ОТДЕЛЕНИЕ УССУРИЙСКОГО ПОЛУБАТАЛЬОНА В 1889 ГОДУ.

Барон Корф еще в 1886 году сообщал военному министру, что расположение Амурского войска в двух областях и подчинение двум раз-

личным областным начальникам, причем приморский не несет никакой ответственности, составляет всегда одну из причин, препятствующих всем мероприятиям к улучшению положения уссурийских казаков и, что население Уссурийского полубатальона владеет весьма обширной территорией в наиболее опасной и наиболее угрожаемой части нашей границы с Китаем, просил о выделении полубатальона из состава Амурского войска и о придаче ему самостоятельной организации, а так как полубатальон малочислен, всего пять с половиной тысяч душ обоего пола, то просил об искусственном увеличении его посредством переселения казаков из Европейской России.

казаки

Великий князь Александр начальник Главного управления торгового мореплавания и портов.

Находясь в 1887 году в Петербурге, барон Корф, накануне реформы, запросил командира полубатальона Глена, не обременительно ли для населения будет предполагаемое отделение в отношении конского состава. Глен отвечал, что переформирование нисколько не обременительно, у населения 5 тысяч коней и оно горячо желает быть конными казаками.

26 июня 1889 года последовало Высочайшее повеление об образовании отдельного Уссурийского войска. Амурское войско дало своему собрату, как бы на новоселье, 14500 рублей, из коих наличными всего 5 тысяч, а остальные долгами за населением полубатальона.

ПРОЕЗД ГОСУДАРЯ НАСЛЕДНИКА ЦЕСАРЕВИЧА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ НИКОЛАЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА В 1891 ГОДУ.

Вихрем промчалася весть громовая,

Скрытое пламя в сердцах подымая В общем порыве к молитве святой!

С этой молитвой всей Русской землей,

Всеми сердцами Ты глубже усвоен...

Шествуй же в путь Свой и бодр, и спокоен, Чист перед Богом и светел душой!

А. Майков

Царственный юноша, дважды спасенный! Явлен двукраты Руси умиленной Божия промысла щит над Тобой!

Лишь только было получено известие, что Государь Наследник Цесаревич проследует по Амуру, как все всколыхнулось в приготовлениях к радостной встрече дорогого гостя. Войско готовило блюдо для поднесения войсковых хлеба-соли, станицы засыпали Винникова опросами, разъяснениями о наилучшем способе украшения станиц, форме, размере блюд, солонок и пр. Винников отвечал им, что хлеб-соль мы удостоимся поднести от чистого сердца во всех станицах, где будет остановка парохода. «Тот — писал он, — кому благословит нас Господь поднести нашу хлеб-соль, не нуждается в дорогих подношениях, а сердечность наша ему дорога из века в век!»

Но расскажем по порядку о главнейших эпизодах встречи дорогого посетителя. В Хабаровске Государь Наследник присутствовал при

торжестве открытия памятника графу Муравьеву-Амурскому. На торжество от войска были вызваны старейшие представители войска, сподвижники графа, как то: Скобельцын, Щеголев, Богданов и казаки: Беломестнов, Чипизубов и Карепов, а также протоиерей Сизой. Со всеми этими соратниками Муравьева Государь Наследник милостиво беседовал и одарил их подарками, а казаков серебряными медалями. Памятник вышел великолепный, поставлен на высокой природной скале; фундамент, на котором стоит фигура, сделан из камня, доставленного из поселка Бабстовского казаками этого поселка и станицы Михайло- Семеновской. Приятно сознавать, что подножие творцу Амурского войска устроено амурцами. Граф изображен во весь рост, в одной руке держит свиток Айгунского договора, а в другой — морской бинокль. Фигура величественная, сходство поразительное. Старушка Пакулова, которая неоднократно принимала у себя в Буссевой графа, случайно увидевшая памятник, рассказывает: «... я обомлела, когда увидела графа,, он — точно живой, и у меня полились слезы...»

В Михайло-Семеновске...

Наследник, великий князь Николай Александрович.

солонку на блюде должен был поднести председатель правления полковник Кузмицкий; старейший депутат от станицы с двумя ассистентами должен был поднести хлеб-соль от станицы Михай- ло-Семеновской.

В одиннадцать с половиной часов дня показался дымок парохода у гор китайского берега, внизу по течению реки Амура, верстах в 7 от пристани. Два парохода, из коих один передний — под флагом Цесаревича, несмотря на быстрый ход колес, подавался вперед медленно против течения, за ним следовал другой пароход под флагом командующего войсками Приамурского военного округа. На верхней площадке палубы переднего парохода, за пюпитрами, играл военный оркестр Хабаровского гарнизона; Наследник и свита, стоя на рубке, лорнировали биноклями пристань станицы. Какою крошечною, вероятно, казалась им группа людей, стоящих у пристани в ожидании причала и остановки пароходов. Торжественные звуки марша, плавный причал и поворот пароходов, торжественное ожидание толпы — не поддаются моему описанию. Волнение Беневского было очень заметно. Кузмицкий и я стояли по бокам его. Когда спустили сходни и Наследник, спустившись по ним, начал подниматься на пристань по лестнице, устланной красным кумачем, раздалось могучее «ура» населения и полетели вверх папахи. Беневский, поднося хлеб, дрожавшим от волнения голосом просил принять хлеб-соль от населения Амурской области; Кузмицкий с поклоном передал солонку; казак-депутат от станицы, также волнуясь, произнес: «Осчастливьте, Ваше Императорское Высочество, принятием хлеба-соли от михайло-семеновских станичников».

глава If

казаки

Все мы трое получили отведенные нам каюты на пароходе «Муравьев-Амурский». В 5 часов вечера мы были приглашены к общему обеденному столу. Наследник сидел у начала стола, барон Корф — первым с правой стороны стола, против него сидел Беневский, рядом с Беневским — я, рядом с Корфом — князь Барятинский,* затем вся свита Наследника и барона Корфа. Барятинский пил красное вино местного амурского винограда, изделия хабаровского купца Хлебникова, получившего от наследника медаль «За трудолюбие и искусство», и он хвалил его достоинство; по его словам, не уступающее заграничному лафиту. Наследник скромно и мало ел, и все больше слушал рассказы Корфа.

После обеда, по предварительному докладу Корфа Барятинско-

Парадный строй пешего казачьего батальона.

му и последнего Наследнику, я получил разрешение преподнести альбом с фотографическими видами моей работы — только на другой день после ночлега в станице Екатерино-Никольской и тогда, когда князь Барятинский найдет по времени удобным.

казаки

Должностной знак почетного судьи Амурского казачьего войска.

при горевшей иллюминации костров. Пристань вся усеяна народом. Почетный караул, с офицерами в строю и на левом фланге со всеми офицерами и чиновниками, был выстроен в парадной форме. Выслушав рапорт станичного атамана, принявши хлеб-соль от станицы, Наследник поздоровался с сотней словами: «Здорово, казаки-амурцы!» «Здравия желаем, Ваше Императорское высочество», — и переливающееся «ура» строевых казаков и станичников покрыли это приветствие. Пропустив сотню церемониальным маршем, с идущими в строю нашими атаманами бароном Корфом и Беневским во второй шеренге, Его Высочество приказал остановить сотню. Подходя со свитою к сотне, Наследник сказал: «Спасибо, молодцы-амурцы!», повторив свою благодарность еще раз во время прохождения мимо него сотни. После того были поданы экипажи с наезженными лошадями обывателей и купцов. Проехав по станице, Его Высочество посетил церковь, где и прослушал молебен. Затем, осмотрев расположение сотни, Государь Наследник прибыл к пристани, у арки которой казаки и казачки вели хороводы и танцы. Осмотрев и поблагодарив их, Его Высочество в 11 часов вечера отбыл в Радде».

В Радде, на границе конного полка, командир Винников рапортовал о благополучии полка, население преподнесло хлеб-соль, девица Линдквист букет цветов. В церкви, вопреки распоряжению епископа Гурия, строжайше запретившего священникам говорить речи, священник сказал Его Высочеству прочувствованное слово, одобренное всей свитой. На запрос строгого владыки, почему священник сказал слово, он отвечал: «От избытка чувств — сами уста заговорили»... Несмотря на это, священник, по словам Химули, переведен в другой приход.

При самом отъезде князь Барятинский вручил от имени Его Высочества подарки: трое часов для станичных атаманов, перстень — командиру сотни Ресину, два портсигара офицерам, два кольца подно- С1ПШШМ букеты, фотографический портрет с надписью Цесаревича самому Химуле и сто рублей на церковь.

«По отбытии Цесаревича все пошли — заключает Химуля, — в церковь, священник отслужил молебствие о благополучном пути Наследника; девица Линдквист, получившая кольцо, усердно молилась на коленях, сияя счастьем...»

«По прибытии в станицу Иннокентьевскую Амурского казачьего войска, Его Высочество изволили зайти в церковь, встреченный там причтом в облачении, и посетил станичную школу, а затем смотрел сотню 2-й очереди в конном строю и взвод детей школьного воз-

рел сотню 2-й очереди в конном строю и взвод детей школьного возраста, бывших также в конном строю; одновременно с сотней те и другие были пропущены справа по одному шагом, а потом, тем же порядком — в карьер с джигитовкой. Здесь, при следовании Его Высочества обратно на пароход, молодая девушка-казачка, желая иметь счастье поднести букет цветов Его Высочеству растерялась и протянула руку с букетом дежурному в этот день офицеру свиты, но Цесаревич сам изволил протянуть руку за цветами и, приняв букет из рук окончательно растерявшейся девушки, милостиво улыбаясь сказал: «Это, верно, мне, — а не ему». После этого, взойдя на пароход, Его Высочество пожаловал станичному атаману уряднику Катанаеву часы с вензелевым изображением и цепочкой, а войсковой наказный атаман Приамурских казачьих войск генерал-адъютант барон Корф, сопровождавший Его Высочество, тут же надел Катанаеву эти часы и собственноручно пристегнул цепочку.

С отходом парохода из Иннокентьевской станицы, все казаки и дети, бывшие в конном строю, сопровождали пароход берегом на значительное расстояние, с джигитовкой. Разлив реки в очень топких местах часто вынуждал их к объездам и Его Высочество каждый раз приказывал замедлять ход парохода; но встреченный на пути их, в 12-ти верстах от станицы, громадный разлив, разлучил окончательно всадников с пароходом. Взойдя на верхнюю палубу, Его Высочество долго еще высоко приподнимал свою фуражку, отвечая казакам бросавшим вверх папахи, стоя на седлах, чтобы дольше видеть пароход с дорогим путешественником. Наконец пароход в изгибе Амура скрыл их из глаз Цесаревича и Его Высочество изволил сойти в каюту.

Казачата.

Весь берег у станицы Поярковой, от триумфальной арки по направлению к пристани и далее, бьш переполнен народом, с джигитующими бывшими в строю и осмотренными уже Его Высочеством детьми и взрослыми, когда Наследник Цесаревич изволил взойти на пароход, разрешив водить на пристани хороводы и джигитовать. Внимание Его Высочества обратил на себя десятилетний казачонок — Влас Тюменцев, проскакавший несколько раз, стоя головой в седле, с вытянутыми кверху ногами. Получив повеление Его Высочества: «Дайте мне его сюда», — командир Амурского полка полковник Винников выскочил на берег и, сняв мальчугана с седла, принес его на пароход. Его Высочество спросил:

«Как твоя фамилия?» Получив смелый и ясный ответ: «Тюменцев,

Ваше Императорское Высочество»,

— Цесаревич взял мальчика за руку и увел к себе в каюту, а затем изволил привести обратно с ручонками, наполненными серебряными рублями, сколько тот мог взять.

Отвечая на вопросы Его высочеству

Амурские рон Корф, довольный бойкостью мальчика, спросил его: «А можешь ты казаки стать на голову вот тут, сейчас? — Могу, Ваше Высокопревосходительство» — было ответом шустрого мальчика. «Ну, становись...» и смышлен- ный казачонок, моментально сложил на пол бывшие в обеих ручках монеты, стал на голову между Его Высочеством и войсковым наказным атаманом. Затем мальчик встал, был спущен на плавучую пристань и там пошел плясать в хороводе девушек, держа свои монеты обеими ручками в подоле своей форменной с погонами рубашонки».

Там же, в станице Поярковой Амурского казачьего войска, удостоился милостивого внимания Августейшего Атамана, между прочим, льготный старший вахмистр Тимофей Коренев, видный молодой человек, а его серый конь в особенности понравился войсковому наказному атаману барону Корфу, который, видимо шутя и не рассчитывая на удовлетворительный ответ (в виду дальности расстояния), громко спросил Коренева, может ли он поспеть на своем коне к завтрашнему дню в Благовещенск (118 верст), чтобы иметь счастие состоять там в конвое Его Высочества. На утвердительный ответ вахмистра Коренева барон Корф выразил сомнение. Но Коренев прибыл в Благовещенск на этом же коне и удостоился счастия вновь слышать похвалу себе от Августейшего Атамана; числясь в конвое, он на том же коне прибыл в Марково, выше Благовещенска 44 версты, к выходу Его Высочества с парохода на берег, одновременно с офицерами своего полка и получил в подарок от Августейшего Атамана часы с цепочкою, надетые на Коренева войсковым наказным атаманом». (Казачья памятка Г.С. Николаева.)

В Благовещенск, утопающий в зелени, цветах и флагах, Его Императорское Высочество прибыл 4 июня. Ненастная погода, стоявшая до

того, с момента появления парохода, прояснилась, выглянуло солнышко и Государь Наследник Цесаревич при оглушительных кликах войск и народа вышел к нарочно построенной городом каменной триумфальной арке* Пропустив почетный караул церемониальным маршем, Его Высочество отбыл в экипаже с бароном Корфом в кафедральный собор,* посреди расставленных шпалерами войск. Прослушав краткое молебствие, Цесаревич, сопровождаемый конвоем офицеров Амурского полка, посетил обе гимназии, семинарию. Вечером Его Высочество осчастливил своим присутствием концерт, устроенный воспитанниками и воспитанницами обеих гимназий.

5 июня Его Высочество смотрел парад войск Благовещенского гарнизона. В параде принимали участие льготные казаки и около сотни казачат, на левом фланге которых шел барон Корф. После этого Перед джигитовкой.              был              смотр              скачек обеих первооче-

редных сотен, закончившийся лихой джигитовкой. Недаром Винников учил казаков, развивал в них молодечество и щегольство, казаки несколько раз все вместе и порознь удостаивались похвалы своего Августейшего Атамана, а барон Корф, по окончании парада, благодаря Винникова в присутствии всех офицеров, сказал: «Ну, молодец, Винников, ты сумел отлично представить казаков, теперь я вижу, что ты сделал».

глава II

казаки

После скачек Его Высочество отбыл в лагери и удостоил посещением офицерский барак Амурского полка, где изволил раздавать собственноручно подарки и призы за скачки. Шум шагов, крики радости получивших подарки из рук наследника престола, вызвали замечание Его Высочества: «Нельзя ли потише?» Разом воцарилась гробовая тишина, все замерли. Действительно, ласковость, скромность в обращении Его Высочества со всеми были до того просты, что невольно способствовали забывчивости, взрыву накопившегося чувства радости и энтузиазма, быть может неуместных, но вылившихся от простоты всего сердца.

После раздачи подарков Его Высочество, садясь в экипаж и окруженный всеми офицерами и казаками, снимался, но, к сожалению, погода быта ненастная, забрызгал дождь, подул ветер и фотографический снимок вышел неудачный; и,таким образом, войску не удалось запечатлеть время пребывания своего Августейшего Атамана в рядах Амурского казачества, но зато присутствие его запечатлено в сердцах всех видевших, и долго-долго не изгладится в памяти это редкое событие.

Приняв завтрак у наказного атамана генерал-майора Беневско- го, Его Высочество в тот же день отбыл вверх по Амуру, сопровождаемый целой флотилией частных пароходов, переполненных публикой; по горе мчались офицеры и казаки Амурского полка, спеша встретить Его Высочество в Марковой и еще раз взглянуть на него. Заключительный момент проводов Цесаревича из Марковой не поддается описанию моего пера; тот, кто видел, поймет, какое всеобъемлющее чувство любви овладело всеми... Наследника схватили на руки, несли до сходен, благословляли его, кричали: «Счастливого пути!»... Дамы плакали... слышался гимн... несся гул народной толпы... звон колоколов... И так далее, следуя до Покровки, Наследник повсюду встречал знаки неподдельной искренней любви казаков. Везде его встречали с хлебом-солью, ночью горели костры, народ стекался из соседних деревень. Да, это поистине был праздник на Амуре!

Из Покровки генерал Беневский телеграфировал в войско: «Августейший Атаман, оставляя область, милостиво повелел мне передать благодарность амурским казакам за то приятное впечатление, которое Его Высочество вынес из личного ознакомления с Амурским казачеством».

Не прошло года. Его Высочество в ответной телеграмме по случаю войскового праздника, милостиво выразился: «Никогда не забуду своего пребывания в войске» и в знак своего благоволения прислал войску свой портрет с собственноручной надписью.