ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО

Нередко возмещение ущерба следовало в форме уплаты потерпевшему строго фиксированной суммы, которая в таком случае принимала форму штрафа. В том же виде следовало возмещение за ущерб,"причиненный чужому скоту. При обнаружении скота на своей ниве допускалось задержание его на своем дворе до выяснения вопроса о потраве и получения компенсации, после чего следовал возврат скота по принадлежности.

И хотя указанные выше акции, следствием которых был материальный ущерб, можно рассматривать как гражданские правонарушения, влекущие возмещение ущерба, в отдельных случаях (порча бортей, кража ульев, гибель скота от голода) штраф в пользу потерпевшего совмещался с уголовной санкцией — наказанием кнутом, взысканием пени или судебных пошлин в пользу казны и т. п. (X, 210, 219). Да и штраф был санкцией двойственной по своей юридической природе. Уголовный характер штрафа состоял в том, что установленная сумма могла не соответствовать ущербу, но в то же время это было возмещением ущерба, поскольку деньги шли в пользу истца.4

В делах по обязательствам из причинения зла Уложение различает действия умышленные и непреднамеренные, влекшие разные правовые последствия. Допускалось, что при сжигании соломы или травы на своих нивах и лугах огонь мог причинить ущерб чужим огородам или нивам. Сыском устанавливалось, сделано ли это «хитростью» («пустил огонь по ветру») или «пож- жение учинится без хитрости» — повинны внезапные буря, вихрь и т. п. В первом случае убытки возмещались по иску, а во втором — «истцовых исков не правити потому, что такое запаление учинится изволением божиим, а не ответчиковым умышлением». Если з результате нечаянного пожара в доме сгорят другие дома, иска также не возбуждали, поскольку «запаление учинилося не по его умыпглению».

209

14 А, Г, Манькои

Развитие кредитных операций, сопутствующее росту товарно- денежных отношений, привело к оформлению залогового japaBa, которое к середине XVII в. получило разностороннее законодательное выражение. В Уложении залоговое право нашло выражение главным образом применительно к залогу (закладу) не-

ДЬШиМого имущества. Законом устанавливалась регламентация этих процессов применительно к отдельным видам земельных владений-поместий, различного типа вотчин (родовых, выслуженных, купленных), прав и сроков выкупа заклада, оформления и юридической силы закладных и т. п.459 Заложенная земля могла оставаться в руках залогодателя или же перейти в руки залогодержателя. В таком случае кредитор получал право временного пользования землей, что заменяло уплату процентов. Допускался и залог дворов на посаде (XIX, 16). В Уложении отражен и залог движимого имущества. Заклад оформлялся закладной кабалой. Просрочка выкупа заложенной вещи влекла передачу прав на нее залогодержателю: «А будет кто кому в долгу в деньгах, или в ином в чем нибудь заложит что до сроку и кабалу закладную на тот свой заклад даст, а в кабале напитает будет он того своего закладу на срок не выкупит, и на тот $го заклад та закладная кабала и купчая, и дав он такую кабалу, того своего закладу на срок не выкупит, ему впредь до того своего закладу дела нет, и владети тем его закладом тому, кому он заложит, и вольно тому такой заклад продати и заложить и в приданые дать» (X, 196). Из статьи очевидны техника заклада и правовые последствия просрочки. При этом разница в сумме займа и стоимости заломленной вещи не учитывалась.

Прд гдбели или пропаже заклада, например от пожара или воровства, вместе с имуществом залогодержателя последний дол- жен заявить об этом окольным людям и подать в приказ письменную явку, что «гибель учипилася не его хитростию». В таком случае ответственности оп не нес. Если же залогодатель указывал в челобитной, что пропали только его вещи, а имущество кредитора цело, то дело подлежало судебному разбирательству (X, 194). При гибели находящегося в закладе скота не по вине кредитора должник возвращал ему половину занятой суммы. Но если заемщик бил челом на кредитора, что тот «над закладом его учинил хитрость», дело переходило в суд и решалось в зависимости от исхода судебного разбирательства (X, 197). В случае заклада движимого и недвижимого имущества в момент спора о правах на него оставление его в закладе или досрочный выкуп определялись характером судебного решения (X, 244). Таким образом, основное требование закона в отношении заклада состояло в том, что залогодержатель должен вернуть вещь в том виде, в каком ее получил, а залоговые отношения прекращались погашением долга.460

В Уложении получило закрепление и дальнейшее развитие обязательственное право. Начиная со второй половины XVI в.

(указ от 15 октября 1557 г.) запрещалось заемщикам продаваться в полные холопы за долг. Закон предусматривал в случае неуплаты долга отдачу их заимодавцам головою до искупа. Именно в этой части Уложение повторило данный указ (XX, 39) .461

Таким образом, обязательства, вытекающие из договоров, распространялись уже не на само лицо, а на его имущество или на его действия, следствием чего было погашение долга. При невыплате долга взыскание обращалось сперва на двор, движимое имущество, а затем на вотчины и поместья. Лишь несостоятельность должника влекла выдачу его кредитору головою до искупа, т. е. до отработки долга по установленной законом повременной оплате труда. Ответственность по обязательствам не была индивидуальной. Друг за друга отвечали супруги, родители и дети.462По обязательствам несли ответственность холопы и крестьяне за своих господ, а господа в свою очередь за своих людей и крестьян.463 Долги по обязательствам переходили по наследству (X, 132, 207).

В основе обязательственных отпошепий лежал договор, К середине XVII в. закоп требовал письменного оформления договоров, которые в зависимости от характера сделки назывались заемными кабалами, записями, крепостями, заемными памятями. Уложение строго регламентировало процедуру оформления договоров. Заемные кабалы п иные крепости писались площадными подьячими, и они же вписывались в документ в качестве послухов. «В больших делех» послухов вписывали по пяти-шести человек, а в небольших — по два-три человека. Менее двух послухов вписывать пе разрешалось. Заемные кабалы и иные крепости должны быть именными и за подписью лиц, на чье имя составлен документ. За неграмотных подписывали духовные отцы или родственники и доверенные лица. Заемную память разрешалось писать самому или поручить своему человеку, но при условии скрепления своей подписью. Такой вариант оформления, причем без послухов, свободно допускался в отношении заемных кре- яостей на сумму не свыше 10 рублей деньгами или соответственно товаром (X, 246, 247). В сельской местности неграмотным людям разрешалось при оформлении крепостей на сумму не свыше 10 рублей прибегать к помощи земских старост или церковных дьячков других сел. Попам, дьячкам и иным людям своих вотчин писать крепости не разрешалось. Такие документы теряли юридическую силу (X, 248, 249). В селах допускалось также оформление сговорных, свадебных и духовных памятей.

Купчие, данные и закладные на вотчины и дворы и иные крепости «в больших делех» оформлялись только площадными подьячими с указанием послухов, с подписями сторон и с регистрацией акта в приказе (X, 250).

Широкая практика договорных отношений, естественно, порождала злоупотребления. Уложение предусматривало три вида преступных деяний, связанных с заключением договоров: составление ложной заемной кабалы или иной крепости по соглашению с площадными подьячими; заключение сделки под принуждением; попытка ложного обвинения в принуждении к сделке. Закон в этих случаях давал потерпевшему право путем срочной (не позднее недели) подачи челобитной обжаловать действия своего контрагента, а воевод и приказных людей обязывал принять незамедлительные меры к расследованию дела. За подложную крепость определялась торговая казнь, возмещение бесчестья и тюрьма на полгода. Площадным подьячим угрожало отсечение руки, послухам — торговая казнь и тюремное заключение. Торговая же казнь и возмещение бесчестья определялись за ложное обвинение в принуяедении к сделке, —и, разумеется,.выполнение условий заключенного договора. Допускалось, что ложное обвинение в принуждении к сделке делалось на суде. В таком случае уголовная ответственность не устанавливалась, а суд признавал сделку действительной и требовал выполнения ее условий (X, 251—253)'.

Преследовалась и купля-продажа вещей, на которые продавец не имел права собственности. Покупатель лишался приобретенного и привлекался к судебной ответственности по обвинению в утайке краденого (XXI, 64, 65; в отношении вотчин — XVII, 35). Наказуемы по Уложению и ложные иски, которые рассматривались как продиктованные желанием кого-либо «испродать» и «поклепать напрасно». Виновный выплачивал в пользу ответчика «проести» по гривне за день. А за иски «с прибавкою» истцы выплачивали государевы пошлины втрое (X, 18, 19) .

К получению денег путем заклада имущества примыкал договор займа, который оформлялся заемной кабалой, регистрирует- мой. в Холопьем приказе.1*

. Вслед за указом 1646 г.464 Уложение запрещало взимание процентов по долгам (X, 255), но фактически они взыскивались в обычном размере — 20%, хотя и были лишены судебной защиты, Формой подмоги и закрепления крестьян была ссуда, оформляемая ссудной записью (XI, 23, 32; XVIII, 40, 47). Обеспечение уплаты долгов по займу достигалось путем выплаты заряда- неустойки (XX, 44, 45), поручительством и взысканием долгов на наследниках "(X, 203, 207). Еще по указу 1628 г.465 исковая давность по займам устанавливалась в течение 15 лет. Уложение допускало уплату долга частями, причем каждый взнос помечался на заемной кабале, и с этого момента право взыскания остальной части продлевалось на последующие 15 лет. Отсутствие такой записи делало факт уплаты юридически несостоятельным.

Те же последствия влекло неполноценное оформление кабал '(X, 254, 256—258). Наоборот, попытка должника «оболживить» достоверную и правильно оформленную кабалу влекла для него взыскание долга в двойном размере, и только признание вины на суде освобождало его от наказания. В равной мере крепость, составленная по всем правилам и не обжалованная до .суда^ не могла быть аннулирована в судебном порядке (X, 253, 259).-

Устанавливалась очередность уплаты долга: иностранцы имели преимущество перед русскими людьми в сроке получения долга, а царская казна получала такие же преимущества перед частными лицами (X, 260) . Несостоятельным должникам давалась отсрочка До трех лет, но при условий оформления поруки. Если поруки не было, то должник отдавался истцу до искупа. Из этого правила исключались дворяне и дети боярские, которые ставились на правеж. Частный случай отдачи головою до искупа предусматривался в отношении лиц, занявших деньги для торговли, но промотавших их «своим безумием» (X, 203, 204, 206, 261)'. В XVII в. получил развитие порядок передачи обязательств третьим лицам. Однако у кредитора и доляшика права на этот счет были различными. Кредитор мог передать свои обязательства третьему лицу без согласия должника, но должник не. мог сделать этого без согласия кредитора. Если в прошлом поклажа рассматривалась как дружеская услуга, то в первой половине XVII в. она квалифицируется законом как имущественный договор, требующий письменного оформления и обязывающий хранителя вещей нести за них ответственность. Отсутствие документа лишало права иска о поклаже (X, 189, 192). Исключение допускалось лишь для служилых людей, находящихся в полках. При срочной отправке куда-либо они могли оставить свое имущество на хранение по месту расквартирования, не успев оформить договор поклажи. В случае возникновения претензий дело разбиралось в сыскном порядке. За лож- ныё иски о поклажах служилых людей предписывалось «бити кнутом нещадно» (X, 190, 191). Хранители вещей не несли ответственности в случае гибели имущества от стихийных бедствий и не по их вине. Однако лицо, вскрывшее опечатанную поклажу, отвечало за пропажу вещей (X, 194, 195).

Уложение регламентирует некоторые из сторон договора подряда. При отрицании подрядчиком (мастером) наличия заказа с целыо присвоить материал заказчик имел право возбудить иск. Подрядчик отвечал за материал, взятый у заказчика для работы (X, 193, 272, 273). Предусмотрена и ответственность нанимателя за предмет имущественного найма — помещение или рабочий скот (3, 274).

В состав гражданских правоотношений входило и сервитутное право, т. е. право на чужую вещь. В Уложении фиксированы сельские и городские сервитута. К первым относилось право ставить запруды на реке в пределах своего владения, но при условии, что соседним помещикам запруды не принесут ущерба; право иметь свои угодья — озера, покосы, борти — в пределах чужих или общих для данной округи владений, не причиняя ущерба чужой собственности; и наоборот, хозяин владений (леса, лугов), в пределах которых находятся сервитуты, обязан предоставить к ним доступ (дорогу) и не причинять им вреда. В противном случае следовало возмещение ущерба (X, 238—243).466Вопрос о городских сервитутах вытекал из сопряжения соседних дворовых сооружений и возможной отсюда угрозы чужой собственности: возведение построек на меже соседа, печей, поварен вплотную к соседским стройкам, сброс мусора с высоких кровель ну вплотную стоящие низкие и т. п. (X, 277—279).16 Ч/< К гражданско-правовой сфере относится и договор личного найма. В законодательстве, в том числе и в Уложении, предписывалось лицам, не имеющим права владеть холопами, заключать пибьменные акты при найме лиц в услужение. Такой договор найма, обычно именуемый жилой записью, заключался на срок пе более пяти лет и регистрировался в Холопском приказе.467В случае нарушения условий жилой записи со стороны отдавшего себя или своих детей в услужение выплачивалась неустойка (XX, 44, 45). Важную часть гражданских правоотношений составляло семейное право. Но по составу предусмотренных преступлений и следуемых за них санкций оно в равной мере относилось и к уголовному праву. В соответствии с церковными канонами Уложение допускало только три брака. Четвертый брак не получал санкции и не влек юридических последствий. Дети от четвер- тЪго брака не имели нрава наследований, а я^ены и до^е#я fio смерти мужа и отца не получали земли на прожиток.468 Лишались соответствующих прав внебрачные дети:- «К законным детям того, кто его у наложницы приживет, не причитать, и поместей и вотчин того, кто его беззаконно прижил, ему не давати». Даже последующая женитьба на наложнице не меняла бесправного положения детей, рожденных от нее до брака (X, 280). Заключению брака предшествовал сговор, оформляемый рядной записью, по которой в качестве будущего приданого намечалась передача жениху наряду с имуществом полных, докладных и купленных холопов (XX, 31, 81). Сговорные (рядные) и свадебные записи могли оформляться непосредственно на местах (в селах, деревнях, поместьях) с участием земских старост или церковных дьячков, но с обязательными подписями сторон (X, 250).

В семейных отношениях в XVII в. сохранялись освященные обычаем и церковью права мужа в отношении жены и отца в отношении детей. По Уложению ясена могла быть отдана мужем в услужение и записана в кабалу вместе с ним. Оставалось в силе и право родителей отдавать детей в услужение на определенный срок в счет полученной ссуды с условием ее отработки (XX, 43) .469 Муж в сравнении с женой, а родители в отношении детей имели преимущества и в уголовном праве. Убийство женой мужа влекло для нее смертную казнь путем закапывания живою в землхо по шею. Смертная казнь ожидала женщину, если она жила «блудно», т. е. невенчанным браком. В последнем случае закон предусматривал отягчающее обстоятельство — убийство незаконнорожденных детей, причем не обязательно самою матерью (XXII, 14, 26).470

Уложение впервые вводит в светское законодательство рассмотрение преступлений детей в отношении своих родителей. До этого они регламентировались церковным законодательством.471Грубость в отношении родителей, избиение, завладение их имуществом, ложные изветы, отказ почитать и содержать в старости—влекли для детей наказание кнутом «нещадно» и повеление «быти у отца и у матери во всяком послушании..а извету их не верити». Запрещалось детям жаловаться на родителей в судебном порядке. «За такое челобитье бити кнутом, и отдати их отЦу й матеря» (XXII, 4—6). Убийство родителей детьми каралос смертной казнью «безо всякия пощады». То же ожидало и пособ ников (XXII, 1,2). Убийство же родителями детей каралось тюрем ным заключением на год с последующим публичным покаянием у церкви (XXII, 3). Таким образом, почти неограниченные права родителей в отношении детей, а мужа в отношении жены отражали в области семейных отношений важнейшую черту феодального права — права-привилегии.

Этот же принцип, но в меньшей степени, сказывался в сфере имущественных отношений членов семьи. В то же время в XVII в. наблюдалась тенденция к переходу от семейной общности имущества к раздельности имуществ супругов, детей и родителей.472По указу 1627/28 гг. жены и дети получали права совладения с мужьями и родителями на купленные земли, которые вносились в купчие на имя мужей, жен и детей (XVII, 45). По наследственному праву, закрепленному в Уложении, бездетные вдовы получали в форме прожитка часть поместий или купленных вотчин, за отсутствием таковых прожиток выдавался из выслуженных вотчин мужа (XVI, 16; XVII, 1, 2). С 1627 г. была установлена доля вдовы в движимом имуществе мужа. Она составляла четвертую часть. Были расширены и имущественные права детей, в особенности дочерей до их замужества. Часть земли переходила к мужу в качестве приданого, но права на него оставались за женою (XVI, 17). В целом к середине XVII в. наблюдается расширение наследственных прав дочерей, жен и боковых родственников. Разумеется, это в первую голову касалось господствующего класса и означало укрепление его экономического базиса.473