<<
>>

Глава 71 Испания националистов и Испания республиканцев после окончания кампании на Эбро. — Тяжелое положение республики и ее сдержанность, — Конец POUM. — Планы мирных переговоров. — Кампания в Каталонии. — Две армии. — Первоначальное сопротивление. — Крах. — Падение Барселоны.

После завершения битвы на Эбро националисты воспряли духом, хотя агитация «красных» в тылу продолжалась. Был арестован английский вице-консул в Сан-Себастьяне мистер Гудмен, которому предъявили обвинение в шпионаже в пользу республики1.

Когда генерал Мартинес Анидо, министр общественного порядка, умер от пневмонии, распространились ложные слухи, что он якобы был убит — скорее всего, Серрано Суньером, который откровенно недолюбливал его. Говорили, что существует заговор с целью убийства Франко. Не подлежит сомнению, что прошли многочисленные аресты. «Тюрьмы, — писал немецкий посол Шторер, — переполнены, как никогда раньше. В здешней тюрьме (то есть в Саламанке), рассчитанной на 40 человек, по рассказам, сидит 1800 заключенных». В сентябре националисты объявили, что с начала войны они захватили в плен 210 ООО человек, из которых 134 ООО оказались на «свободе» — обычно их направляли на какие-нибудь «общественные работы». Остальные продолжали сидеть в тюрьмах. Прошли две волны казней та называемых шпионов — каждый раз расстреливали по не сколько сот человек. Фаланга и церковь продолжали оставать ся в неприязненных отношениях, хотя избегали открыты ссор. Несмотря на образование, полученное у иезуитов, Сер рано Суньеру так и не удалось перекинуть мост между двум слоями испанского общества. Так, текст нового закона среднем образовании представлял собой безуспешную попытку компромисса между фалангой и церковью: один час в неделю отдавался «патриотическому обучению молодежи» и два часа — «преподаванию религии». Хотя католицизм был объявлен «сутью испанской истории», из двух иностранных языков, рекомендованных к изучению, один должен был непри- менно быть немецким или итальянским.

Ситуация с экономикой в националистской Испании по сравнению с недавними временами теперь тоже оставляла желать лучшего. Для тех, кто имел возможность купить продукты, их хватало, но рост заработной платы заметно отставал от роста цен на продовольствие, несмотря на официальную политику жесткого контроля над ценами.

Из-за трудностей с общественным транспортом стоимость билетов менялась от района к району. Производства потребительских товаров почти не существовало. Но в основных областях промышленности с 1935 года выпуск продукции неуклонно повышался. И если в последний год мира в Бискайе было добыто 115 ООО тонн железной руды, то в 1938 году из провинции вывезено уже 154 ООО тонн. Товарооборот в порту Бильбао увеличился на 50 процентов по сравнению с мирным временем. Правда, имелись основания предполагать, что рост мог быть еще заметнее.

Поскольку правительство националистов отчаянно нуждалось в дополнительных военных поставках для нового наступления, к которому оно готовилось, ему наконец пришлось согласиться с немецкими требованиями. В соответствии с ними немцы могли вкладывать в горную промышленность до 40 процентов основного капитала. По отношению к одной шахте эта доля равнялась 60 процентам, а на еще четырех доходила до 75 процентов. В Марокко, где испанские законы о шахтах не действовали, немцы могли владеть всеми 100 процентами капитала. Испания взяла на себя все расходы по пребыванию в стране легиона «Кондор» и обязалась импортировать шахтного оборудования на 5 миллионов рейхсмарок. Перевооружение легиона и другие поставки из Германии в националистскую Испанию стали самым существенным актом иностранной интервенции во время Гражданской войны. Они давали Франко возможность почти сразу же перейти в новое наступление и нанести мощный удар республике, у которой истощились запасы военного снаряжения. Если бы не эти поставки (сами по себе они явились следствием немецкой убежденности после Мюнхена: что бы они ни делали в Испании, ни Англия, ни Франция не будут вмешиваться в Гражданскую войну), переговоры о мире, как бы Франко ни протестовал, стали бы неизбежными.

Сторона республиканцев постаралась скрыть размеры поражения, оправдываясь удачной эвакуацией войск с правого берега Эбро. Кроме того, националистам понадобилось три месяца, чтобы отвоевать территорию, потерянную за два дня.

Все чаще были слышны призывы к национальной гордости, все чаще упоминалось отечество и славное прошлое. Оживилась пропаганда каталонской автономии. Что же до свободы религии, наконец было получено разрешение открывать церкви, хотя пока только по случаям похорон и свадеб. 17 октября через Барселону прошла частная похоронная процессия, хоронившая погибшего баскского офицера, в которой принял участие Альварес дель Вайо. 9 декабря даже начал воссоздаваться комиссариат по делам религий, который должен был обеспечивать различные части капелланами, но поражение в каталонской кампании не позволило этому замыслу реализоваться.

Продовольствия в республике теперь явно не хватало. Зимой 1938/39 года в Мадриде полмиллиона человек получали в день две унции чечевицы, бобов или риса и немного сахара или патоки. Чечевица, самая распространенная еда, называлась «пилюльками победы» доктора Негрина. Республике приходилось закупать продовольствие за границей, но поставки шли нерегулярно, потому что грузовые суда подвергались постоянным налетам. Сэр Денис Брэй и мистер Лоуренс Вебстер сообщили Лиге Наций, что население республики оказалось на грани голода, да и нищенский рацион не всегда поступает. В Барселоне, где скопилось около миллиона беженцев, положение стало просто катастрофическим. Международный комитет помощи детям беженцев мог оказать помощь только 40 ООО детей из общего их количества в 600 ООО, хотя комитет финансировали 17 государств. От британского правительства в его фонд поступило 20 ООО фунтов стерлингов. В 1939 году оно дало еще 100 000 фунтов. Но средств продолжало не хватать, ведь стоимость даже одноразового питания хотя бы для трети этих детей в зимний период составляла 150 000 фунтов стерлингов. Националисты подчеркивали контраст между голодающей республикой и своими территориями, сбрасывая на Мадрид и Барселону пакеты с ломтями хлеба. Республиканцы в ответ забрасывали с воздуха рубашки и носки, чтобы показать противникам свое превосходство в выпуске потребительских товаров.

Но и оно оставляло желать лучшего. Главной причиной бедственного положения, без сомнения, была блокада. И все же крах производства в конце 1938 года нельзя было объяснить только ею или всеобщей неприязнью финансового мира Ев- ропы к Испанской республике. По крайней мере, частичную ответственность за экономические беды республики еще до коммунистов несут и политический разброд среди анархистов, и потеря уверенности в своих силах CNT. Правда, была область, положение дел в которой республика могла бы оценивать с оптимизмом, — это образование. «На Мадридском фронте, — рассказывал Антуан де Сент-Экзюпери, — я посетил школу, расположенную всего в пятистах метрах от окопов, на холмике, прикрытом небольшой стенкой. Капрал преподавал ботанику, тщательно отделяя пестики от тычинок. Вокруг него собрались обросшие бородами солдаты. Подпирая головы руками и морща лбы, они были полны внимания. Солдаты не очень хорошо понимали тему урока, но им внушали: вы еще животные, вы только что покинули свои норы, и мы хотим спасти вас для человечества. С трудом, но они стремились к просвещению». Неизменное присутствие этого высокого духа заставило делегацию французских журналистов и политиков признать слова Раймона Лорана: «Вы боретесь за благородное дело всего человечества — и в равной мере за безопасность Франции».

В октябре 1938 года лидеры POUM (кроме, конечно, Нина) наконец предстали перед судом. Незадолго до этого прошел процесс нескольких настоящих фалангистов, вовлеченных в эту историю. Тринадцать из них, включая Гольфина, Дальмау и Року, были приговорены к смертной казни и расстреляны за преступления, которые в условиях Гражданской войны были не чем иным, как шпионажем. Когда руководство POUM предстало перед трибуналом, дело против них практически рассыпалось. Все они, как и Нин, устояли перед жестоким давлением коммунистов, вынуждавших их к признанию. И если Сталин и Ежов планировали показательный процесс с сенсационными признаниями по образцу московских, то они потерпели поражение.

Министры и бывшие министры республики во главе с Ларго Кабальеро и Сугасагойтиа дали показания в пользу POUM. Приговор счел, что члены POUM были подлинными социалистами, и снял с них обвинения в государственной измене и шпионаже. Все же их приговорили к различным срокам заключения за участие в мятеже мая 1937 года и за революционную деятельность, мешавшую военным усилиям3.

Шторер, немецкий посол, проведя анализ ситуации, завершил его замечанием, что основной причиной продолжения войны служит взаимный страх. Так Франко сообщил американскому корреспонденту, что у него есть список миллиона человек (вместе со свидетелями) на стороне республиканцев, повинных в военных преступлениях. Тем не менее посол пришел к выводу, что внезапно появилась возможность заключения компромиссного мира. В то же самое время Адольф Берле, помощник государственного секретаря, сообщил президенту Рузвельту, на каких условиях можно добиться компромисса в Испании. Он предложил внести американское предложение на готовящейся конференции латиноамериканских стран в Лиме. План этот так и не был реализован из-за ссоры, возникшей между латиноамериканцами и неуступчивым Корделом Холлом. Все же Куба, Мексика и Гаити объявили, что готовы поддержать подход к проблеме, одобренный Рузвельтом.

На деле же возможность заключения мира отодвинулась в далекое будущее. В августе националисты отказались даже рассматривать предложение Негрина, чтобы каждая сторона на месяц приостановила казни военнопленных5. Франко оставался непреклонен даже в вопросе об отводе волонтеров, который считался пробным камнем для его мирных намерений. Он не пойдет ни на одно из соглашений, предлагаемых Англией, пока ему не будут гарантированы права воюющей стороны. А тем временем, получив новые поставки немецкого вооружения, Франко готовил очередное наступление. После завершения кампании на Эбро оно должно было быстро и окончательно сокрушить республику — точно так же, как после завершения арагонской кампании последовало сражение под Теруэлем.

Ударные дивизии националистов были сконцентрированы вдоль линии фронта от Пиренеев до Эбро и до самого моря. С севера до юга тут занимали позиции новый армейский корпус Урхель под командой Муньоса Гранде, армия Маэстрасго Гарсиа Валиньо и Армия Арагона, возглавляемая Москардо. Затем следовали четыре итальянские дивизии генерала Гамбары. Они включали в себя ударную итальянскую дивизию «Литторио», «Черные стрелы» и «Синие стрелы» (в ней служили испанские солдаты под командой высокопоставленных итальянских офицеров), а также «Зеленые стрелы» (смешанное испано-итальянское воинство с итальянскими офицерами). Артиллерия, авиация и танки, приданные Гамбаре, — все было под контролем итальянцев. Дальше к югу позиции занимали Армия Наварры Сольчаги и армия Марокко Ягуэ. Они включали в себя 300 ООО человек, их поддерживали 565 артиллерийских стволов. Наступление, запланированное на 10 декабря, было отложено до 15-го, и наконец был определен его окончательный срок — 23 декабря.

Республиканской линией фронта в Каталонии командов Эрнандес Сарабиа. Под его началом были армии Востока Эбро, которыми теперь командовали соответственно полко ник Перео и Модесто. Их силы насчитывали всего 220 ООО штыков. Историки националистов утверждают, что на вражеской стороне было 250 артиллерийских стволов, 40 танков, 80 броневиков, 46 зениток, 80 истребителей и 26 бомбардировщиков. Тем не менее республиканской армии, занявшей оборону в Каталонии, катастрофически не хватало оружия и боеприпасов. Если данные националистов точны, то они конечно же включали материалы, которые не восполнялись. Сам доктор Негрин признался, что он устал «духовно и физически». Рохо, который снова стал начальником генерального штаба, считал, что Франко для подготовки нового наступления потребуется несколько месяцев, к, даже когда оно началось, лидеры республики продолжали носиться с идеей высадки десанта в Мотриле, откуда бригада маршем пройдет до Малаги и поднимет всю Андалузию.

23 декабря, хотя папский нунций от имени папы тщетно просил заключить перемирие хотя бы на Рождество, началось наступление. Основной удар нанесли наваррцы и итальянцы вдоль реки Сегре, в двадцати километрах к северу от того места, где она сливалась с Мекиненсой. Когда они форсировали реку, удивленные защитники — хорошо вооруженная часть карабинеров — обнаружили, что их офицеры дезертировали. При первом же соприкосновении фронт был прорван. Выше по течению Сегре, у самого подножия Пиренеев, Муньос Грандес и Гарсиа Валиньо также прорвали республиканскую линию обороны. Это привело к отступлению войск республики. В Барселоне этот удар сначала был признан незначительным, но вскоре 5-й армейский корпус Листера, как всегда в случае наступления националистов, был брошен в бой, чтобы остановить продвижение врага. Переведя штаб-квартиру в Касте ллъ да не, что располагался на первой гряде холмов к востоку от Сегре, Листер держался почти сутки. Так 1938 год Мюнхена уступил место 1939-му, который стал годом начала Второй мировой войны.

3 января сокрушительное наступление танковых частей националистов наконец заставило Листера понять, что ему придется уступить итальянцам всю линию обороны. На севере Гарсиа Валиньо и Муньос Грандес при поддержке Москар- до захватили центр связи — Артеса-де-Сегре. 4 января уже окончательно разрушенный город Борхас-Бланкас перешел в руки наваррцев и итальянцев. Фронт полностью развалился. Чиано, отметив, что единственной опасностью может стать интервенция Франции, проинструктировал своих послов в Ьсрлине и Лондоне. Если это произойдет, заявил он, то в таком случае Италия введет в Испанию свои «регулярные ди-

визии», пусть это даже развяжет мировую войну. Но британский кабинет министров все еще был склонен поддерживать дружеские отношения с диктаторами. 12 января Галифакс в Риме заявил Чиано, что надеется на разрешение Франко испанского вопроса. Поэтому было очень сомнительно, что французский кабинет предпримет недвусмысленные действия для спасения Испанской республики. Главнокомандующий сил республики Эрнандес Сарабиа проинформировал Негрина, что во всей Каталонии осталось всего 37 ООО ружей. Во всяком случае, после падения Борхас-Бланкас битва в Каталонии превратилась в беспорядочное бегство. Мощный напор итальянских мобильных дивизий изумлял республиканцев. Рохо слишком поздно распорядился организовать доставку по морю людей и материальных ресурсов из Валенсии. Правительство тщетно пыталось поставить под ружье всех мужчин от 17 до 55 лет. Единственной успешной контрмерой со стороны республики стала отвлекающая кампания на границах Андалузии и Эстремадуры, которая позволила отвоевать какую-то территорию. Но 14 января Ягуэ внезапно начал неожиданное наступление из Гандесы вдоль Эбро, которое позволило ему выйти к морю и взять Таррагону. Пока по всему городу шли аресты, в ее кафедральном соборе была отслужена первая за два с половиной года месса.

Республика пыталась как-то справиться с ситуацией. Французское правительство наконец снова открыло границы поставкам военных материалов в Каталонию, но было уже слишком поздно. Улицы и площади Барселоны заполнили беженцы — их число превышало миллион. В огромном го- оде царило настроение безнадежного отчаяния. Солдаты, буржуа» и анархисты — все думали только об одном: как им обраться до Франции. Продолжались воздушные налеты, особенно в районе порта. Бомбежки ставили целью уничтожить все суда, на которых беженцы могли бы покинуть город. Правительство, которое старалось первым делом эвакуировать женщин и детей, до последнего момента не знало, то предпринять.

После короткой паузы вслед за падением Таррагоны битва одступила к самой Барселоне. Сопротивления почти не оказалось: наступающие колонны продвигались с такой быст- отой, словно перед ними не было противника. 24 января гуэ, продвигаясь вдоль берега моря, Сольчага в сорока ки- метрах от него и Гамбара в десяти километрах к северу вы- и к Льобрегату, реке, которая, протекая с севера на юг, впа- а в Средиземное море в пяти километрах к западу от рселоны. В тот же день Гарсиа Валиньо взял Манресу и по- вернул на северо-восток с целью отрезать Барселону от границы. Негрин, правительство, коммунистические лидеры, руководство армии и гражданских служб вместе с правительствами Каталонии и Басконии спешно перебрались из Барселоны в Жерону. В столице Каталонии не чувствовалось даже духа сопротивления. Коммунистическая партия могла громогласно заявлять, что Льобрегат станет Мансанаресом Каталонии, но каталонцы, сепаратисты и даже анархисты не испытывали желания продолжать сопротивление. Оставшиеся иностранцы или влились в поток беженцев, которые текли на север, или же пытались найти плавсредство в порту, на который неустанно сыпались бомбы. Улицы большого города были завалены мусором и отбросами, ибо муниципальные мусорщики бросили работу. Толпы начали грабить продовольственные магазины. Сгорели многие документы республики.

В Риме были настолько убеждены в падении Барселоны, что лорд Перт обратился к Чиано с просьбой предотвратит», репрессии со стороны националистов. В Национальном со брании Франции не меньше недели бушевали дебаты, в холе которых Даладье и Бонне объявили, что спасать Испанию слишком поздно, а Блюм и объединенные левые, включая коммунистов, говорили, что не все еще потеряно. Но крити ка Блюма в адрес правительства Даладье, который даже в та кой момент продолжал политику невмешательства, могла быть обращена и к его правительству, по крайней мере с февраля 1937 года.

25 января Ягуэ вместе с Сольчагой и Гамбарой форсирп вали Льобрегат. Наступающие сталкивались лишь с отдельны ми очагами сопротивления. Общего плана противостояния не существовало. На следующее утро Барселона была окружена » севера и запада. Наваррцы и итальянцы заняли холм Тибид і до, а Ягуэ — Монтджуч (где он освободил 1200 политически заключенных). К полудню войска двинулись занимать город На первом же танке, который вошел в Барселону, сидела улы бающаяся немецкая еврейка, отдавая фашистское приветствие. Еще недавно она, как троцкистка, была заключенной женской тюрьмы в Лас-Кортес. Абсурдность этого зрелища вызвали иронические комментарии, которые звучали среди триумфальных поздравлений по поводу «освобождения» Каталонии. Но I в массе своей улицы были тихи и пустынны. Почти полмиллиона человек оставили город и изо всех сил спешили на север. К четырем часам были заняты главные административные здания, не тронутые пожарами. И лишь к вечеру те жители I Барселоны, которые втайне поддерживали националистов, I высыпали на улицы. I Примечания 1

Беспечность мистера Гудмена привела к тому, что консульская почта использовалась для связи между «красными агентами». Он не был оправдан, но его освободили. 2

Рей, один из лидеров POUM, был оправдан. Позднее, после конца войны, он был расстрелян Франко. По завершении процесса трое ведущих анархистов, Федерика Монтсень, Абад де Саитильян tf Гарсиа Бирлан, посетив Асанью, обвинили Негрина в диктаторстве и потребовали смены правительства. Но Асанья, как обычно, хотя и согласился с их точкой зрения, ничего не сделал. 3

Хотя комиссия Чэтвуда, о которой уже шла речь, убедила националистов отложить 400 казней.

<< | >>
Источник: Томас Хью. Гражданская война в Испании. 1931—1939 гг. / Пер. с англ, И. Полоцка. — М.: ЗАО Центрполи- граф. — 573 с.. 2003

Еще по теме Глава 71 Испания националистов и Испания республиканцев после окончания кампании на Эбро. — Тяжелое положение республики и ее сдержанность, — Конец POUM. — Планы мирных переговоров. — Кампания в Каталонии. — Две армии. — Первоначальное сопротивление. — Крах. — Падение Барселоны.:

  1. Сражение на Эбро. — Его непродуманность. — Начало кампании. — Националисты застигнуты врасплох. — Наступление на Гандесу. — Война на истощение. — Внутренн кризис республики. — Новое правительство доктора Негрина. Попытки заключения сепаратного мира. — План вывода. — Муссолини соглашается отвести часть сил. — Чехословацки кризис и Испания.
  2. Мюнхенский кризис. — Франко объявляет о своем нейтралитете. — Влияние Мюнхена на Испанию. — Националисты стоят на своем. — Советский Союз меняет свс политику. — Вывод интернациональных бригад. — Муссолини| отводит 10 ООО бойцов. — Парад «интернационалистов» в Барселоне. — Речь Пассионарии. — Комиссия Лиги Наций. — Филип Чэтвуд в Испании. — Последнее наступление на Эбро. Потери в сражении на Эбро.— Англо-итальянское соглашение пп Средиземному морю вступает в силу.
  3. Казнь Хосе Антонио. — Мигель де Унамуно. — Испания националистов зимой 1936 года. — Юстиция националистов. — Экономические условия националистской Испании. — Отношение церкви. — Слухи.
  4. Наступление в Арагоне, — Республиканская армия. — Мельчите. — «Неизвестные подводные лодки». — Конференция в Пионе. — Испания в Лиге Наций. — Италия признает Иионские соглашения. — Муссолини упал духом. — Конец арагонского наступления. — Астурийская кампания. — Падение Хихона и завершение войны на севере.
  5. Гражданская война в Гражданской войне. — Барсело взял контроль над Мадридом. — Сиприано Мера отвоевал центр города. — Перемирие. — Переговоры с националистами. — Говорит Бургос. — Неудача переговоров. — Наступление националистов. — Эвакуация столицы. — Уход к побережью. — Окончание войны.
  6. Борьба за Донецкий бассейн. — Начало общего отступления советских армий на Южном театре. Положение па Украине весною 1919 г. — Летняя кампания 1919 г. на Южном театре и на Украине. — Летняя и осенняя кампании 1919 г. на Западном театре. — Кампания 1919-1920 гг. на Северном театре.
  7. Характер Испании националистов
  8. Республиканская Испания. — Революция в Мадриде. — В Новой Кастилии. — В Барселоне и Каталонии. — В Валенсии и Андалузии. — В Басконии, Сантандере и Астурии.
  9. Наступление в Эстремадуре. — Кампания против POUM. — Политический кризис в Валенсии. — Падение Ларго Кабальеро. — Доктор Негрин. — Цравительство Негрина.
  10. Испания националистов. — Преследования. — Жестокость. — Смерть Гарсиа Лорки. — Юридическое оправдание репрессий.
  11. А.Г. Серебряков БРУНЕТСКАЯ ОПЕРАЦИЯ РЕСПУБЛИКАНСКОЙ АРМИИ ИСПАНИИ