§ 2. Первобытная магия как проявление ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

В нашем обществе сформировалось пренебрежительное и преимущественно негативное отношение к магии, которое, возможно, она заслужила. Однако подобные стереотипы мышления и предубеждения против магии изначально свойственны и науке.

В нашей работе не ставится задача провести исследование сути феномена магии, это требует отдельного исследования. Однако перед тем как обратиться к рассмотрению того, что мы понимаем под магией древних людей, нам следует обратить внимание на то, как магия понимается с нынешней точки зрения.

Рассмотрим характеристику магии по С. А. Токареву как обрядов, «идея которых состоит в сверхъестественном воздействии человека, непосредственно или посредством материальных предметов, слов или движений, на материальный же объект»406. Если подобное определение взять за основу для интерпретации деятельности древних людей, то придется сделать абсурдное допущение, что древний человек должен был ясно осознавать, что такое «сверхъестественное», отличая его от «естественного». А для этого он должен был бы обладать развитой способностью к абстрактному мышлению, позволяющей эксплицировать это «сверхъестественное» из коммуникационной среды и приписать его как атрибут определенным причинно-следственным связям. В остальном же приведенное определение магии нефункционально в применении категории «сверхъестественное», вся суть которого сводится к описанию непонимания причинно-следственных связей, достижения какого-либо результата без его явной логической соотнесенности с якобы ведущими к нему действиями.

На этой основе действия как древнего, так и современного человека разделяются на действия, логическая последовательность и причинно следственная связь которых явно прослеживаются при достижении результата, и действия, взаимосвязь которых с результатом не ясна, переносится в сферу «чудесного», необычного, непонятного. Таким образом с развитием науки и постижением этих «сверхъестественных» взаимосвязей явление из разряда магического переходит в разряд обыденного, немагического. Однако воздействие человека посредством мобильного телефона на другого человека полностью подпадает под приведенное определение магии. Наши замечания не означают, что подобное «мобильное» воздействие не должно подпадать под определение, но для современного человека сверхъестественность дистанционного воздействия «посредством материальных предметов, слов или движений, на материальный же объект» в данном случае элиминируется базовыми знаниями о существовании радиоволн. В этом случае сверхъестественность магии замещается научным знанием. Без этого знания, к примеру, в Средневековье подобный феномен дистанционного воздействия был бы отнесен к магическим, а мобильный телефон -

к разряду магических инструментов. Иными словами, радиоволны для нас естественны, для древнего человека - сверхъестественны. Отсюда к разряду магических можно отнести любой феномен, природу которого пока невозможно объяснить с точки зрения науки, причинноследственная встроенность которого в физическую реальность пока не ясна.

О связи магии и науки в свое время говорил Д. Д. Фрезер, который считал, что в «основе как магии, так и науки лежит твердая вера в порядок и единообразие природных явлений»407. По Фрезеру, человек с самого раннего периода своей истории был «вовлечен в поиск общих принципов, с помощью которых можно обратить себе на пользу порядок природных явлений. В процессе многовекового исследования он накопил великое множество такого рода принципов, одни из которых являются эффективными, а другие - простым шлаком.

Под стать такому подходу Фрезера можно привести определение магии Н. В. Клягина как «непроизводственной инсценировки технологического способа поведения с применением предметов неопределенного активного класса (инструментов магии), что осуществлялось в интересах заполнения свободного времени с целью его социализации общением непроизводственного характера (магическими обрядами)»409. Иными словами, Клагин также подходит к магии с позиции части современных исследователей, как к занятию несерьезному. Точнее, по Клягину, магия - это деятельность для свободного времени, когда человеку «нечего делать».

Вопреки такому подходу, думается, будет уместным привести мнение Б. Малиновского. Будучи видным и авторитетным представителем британской школы социальной антропологии, он также разъясняет свою точку зрения на вопрос соотношения магии и науки в книге «Магия, наука и религия».

Малиновский понимает возможность критики со стороны эпистемологов по поводу представленного им «минимального определения» науки, так как такое «определение» можно также применить к принципам и правилам какого-либо искусства или ремесла. «Они будут утверждать, - пишет Малиновский, - что научные истины должны быть четко сформулированы, открыты для проверки экспериментом и для критического анализа. Это должны быть не просто правила, дающие руководство к действию, но теоретические законы познания. Однако, даже если принять такой более строгий подход, можно не сомневаться, что многие из принципов познания дикарей являются научными именно в этом смысле. Туземный плотник не только на практике знает о плавучести, действии рычага и равновесии, он не только должен следовать этим законам на воде, он не только учитывает эти принципы при построении каноэ. Он еще и обучает им своих помощников. Он передает им традиционные правила и грубым, простейшим способом - используя свои руки, куски дерева и ограниченный технический словарный запас - объясняет некоторые общие законы гидродинамики и равновесия. Наука здесь не отделена от ремесла, что безусловно верно, она лишь служит средством достижения конкретных целей, она рудиментарна, примитивна и слабо выражена, но вместе с тем она является матрицей, из которой могут развиться более высокие достижения.

Если мы все же применим еще один критерий подлинной науки - не обусловленный утилитарными нуждами поиск знаний и понимания причин и следствий, - то и тогда ответ не будет совершенно отрица- тельным»411. Таким образом, по Малиновскому, тот конгломерат знаний и практических навыков, который можно было бы назвать примитивной наукой, сугубо утилитарен и прагматичен. Здесь наука не делается ради науки, поэтому она не может выполнять функции «цивилизованной науки», т. е. «быть движущей силой - критикующей, обновляющей, созидающей». Науку, считает Малиновский, в примитивном обществе никогда не делают сознательно. «Но если исходить из такого критерия, то придется признать, что у дикарей также нет ни закона, ни религии, ни управления»412. Отсюда закон, управление, примитивные научные знания и религия рациональны для описываемых Малиновским примитивных людей, а это означает, что все эти социальные фе номены у них преследуют прагматичные цели, они адекватны состоянию «вписанности», «встроенности» этих людей в окружающие их условия. Топология этих социальных феноменов продиктована самой природой. Именно поэтому Малиновский, задавая вопрос, «обладал ли дикарь каким-либо рациональным мировоззрением, какой-либо рациональной властью над окружающей средой, или же он был совершенным «мистиком», как утверждают Леви-Брюль и его школа»413, определенно отвечает: да, каждое примитивное общество владеет значительным запасом знаний, основанных на опыте и систематизированных разумом414. Поэтому «следует задуматься, прежде чем принимать представление об иррациональности человека примитивной культуры как догму»415.

Несмотря на такие оптимистичные заявления, по отношению к описываемому им феноменальному сосуществованию магии и примитивных научных (рациональных) знаний Б. Малиновский занимает позицию, которую также можно было бы условно обозначить как «взгляд современного человека». Отсюда рационализация феномена первобытной социальности проходит в соответствии с нормами, присущими людям цивилизации.

Таким образом, мы привели несколько примеров, иллюстрирующих адекватность проведения современными исследователями наблюдений и понимания ими поведения человека «примитивного» - человека нецивилизованного общества. Результаты подобных исследований как раз и представляют материал для использования археологоэтнографического метода, упомянутого в предыдущих разделах.

Однако обратимся к динамике возникновения у древних людей орудий труда, языка, счета, календарей, предметов искусства, обряд о- вых действий, магии. В монографии «Происхождение цивилизации (социально-философский аспект)» Н. В. Клягин420 упоминает, что магия выражается в предметных формах - инструментах магии. Это естественно, так как без инструментального подтверждения, т. е. археологических находок, хотя бы косвенно и гипотетически подтверждающих их предназначение для магических целей, невозможно было бы говорить о присутствии магии в данную эпоху в данном месте. Как предполагают специалисты, древнейшие гипотетические инструменты магии, найденные на стоянке синантропов (Нижняя пещера Чжоуко- удянь, Китай), датируемой 460 000 лет, имеют форму кварцевых призм421. Причем, инструменты магии генетически восходят к средствам труда. Это так называемая «первая линия развития предметного бытия гоминид», которая путем расширения класса предметов - древних инструментов - привела к возникновению предметов неопределенного активного класса, а именно, к появлению инструментов магии.

Еще одна линия развития инструментария древних людей приводит к появлению инструментов так называемого «пассивного класса», которые, по Клягину422, отождествляются с изобразительными предметными формами анималистической мифологии, имеющими ограниченное число сюжетов, и являются объектами пассивного почитания, фетишами и тотемами. Сама анималистическая мифология датируется 134 000 (Рисс (Вюрм), поздний ашель Богутлу), но теоретически может быть синхронна самым началам изобразительной деятельности у древних людей 730 000 лет назад (мобильное искусство). По крайней мере, как гипотетически считается, древнейшая зооморфная тотемная эмблема, найденная в Амброне (Сория, Испания), в виде целого слоновьего черепа (наряду с другими разбитыми) рядом с большими костями и бивнем, выстроенными в линию, датируется 383 000-362 000. Помимо этого, к фетишам, возможно, относятся несколько фрагментов кварцита со следами полировки из карьера Писечни врх (Чехия, 262 000-204 000), хотя не исключена их связь с инструментами магии. Сюда же можно отнести нательные подвески (амулеты-фетиши) из пещеры дю Пеш-де-л’Азе II (Франция, 105 000-104 000) и т. п.

Интересно, что предложенные Клягиным две линии развития инструментария древних людей исходят из одного источника. Этот источник - орудия труда. Но предложенное исследователем разделение фактически идет в соответствии с критерием, который, на наш взгляд, применяется не совсем верно. Этот критерий разделяет предметы деятельности древнего человека (инструменты магии, фетиши, предметы искусства) на две группы активного или пассивного класса. Предметы, которые, как считается, были предназначены для активного воздействия древнего человека на действительность, называются инструментами магии. Предметы, которые, как предполагается, были пассивны в этом отношении, называются предметами фетиша423. Саму магию Клягин определяет как непроизводственную инсценировку технологического способа поведения с применением предметов неопределенного активного класса (инструментов магии), что осуществлялось в интересах заполнения свободного времени с целью его социализации общением непроизводственного характера (магическими обрядами).

Однако мы считаем, что возможна и другая интерпретация описанных выше артефактов. Для этого вслед за Н. В. Клягиным воспользуемся приведенной им в качестве примера количественной теорией информации К. Э. Шеннона, вернее ее выводами424. Магическая призма выглядит атипично (нестандартно), фактически это инструмент иного рода, отличный от так называемых «производственных» инструментов -

скребков, рубил и пр. Исходя из заключений, сделанных Н. В. Кля- гиным из теории К. Э. Шеннона, такая призма представляет собой новый класс изделий, что на уровне описываемых нами технологий первобытных гоминид фактически является своего рода гениальным изобретением, потому что при всем разнообразии объектов, которые могут быть выбраны для использования в качестве магических инструментов, кварц обрабатывается специально для этой цели1. Помимо это го, в соответствии с приведенными выводами из теории К. Э. Шеннона, можно сказать, что древний человек в процессе тиражирования однотипных артефактов постоянно допускал отклонения от стандартной технологии, что разнообразило процесс репликации и облегчало ее информационный контроль. Такие отклонения генетически восходят одно к другому (постоянное получение информации) и таким образом приводят к изготовлению кварцевых призм «непроизводственного» характера, которые относятся к инструментам магии.

Принимая утверждение, что инструменты магии генетически восходят к средствам труда, мы можем заключить, что магия была «создана», обретена, выросла, на нее натолкнулись, ее поняли в процессе труда, изготавливая инструменты нового класса и специально для нее, инструменты, которые являлись средством активного воздействия на действительность вне зависимости от способа воздействия. Следовательно магия по своей сути родственна не только науке, но и производству, труду. Фактически можно утверждать, что трудовая и магическая деятельность древнего человека были неразделимы. Отсюда можно сделать вывод о том, что магия рациональна и прагматична. Поэтому ее никак нельзя назвать непроизводственной инсценировкой технологического способа поведения, так же, как нельзя назвать инсценировкой процесс изготовления примитивного орудия труда. И если мы согласимся с Н. В. Клягиным в том, что эта «инсценировка» осуществлялась «в интересах заполнения свободного времени с целью его социализации общением непроизводственного характера», то нам по аналогии придется этой же характеристикой определять процесс создания древним человеком орудий труда - в интересах заполнения свободного времени, что принципиально не может быть верным. Но если же мы говорим о том, что процесс создания орудий труда был детерминирован самим бытием человека в окружающем его мире, «давлением» мира на человека, то этим же самым был детерминирован процесс изготовления кварцевых (магических) призм как орудий производства. Но производства несколько иного рода. Следовательно деятельность, для которой их изготавливали, была также задана условиями жизни, была «производственной», направленной на выживание.

Утилитарность кажущихся неутилитарными предметов по-иному задает понимание производственной деятельности древних людей. Само понятие «производственной деятельности» выстраивает опреде ленную парадигму: она предполагает разделение деятельности на производственную и непроизводственную. Однако вряд ли такое деление уместно относительно жизни и деятельности древних людей. При подобном делении мы фактически делим деятельность на первостепенную и второстепенную, что вряд ли допустимо. Это опять манифестация нашего современного понимания деятельности. Такого же, какое продемонстрировал и Малиновский, фактически разделивший эти виды деятельности по другому критерию - обращение к естественным силам и факторам или к сверхъестественным. Но вспомним, в исследованиях Малиновского, приведенных в книге «Магия, наука и религия», магия помогает примитивному человеку в его повседневной деятельности, она применяется и в производстве (закладке огородов, построении каноэ) и в охоте. Значит ли это, что магия у них является производственной деятельностью? Вспомогательной производственной деятельностью? Вспомогательной деятельностью? Ответ неоднозначен. Однако в любом случае магия в этом контексте не является деятельностью, которой занимаются на досуге, в свободное время. Это деятельность, направленная на более успешное встраивание человека в мир, окружающую действительность, более активное и успешное влияние на нее, выстраивание для себя более благоприятных условий, ситуаций, развития событий.

И, наконец, следует упомянуть еще и то, что мозг древних людей значительно уступал по объему мозгу современного человека, и только приблизительно 200 тыс. лет назад появились более развитые формы древних людей - палеоантропы (неандертальцы), которые, в свою очередь, значительно превосходили более ранних гоминид объемом мозга. Несмотря на то, что объем мозга неандертальцев приближается по параметрам к мозгу современного человека, само строение мозга сохранило многие примитивные черты. Это замечание очень важно. Дело в том, что некоторые ученые предполагают существование определенных верований у синантропа (460 000 лет), которые проявлялись через некрофагию, поедание своих мертвых сородичей425. Все подобные построения, несмотря на находки предполагаемых магических инструментов - кварцевых призм, - являются умозрительными рациональными спекуляциями. Они также были отвергнуты, но не только потому, что прямых доказательств магической деятельности у синантропа так и не было обнаружено. Основным аргументом против был как раз тот, что у синантропа еще недостаточно развит мозг и, следовательно, он практически не приспособлен к абстрактному мышлению. Иными словами, исследователи напрямую связывают магию с абстрактным мышлением, что, на наш взгляд, неверно.

Здесь следует сказать о таком негативном явлении, как смешение магии и религии, которое обычно допускают исследователи, занятые поисками или рациональным конструированием древнейших верований первобытного человека. В нашем случае такое разделение имеет принципиальное значение. Дело в том, что когда исследователи палеолита говорят о религии древнего человека, это означает, что в примитивных верованиях гоминид специалисты стараются отыскать черты, присущие современным религиям. Именно в парадигме современного подхода к религиозным верованиям человеку необходимо обладать способностью к абстрактному мышлению, способствующему раскрытию таких привычных нашим современникам понятий, как бог, душа, ее спасение, вечное, Небесный Отец и пр. Гоминиды, не обладающие способностью к такому мышлению, этих понятий не знали, да и вряд ли они им были нужны426. Такое утверждение имеет под собой основания. Дело в том, что в мозге человека есть так называемые зоны Брока и Вернике (названые по именам французского анатома Поля Брока и немецкого психиатра Карла Вернике)427, отвечающие за речь и понимание речи. Эти зоны оставляют на внутренней поверхности че репной коробки определенный «след». Первые признаки присутствия в мозге гоминид этих следов, по материалам раскопок, появляются 2

млн лет назад428. Эти данные совпадают с тем фактом, что древние гоминиды были правшами429, что было определено по остаткам каменных орудий и манере нанесения удара. Артефакты из Кооби Фора (которые, датируются 1,9—1,5 млн лет) подтверждают такое заключение430. Отсюда «праворукость» гоминид и способствовала развитию речи, так как зоны Брока - Вернике, отвечающие за речь, находятся в левом полушарии мозга и работа правой рукой также относится к зонам в левой половине мозга. Иными словами, развитие «изобретательской» деятельности, способности к изготовлению примитивных инструментов и способности к речи идут параллельно. Это сугубо прагматическое поведение первобытного человека, его «ответ» на вызовы мира, который никак не мог быть неадекватным и в этом смысле нерациональным.

Соответственно правая половина мозга ответственна за образное, абстрактное, зрительно-пространственное мышление и восприятие картинок. Большинство людей, читающих по Брайлю (система письменности для слепых, при которой чтение происходит с помощью осязания), предпочитают пользоваться левой рукой для распознавания знаков.

Из этого можно сделать вывод о том, что именно левое полушарие, ответственное за логическое мышление, развивалось вместе с развитием трудовой (производственной), а также другими видами деятельности и развитием речи. Отсюда магико-религиозная деятельность, как разновидность производственной деятельности, также развивается с развитием левого полушария мозга, ответственного не за абстрактно- картиночное, а за логическое мышление.

В условиях выживания и отсутствия абстрактного мышления, необходимого для создания мистических религиозных спекуляций, древние люди в процессе деятельности производственного характера «произвели» средство, которое для них было по сути неотличимо от всей прочей деятельности. Такое же логически оправданное, рациональное, прагматическое и утилитарное, необходимое для дополнительного активного изменения реальности средство, которому не нужно абстрактное мышление - примитивную магию, а затем - примитивные религиозные верования. Иными словами, труд произвел первобытную магию и первобытную религию. Но эти магия и религия принципиально отличались от их нынешнего, современного понимания, так как были не просто средствами социальной регуляции, но и мощнейшими средствами встраивания человека в мир.

Таким образом, неспособность гоминид к абстрактному мышлению при существующем способе поведения говорит о том, что этот способ поведения в тех условиях являлся строго рациональным и адекватным, основанным на жестком принципе выживания. Следовательно, даже ритуал похорон, более напоминающий магический обряд (1,2 млн лет), при проведении которого использовалась красная охра (первое магическое средство, магический инструмент) и который проходил ранее, чем, предположительно, датируется переход древних людей к устной речи (0,73 млн лет), является не столько свидетельством верований, сколько адекватным способом поведения гоминид в той конкретной ситуации. Возможно, мы никогда не сможем восстановить смысл такого захоронения, установить, в чем заключалась такая адекватность поведения. Но сам факт того, что тело было именно захоронено, а не брошено там, где застала смерть, или подальше от стоянки, говорит об отношении к умершему как к существу, заслуживающему (по нашим меркам) уважения и памяти. Такое отношение - не безразличие - говорит о разуме, о том, что оно было сделано сознательно, поведение хоронившего было рациональным.

В итоге становится очевидно, что понимание причинноследственных связей является человеческим феноменом. Причинноследственные связи рационализируются в таких видах человеческой деятельности, как производственная деятельность, магико-религиозная деятельность, прото-научная деятельность. Все эти виды деятельности, исходя из одного источника, направлены на достижение общего результата, выживания, или органичного вписывания человека в окружающий мир, путем его изменения.

Слабое развитие мозга у древнего человека говорит об отсутствии у него развитого абстрактного мышления. Следовательно, магико- религиозная деятельность древнего человека не носила отпечаток абстракции и была сугубо прагматичной, адекватной вызовам окружающего мира. Эту деятельность нельзя рассматривать с точки зрения современного понимания магии и религии, основанных на абстрактном мышлении и зачастую не имеющих к жизни никакого отношения.

Производственная деятельность первобытного человека проявляется в том числе и в артефактах - орудиях труда. Будучи органической составляющей производственной деятельности, магико-религиозная деятельность также может быть представлена своими «орудиями труда». И те, и другие орудия труда представляют собой средства активного воздействия на природу, активного изменения реальности вокруг примитивного человека.