Теологические последствия падения Бильбао. — Письмо епископов Басконии епископам всего мира. — Ответ епископа Витории. - Споры во Франции. — Преследование националистами баскских священнослужителей.

Падение Бильбао усилило накал и без того жарких спорой о религиозной составляющей Гражданской войны в Испании Республиканские настроения басков, которых даже самые горячие сторонники националистов считали «ярыми христиана • ми в Испании», заставили всех католиков задуматься, кому и чему они верны.

В тот же день, I июля, испанские иерархи во главе с кардиналом Гомой, архиепископом Толедо, предприняли необычный шаг, направив совместное письмо «Епископам всего мира»2. В нем они объясняли, что не хотели «вооруженного плебисциіа» в Испании, хотя тысячам христиан «пришлось на свою ответственность взять в руки оружие, дабы спасти основы религии».

не слушали «голоса церкви». Письмо это не подписали н архиепископ Таррагоны (который, без сомнения, не был с гласен с его идеями), ни архиепископ Витории4. Последни прелат, оказавшийся за пределами страны, возглавил бас ских священников. Это неправда, утверждал он, что в нац она л истекай Испании существует свобода религии (даже не цы жаловались на преследования протестантов), неправд что смертные приговоры выносились лишь после суда. И смотря на его главенство среди других епископов, испанск- иерархи обвинили перед папой баскских священников в то что они действуют как политики и носят оружие. Те ответ ли, что никто из них не примыкал как священник к Бас ской национальной партии и не брал в руки оружие. I 28 августа Ватикан формально признал «бургосскую власть» как ее называл британский Форин Офис — официальны правительством Испании.

Тем не менее во время всего испанского конфликта пр должали публиковаться памфлеты на эту тему, особенно Франции. Мориак писал статьи в защиту республики. Морр ответил в «Аксьон Франсэз», что единственный подлиннь интернационал — это церковь. Бернанос опубликовал ужас ющий отчет о репрессиях националистов на Мальорке. Е ответил некий литератор правых взглядов. В Льеже исполняли молитву изгнанных испанских священников, обращенную к Богоматери Пиларской: «К Тебе, о Мария, владычица мирская, мы всегда возвращаемся, мы, верные сыны Твоей возлюбленной Испании, теперь оклеветанные и очерненные преступным большевизмом, обездоленные еврейским марксизмом и опозоренные варварским коммунизмом. Со слезами на глазах мы молим Тебя прийти нам на помощь, поспособствовать конечному триумфу блистательных армий Освободителя и Завоевателя Испании, новому Пелайо, Каудильо! Слава Христу, Владыке нашему!»

В Америке баскские священники обращались за поддержкой главным образом к протестантам. Опрос американских католиков показал, что на стороне епископов стоят лишь четыре из десяти католиков. Америка придерживалась столь ос торожной позиции, что даже предложение принять у се какую-то часть баскских детей было отвергнуто. Власти п считали, что это может быть сочтено нарушением полити нейтралитета. А тем временем в баскских провинциях на

лась кампания преследований. 278 священников и 125 монахов (включая 22 иезуита) были изгнаны из приходов, заключены в тюрьму, депортированы в другие районы Испании или даже казнены.

Примечания 1

Этот документ также подписали Жорж Вид о, Клод Бурде и Мо- - рис Мерло-Понти. 2

Оно было опубликовано в Лондоне католическим Обществом Истины. Вполне возможно, что его написали по предложению генерала Франко. Но текст был написан кардиналом Гомой, и оно циркулировало среди епископов для сбора подписей. 3

Брат Игнасио Менендес Рейгада добавил, что мятеж не только имел оправдание, «но и был долгом». 4

Епископ Ориуэлы был нездоров,, и подпись под письмом поставил его представитель. Как можно предположить, рассказ, что епископ Овьедо специально уехал, дабы не ставить свою подпись, не соответствует действительности. Архиепископ Таррагоны, хотя и воздерживался от комментариев по поводу отношения испанской церкви к Гражданской войне, никогда публично не объявлял о своей позиции по этому вопросу. Тем не менее он не вернулся в Испанию и умер в изгнании в монастыре Шартрез под Цюрихом. На могиле его осталась лаконичная эпитафия: «Я умер в изгнании потому, что слишком любил свою страну».