о находящихся здесь анекдотах»
  3. Иностранцы о Петре Федоровиче
  4. Причины написания «Записок о Петре III»
  5. Другие «анекдоты»
  6. Старый студенческий анекдот из советских времен
  7. АНЕКДОТЫ О ДИОГЕНЕ из СИНОПА
  8. Анекдоты о Диогене из Синопа
  9. Анекдот о смысле бытия
  10. Возврат к подлинным ценностям
  11. § 2. Подлинные и вырожденные Индексы
  12. ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ(мысли-рассуждения, мыслеобразы, притчи, анекдоты, шутки, стихи)
  13. Старый студенческий анекдот из советских времен
  14. Подлинные летописи или сконструированная подделка?
  15. Защита подлинности документов на основе электронной подписи
  16. 25. Что такое движение в подлинном смысле слова
  17. Дарвинизм — единственная подлинно научная теория эволюции