Ю. О. Бем ВНЕШНИЕ ПРИЗНАКИ ПЕЧАТНЫХ ИЗДАНИЯ ПЕРВЫХ ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ (Постановка вопроса)

Незадолго до своей безвременной кончины академик М. Н. Тихомиров поставил на общем собрании Археографической комиссии вопрос об издании пособия по изучению внешних признаков исторических источников первых лет Советской власти.

Это была совершенно новая, интересная задача, осуществление которой открывало подход к подлинно научному изучению палеографических особенностей документов 1917—1920 гг.

Известно, что палеогрвфы занимаются изучением почерка рукописи, материала письма (папирус, береств, бумага), украшений рукописей, приписок и помет на полях и т. п. главным образом с целью датировки рукописи и установления ее авторства.

Сложилось, однако, определенное убеждение о том, что палеография (об этом, кстати, говорит и сама этимология этого слова) занимается изучением рукописей и печатных изданий, которые созданы ие позднее середины или в крайнем случае конца XIX в.

Правда, Л. В. Черепнин в своей «Русской палеографии» и автор опубликованного в 1960 г. учебно-методического пособия «Палеография»

А.              В. Муравьев говорят о возможности применения метода палеографического анализа к документам нового времени.

Так, Л. В. Черепнин пишет о необходимости «создания такой дисциплины, близкой по своим задачам к палеографии, которая ставила бы своей целью изучение текстов, ие написанных от руки, а размноженных механическим путем»’. А. В. Муравьев также считает, что хотя палеография и занимается главным образом изучением рукописей до XIX в., «однако практически палеографический анализ может проводиться и в отношении документов более близких к нам по времени, то есть XIX и начала XX века»[649].

Эту же проблему, особенно в части, касающейся исследования рукописей классиков марксизма-ленинизма, затрагивают Б. Г. Литва к[650] и М. С. Селезнев[651].

В работе украинского историка В. И. Стрельского «Основные принципы научной критики источников по истории СССР»[652] также затрагн- ваются проблемы советской палеографии, особенно в связи с возможностью ее применения к датировке некоторых работ В.

Общая постановка интересующего нас вопроса содержится также в работах Д. А. Чугаева 9 и С. Н. Валка [653].

Однако перечисленные выше работы рассматривали проблему палеографического анализа документов советского периода лишь в общей постановочной форме или отдельные ее аспекты.

Более подробно и конкретно этот вопрос рассматривался в статье

С.              А. Рейсера «Некоторые вопросы палеографии нового времени»9. Он попытался дать методологические установки, касающиеся применения палеографического вналиэа (бумага, чернила, перья, карандаши, машинописные шрифты, почерки) к документам нового времени. Однако замечания Рейсера носят теоретический характер, не подкреплены практической датировкой рукописей. Кроме того, автор не идет далее XIX в., и наиболее интересующий нас вопрос о материалах первых лет Советской власти остается нераскрытым.

Краткий обзор литературы по вопросу о палеографии нового времени показывает, что поставленная академиком М. Н. Тихомировым задача явилась совершенно новой, ранее по-настоящему не разрабатываемой, связанной с целым рядом трудностей и прежде всего с обилием материала. Ибо, как справедливо отмечает С. А. Рейсер, «палеография древнерусских памятников стремится учесть и обработать данные по возможности старых памятников, чтобы яснее представить себе пути и способы эволюции письма. Палеография нового времени испытывает прямо противоположную трудность — обилие материала, а... именно в этом обилии материала трудность установления исторических путей эволюции русской графики»9.

Заслуга М. Н. Тихомирова заключается в том, что он ие только поставил проблему изучения Документов первых лет Советской власти на научную почву, не только ввел в научный оборот понятие «внешние признаки исторических источников первых лет Советской власти», позволившее историкам преодолеть многочисленные терминологические споры по этому вопросу, но и разработал конкретные задачи, которые в первую очередь следует разрешить при практическом рассмотрении проблемы палеографического исследования документов первых лет Советской власти.

Первый выпуск «Пособия по изучению внешних признаков исторических источников первых лет Советской власти» был подготовлен М. Н. Тихомировым к печати и в настоящее время находится в Издательстве. Он включает исследования материалов письма, почерков, машинописных текстов, печатей и штемпелей за 1917—1925 гг.

В последующие выпуски «Пособия» М. Н. Тихомиров предполагал включить статьи на темы: «Орудия письма (бумага и карандаши)», «Язык, стиль, орфография документов первых лет Советской власти», «Восстановление погасших текстов», «Денежные знаки и облигации», «Стенографические системы», «Типографические шрифты», «Новые виды источников (микрофильмирование, магнитофонная запись, кинохроника, грампластинки и т. д.)» и, наконец, «Печатные издания первых лет Советской власти».

Работа над последней темой была поручена академиком М. Н. Тихомировым автору настоящей статьи.

Теперь уже ни у кого не вызывает сомнения необходимость применения палеографических методов к изучению документов по истории советского периода.

Однако тема о печатных изданиях первых лет Советской власти, если подходить с позиции изучения их внешних признаков, на первый взгляд казалась довольно спорной.

Есть ли необходимость подходить к книжной продукции, скажем. 1918—1920 гг. с точки зрения установления их подлинности, авторской принадлежности, места и времени издания и создания, оценки внешних особенностей?

Казалось бы, каждое печатное издание имеет так называемые выходные данные, т. е. обозначение места и времени издания^типографии. объема, тиража н цены, не говоря уже о фамилии автора на титульном листе нлн обложке книги.

Однако рассмотрение поставленной проблемы показало, что привычные для всех нас сейчас выходные данные в первые годы Советской власти встречались далеко не всегда. Чтобы разобраться в причинах этого явления, следует познакомиться с деятельностью советских издательств, возникших после Великой Октябрьской социалистической революции, и рассмотреть условия, в которых они работали.

Речь здесь пойдет главным образом об одном — Государственном издательстве, сосредоточившем в своих руках в первые годы советской власти почти всю издательскую деятельность в стране.

До организации Государственного издательства издательские функции в РСФСР' осуществлялись несколькими издательствами при наркоматах в Москве и Петрограде, литературно-издательским отделом Наркомпроса и частными издательствами. Однако по истечении полутора лет жизнь властно потребовала изменений этой системы. В условиях гражданской войны, блокады, разрухи и голода разобщенность издательского дела могла привести к полной его ликвидации.

Буржуазия делала все возможное, чтобы воспользоваться грозным оружием литературы н направить его против взявшего в свои руки власть пролетариата. Надо было вырвать у нее из рук это оружие и обратить его на службу рабоче-крестьянского государства.

Это хорошо понимал вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин.

Главный редактор Госиздата Н. Л. Мещеряков рассказывал, что в 1919 г. В. И. Леиии в беседе с ним по вопросу о руководстве литературой сказал: «Литература — могучее орудие пропаганды, и руководство ею в настоящий период должно быть в руках Государственного издательства. Это — одна из его задач» [654].

К середине 1919 г. наметилась твердая необходимость установить известную планомерность в издательской деятельности Республики. Тяжелое положение страны не могло не отразиться и на издательском деле: бумажный голод, с одной стороны, и развал полиграфии — с другой, угрожали почти полным прекращением книгопечатания. Распыленность издательств по отдельным наркоматам стала тормозом на пути развития печатного дела, ибо параллелизм в работе только усугублял бумажный кризис и загромождал типографии однородными изданиями.

Поэтому 21 мая 1919 г. специальным «Положением» ВЦИК при Наркомпросе был утвержден «единый государственный аппарат печатного слова иа всей территории РСФСР — Государственное издательство». Перед новым издательством были поставлены следующие задачи:

«1.

2. Урегулирование н контроль издвтельской деятельности всех ученых н литературных обществ, профессиональных и кооперативных организаций и вообще всех частных издательств.
3. Разработка и утверждение всех издательских планов и смет по всей РСФСР.
4. Составление плана заготовок для издательского дела Республики всякого рода и сорта бумаги н участие в распределении всех бумажных запасов.
5. Составление плана типографских работ и участие в распределении этих работ между отдельными типографиями РСФСР.
6. Наблюдение над надлежащим и своевременным выполнением планов заготовки бумаги и типографских работ» м.

С 1 августа 1919 г. в состав Госиздата вошло издательство ВЦИК, затем «Книжный центр» Наркомпроса, издательство Московского совета и издательство «Коммунист». «Книжный центр», переименованный в Отдел научной литературы, сохранял известную независимость вплоть до своей ликвидации в 1920 г. 1 января 1920 г. Госиздат объединил издательства Наркомзема и Наркомюста. К концу 1921 г. все издательские аппараты наркоматов были объединены с Госиздатом. Издательская деятельность на местах также была подчинена Госиздату, который открыл 60 своих отделений по всей территории РСФСР. Однако скоро стало ясно, что Госиздат це имеет ни средств содержать, ни возможностей управлять гигантским местным аппаратом. Поэтому 1 января 1922 г. началась ликвидация провинциальных издательских отделений. Из 60 их было оставлено только шесть (в Петрограде, Ростове-на-Дону, Саратове, Минске, Воронеже и Вологде). Остальные отделения передали губисполкомам и губоно ".

Госиздат взял под свой контроль деятельность частных издательств. Он входил с ними в договорные отношения, печатал книги и распространял их. 20 таких издательств («Всемирная литература», «Союз писателей», «Бр. Сабашниковы», «Бр. Башмаковы» и др.) стали впоследствии отделениями Госиздата, а большое «Кооперативное издательство» превратилось в Отделение специальных работ при Техническом отделе Госиздата.

Вплоть до 6 июня 1922 г. Госиздат пользовался правами Главного управления по делам печати.

Важна была организация библиографического дела в Республике. С этой целью при Госиздате создается Центральная книжная палата.

В осуществление возложенных на новый орган заданий был образован соответствующий аппарат. Во главе Госиздата стал видный революционер и блестящий литератор В. В. Боровский. В состав первой редакционной коллегии были введены крупные деятели партии: М. Н. Покровский, И. И. Скворцов-Степанов, Н. Л. Мещеряков и др.

На первых порах работы Госиздата ему пришлось столкнуться, казалось бы, с непреодолимыми трудностями. Это выразилось прежде всего в отсутствии потребного количества бумаги и почти полном прекращении работы московских типографий, главным образом, из-за недостатка топлива (особенно знмой 1919 г.).

В.              И. Ленин так оценивал создавшееся положение в своей статье «О работе Наркомпроса», опубликованной в 1921 г.: «Мы нищие. Бумаги нет. Рабочие холодают и голодают, раздеты, разуты. Машины изношены. Здания разваливаются» |3.

Труднее всего было с бумагой. В Царской России производство бумаги не удовлетворяло спроса на нее. Блокада же Советской России поставила бумажную промышленность в исключительно тяжелое положение: ие хватало сырья, отсутствовали сукна и сетки, коте gt;ые вообще в России не вырабатывались, фабрики были разрушены. Если в 1913 г. потребность во всех сортах бумаги (газетная, печатная, писчая, оберточная, папиросная) выражалась в количестве 22 млн. пудов, из которых 25% приходилось на книжную и газетную, то в 1919 г. все бумажное производство в стране выразилось в цифре 1,5 млн. пудов всех сортов и видов м.

Следует иметь в виду также и то обстоятельство, что Россия ввозила большую часть бумаги из Финляндии, откуда получать ее теперь стало невозможно. Существовавшие же запасы бумаги частично вывезли белые, частично скрыли владельцы частных издательств и типографий. Многочисленные издательства наркоматов разбазарили ценившуюся иа вес золота бумагу на дублирующие друг друга ведомственные издания.

При организации Главиэдата положение с бумагой на первых порах почти не изменилось. Вся бумажная промышленность управлялась Главбумом, а Госиздату было лишь вменено в обязанность распределять бумагу как в центре, так и иа местах. Это не мешало различным организациям самочинно распоряжаться бумвжиыми запасами.

Поэтому сразу же после завершения организационного оформления Госиздат повел борьбу со спекуляцией, хищением бумаги, добивался передачи в его ведение «всей печатной бумаги, где бы она ни находилась» ,5. В частности, руководство Госиздатом потребовало изъять бумагу и типографские материалы у треста «Моспечать», «самочинно захватившего около 60000 пудов бумаги, матрицы, клише н стереотипы, которые принадлежали Госиздату. Захвачена и вся бумага довоеннбй выработки — верже, беленая бумага, обложки» ,в.

В Госиздате была введена должность комиссара по распределению бумаги. Отпуск бумаги издательствам и наркоматам производился теперь только с его ведома. Началась кропотливая работа по выявлению и изъятию бумажных запасов. Работники Госиздата, снабженные специальными мандатами, зачастую обнаруживали целые бумажные склады. Приведем текст одного из подобных мандатов того времени: «Настоящим поручается тов. Герцику совместно с представителем Полиграфического отдела распечатать предприятие Бр. Евдокимовых п принять его с целью учета находящейся там бумаги.

Комиссар по распределению бумаги. 24. XII. 1919 г.»[655].

Были приняты решительные меры по проведению жесточайшей экономии типографской бумаги. Комиссар по распределению бумаги рассылал нижеследующие циркуляры:

«Нижегородскому Губкомитету Всероссийского комитета партии.

Н. Новгород

27 сент. 1919 г.

На ваше отношение от 18 сентября за № 5340 сообщаю, что, согласно Постановлению Организационного Бюро ЦК РКП от 1. VIII рекомендуется выпускать только одну газету в городе.

Ввиду острого недостатка бумаги должна выходить только одна газета Губнсполкома размером не более газеты «Беднота». При таком остром бумажном голоде издание каких-либо сборников, журналов и обзоров является совершенно недопустимым»[656].

Все эти мероприятия дали возможность Госиздату постепенно выбраться из острого бумажного кризиса. Однако полностью обеспечить себя бумагой издательство сумело только с начала 1924 г., когда удалось восстановить полуразрушенную писчебумажную фабрику бывших Печатников (под Ленинградом).

Не в лучшем положении находилась в первые годы и полиграфическая база издательств. Отсутствие шрифтов, масс для валов типографских машин, топлива и рабочих рук привело к тому, что две трети парка полиграфических машин стояло. Особенно тяжелое положение сложилось в Москве, полиграфическая база которой ие была рассчитана на загрузку, вызванную переевдом в Москву правительственных учреждений. В 1919 г. большинство типографий пришлось законсервировать. В наиболее крупных типографиях работало от 25 до 30% машин, многие из них стояли, так как капитальный ремонт давно не производился. Все виды работ задерживались из-за отсутствия материалов [657]

Трудно было также с топливом. Государственное издательство предпринимало усилия, чтобы обеспечить топливом типографии, хотя бы на 5—6 часов работы в день.

«Ввиду того, — писало руководство Госиздата 12 сентября 1920 г. в Президиум Московского Совета, — что цинкография Государственного издательства по своему оборудованию и запасу материалов единственная в Москве, которая в состоянии выполнять срочные заказы, за отсутствием дров должна прекратить свою работу. Государственное издательство, не имея возможности из других мест получить дрова, просит Президиум отпустить две сажеии дров, которых хватит на отопление помещения в течение месяца...» м.

Приведем выдержку еще из одного документа, характеризующего положение с топливом в типографиях:

«Телефонограмма .Vgt; 8072. В Полиграфический отдел.

Несмотря на Ваши неоднократные уверения, что вы в достаточном количестве снабжаете дровами типографию быв. Сытина, тем не менее работа в означенной типографии производится очень слабо, а сегодня типография вовсе не работала ввиду того, что температура очень низкая...

24 декабря 1919 г.»[658].

Создалось сложное положение с рабочей силой, с подбором специалистов. Руководители Госиздата обращались даже в ЦК РКП, сетуя на то, что издательству «крайне необходимы наборщики, владеющие иностранными языками» (1921 г.) [659]; просили отозвать тех или

иных ценных работников из армии. Отсутствие необходимого количества бумаги и почти полное прекращение работ московских типографий в связи с топливным кризисом свели работу Госиздата к минимуму. Положение не улучшилось и в 1920 г., хотя топливная проблема налаживалась. Все это заставило Госиздат «признать желательным печатание научных н учебных книг за границей, сосредоточив это дело предпочтительно в Эстонии»[660].

Если подобная обстановка создалась в центре страны, то положение с бумагой и полиграфией на периферии было совсем плачевным.

«Бумага. Запасов никаких иет, — сообщало Архангельское отделение Госиздата в 1921 г. — Если самый последний наряд (525 п.) фабрика «Сокол» не выдаст, теперь же орган Губисполкома «Известия» временно прекратится»[661].

На всю Башкирию в 1921 г. сохранилась одна типография. В типографиях Новгородской губернии почти полностью отсутствовали наборные машины, не было ни литографий, ни цинкографий. 8 октября 1921 г. Царицынское губернское издательство сообщало в Главное управление Госиздата:

«Дорогие товарищи!

Несмотря на катастрофическое положение полиграфической промышленности, а в особенности в голодающей губернии (как наша), и тем более что Вам известно, что в Царицыне имеется всего лишь одна типография (остальные вывезли белые на Дон и Кубань) и одна литографская, разбитая, собранная нз различных частей машина,— все же ЦарГуИз откликнулся своими изданиями на агиткампанию о голоде и выпустил прилагаемые при сем листовки, аншлаги и плакаты» 26.

Издательства работали, проявляя буквально чудеса героизма. Нужда в печатном слове была так велика, что выходившие книги прямо из-под печатных машии отправлялись читателям.

Создание в 1919 г. Госиздата бесопорио явилось важным этапом в организации издательского дела в стране.

Однако, как это видно из изложенного нами выше материала, наладить необходимый стране выпуск литературы, особенно учебников, произведений К. Маркса и Ф. Энгельса, научных книг, массово-политической литературы, в которых так нуждалась первая в мире Респуб* лика Советов, было не так просто. Большие трудности создавало положение, по которому книги распределялись бесплатно по сети правил тельственных учреждений. Пользуясь правом бесплатного заказчика, наркоматы завалили Госиздат своими ведомственными изданиями, не давая ему возможности справляться с непосредственными задачами.

28 ноября 1921 г. был опубликован декрет Совнаркома о платности печатных изданий. Это привело к резкому перелому в издательской деятельности. Освободившись от ведомственных изданий, Госиздат осуществляет самостоятельный хозяйственный расчет и создает собственный торговый аппарат.

В связи с окончанием гражданской войны и переходом к мирному строительству изменяется характер изданий. Издательство переходит от выпуска агитационных листовок к научно-популярной литературе и от небольших брошюрок к учебникам и серьезным научным трудам.

Укрепление бумажной н производственной базы позволило уже к 1923 г. значительно увеличить выпуск книжной продукции. Развитие издательской деятельности Госиздата характеризуют следующие цифры 2в:

Таким образом, можно сказать, что Госиздат сумел успешно преодолеть трудности, связанные с восстановительным периодом, увеличив за пять лет сваю продукцию почти в десять раз.

Наш^Ывъя не ставит, однако, перед собой цели дать подробную характ^^Щгу деятельности Госиздата за первые годы его существо- чаииу^^ШадстаКляется важным сделать из вышеизложенного обзора              нас              выводы              о причинах появления в эти годы неко-

торргрВ^ДрЬтВа„$ак называемых безвыходных изданий.

трудности, с которыми столкнулись советские нздатель- cT^pr'kaK вПяЙітре, так и иа местах, безусловно повлияли на качество мздйиий первЫх советских книг. Здесь сказалось все: и отсутствие хорошей бумаги, и полный разгром шрифтового хозяйства, разрушенная полигртойя'Т», наконец, широкая деятельность многочисленных частных пздатеТ№lt;Н№, особенно в период нэпа. В обстановке, когда Советская Россия отбивалась от многочисленных врагов, ее первейшей задачей в области издательского дела было ограждение агитационно-политической литературы от напора ведомственного, бюрократического материала, освобождение учебников от традиций старой школы, поиски новых авторов, способных освещать насущные вопросы социалистического строительства.

Естественно, что проблема оформления, печати, бумаги, красок, шрифтов на первых порах стояла на втором плане. Обложка, титул, общая архитектоника книги не стали еще существенными элементами советских изданий. Дата выхода книги в свет зачастую просто опускалась, причем это иногда происходило даже по прихоти художника- оформнтеля. Были и другие соображения, совершенно особого характера.

Так, 22 июля 1919 г. в Государственное издательство поступило предложение о создании усовершенствованного типа лубочных изданий. Инициаторы этого предложения исходили из тех соображений, что «лубок как первая ступень чтения будет единственно доступной книгой для широких народных масс и поэтому представляется вопросом первоначальной важности... создать новый тип его, который отвечал бы культурным требованиям современности, воспользовавшись для этого лучшими основными чертами лубочной литературы»27. В серии нового лубка предполагалось выпустить рассказы Максима Горького «Нилуш- ка», «Рождение человека», «Как сложили песню», «Легкий человек», брошюру Н. А. Рубакина «Испытания доктора Исаака» и некоторые другие. В проспекте особо подчеркивалось, что книжки эти надо распространять в деревне с помощью разносчиков-офеней, не ставя на их обложках никаких данных, даже цены, так как «крестьянин к этому ие привык»2*.

Отступления от общего положения, требующего обязательной датировки книги, марки издательства и цены, таким образом, в первые годы допускал даже Госиздат, не говоря уже о многочисленных частных издательствах, таких, например, как «Альциона», «Звено», «Товарищество Мир», «Максималист», «Б. М. Рубинштейн», «Г. Б. Сандо- мнрский», «Г. А. Блюмберг и К°», «Антик», деятельность которых ои контролировал. При распространении некоторых своих изданий эти издательства зачастую предпочитали не акцентировать лату их выхода в свет. Это позволяло нм выдавать некоторые книги религиозного, порнографического, а зачастую даже и откровенно контрреволюционного содержания за дореволюционные издания, избегать прохождения цензуры, которая была возложена на Госиздат 12 декабря 1921 г., когда декретом Совнаркома было официально разрешено кооперативам, обществам и частным лицам заниматься издательским делом. Предпринимались всяческие попытки выпускать и различные подпольные издания под флагом советских издательств и типографий. В связи с этим будет небезынтересно привести выдержки из документа, подписанного секретарем Петроградского губотдела ВСРП в 1921 г.:

«В Комиссию по улучшению печатного и издательского дела при ЦК РКП.

Уважаемые товарищи.

По постановлению собрания организаторов Коллективов РКП в предприятиях полиграфического руководства в городе Петрограде довожу до вашего сведения.

В Москве в одной из Московских типографий выпущена в свет книжка «Сказка о царе Долоне» Ремезова (Издание Высшей Вольной Обезьяньей Палаты) с порнографическим текстом и еще более порнографическими иллюстрациями. Второе (их, наверное, много больше) произведение такого же характера выпущено в Петрограде под названием «Семь портретов», перевод Кузьмина, рисунки художника Митрохина, издательством «Петрополис» в кол. 327 экз., из них 27 раскрашено от руки (как значится иа обложке)... По поступившим от рабочих 15 Государственной типографии (в Петрограде) заявлениям и предоставленным оттискам видно, что в той же 15 Государственной типографии продолжается изготовление порнографических клише и подготовляется выпуск изданий того же типа... В 142 типографии (в Петрограде) отпечатан «Церковный календарь, в текст которого вкреплен декрет об отделении церкви от государства. Комментарии и выводы по этому поводу считаем излишними, так как они ясны каждому члену РКП..»2*. Отсюда понятно то внимание, которое Госиздат обращал на необходимость соблюдения строгих правил оформления титульных листов и обложек, выходящих в Советской России книг. Госиздат неоднократно указывает: «Книги... должны отныне иметь фирму „Государственное издательство. Москва"»[662] «благоволите заклеить (старую цеиу] ярлычком с обозначением новой цены и надписи „Государственное издательство"»31 и т. д. Подобные напоминания несомненно говорят о том, что эти правила далеко ие всегда соблюдались частными издательствами.

Не приходится говорить о многочисленных нарушениях существующих правил издания периферийными издательствами. Надо иметь также в виду, что в исследуемый период в Советской России действовали многочисленные издательские группы, работавшие в подполье, на территории, оккупированной врагом; большую издательскую деятельность проводила Дальневосточная республика. Печатная продукция, выпускаемая в этих районах, зачастую иамереиио ие датировалась по чисто политическим соображениям.

Нельзя сбрасывать со счетов также такую многочисленную и разнообразную печатную продукцию, как листовки, афиши, плакаты, в большинстве своем недатированные. Кроме того, следует иметь в виду, что известная часть книжной продукции дошла до иас от первых лет Советской власти в одном-двух экземплярах, причем с оборванными титулами и обложками.

Из всего вышесказанного можно сделать определенный вывод о необходимости применить методы палеографии также и к печатным изданиям первых лет Советской власти

Итак, как и всякий исторический источник, печатные издания могут быть подвергнуты палеографическому анализу.

Как же следует изучать издания первых лет Советской власти с целью определения времени и уточнения места их возникновения?

Нам представляется возможным выделить шесть основных признаков: бумага, шрифты, техника полиграфического воспроизведения, художественное оформление; язык, стиль и орфография; тематика и содержание.

В связи с анализом вышеперечисленных признаков возникает еще одни весьма существенный вопрос, касающийся атрибуции, т. е. установления принадлежности текста книги определенному автору иа основании бесспорных доказательств. Одиако этот вопрос относится уже к одному из этапов текстологической работы, и мы ие будем его здесь касаться 32.

В настоящей статье, имеющей сугубо постановочный характер, мы ие предполагаем давать тщательный анализ каждого из отмеченных нами признаков книжных изданий. Эта задача требует более длительного и серьезного исследования. Ограничимся лишь краткой характеристикой некоторых основных признаков, по которым можно судить о первых советских изданиях 1917—1922 гг.

Бумага

Выше уже было сказано о том катастрофическом положении с бумагой, которое сложилось в первые послереволюционные годы. Это сильно сказалось на книжной продукции, печатавшейся иа самых яиз- ких сортах. «Советская книга, — писал О. Ю. Шмидт, — самой внешностью своей агитировала против блокады; оберточная бумага, бледная краска...»33

Все бумажное производство 1919 г. выражалось, как уже было отмечено выше, в исключительно скромной цифре — около 1,5 млн. пудов всех сортов и видов. Приходилось, таким образом, пользоваться наличным и разнообразным ассортиментом. Причем этот разнобой достигал совершенно недопустимых размеров — в одной и той же партии, часто в одной и той же стопе и роле бумага встречалась разной плотности, веса и оттенка.

Книги и брошюры 1919—1920 гг. характеризует темная оберточная бумага; иногда они печатались даже на листах неразрезанных бандеролей для папирос и табака. В лучшем случае это была газетная бумага или бракованная макулатура. «На юбилейной выставке Госиздата, — пишет Л. И. Рузер, — можно было видеть том сочинений Маркса и Энгельса, отпечатанный в 1920 г. на сахарной бумаге и имеющий поэтому вершка два в толщину, или листовку на тоненькой бумаге, употреблявшейся до того совсем для других целей» 34.

То, что оберточная бумага сплошь и рядом применялась в книгоиздательском деле, подтверждают многочисленные разъяснения, направляемые на периферию комиссаром по распределению бумаги. Приведем одно из иих;

«Калужскому Губнсполкому.

В ответ на вашу телеграмму от 28/XI сообщаем, что оберточная бумага, годная для печати, выдается как печатная и будет выдаваться по норме» ЗБ.

В 1918—1921 гг. бумажные фабрики, которых и так оставалось совсем немного (причем количество их уменьшилось с 42 в 1918 г. до 28 в 1921 м), из-за полного прекращения поставок целлюлозы, древесной массы и каолина в связи с блокадой сильно уменьшили проклейку бумаги. На ее качество повлияла и изношенность оборудования, в частности сиастей для размола материалов, из которых изготовлялась бумажная масса, сеток, сукон. В результате бумага поступала облачной на просвет. Газетная и оберточная бумага была почти вся желтого цвета, плохо проглаженная, покрытая темными и светлыми пятнами. Часть листов имела на поверхности волокна древесины, видимые простым глазом.

Исключительно плохо обстояло дело с бумагой для печатания иллюстраций. Меловая бумага для автотипии отсутствовала совершенно, а слоновую, хорошей глазировки, можно было достать только случайно.

Лишь с конца 1921 г., с началом прорыва блокады, появилась возможность приобретать за границей высокие сорта бумаги, а с 1923 г. Госиздат приступил к организации собственного производства на бумажной фабрике в Красногородске.

Шрифты

Шрифтовое хозяйство царской России не базировалось на отечественных образцах. Первоначально шрифты поставляли в Россию французские фирмы (Ревильона, Дндо), но уже с 40-х годов XIX в. их полностью вытеснили немецкие фирмы Лемана и Бертгольда.

О. И. Леман в 1854 г. стал владельцем небольшой словолитной мастерской, а в 1862 и 1874 гг. выпустил образцы своих первых шрифтов, широко распространившихся по всей России. В 1894 г. в Петербурге был основан филиал берлинской фирмы «Бертгольд и К0», ставший основным конкурентом Лемана. С конца XIX в. вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции эти два крупных капиталистических предприятия определяли развитие графики русских типографских шрифтов[663]. Некоторые издательства (АН, издательство Вольфа) имели свои собственные словолитни. Были словолитни в Казани и Тифлисе, выпускающие русские и грузинские шрифты.

Шрифты выпускались в разнообразных гарнитурах и кеглях[664]. Преобладали, однако, шрифты второй группы (обыкновенной и елизаветинской гарнитуры) с резко контрастирующими основными и соединительными линиями. Отличались рисунки шрифтов не столько начертанием, сколько разной плотностью. Из титульных шрифтов чаще всего применялся гротеск. Кегли шрифтов давались зачастую увеличенными (в 12, 16 пунктов), рассчитанными на малограмотного читателя.

В 1906 г. миллионер Рябушинский приобрел первый линотип. В связи с этим появились линотипные и позднее монотипные шрифты. Широкое распространение имели гарнитуры: боргес, рената и академическая для наборной машины «Типограф», ныие уже совершенно снятой с производства.

Все это многообразие гарнитур Бертгольда и Лемана получила в наследство и молодая Советская республика.

Однако гражданская война и интервенция быстро разрушили шрифтовое хозяйство России. Часть шрифта изготовлялась из меди, а поскольку ощущался сильный недостаток цветных металлов в промышленности, его использовали для ее нужд. Не лучше обстояло дело и со свинцовым шрифтом: его переливали на пули. Особенно широко пользовались свинцовым шрифтом белогвардейцы, которые вывозили его отовсюду, где только ни находили. Вот что сообщает в своем отчете за январь — май 1921 г. Царицынское отделение Госиздата: «...местные типографии были разграблены по частям: часть... была увезена белыми в Армавир, где издавалась белогвардейская „Заря России". Лучшие шрифты, лучшие печатные станки, таким образом, были вывезены из Царицына» [665].

В связи с этими обстоятельствами номенклатура шрифтов была сокращена.

В 1920 г. была предпринята первая попытка создания советских шрифтов. Петроградское отделение Государственного книгоиздательства в связи с этим сообщало: «Настоящим доводиться] до сведения всех художников-граверов, граверов-пуансонистов и граверов-литогра- фов, что... организован конкурс по созданию новых русских шрифтов, а именно: 1) шрифта для учебников и учебных пособий, 2) шрифта для книг беллетристического содержания, журналов и газет и 3) шрифта для книг и журналов, роскошно издаваемых»[666]. К сожалению, этот конкурс, видимо, ие имел практических результатов, хотя некоторые предложения были весьма оригинальными, в какой-то степени отражающими дух времени. Так, один из соискателей предложил шрифт, в основе которого лежали изображения серпа и молота 4|.

Первый советский стандарт шрифтов (каталог треста «Полиграф») был разработан только в 1927 г.

Существенное значение для нашего исследования представляют также наборные орнаменты. Они применялись в дореволюционной русской полиграфии, ио в связи с низким художественным качеством быстро вышли из употребления. Поэтому в первые годы Советской власти в книгах встречались главным образом простые геометрические фигуры: квадраты, ромбы, треугольники, круги различных размеров4а.

Техника полиграфического воспроизведения

Оиа была обусловлена в первую очередь существующим парком полиграфических машии. Как до революции, так и в первые годы Советской власти отечественного полиграфического машиностроения страна почти не имела. Парк типографий был в основном оборудован машинами немецкого производства. Это были линотипы системы Мар- гентайлер (с керосинным и газовым подогревом), плоскопечатные и литографские машины Кенига и Бауэра, ротации Деррье и Марииоии. В крупных типографиях (Сытина в Москве, Печатный двор в Петрограде) имелись даже монотипы системы Банкрофта. Из наборных мк- шии следует отметить также некоторое количество «Типографов». Мелкие же типографии были оборудованы в основном лишь тигельными печатными машинами, так называемыми «американками».

Переплетио-брошюровочиые ?процессы осуществлялись, как правило, вручную. Работали лишь резальные и проволокошвейные машины. Это, кстати, определяло и характер книги. Отсутствие трехножевых резальных машин приводило к тому, что книга выпускалась в продажу неразрезанной и читателю приходилось разрезать ее самому деревянным или костяным ножом, которые были широко распространены. Для изданий этих лет было характерно также проволочное крепление; только для особо ценных книг применялось шитье нитками вручную[667].

Как Мы уже отмечали выше, Советская Россия получила совершенно разрушенный машинный парк. Не было запасных частей, краски, смазочных и других материалов. Машины требовали капитального ремонта, а произвести его не представлялось возможности. Зачастую печатные станки работали по два-три часа в день. Качество печати оставляло желать лучшего. Его характеризовала иеравиомериая насыщенность краской оттисков текста в пределах полосы, на лицевой и оборотной стороне листа; разная насыщенность печати различных листов одного и того же издания; серые, невыразительные тоновые иллюстрации, сдвоенные контуры рисунков; отмарывание оттисков в течение продолжительного времени, дробление печати, излишне сильный натиск на оборотной стороне, просвечивание шрифта и т. д.

С 1923 г. начался капитальный ремонт всех средств производства в крупных типографиях. Новых машин приобрести еще не удавалось, но все, что осталось после гражданской войны, было пересмотрено, отремонтировано и пущено в ход. Качество полиграфического исполнения книги в эти годы соответственно значительно улучшилось[668].

Художественное оформление

Эта сторона вопроса имеет чрезвычайно важное значение для цели настоящего исследования. Ибо можно с уверенностью сказать, что как шрифтовое оформление, так и рисунок иа обложке и в тексте книги претерпели резкое изменение после Великой Октябрьской социалистической революции. Однако в настоящей статье, имеющей, как уже было сказано, характер постановки вопроса, мы не имеем возможности дать подробную характеристику новых графических и художественных средств, определивших стиль советской КИНГИ.

Трудности с полиграфией, создавшиеся иа первых порах, заставляли художников отказываться от применения многокрасочных обложек и иллюстраций. В основном преобладал строгий стиль чернобелой или, в крайнем случае, двухцветной (черное с красным) обложки с применением разнообразных рисованных и наборных шрифтов. Широко применялась ксилография, гравюра иа дереве и линолеуме. Для воспроизведения многокрасочных оригиналов художникам приходилось пользоваться хромолитографией: офсетной печати не было и в помине.

Большой популярностью пользовался различный акцидентный набор.

Благодаря поистине героическим усилиям энтузиастов-художников на кустарном оборудовании удавалось все же издавать книги с применением разнородных способов художественного оформления (работы В. А. Фаворского, Н. И. Пнскарева, А. Н. Лео, Деи и, В. В. Ватагина и др.).

Язык, стиль и орфография

Русский литературный язык складывался иа протяжении многих столетий; ои никогда ие стоял и не стоит иа месте, в создании его лексики участвует весь народ, и в то же время он постоянно впитывает в себя слова, заимствованные из других языков, областных диалектов и профессиональной речи. Поэтому язык всегда был одним из основных объектов исследования и в дореволюционной палеографии.

Не меньшее значение имеет исследование языка и стиля и в применении к книжной продукции изданий первых лет Советской власти. Конечно, надо отдавать себе отчет, что книга—это не рукопись; она прошла уже определенные этапы редакционной обработки, стиль ее в какой-то степени нивелировался под рукой редактора. И все-таки язык и стиль дореволюционной книги значительно отличались от языка и стиля первых изданий Советской власти.

Лексика его обогатилась в первую очередь революционным пафосом, появилось большое количество новых слов и выражений, вызванных бурными годами интервенции, гражданской войны и восстановительного периода.

После Великой Октябрьской социалистической революции, создавшей необходимые предпосылки для подлинно культурной революции, повернувшей к активной общественно-политической жизни многомиллионные массы бывшей царской России, наблюдалась не просто постепенная эволюция, а резкий скачок, приведший к значительному изменению лексики и фразеологии книги, причем изменению в сторону ее демократизации.

В то же время* наследие старой России не могло быть скоро и кардинально изжито. Архаизмы, пришедшие главным образом из старославянского языка, большое количество искусственно созданных не ологизмов, не нашедших затем широкого распространения, иностранные (главным образом французские) слова и, наконец, канцеляризмы засоряли зачастую первые советские книги и брошюры.

Большое значение для датировки безвыходных изданий имеет декрет о реформе русского правописания, принятый советским правительством в 1917 г., способствовавший ликвидации неграмотности в СССР45. Совершенно ясно, что после этой даты большая часть советских книг стала печататься уже по правилам новой орфографии без применения буквы «ять», «6», «I». окончаний «аго» в родительном падеже имен прилагательных или окончания «я» во множественном числе имени прилагательных женского рода. Следует только иметь в виду, что при переводе старой орфографии на новую иачерташе слова зачастую сохранялось (и вполне правомерно), если оно отражало реальную и существенную черту старого языка 4в.

Тщательное исследование проблем языка и стиля несомненно дзет много интересных данных при оценке внешних признаков печатных изданий 1917—1920 гг.

Тематика и содержание

Для советской литературы иа первых этапах ее формирования это, пожалуй, основной признак, позволяющий анализировать печатную продукцию с точки зрения ее датировки.

С уверенностью можно сказать, что тематика послереволюционной книги изменилась кардинально.

В первые годы Советской власти, годы военного коммунизма, преобладала литература агитационно-пропагандистского характера.

Несмотря иа трудности в работе, вызванные топливным, бумажным и полиграфическим кризисами, Госиздат уопешно откликался на все требования, которые выдвигала перед ним страна. О тематике книг и брошюр Госиздата, вышедших в годы военного коммунизма, говорят, например, следующие данные:              только              за июль—ноябрь

1920 г. вышло: о польской войне — две брошюры тиражом 300 тыс. экз.; о врангелыцине — три брошюры — 420 тыс. экз.; о II Конгрессе Коминтерна — одна брошюра — 100 тыс. экз.; об Октябрьской годовщине — одиннадцать брошюр — 1525 тыс. экз.47.

Уже с первых дней образования Госиздата оы начал издавать наряду с боевой агитационной (листовочной и брошюрной) литературой произведения Маркса, Энгельса, Ленина, работы по истории революционных и общественных движений.

Прежде всего здесь следует отметить начавшееся с 1919 г. издание собраний сочинений В. И. Ленина. С осени 1921 г. Госиздат приступил к печатанию учебников. Создание учебников Госиздат признал «самым ударным делом». Нужно было вовремя обеспечить трудовые школы учебными пособиями. Лучшие из старых учебников переделывались, писались новые. Были мобилизованы все издательские силы в Москве, Петрограде и провинции. В результате сложная задача по снабжению книгами школ 1 и 2-й ступени была разрешена 40

Примерно с 1922 г. Госиздат включает в свою деятельность переиздание лучших марксистских изданий 1905—1907 гг., а также другой социально-экономической литературы. Большое значение придавалось изданию научной и особенно научно-популярной литературы. Если в первые годы Советской власти об издании художественной литературы не приходилось даже и говорить, то с переходом в 1922 г. на коммерческие основы стали предприниматься массовые издания художественных произведений, которые, с одной стороны, проводили идеи Советской власти и, с другой — удовлетворяли потребности книжного рынка49.

В 1923 г. Госиздат уже издавал литературу по очень широкой тематике. Об этом говорит следующая таблица 59

Листы набора в тыс.

Назва

ния

Виды литературы

Научная                .              157              і              1999

Соц.-экономическая                 321              і              5311

Учебники для вузов                            1              142              j              2112

Учебники для I и Г!              ступени              ....              I              496              !              4708

Литературно-художественная              ...              ?              473              5728

Искусство              і              35              243

Детская              99              651

Календарная              56              243

Научно-популярная              121              1              1016

Прослеживая изменение тематики и содержания книг первых лет Советской власти, исследователь получает широкую возможность относить издание того или иного вида литературы к тем или иным периодам становления и развития молодого Советского государства.

Заканчивая краткий обзор внешних признаков печатных изданий первых лег Советской власти, проведенный в основном на материалах Государственного издательства, мы хотим еще раз подчеркнуть, что настоящая статья имеет характер лишь общей постановки вопроса и заключает в себе материал, могущий, по нашему мнению, послужить основой для более детального исследования этого весьма интересного и имеющего большое практическое значение вопроса.