Республика осенью 1937 года. — Негрин и коммунисты. — Окончательное поражение Ларго Кабальеро. — Прието избавляется от комиссаров. — Пассионария выступает против Прието. — SIM. —- «Туннель смерти». — Скандал из-за Альбасете. — Экономические условия республики. — Хемингуэй пишет «Пятую колонну— Конгресс писателей. - Мальро, Эрнандес и Спендер. — Ошибка Бертольта Брехта. — Слухи о мире.

Единство, которое было достигнуто в республиканской Испании при правительстве доктора Негрина, само по себе было революцией в испанской истории. 31 октября Негрин объявил п переводе правительства в Барселону.

Пока доктор Негрин успешно преодолевал региональные мшичия в Испании, его положение по отношению к полити- ич-кой оппозиции было достаточно стабильным. 1 октября UGT н.|(>рмл Родригеса Веру своим новым генеральным секретарем (место Ларго Кабальеро. Старик был наконец низложен со своїй поста, который он сохранял с 1925 года. Коммунисты обвинит Кабальеро во всех поражениях Гражданской войны,

1 Ч І і)мас 449

«І |і.і*ланская война в Испании»

независимо от того, какой пост он занимал. Бывший премьер потерпел безоговорочное поражение. 17 октября он произнес в Мадриде речь, в которой в пух и прах раскритиковал ведение войны Негрином. Правительство не препятствовало его выступлению, надеясь, что Кабальеро своими, же стараниями предстанет в дурацком виде. Когда это не получилось в полной мере, на его дальнейшую деятельность был наложен запрет. Кабальеро окрестил Негрина диктатором, но правительство его больше не опасалось. Устранение Ларго стало самой большой победой для Негрина и тех социалистов, которые подчеркнуто утверждали политику социальной сдержанности, поскольку все должно было быть подчинено военным усилиям.

Но хотя Негрин пользовался поддержкой коммунистов в противостоянии Ларго Кабальеро, он ни в коей мере не был пленником партии. В министерстве обороны господствовал Прието. После долгого периода невмешательства он превратился в страстного антикоммуниста. Хотя памятным событием и стал разгром POUM, влияние коммунистов отнюдь не продолжало ежечасно возрастать, как это было во времена Ларго Кабальеро. На самом деле их беспокоил растущий ан- тшопизм с CNT, хотя Хесус Эрнандес старался их успокоить Своими речами. Эрнандес жестоко обрушился на FA1, на этот ріп назвав ее «бесчестной политической партией» и обвинив || сфальсифицированном разрыве с CNT (с целью ускорить Свой приход к власти).

Летом коммунистическая партия начала продуманные переговоры об объединении с социалистами, и 17 августа был опуб- Шімшан пакт о сотрудничестве между двумя партиями. В нем Определялись цели войны, объявленные правительством докто- Вп Негрина. Пакт дополнялся соглашением, предполагавшим, ' жстремистские левые революционеры должны быть вычи- Щи tn.i. Это оправдывало близкое сотрудничество между партиями ї Испании, и на международной арене. Но и эта и другая ірация всех пяти партий Народного фронта от 10 октября не

ржали никаких уступок коммунистам. В і конце октября Негрин положил конец дискуссиям между

комунистами и социалистами о возможном союзе, сказав, Какие жесткие рамки больше подходят националистам, чем ?

ишканской Испании. Это резкое заявление не смягчает успех коммунистов в ноябре, когда, выдвинув умерен- ?

? рограмму, они добились альянса (но не слияния) всех Щ? сжиых партий, включая анархистов.

В го время Прието пытался ограничить власть коммукис- Ш" ірмии. В октябре офицерам было запрещено занимать- ?

іитической пропагандой и даже посещать партийные собрания. В ноябре был ликвидирован пост главного политического комиссара, как и многие фронтовые комиссариаты. Этот шаг означал, что Антону, коммунистическому комиссару Мадридского фронта, теперь придется стать командиром пехотного батальона.

1 октября состоялась сессия кортесов. На ней было решено собираться во время войны дважды в год, чтобы сохранить хотя бы внешние формы демократии, как это было сделано и октябре 1936-го и феврале 1937 года. В сессии приняли участие двести депутатов из тех, что были избраны в феврале 1937 года. Среди них было несколько радикалов и один член CEDA. Присутствовал даже Портела Вальядарес, премьер-ми нистр, избранный в 1936 году. В 1936 году он был с Франко и едва избежал смерти от рук анархистов. Теперь Вальядарес рассказывал, как Франко пытался убедить его передать ему власть после выборов. Коммунисты, в рядах которых сейчас насчитывалось 300 ООО человек, кроме PSUC и Объединения молодежи социалистов и коммунистов, потребовали проведе ния новых выборов. Конечно, представительство коммунистов в парламенте из шестнадцати человек не отражало их влияния, но это требование было отвергнуто Негрином. Коммунисты даже начали задумываться, стоит ли им поддерживать Негри на. Это стало главным вопросом на их съезде 12—13 ноября Диас потребовал выборов, но никто из делегатов не захотел, чтобы партия ушла из правительства. Кроме того, хотя поли тическое влияние коммунистов и падало, они по-прежнему сохраняли свой авторитет в среде армейских офицеров. Так же как опасения за судьбу националистской Испании удержива ли фалангистов от ссоры с Франко, так и нехватка лродоволь ствия и вооружения заставляла держаться вместе все силы республики.

Конечно, коммунисты продолжали оставаться мощной си лой. В дополнение к их непрестанному контролю над воем ной помощью республике, они имели возможность бросать II тюрьмы своих врагов. Лидеры POUM, арестованные в июне, до сих пор так и не предстали перед судом. Люди Орлои.ч продолжали работать.

Республиканская армия насчитывала примерно 450 ООО человек. Начальником генерального штаба теперь был Висенте Рохо, бывший профессор тактики в Толедо и адъютант Мья- хи во время обороны Мадрида. Армию усиливали 350 самолетов и 200 орудийных стволов. В резерве были 90 батальонов и 35 орудий. Армией Центра командовал Мьяха; на востоке (некогда Каталонская армия) соединения возглавлял Эрнандес С'арабиа, профессиональный военный, который был военным министром в начале войны, а армией Леванте командовал Менендес, давний адъютант Сарабиа. Эти двое последних были близкими друзьями Прието.

К тому времени интербригады формально влились в армию республики.

Салют (конечно, имеется в виду сжатый кулак) — это мі >инекий способ приветствия. (2)

Салют — это для солдата самый краткий способ сказать офицеру: «Каковы будут ваши приказы?» (3)

Салют нельзя считать недемократическим видом при- иетствия: два офицера одного звания, встречаясь на военной службе, приветствуют друг друга.

(А) Салют — это знак того, что товарищ, который может быть в частной жизни закоренелым индивидуалистом, соотносит себя с коллективом.

(5) Салют — свидетельство того, что наша бригада из собрания искренних любителей превращается в несгибаемый стальной инструмент уничтожения фашизма.

В начале 1937 года это толкование сопровождалось призывами учить испанский язык, что считалось «прямой обязанностью антифашиста».

Но теперь бригадам стало трудновато получать новых волонтеров из-за границы. Рассказы добровольцев, вернувшихся до мой разочарованными, сообщения о ликвидации POUM — вес это играло большую роль. Нехватка рядовых бойцов бригад вое - поднялась испанскими добровольцами. Большинство из них были коммунистами. Француз Гайман (Видаль), который при Марти командовал базой в Альбасете, был обвинен в растрате. Под предлогом ухудшения здоровья он отбыл в Париж. Видалю унаследовал Гомес, немецкий коммунист, чье настоящее имя было Цейсер. Раньше он командовал 13-й интербригадой. Это назначение лишь усилило давнюю неприязнь между немецкими и французскими коммунистами в Альбасете. Капов, главный квартирмейстер (пришедший на смену Луису Фишеру), и французский коммунист Грийе с женой тоже были обвинены в растрате казенных денег. Семья Грийе ходила в близких друзьях мадам Марти. Наконец, и Марти обвинили в том, что он «обкрадывал солдат Свободы». Скандал обрел такие размеры, что «великому человеку» пришлось самому лететь в Москву и оправдываться.

В экономическом смысле республика была в куда худшем положении, чем националистская Испания. Не хватало продовольствия, а с падением севера начались перебои и с горючим. Что же до вооружения, то Прието сказал американскому представителю в Валенсии, что благодаря России и Мексике самого необходимого вполне хватает. Сталин явно боялся, что весь мир узнает о продаже оружия республике, хотя это и так всем было хорошо известно. Военный министр добавил, что республика не получает от СССР никаких благодеяний, поскольку платит за товар полную рыночную стоимость. Кроме этих источником, республике приходилось иметь дело с посредниками и авантюристами. Все они, жаловался Прието, получают обильные доходы'. В центре этого мира продавцов оружия, агентов Коминтер на и жуликоватых торговцев находился Луис Фишер из отеля «Лютеция» на перекрестке Рю-де-Вожирар и бульвара Распай 7-го арондисмента Парижа, который продолжал управлять сетью организаций, поставлявших оружие2.

После падения Сантандера баскские лидеры перебрались в Барселону, где организовали свое правительство в изгнании и создали штаб-квартиру. Как следствие этого, в столице Каталонии снова возобновились католические богослужения. Баски продолжали требовать от правительства религиозной терпимости. Хотя в принципе никто против этого не возражал, но Негрин считал, что публичное мнение «еще не готово» к такому шагу. Однако правительство выдавало лицензии, разрешавшие богослужения в частных домах. К зиме из изгнания вернулись в Барселону примерно 2000 священников. Они обзавелись облачением, и не в пример тому, что было раньше, их не призывали на военную службу. Ватикан, надо добавить, поз энтузиазма отнесся к формальному возрождению религии її республике, ибо это могло ослабить позиции католиков при Франко. Так, архиепископ Таррагоны хотел вернуться в свой кафедральный собор, но не получил на это разрешения3.

Тем временем во все еще осажденном Мадриде нарастала угроза голода. Город часто обстреливали и бомбили. Эрнест Хемингуэй писал пьесу «Пятая колонна», сидя в своем отеле Флорида», в который снаряды попадали не менее тридцати раз. Летом этого года в Мадриде собрался конгресс писате- ней, целью которого стало обсуждение отношения интеллек- іуалов к войне. Коммунистические организаторы конгресса решили осудить на нем Андре Жида. В своей последней кни- I

о «Возвращение из СССР» писатель нападал на Советский < оюз, где его принимали как гостя правительства. Конгресс посетили Хемингуэй, Спендер и многие из литературных апо- ||огстов республики. Их возглавлял Андре Мальро. Делегаты разъезжали в «роллс-ройсах» и беседовали о войне с испанскими поэтами — Рафаэлем Альберти, Бергамином, Мачадо п Мигелем Эрнандесом. Самым плодовитым из них, без сомнения, был Рафаэль Альберти. Почти не было номера газе- II

I «Волонтеры свободы», органа 15-й интербригады, который иг содержал хотя бы одного его стихотворения. Скорее все- и), самым известным поэтом был Мигель Эрнандес, который її начале войны был членом коммунистического Пятого полка. Он был пастухом в горах, которого в шестнадцатилетнем и'чрасте священник научил читать по текстам XVI и XVII ве-

к. Гражданская война вызвала в нем неожиданный взрыв

этического творчества.

На конгрессе с речью выступил Бертольт Брехт4. Как и на ч'угих подобных мероприятиях, на конгрессе исполняли национальные гимны разных стран, так что Спендер поймал і і i)>j на том, что отдает приветствие вскинутым кулаком ме- іоции «Боже, храни короля». (4) Салют — это знак того, что товарищ, который может быть в частной жизни закоренелым индивидуалистом, соотносит себя с коллективом. (5)

Салют — свидетельство того, что наша бригада из собрания искренних любителей превращается в несгибаемый стальной инструмент уничтожения фашизма.

В начале 1937 года это толкование сопровождалось призывами учить испанский язык, что считалось «прямой обязанностью антифашиста».

Но теперь бригадам стало трудновато получать новых волонтеров из-за границы. Рассказы добровольцев, вернувшихся домой разочарованными, сообщения о ликвидации POUM — все это играло большую роль. Нехватка рядовых бойцов бригад восполнялась испанскими добровольцами. Большинство из них были коммунистами. Француз Гайман (Видаль), который при Марти командовал базой в Альбасете, был обвинен в растрате. Под предлогом ухудшения здоровья он отбыл в Париж. Видалю унаследовал Гомес, немецкий коммунист, чье настоящее имя было Цейсер. Раньше он командовал 13-й интербригадой. Это назначение лишь усилило давнюю неприязнь между немецкими и французскими коммунистами в Альбасете. Капов, главный квартирмейстер (пришедший на смену Луису Фишеру), и французский коммунист Гриие с женой тоже были обвинены в растрате казенных денег. Семья Грийе ходила в близких друзьях мадам Марти. Наконец, и Марти обвинили втом, что он «обкрадывал солдат Свободы». Скандал обрел такие размеры, что «великому человеку» пришлось самому лететь в Москву и оправды ваться. Долгое время он не возвращался в Испанию.

В экономическом смысле республика была в куда худшем положении, чем националистская Испания. Не хватало продо вольствия, а с падением севера начались перебои и с горючим Что же до вооружения, то Прието сказал американскому представителю в Валенсии, что благодаря России и Мексике самого необходимого вполне хватает. Сталин явно боялся, что весь мир узнает о продаже оружия республике, хотя это и так всем было хорошо известно. Военный министр добавил, что республика но получает от СССР никаких благодеяний, поскольку платит за товар полную рыночную стоимость. Кроме этих источников, республике приходилось иметь дело с посредниками и авантюристами. Все они, жаловался Прието, получают обильные дох ды1. В центре этого мира продавцов оружия, агентов Коминте на и жуликоватых торговцев находился Луис Фишер из оте «Лютеция» на перекрестке Рю-де-Вожирар и бульвара Расп 7-го арондисмента Парижа, который продолжал управлять ее организаций, поставлявших оружие2.

После падения Сантандера баскские лидеры перебрались в Барселону, где организовали свое правительство в изгнании и создали штаб-квартиру. Как следствие этого, в столице Каталонии снова возобновились католические богослужения. Баски продолжали требовать от правительства религиозной терпимости. Хотя в принципе никто против этого не возражал, но Негрин считал, что публичное мнение «еще не готово» к такому шагу. Однако правительство выдавало лицензии, разрешавшие богослужения в частных домах. К зиме из изгнания вернулись в Барселону примерно 2000 священников. Они обзавелись облачением, и не в пример тому, что было раньше, их не призывали на военную службу. Ватикан, надо добавить, без энтузиазма отнесся к формальному возрождению религии в республике, ибо это могло ослабить позиции католиков при Франко. Так, архиепископ Таррагоны хотел вернуться в свой кафедральный собор, но не получил на это разрешения3.

Тем временем во все еще осажденном Мадриде нарастала угроза голода. Город часто обстреливали и бомбили. Эрнест Хемингуэй писал пьесу «Пятая колонна», сидя в своем отеле «Флорида», в который снаряды попадали не менее тридцати раз. Летом этого года в Мадриде собрался конгресс писателей, целью которого стало обсуждение отношения интеллектуалов к войне. Коммунистические организаторы конгресса решили осудить на нем Андре Жида. В своей последней книге «Возвращение из СССР» писатель нападал на Советский Союз, где его принимали как гостя правительства. Конгресс посетили Хемингуэй, Спендер и многие из литературных апологетов республики. Их возглавлял Андре Мальро. Делегаты разъезжали в «роллс-ройсах» и беседовали о войне с испанскими поэтами — Рафаэлем Альберти, Бергамином, Мачадо и Мигелем Эрнандесом. Самым плодовитым из них, без сомнения, был Рафаэль Альберти. Почти не было номера газеты «Волонтеры свободы», органа 15-й интербригады, который не содержал хотя бы одного его стихотворения. Скорее всего, самым известным поэтом был Мигель Эрнандес, который )i начале войны был членом коммунистического Пятого полки. Он был пастухом в горах, которого в шестнадцатилетнем и<> ірасте священник научил читать по текстам XVI и XVII ве- I «>н. Гражданская война вызвала в нем неожиданный взрыв in» пического творчества.

На конгрессе с речью выступил Бертольт Брехт4. Как и на лі'\іих подобных мероприятиях, на конгрессе исполняли национальные гимны разных стран, так что Спендер поймал на том, что отдает приветствие вскинутым кулаком ме- (II > ? і и и «Боже, храни короля». К концу 1937 года поползли слухи о попытке заключения мира. Говорили, что Осорио-и-Гальярдо, посол республики в Париже, в Брюсселе вел переговоры с националистами5. Ходили разговоры, что Компаньс, который после переезда республиканского правительства в Барселону почти ничего не делал, замышлял федерацию двух Испаний, которую возглавят лица, не принимавшие участия в войне ни на одной из сторон. Такие, например, как Сальвадор де Мадарьяга или Мигель Маура. Всем таким идеям яростно противостояли офицеры республиканской армии, которые опасались, что если они попадут в подчинение своим бывшим коллегам, то те отнесутся к ним без всякого снисхождения. Похоже, что единственным действенным контактом между двумя сторонами был Анхель Баса, секретарь Прието, который в Эндайе установил отношения с Тронкосо, военным губернатором националистов в Ируне6.

Примечания 1

Доходы за счет республики получали поставщики оружия со всех сторон. Кто в те дни не слышал об английском пэре, который, получив от республики оплату за груз вооружения, перепродал его националистам? 2

Огромное разнообразие марок оружия республиканской армии стало причиной его неэффективного использования. Так, существовали ружья шести различных калибров, пулеметы — пяти, минометы — шести. На позициях стояли артиллерийские орудия двадцати восьми образцов.

1 Генеральный викарий Барселоны запретил открывать хоть одну церковь и дал знать, что откажет в лицензии священникам служить мессу. 4

Вскоре он написал пьесу «Ружье сеньоры Каррары», сатирически оценив идею нейтралитета во время войны. Театральная броскость пьесы не пострадала от того, что драматург дал своим действующим лицам итальянские имена вместо испанских. 5

Аналогичные слухи ходили и о Пабло де Аскарате, после в Англии, — мол, и он беседовал с теми же агентами. Бывшему послу пришлось опровергать эти слухи в разговоре с автором. 6

Еще один контакт был установлен с помощью Красного Крест Доктору Жюно при содействии британского посольства в Эндайе уд лось организовать обмен небольших групп заключенных. Но это вр ли могло сказаться на положении тысяч других пленных в Испани Даже те, кто смог найти убежище в иностранных посольствах в Мадр~ де в начале войны, продолжали там находиться. В январе 1938 го большинство из них перебрались в Валенсию вместе с посольствами, несколько позже 500 человек, укрывшихся во французском посольств получили возможность покинуть его. Тем не менее в других посольст в Валенсии продолжали находиться более 2000 человек.