Блюм возвращается в Париж. — Де лос Риос. — Беспокойство Блюма. — Компромисс. — Муссолини посылает Франко «савойи». - Его мотивы. — Дипломатия графа Чиано. — Эмиссары Франко в Байрейте. — Германия согласна предоставить помощь. —- Ее цели. — Ее организация. — Салазар. — Вилли Мюнценберг за работой. — Реакция по ту сторону Атлантики. — Рузвельт и Холл. — Крах в Италии. — Бурное совещание во французском кабинете министров. — Странная просьба из Мадрида.

Пока Идеи и Блюм совещались в Лондоне, Фернандо де л Риос, новый представитель республики в Париже, нанес виз ты Даладье, военному министру, Пьеру Ко, министру авиаци

и Жюлю Моку, заместителю Блюма в кабинете министров.

Вечером 24 июля Блюм и Дельбос вернулись в Париж. В Ле-Бурже их встречал радикал Шотан. Он сообщил, что во время отсутствия Блюма новость о решении правительства помочь Испанской республике через испанского военного атташе в Париже Антонио Барросо, убежденного сторонника мятежников, просочилась и стала известна правому публицисту Анри Кериллису. И тот уже оповестил об этом плане в «Эхо Парижа». «Никто не может понять, — сказал Шотан, — почему мы рискуем войной ради Испании, когда не пошли на этот риск ради Рейнской области». На деле радикалы уже начали протестовать против идеи помощи Испании.

Де лос Риоса поднял с постели телефонный звонок Пьера Ко, который попросил испанца немедленно приехать к нему домой. Пьер Ко передал послу слова Дельбоса, который заявил, что не убежден в возможности французских пилотов перегнать самолеты в Испанию. Так что приходится исходить из предположения, что они доставят их по воздуху в Перпиньян, а дальше пилотировать придется испанцам.

На следующее утро, 25 июля, де лос Риос посетил французское министерство авиации. Казалось, все было готово для немедленной отправки самолетов.

юлотом доставили в аэропорт Ле-Бурже в качестве гарантии оплаты. Главным организатором операции оставался министр авиации Пьер Ко. Байрон своего времени Андре Мальро, в то время близкий к коммунистам (хотя он никогда не был членом партии), выступал в роли покупателя от имени Испанской республики1. А тем временем испанское посольство в Париже превратилось в настоящий караван-сарай, где весь день и большую часть ночи мельтешили разнообразные личности всех национальностей, предлагая за любую цену оружие всех типов и видов, боеприпасы и самолеты2.

Утром 25 июля в Риме Чиано принял Гойкоэчеа вместе с Сайнсом Родригесом. Связь между заговорщиками 1934 года и мятежниками 1936-го получила удовлетворительное объяснение3. Муссолини и Чиано тут же договорились об оказании помощи, в первую очередь транспортной авиацией.

Мотивы, побудившие Муссолини действовать именно таким образом, были противоречивыми. Диктатору льстило, когда к нему обращались с просьбами. Его воодушевляла идея господствовать в Средиземноморье, и он считал, что его амбиции получат поддержку, если в Испании утвердится правое правительство, основанное на полуфашистских идеях. Эта «новая Испания», скорее всего, оттеснит французские войска от итальянской границы, а в случае франко-итальянской войны не позволит перебросить французские войска из Марокко во Францию. После триумфального завоевания Абиссинии Муссолини продолжали беспокоить две проблемы: как утвердить свой международный авторитет и где его можно проявить на новом этапе. Он как-то заметил, что «итальянцев надо подгонять пинками». «Когда война в Испании закончится, — сказал он, — мне придется найти что-то еще: итальянский характер формируется в бою». Причина вмешательства Италии ad nauseam4 повторялась итальянскими дипломатами в течение всей Гражданской войны: Италия «была не готова к появлению коммунистического государства» в Испании. Такое объяснение интервенции Муссолини дал своей жене Ракеле. В то же время, начав оказывать помощь, он испытывал и неподдельный страх. До июля 1936 года его пропаганда была направлена больше против «декадентских» демократий Франции и Британии, чем против коммунизма. И хотя правительство Испании даже умеренно левых взглядов могло с враждебностью воспринимать его замыслы, Муссолини, несмотря на презрение к буржуазному образу жизни, которое он постоянно выражал, вполне возможно, тянуло больше к Испании, чем к Германии. В то время его отношения с Гитлером носили неопределенный, весьма осторожный характер. Но испанский кризис вызвал нападки против коммунизма и изменил их отношения. Испания сделала Гитлера и Муссолини союзниками. Потом уже Чиано рассказал Канталупо, своему первому послу в Испании националистов, что «дуче лишь очень неохотно согласился оказать Франко военную поддержку».

Дипломатия Чиано, который сыграл важную роль в последовавших событиях, была резко антианглийской, чуждой той смеси восхищения и ненависти, которую испытывал к Британии Риббентроп и даже Муссолини. Когда трое фалангистов описали ему, как во время правления короля Филиппа II Англия унижала Испанию, Чиано одобрил их «мудрый образ действий» и предостерег против «опасной англомании, порой свойственной даже опытным дипломатам». Его намерения во время испанской войны были облегчены тем, что и само британское правительство хотело заключить союз с Италией. Но это лишь способствовало презрительному отношению Чиано к Англии, хотя он всегда хорошо относился к лорду Перту, новообращенному католику, который, будучи послом в Риме, настолько истово следовал инструкциям своего правительства, что старался дать понять Чиано: он человек, «который может понять и даже полюбить фашизм». В это время итальянский шпион, служивший камердинером в доме Перта, подобрав ключи к личному сейфу посла, получил доступ ко всем телеграммам, которыми Рим обменивался с Лондоном. Так что Чиано обрел возможность предельно легко строить свои отношения с Британией, пока наконец англичане не догадались, что где-то происходит утечка секретных материалов. Перт презрительно отверг возможность поиска шпиона в Риме. Тем не менее он не исключал, что это могло произойти в единственном случае, когда во время свадьбы дочери жена оставила на ночь свои драгоценности в его сейфе среди телеграмм. И ее тиара исчезла.

Утром 25 июля эмиссары Франко из Тетуана, капитан Ар- ранс, Бернхардт и Лангенхайм наконец прибыли в Берлин. Письмо Франко было передано Гитлеру через отдел иностранных дел нацистской партии. Днем в министерстве иностранных дел его исполнительный директор Дикхоф и министр Нейрат, не скрывая своего удовлетворения, повторили, что поставки оружия националистам в Испании невозможны, поскольку о них стало известно, и посему «у немецкой общины в Испании могут быть серьезные неприятности».

Геринг, глава люфтваффе, отвечавший за немецкий пятилетний план, в 1946 году на Нюрнбергском процессе так рассказал об этих событиях: «Когда в Испании разразилась Гражданская война, Франко обратился с просьбой о помощи к Германии. Ему была нужна поддержка с воздуха. Вместе со своими частями Франко находился в Африке и... не мог перебросить их, потому что флот был в руках коммунистов, а главным решающим фактором в войне была возможность высадки его войск в Испании... Фюрер обдумывал эту проблему. Я посоветовал ему в любом случае оказать поддержку, во-первых, чтобы предотвратить распространение коммунизма, а во- вторых, чтобы проверить технические возможности моих молодых люфтваффе».

Фюрер решил встретиться с Бернхардтом и Лангенхаймс вечером 26 июля в Байрейте. Он находился под впечатлением постановки «Валькирий» Вагнера. И без всяких консультаций с министром иностранных дел гарантировал немецкую поддержку Франко.

Позже Гитлер объяснял свое неожиданное решение тем, что хотел привлечь внимание запада к Испании, чтобы обеспечить «незаметное» перевооружение Германии. В 1941 году Гитлер говорил уже по-другому. «Если бы не существовала опасность, что Европу захлестнет красная чума, я не стал бы вмешиваться в испанскую революцию. С церковью было покончено», — с удовольствием добавил он. 27 июля 1936 года он и Риббентропу привел эти причины, побудившие его вмешаться. Кроме того, в том же году фюрер сказал, что победа националистов в Испании позволит фашистам «контролировать морские коммуникации Англии и Франции». Таким образом, у вмешательства были и стратегические причины. В 1937 году фюрер дал еще одно объяснение: Германии необходима железная руда; националисты же могли обеспечить ее поставки, а левые отказали бы в них. Скорее всего, эту причину привел Бернхардт на встрече 26 июля. Без сомнения, подлинные мотивы действий немецкого правительства представляли собой смесь всех этих причин. Канарис, вспоминая опыт Первой мировой войны, скорее всего, привел другой довод: в ходе военных действий немецкие подлодки не смогут заправляться топливом, если испанские базы будут в ру- ках демократов или левых. Муссолини был откровенно польщен, когда Франко почтительно попросил его о помощи, и впервые за три года, что он пришел к власти, это обращение другого государства дало Муссолини возможность почувствовать себя незаменимым. Роль, отведенная Бернхардту и Лангенхай- му, дала понять, что последовавшие политические решения определялись нацистской партией, а не министерством иностранных дел. Тем не менее ничто не говорило, что нацисты хотели бы установления в Испании государства, сходного по своей социальной структуре с нацистской Германией. Как и Канарис, они предпочитали обрести военного, а не идеологического союзника.

После встречи в Байрейте 26 июля департамент COS «W» немецкого военного министерства получил указание спешно начать набор «добровольцев» и поставки военных материалов. Две холдинговые компании должны были обеспечить переправку из Германии в Испанию ее заказов, в виде уплаты за которые шло испанское сырье. Компаниями этими были HISMA (Compania Hispano-Marroqui de Transportes) и ROWAK (Rohstoffe-nnd-Waren-Einkaufsgesellschaft). Если немецкий торговец хотел что-то продать Испании, он должен был иметь дело с ROWAK, a HISMA «держала там рынок». Была собрана флотилия торговых судов, и военно-морской флот получил приказ обеспечить им охрану. В Марокко немедленно вылетели тридцать грузовых «Юнкерсов-52». В то же самое врем под командованием генерала фон Шееле была создана «тури стская группа», котрой предлагалось набирать добровольцев инструкторов для испанской армии. 31 июля на шести «хейн келях» из Гамбурга в Кадис вылетели восемьдесят пять человек. На место прибыли они 5 августа. В составе группы — инженеры, техники и летчики-истребители. В сентябре она пополнилась новыми летчиками, вместе с которыми были доставлены два танка, батарея противотанковых орудий и несколько самолетов воздушной разведки. Позже Шееле стал военным руководителем HISMA, Бернхардт — ее главным управляющим в Севилье, а полковник фон Тома возглавил пе? хотные части и танковую группу. Частью обязанностей фо Тома и его офицеров была подготовка испанцев, а частичн он и сам должен был обрести боевой опыт. По словам фо Тома, испанцы быстро обучались — и столь же быстро вс забывали. В дальнейшем в Испанию из Германии еженедель но прибывали по четыре транспортных самолета. Каждые пят дней швартовались и грузовые суда6.

Кроме назначения вышеупомянутых офицеров, через не делю стала действовать организация, созданная Гитлером п просьбе Франко. Передали эту просьбу два нациста из Марокко. Немецкое министерство иностранных дел было застигну-- то врасплох. 28 июля Дюмон, глава испанского отдела, снова сделал запись о том, что министерство против оказания помощи. Эту точку зрения разделяли военный министр фельдмаршал фон Бломберг и начальник генерального штаба, генерал фон Фриче. Они считали, что операция «Магическое пламя», как она была названа, ничего не даст с военной точки зрения. Риббентроп, специальный советник Гитлера по иностранным делам, тоже сомневался. До середины октября немецкие министерства иностранных дел и экономики были в полном неведении о деятельности компаний HISMA и ROWAK — хотя министерство финансов с самого начала оказалось в курсе дел, поскольку выделило ROWAK кредит в три миллиона рейхсмарок. Тем не менее МИД, хотя и продолжая недоумевать, безропотно подчинился решению, принятому вопреки его советам. Когда правительство, республиканской Испании сразу же выразило протест германскому советнику в Мадриде по поводу того, что немецкие самолеты приземляются в Тетуане, на экземпляре этого документа, прибывшего в министерство иностранных дел, появилась сухая резолюция: «Ответу не подлежит». Все должно было сохраняться в глубокой тайне.

Воздушный ас Адольф Галланд описывал, как «тот или другой наш товарищ (по люфтваффе) внезапно исчезал в далеком небе... Месяцев через шесть он возвращался, загоревший и в прекрасном настроении».

Почти все немцы, прибывшие в Испанию, особенно летчики, были молодыми нацистами, искренне убежденными в девизе их марша: «Пусть все рушится вокруг нас — мы будем идти вперед. Наши враги — красные и большевики во всем мире». Хотя их трудно было считать подлинными добровольцами, они хотели попасть s Испанию, считая пребывание в ней частью своей военной службы.

На первых порах большая часть немецкой помощи шла через Португалию. Страна недвусмысленно участвовала в испанской Гражданской войне. Пусть даже не столь религиозные, как приверженцы португальского «корпоративного режима», испанские националисты придерживались почти тех же взглядов, что и «благородный Салазар», как его назвал южноафриканский поэт Рой Кемпбелл7. Военная помощь, которую сам Салазар оказывал националистам, была невелика8. Но он предоставлял им многое другое, столь же ценное: территорию, где можно было плести заговоры; убежища; средства связи между двумя зонами в начале Гражданской войны. Николас Франко, старший брат генерала, вместе с Хилем Роблесом получил разрешение органи- зовать в Лиссабоне свою штаб-квартиру для закупок оружия. Посол республики в этой столице Санчес Альборпос тут же стал фактически пленником в своем посольстве. 1 августа Салазар заметил, что готов помогать мятежникам «всеми имеющимися у него средствами», включая и участие португальской армии, если в том возникнет необходимость9. Испанских республиканцев, которые скрывались на территории Португалии, обычно передавали в руки националистов, а португальская пресса служила им с самого начала. 20 августа немецкий посланник в Лиссабоне сообщил, что военные материалы, доставленные из Германии на пароходах «Вигберт» и «Камерун», без задержки проследовали в Испанию. Салазар, сообщил он, устранил «все трудности... своим личным вмешательством и вниманием к деталям»10.

Тем временем 26 июля, как раз в тот день, когда Гитлер согласился оказать помощь Франко, Гастон Монмуссо, глава Европейского отделения Профинтерна, возглавил совместное заседание Коминтерна и Профинтерна в Праге. Было принято решение найти миллиард франков для помощи испанскому правительству. Девять десятых из них должен был предоставить Советский Союз. Руководить фондом будет комитет, в который войдут: Торез, лидер Французской коммунистической партии, Тольятти, Пассионария, Ларго Кабальеро и Хосе Диас. За расходование средств фонда, без сомнения, предстояло отвечать лишь первым двум. Во всей Европе и Америке началась мощная и продуманная пропагандистская кампания в помощь Испанской республике. Появилась масса организаций, готовых ее оказать. Формально они были независимыми и носили гуманитарный характер, но фактически ими руководили коммунисты. В центре этой кампании оказался Вилли Мюнценберг, обосновавшийся в Париже. Самой значительной из групп была «Международная красная помощь», которая активно помогала левым революционерам в Испании еще с 1934 года. 31 июля лидеры «Международной красной помощи» организовали в Париже митинг. Они создали Международный комитет помощи народу Испании, президентом которого стал Виктор Баш11. Вскоре в каждой стране появились его отделения. Со временем все эти организации сосредоточились только на сборе средств, продуктов питания и оказании помощи невоенного характера. Номинальными лидерами комитетов чаще всего бывали уважаемые личности, но' секретарями при них, как правило, оказались коммунисты. Военной помощи из России не поступало. Когда испанские коммунисты пожаловались на это забвение их интересов, Тольятти резко ответил: «Россия как зеницу ока бережет свою безопасность. Любое неосторожное движение с ее стороны может нарушить баланс сил и развязать войну в Восточной Европе».

Первая реакция на испанскую войну была отмечена и по ту сторону Атлантики. В Чили, Мексике, Аргентине, Уругвае, Парагвае и на Кубе жило много недавних иммигрантов из Испании. Но и без того все страны Латинской и Южной Америки чувствовали определенную причастность к событиям в Испании. Откровенную симпатию к националистам испытывали Бразилия и канадская провинция Квебек, где, как и в Испании, существовали фашистские организации католического толка. Чили тоже придерживались неприкрытой про- националистической позиции. Мексиканское правительство с самого начала активно поддерживало Испанскую республику, что и следовало ожидать от страны, конституция которой появилась после восстания против привилегий церкви и аристократов.

В то время Соединенные Штаты готовились к президентским выборам 1936 года, на которых предстояло дать высокую оценку достижениям первого срока президентства Рузвельта. Для большинства американцев международные события казались чем-то очень далеким. И республиканская и демократическая партии придерживались политики нейтралитета по отношению ко всем этим европейским «авантюрам». В мае 1935 года через конгресс прошел Акт о нейтралитете. Теперь по закону американские граждане не имели права продавать или переправлять оружие любой из сторон, которые, по словам президента, «находятся в состоянии войны». Хотя этот акт не имел отношения к гражданским войнам, американское правительство с самого начала распространило его действие и на испанский конфликт, пусть даже президент Рузвельт и испытывал искреннюю симпатию к Испанской республике и его точку зрения разделял американский посол в Испании Клод Боуэрс, историк по профессии. Миссис Элеонора Рузвельт, министр финансов Генри Моргентау, министр сельского хозяйства Генри Уоллес, министр внутренних дел Генри Икес и заместитель государственного гекретаря Самнер Уэллес — все были на стороне республиканцев. Но государственный секретарь Корделл Холл решительно придерживался позиции невмешательства и твердо 5тоял на своем.

Тем не менее общественное мнение в Америке, как и в Европе, стало интересоваться испанской войной. Из нью-йоркского информационного бюро испанского правительства и из «Службы новостей полуострова», нью-йоркской штаб-квартиры Националистов, шел бурный поток пропагандистских материа- лов. Американские газеты принимали ту или иную сторону с еще большей страстностью, чем в Англии или Франции. Американские католики нападали на сторонников республики, а либералы — на тех, кто прославлял националистов. Это противоречие разделило двух ведущих репортеров «Нью-Йорк тайме» В.П. Кэрни, выступавшего со стороны националистов, и Герберта Мэттью, который поддерживал республиканцев.

30 июля из первой эскадрильи бомбардировщиков «савойя», посланной итальянским правительством в помощь испанским националистам, две машины совершили вынужденную посадку в Беркране во Французском Марокко, а одна потерпела аварию в Зайде в Алжире. Трое из экипажа последней погибли, а двое были ранены. Расследование, проведенное генералом Дененом, бывшим французским министром авиации, выявило, что самолет шел под итальянским флагом, а в его грузовом салоне находились четыре пулемета. На рассвете он поднялся с Сардинии, и пилотировали его итальянские военные летчики в гражданской одежде. Выживший летчик признал, что экспедиция должна была оказать помощь испанским националистам. Вскоре после этого инцидента испанский самолет, пролетевший над Беркраном, сбросил мешок, в котором была форма испанского Иностранного легиона и записка на итальянском: «Наденьте ее и говорите французам, что вы из части легиона, которая стоит іі Надоре».

В первой половине того же дня Кэ-д'Орсэ опровергло сообщение о том, что французское правительство посылало какие-то военные материалы Испанской республике; вечером Блюм и Дельбос повторили опровержение и перед комитетом по иностранным делам Сената. В то время это была правда - поставку еще не осуществили. 2 августа состоялось бурное заседание французского кабинета министров. Ко утверждал, что доказательства итальянской помощи националистам сви детельствуют: политика невмешательства потерпела крах Дельбос с подачи Леже и «учитывая позицию Англии» гово рил, что все страны, которые могут оказать помощь тому ил л другому участнику военных действий в Испании, должны были бы заключить всеобщее соглашение о невмешательстве В восемь вечера кабинет объявил, что он решил немедленно обратиться к «заинтересованным государствам» — в первую очередь к Англии и Италии, — предложив им заключнії, «пакт о невмешательстве». В то же время Ко получил указа ниє поторопиться и, поскольку уже были получены доказа тельства, что Италия оказывает помощь националистам, нг волноваться из-за переправки грузов через Мексику. И в per публику было отправлено стрелковое оружие, 30 разведы вательных самолетов и бомбардировщиков, 15 истребителей, 10 транспортных и учебных самолетов.

Далее последовал набор техников для республики. В морские ремонтные мастерские в Картахене и Валенсии отправились опытные рабочие (им платили 2000 песет в месяц, и 5000 они получали при подписании контракта). Французский депутат- радикал Буссютро контролировал набор пилотов для Испании (те получали по 25 000 песет в месяц). Страховая компания, в которой он директорствовал, застраховала жизнь каждого из них на 300 000 франков12. А тем временем в Париж прибыл англичанин Филип Ноэль-Бейкер. Блюм растолковал ему, что националистская Испания представляет для Британии такую же угрозу, как и для Франции. Мистер Ноэль-Бейкер выдвинул предположение, что британский кабинет министров должен быть ознакомлен с этими опасениями через сэра Мориса Хэнки, секретаря кабинета. Блюм послал адмирала Дарлана, главу французского штаба военно-морских сил, чтобы тот неофициально связался с правительством Болдуина. Все это время из республиканской Испании, особенно из Каталонии, поступали призывы о помощи: «Рабочие и антифашисты всех стран! Мы, рабочие Испании, бедны, но мы преследуем благородные идеалы. Наша борьба — ваша борьба. Наша победа — это победа Свободы. Мы — авангард международного пролетариата в борьбе против фашизма. Мужчины и женщины всех стран! Спешите к нам на помощь! Оружие для Испании!»

Тем временем правительство республики дало понять, что никому не позволит помешать его закупкам оружия. 2 августа Барсиа, министр иностранных дел в кабинете Хираля, попросил немецкого бизнесмена Штурма из Независимой авиационной ассоциации в Берлине продать самолеты, легкие бомбардировщики и бомбы мощностью от 50 до 100 килограммов. Оплата может быть произведена в любой валюте, даже в золоте. Эта просьба объясняет ту особую вежливость, с которой в то время республиканское правительство относилось к Германии (цензура запрещала даже оскорбительное использование свастики в карикатурах)^ хотя и было известно, что она поставляет оружие его врагам. Немецкий чиновник Швендеман, получивший просьбу, долго не давал прямого ответа. Тем временем германское торговое судно «Усаморо» успело покинуть Гамбург, неся на борту первый груз помощи националистам. «Туристская группа» послала пилотов и техников. В Риме Чиано организовал л итальянском министерстве иностранных дел специальный отдел, чтобы отслеживать помощь националистам.

В интернационализации испанской Гражданской войны был ице один аспект. Так же как 1850-е годы были веком великих послов, 1930-е стали веком великих журналистов. С конца июля в течение двух с половиной лет к югу от Пиренеев МОЖНО были встретить самых видных представителей мировой журналистн ки. Агентства новостей нанимали известных писателей, чтобы iv представляли их в испанской войне. Испанцы понимали это и гордились выпавшей на их долю славой. Журналисты мною писали об Испании, и часть этих текстов составили блистателк ные репортажи. Но немало было и таких, из-под пера которых выходили не столько комментарии или репортажи, сколько пам флеты в пользу той или иной стороны. Особенно справедливо это было по отношению к республиканской стороне, ибо депар тамент печати националистов не обладал даром вызывать энту зиазм у англосаксонских корреспондентов. Многие журналисты со стороны республиканцев время от времени оказывались па ли нии фронта, обучали испанцев пользоваться пулеметами, оргл низовывали поставки оружия. И именно корреспондент «Тайме •• первым указал Комитету антифашистской милиции, что они не выиграют войну, пока не накормят голодающую Барселону.

Примечания 1

Мальро стал знаменит в 1934 году после выхода в свет его р<> мана «Условия человеческого существования». 2

Решение Франции о невмешательстве вызвало ссоры и глу(н> кие раздоры во Втором Интернационале, одним из лидеров которої" была Испанская социалистическая партия. Так, раскол в Бельгии ской социалистической партии (которая в то время входила в праїш тельство) длился до 1940 года. 3

Аттилио Тамаро сообщает, что, несмотря на двукратную просі.ііу Франко, Муссолини отказывался поставлять вооружение и согласп.'і ся, лишь когда узнал, что Блюм собирается помогать республике. Не скорее всего, это не было решающим фактором. Канталупо упомп нает о трех просьбах, из которых лишь третья была удовлетворена 4

Ad nauseam {лат.) — до тошноты. (Примеч. пер.) 5

Не стоит и сомневаться, что именно за эту услугу Франко им том предоставил убежище и пенсию фрау Канари с после того, как 1944 году ее мужа постигла позорная смерть. Иан Колвин счит г также, что в 1940 году Канарис в частном порядке посоветовал Фр; ' ко, как отвергнуть требование Гитлера вступить в войну.

й Последние данные приводит Тома, националистский исто;?: войны в воздухе. За все время военных действий в Испанию приш 170 грузовых кораблей, главным образом из Гамбурга.

7 В своей поэме «Ружье в цветах». Революция застала Кемпбелл его доме в Толедо. Он едва успел спастись сам и спасти свою семі і Позже он стал одним из самых яростных поклонников националист хотя и не принимал участия в их боевых действиях.

? На стороне националистов воевало 20 000 португальцев, меньп часть из них была обыкновенными призывниками, но большая — дш ровольцы. 9

В ответ via просьбу генерала Молы, переданную СаЛазару генералом Понте, Португалия предложила Моле неограниченную поддержку. 10

Вскоре международные левые круги стали испытывать к Сала- зару столь же острую неприязнь, как и к Франко. Луис Голдинг призывал к бойкоту португальских портов.

"Виктор Баш — венгерский еврей, крупный ученый, которого дело Дрейфуса заставило примкнуть к либералам.

12 Блюм свидетельствовал, что после заседания кабинета министров 8 августа никаких поставок не осуществлялось. Но похоже, он спутал даты. Позже Ко обвиняли в том, что он передал Испании самолеты, которые в 1940 году пригодились бы самой Франции. Но на самом деле все они были старыми и в 1940 году толку от них не было бы.