О МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЕ

Многие из нас, старых ученых, с горечью вспоминают о юных годах, когда мы учились в высших учебных заведениях. Воспитанию будущих ученых в царской России, как правило, не уделялось достаточного внимания, оно было пущено на самотек.

И теперь, когда я сам уже много лет преподаю в высшей школе, вопрос о 'подготовке молодых кадров не перестает меня волновать. Ведь молодежь — это наше будущее, это те люди, которые будут развивать науку п позже сами воспитывать иоеює поколение. Мне приходилось уже выступать по этому вопросу в газете «Московский университет». Но сейчас хочется еще раз откровенно высказаться о больных вопросах подготовки ученых на примере подготовки ученых-историков в Московском университете.

За последнее время среди историков стали все чаще и чаще поговаривать о том, что аспирантов много, а полноценных диссертаций мало, еще меньше выпускается интересных книг и статей по разным вопросам истории, очень редки творческие доклады молодых ученых. Конечно, хорошие доклады, книги и статьи появляются, но их все же недостаточно.

Что же мешает нашим молодым ученым? Ведь наши архивы и библиотеки полны ценнейшими и порой совершенно не изученными материалами, ведь советские историки вооружены самой передовой марксистско-ленинской теорией. Попытаемся ответить на этот вопрос, отнюдь не претендуя на то, что ответы будут полными и во всем безусловно правильными.

Среди основных недостатков подготовки научных работников в области истории (вероятно, и вообще в области общественных паук) бросаются в глаза крайне устаревшие методы работы с аспирантами. Было время, когда в аспирантуру шли лнца, недостаточно для этого подготовленные.

‘J

готовка реферата. Этот метод полностью оправдал себя: аспирант, написавший реферат и защитивший его положения, детально и полно знает литературу по избранной теме. И тем не менее такой порядок не привился, а именно первая, пассивная форма сдачи кандидатского минимума — путем экзаменов — вновь восторжествовала. Между тем понятно, что нет ничего творческого в сдаче экзамена по рекомендованному описку книг: это просто ответы на вопросы о том, кто что напнеал. Во время такого экзамена легко «провалить» любого аспиранта, задав какой-нибудь каверзный вопрос; так же легко «пропустить» и самого слабого аспиранта.

Мы много говорим о необходимости давать молодым научным работникам глубокие знання, между тем система подготовки аспирантов «по списку литературы» ведет не к углублению знаний, а к поверхностному усвоению чужих трудов. Не случайно среди молодежи (к сожалению, не без влияния отдельных профессоров) встречается нигилистическое отношение к крупнейшим русским историкам дореволюционного времени. Об их трудах новое поколение ученых отзывается как о работах, авторы которых всегда чего-то не поняли н чего-то не осознали.

Аспирантский минимум должен подготовить аспиранта к работе над диссертацией, а экзамены «по списку литературы» к этому не готовят. После одного-двух лет пассивного усвоения чужих трудов аспирант иной раз оказывается не способным активно работать над своей темой. Ведь для того, чтобы написать что-нибудь дельное, историку надо поработать в архиве, археологу или этнографу побывать в экспедиции, собрать н обработать материал.

Отмену устаревшего способа сдачн кандидатского минимума мы считаем первоочередной задачей в улучшении подготовки молодых историков.

Эта задача тесно связана с необходимостью развивать и углублять интерес молодежи к самостоятельной творческой деятельности, не заглушать его пассивными методами работы. Между тем даже в университетах находятся противники практических занятий и семинаров, настаивающие на упрощении их тематики, а также способов работы со студентами. Характерно, что такие предложения идут отнюдь не от наиболее квалифицированных профессоров, а со стороны тех преподавателей, которые не блещут научными познаннямн. При этом делаются ссылки на то, что окончившие университеты в своем большинстве будут преподавателями средней школы, а эти преподаватели не нуждаются-де в глубоких знаниях. Не стоит доказывать, что такой тезис могут выдвигать только люди, мало знающие среднюю школу или просто ее не уважающие.

Моя многолетняя практика работы в средней школе, в рабфаках и техникумах говорит о том, что школьники старших классов чрезвычайно любят самостоятельно разрабатывать отдельные темы по истории и другим общественным дисциплинам и не уважают учителей, «нахватавшихся» знаний в объеме учебников и общедоступных пособий. Да н сами учителя ценят и понимают значение самостоятельных работ. В этом отношении средняя школа не нуждается в снисходительности.

Срочно требуется и реформа языковой подготовки наших молодых ученых. Обычно ссылаются иа плохое преподавание иностранных языков в шкапе. Это, конечно, справедливо, но не снимает с вузов ответственности за плохое знание языков аспирантами. Ведь аспирант, как правило, человек молодой, а в молодости языки усваиваются легко и прочно.

Но вот завершена сдача кандидатского минимума — н аспирант приступил ас работе над диссертацией. В сущности с этого момента и начинается его научная деятельность. Казалось бы, это самая лучшая пора в жизни молодого ученого, когда он имеет возможность целиком посвятить себя любимому делу. Но, увы, в действительности это не так. Часто научная деятельность аспиранта проходит в отрыве от вуза. Существующие формы участия аспирантов в работе кафедр мало продуманны и малоэффективны. Даже знакомство с памятниками старины, столь многочисленными в Москве, считается необязательным для историков. Иной аспирант-историк просидит в Москве три года и за это время ухитрится ни разу не повидать московские исторические памятники; например, пишет о 1905 годе и не побывает на Красной Пресне.

К тому «же в последний год пребывания в аспирантуре время мчится для аспиранта со страшной скоростью: в два, а чаще — в один год он должен написать диссертацию, потому что остальное время уже потрачено на сдачу кандидатского минимума.

При этих условиях немудрено, что основные усилия аспиранта направляются на завершение диссертации в срок. Во главу угла ставится не качество диссертации, а сроки ее выполнения. И здесь вводятся еще кое-какие «местные» меры, подгоняющие аспиранта. Так, в Московском университете установилась практика представления диссертации за три месяца до окончания диссертантом аспирантуры. Тем самым пребывание в аспирантуре сокращается на три месяца, а для аспиранта это время немалое. На первый взгляд кажется, что необходимость представить диссёртацию раньше срока подтягивает аспирантов, но практически эта мера бесполезна: работа поступает на факультет именно тогда, когда все профессора уходят в летний отпуск, советы не собираются — и папки с диссертациями благополучно «доживают» до октября.

Лучшим аспирантом признается тот, кто раньше кончил; в этом случае считается лучшим и его научный руководитель. В такой погоне за сроками (которые сами по себе, конечно, необходимы) на первое место выступает «скорость» работы над диссертацией, а не ее качество.

Формальным отношением к процессу подготовки диссертаций отчасти объясняется и то странное явление, что громадное количество кандидатских диссертаций остается ненапечатанным. Для чего, спрашивается, в таком случае пишутся диссертации, если они становятся достоянием небольшого «круга лиц, а сама защита из праздника наукн превращается в простой обряд с последующими застольными речами и приветствиями. К тому же некоторые руководители выбирают для аспирантов крайне узкие темы, имеющие ограничительную датировку: «...в первой четверти XVII века», «...в начале XIX века» и т. д. Зачем утруждать аспиранта более широкой постановкой темы, если после защиты диссертация будет передана иа хранение в библиотеку? Ведь только небольшая часть диссертаций публикуется, да и то лишь в виде отдельных статей.

Конечно, нельзя требовать, чтобы каждая кандидатская диссертация увидела свет тотчас после защиты, но нельзя мириться и с тем, что многие работы бесследно пропадают для науки. Даже краткое знакомство с авторефератами показывает, что молодежь работает с увлечением, но какое увлечение может выдержать то поразительное равнодушие, которое часто проявляется к трудам молодых ученых?

Сама система составления авторефератов требует изменения. Даже будущему кандидату наук часто трудно изложить свои взгляды на одном печатном листе, еще труднее это сделать будущему доктору. Между тем параллельно с авторефератом можно было бы иногда печатать наиболее интересную часть диссертации в виде статьи в два-три печатных листа. Для этой цели вузы могли бы выпускать по одному-два сборника в год (по 20—25 печатных листов). Это сильно повысило бы научную ответственность диссертантов и вузовских советов.

Особенно важно усилить внимание к докторским диссертациям.

Итак, наше предложение сводится к тому, чтобы максимально расширить издание работ молодых ученых, так как по существу единственным способом сделать общим достоянием достижения науки (в данном случае исторической) является опубликование трудов. Самые глубокие исследования и самые значительные открытия в области исторических наук останутся бесполезными, пока они не сделаются достоянием широких кругов читателей. Какой инженер согласится конструировать машину с целью ее хранения в музее? А с подобной «целью» иногда вынуждены трудиться наши молодые историки.

Но качеством диссертаций отнюдь ие исчерпывается вопрос о подготовке молодых ученых в области общественных наук. Ведь после защиты диссертации аспиранты делаются преподавателями вузов. Каковы же условия их работы?

Надо лрямо сказать, что эти условия вовсе не способствуют развитию научной деятельности молодых (да часто и старых) ученых. Вузовская нагрузка фактически не оставляет преподавателям общественных дисциплин времени для исследовательской работы. Ведь дело не только в том, что преподаватель вуза несет определенную педагогическую нагрузку, но и в том, что он должен постоянно серьезно готовиться к занятиям.

Лекции, семинары и подготовка к ним поглощают огромную часть времени профессора или преподавателя. Он должен читать книги, составлять конспекты и просто обдумывать, как хорошо прочитать ту пли иную лекцию.

Для примера возьмем так называемые специальные курсы. Они читаются в объеме 40—50 часов. Между тем изложение их, переведенное на печатные листы, заняло бы 10—15 листов. В научных учреждениях на выполнение такой работы дается около двух лет.

А ведь спецкурсы чрезвычайно важны для повышения научной активности как профессоров, так н студентов. Они касаются определенных, относительно узких тем, и их задача — показать студентам исследовательские методы, поставить спорные вопросы, сделать историографические экскурсы, критически разобрать литературу н источники. Одним словом, спецкурс — это серьезное испытание для вузовского преподавателя, показатель его научной и методической подготовки. Иногда спецкурс может составить основу какого-нибудь исследования.

То же самое надо сказать о спецсеминарах: их объем в часах также никак не соответствует количеству времени, которое нужно затратить на подготовку к семинару н чтение студенчеоких работ.

Мы считаем, что педагогическая нагрузка преподавателей общественных дисциплин должна быть изменена в сторону ее уменьшения; пока это не будет сделано, нельзя рассчитывать на улучшение их научной деятельности.

Из года в год усиливается тенденция отделить профиль работников научных учреждений от профиля профессоров и преподавателей. Работники научных институтов пишут кннгн, статьи; для некоторых из них в течение двух-трех лет основной нагрузкой является работа над монографией. Правда, и они отвлекаются от основной темы текущей работой, рецензиями, докладами и т. д., но все-таки они в основном занимаются наукой.

И вот создается два типа молодых научных работников: ученый в научном учреждении и вузовский преподаватель. Первый лишен живого общения со студентами, второй преподает в вузе, но сам исследований почти не ведет. Между тем университетские профессора всегда были учеными; даже самые крупные академические работники всегда преподавали в вузах. Кто из историков не* зиает имен академиков Ю. В. Готье, В. И. Пичета, Б. Д. Грекова? До конца своих дней они читали лекции и вели семинары; студенты их знали и любили, и они знали и любили студентов. Разрыв высшей школы и научных учреждений — очень печальное явление: оно требует большого внимания Академии наук СССР и Министерства высшего образования. Не должно быть академических работников, оторванных от воспитания молодых ученых; не должно быть и профессоров, оторванных от науки. И те и другие пока есть у нас.

Вопрос связи академий с университетами имеет первостепенное значение для развития нашей науки, в частности для борьбы с таким отвратительным явлением, как монополия в науке. А монополии порождаются в первую очередь слабостью исследовательской работы в вузах. Можно ли считать, например, нормальным, что почти вся работа в области истории СССР сосредоточена в одном учреждении — в Институте истории АН СССР? Можно ли считать правильным, что некоторые секторы этого института считают себя чуть ли не непререкаемыми арбитрами в решении ряда исторических вопросов? Здоровое соревнование между коллективами ученых — лучшее средство развития исследовательской деятельности.

Мешает развитию научной работы в высших учебных заведениях и непрерывное сокращение их издательских планов. Издание монографий молодых авторов — явление очень редкое в высшей школе. К тому же многие вузы, даже университеты не имеют своей издательской базы. Ученые запиоки, труды по вопросам истории становятся здесь все более непериодическими. Молодым авторам поэтому часто негде помешать свои статьи, тем более что находятся и такие научные руководители, которые относятся к статьям презрительно и проповедуют издание только книг, точно плохая книга лучше дельной статьи. Даже создание пособий н учебников перестало быть специальностью вузов. Стыдно сказать, но студенты-историки, изучающие_ Россию феодального периода. учатся по учебникам, изданным в 1947—1948 гг., а новые учебники все еще находятся в печати.

Совершенно ясно, что исследовательская работа вузов неотделима от их учебной деятельности, она не может считаться только дополнением к учебному процессу. Студенту не безразлично, у кого он учится. Иной

13

окончивший вуз асю жизнь потом с гордостью вспоминает, у каких профессоров он учился. Научная работа должна войти как составная часть в нагрузку преподавателя, а не быть довеском к его педагогической работе. довеском, о котором вспоминают два раза в год: в отчете о сделанном (или чаше — о несделанном) и при составлении новых планов.

И, наконец, последний вопрос. Пора перестать смотреть на руководителей работы на факультетах как на администраторов. Организационной стороной деятельности факультета должны руководить деканы, а заместителями нх по научной работе могут быть только видные ученые.

Трудности в деле развития научной деятельности в наших вузах, конечно, вовсе не так велнкн, чтобы с ними нельзя было справиться. Справиться с ннми надо, н в ближайшее время.

€ Вестник высшей школы», 1956, № 7, стр. 13—17.