Введение

Японская культура не знала такого переломного этапа, каким была эпоха Возрождения для стран Европы. Период позднего феодализма, закончившийся лишь в XIX веке, был во многих своих чертах продолжением предшествующих столетий. Но заметен некий водораздел между двумя этапами, один из которых можно условно обозначить как «класси­ческое» средневековье, длившееся до XV столетия, а следующий за ним - как позднее средневековье XVII-XVI11 веков. Расположенный между ними XVI век по­тому и вызывает интерес, что он был временем больших структурных измене­ний в культуре, не всегда явно выражен­ных, подчас скрытых и завуалированных и лишь впоследствии себя обнаружив­ших.

Важнейшим событием истории Япо­нии XVI столетия было объединение страны после многолетних феодальных междоусобиц, которое способствовало значительной активизации экономиче­ской жизни, небывалому прежде росту городов. Менее чем за одно столетие

Япония неузнаваемо изменилась. Из расколотой на враждующие княжества, обескровленной внутренними войнами страны, управлявшейся слабыми и без­вольными сегунами Асикага, к концу XVI века она превратилась в сильнейшую державу дальневосточного региона, дерзавшую снаряжать военные экспе­диции против соседней Кореи и даже угрожать могущественному минскому Китаю. Как никогда прежде, процветала заморская торговля, японские корабли плавали в Китай, Индию и на Филиппи­ны, а к причалам японских портов при­ставали суда не только этих стран, но и Португалии, Испании, а позднее-Англ ии и Голландии.

Первые контакты с европейцами су­щественно повлияли на представления японцев о мире, о народах земли, о гро­мадных пространствах океанов и морей, отделяющих Японию от далеких евро­пейских стран. Вслед за купцами прибы­ли из Европы католические миссионеры, начавшие проповедовать христианство.

На таком историческом фоне куль­тура развитого средневековья не просто перерастала в культуру позднего сред­невековья. Это был процесс в достаточ­ной степени трудный, сложный - процесс рождения ее новых свойств и видоиз­менения старых. Художественные идеи развитого средневековья, как правило, сплавлены с идеями религиозными, а произведения искусства в своих общест­венных функциях связаны с отправлени­ем религиозного культа. Культура XVI столетия по преимуществу светская, и ее наиболее яркие образцы были вызва­ны к жизни выходом на историческую арену новых действующих лиц-военных диктаторов и их вассалов, - а также за­рождением нового городского сословия, что повлияло на сферу бытования куль­туры, привело к ее значительной демо­кратизации и распространению «вширь».

По сравнению с подчеркнутой духов­ностью предшествующих столетий со свойственной им концентрацией внима­ния на внутреннем и сокровенном ху­дожественная культура XVI века пред­ставляется в основном «обращенной на­ружу», к реальности и повседневному су­ществованию человека. Но утрата глу­бины компенсировалась в ней появлени­ем качеств, невозможных для пред­шествующего периода.

Секуляризация культуры выража­лась в принципиально иной направлен­ности художественного творчества, появлении нового круга идей и образов. Связанное с буддизмом религиозное ис­кусство опиралось на иконографический канон, сложившийся за пределами Япо­нии и лишь частично видоизмененный на местной почве, особенно в связи с асси­миляцией синтоистских верований. И все же общерегиональный канон был определяющим в формообразовании ар­хитектуры, скульптуры и большей части живописи, начиная с VII и до XV века. Светская культура XVI века ориентиро­вана на реальность, быт и этнические особенности народа.

Особая общественно-историческая ситуация, сложившаяся к концу XVI века, способствовала невиданной акти­визации творческого начала японского народа, пробуждению его культурного самосознания. Идеалы, питавшие ху-

дожественную культуру XIV - XV веков, во многом абстрагированные и опира­вшиеся на китайские прообразы, теперь оказались не просто переосмысленны­ми, но тесно связанными с реальными духовными и нравственными потреб­ностями общества эпохи бурных истори­ческих перемен и важнейших социаль­ных сдвигов.

Одной из новых особенностей ху­дожественной культуры XVI века стало более тесное взаимодействие художни­ка и зрителя, вкусы, потребности, эмо­циональное и духовное развитие которо­го находили отражение в самой образ­ной структуре произведения. В этот пе­риод часто можно видеть, как искусство постоянно вторгается в более широкую сферу культуры и оказывается связан­ным с множеством явлений, находя­щихся вне художественного процесса как такового.

Переломные периоды в развитии культуры часто представляют собой бо­лее интересный материал для исследо­вания, чем эпохи относительно спокой­ной и плавной эволюции. Одновремен­ное существование старого и нового, их переплетение и столкновение поз­воляют приблизиться к пониманию са­мого «механизма» перемен, перехода от одного качественного этапа в развитии культуры к этапу следующему. Наибо­лее явственны такие перемены в Японии в конце XVI века. Но путь к ним, их пер­вые предвестия надо искать уже в нача­ле столетия, иначе они могут показаться слишком внезапными и необъяснимыми.

Именно поэтому в книге рассматри­вается художественная культура XVI ве­ка в целом, в ее связях с предшеству­ющей порой, где традиционные формы уже несли в себе потенциальную воз­можность изменений.

над тем, как под воздействием измени­вшихся исторических условий менялись сами задачи искусства и его функции в обществе, а это в свою очередь влияло на внутреннее строение художествен­ных произведений, их образный смысл и стилистику. Не случайно именно в конце XVI века наблюдалось возникновение новых жанров в литературе и театре, ар­хитектуре и живописи, хотя полное раз­витие некоторые из них получили только столетие спустя.

Важными элементами исследования представляются не только конкретные художественные особенности произве­дений искусства, но сама культурно-историческая среда, этические и эсте­тические идеалы эпохи, что позволяет из разнородных, казалось бы, фактов создать более объемную, «стереоскопи­ческую» картину развития культуры. Описание явлений с разных точек зре­ния, их сопоставление в новых сочета­ниях, безусловно, предполагает искусст­венное вычленение одних факторов и намеренное отстранение других.

Для того чтобы картина японской ху­дожественной культуры XVI века не по­казалась изолированной, но представа­ла в своих связях с предшествующим этапом и в своей обращенности в буду­щее, необходимо из множества явлений выбрать такие, которые могли бы наибо­лее полно и ярко раскрыть суть происхо­дивших процессов, содержание их от­дельных периодов. Так возникла струк­тура предлагаемой книги в ее разделе­нии на главы, отражающем внутреннюю логику исследования.

Первая глава посвящена краткой ха­рактеристике основных особенностей японской художественной культуры, как они складывались с древности на про­тяжении многих веков и стали определя­ющими для художественного мышления, строя образов, логики их формирования.

Здесь же говорится об основных компо­нентах художественной культуры XVI века, о наиболее актуальных для ее общего смысла видах художественного творчества и их взаимодействии.

Вторая глава вводит в мир так назы­ваемой чайной церемонии, эстетические закономерности которой начали форми­роваться еще в предшествующем столе­тии.

Третья глава знакомит читателя с миром феодальных замков, широкое строительство которых началось во вто­рой половине XVI века и продолжалось до второго десятилетия XVII века. Этот аспект культуры связан с исторически­ми реалиями эпохи и ее главными дейст­вующими лицами - военными диктатора­ми и новой феодальной знатью, прише­дшей к власти. В архитектуре замков и дворцов нашли косвенное отражение не только бурные события - внутренние войны и борьба за власть, но основные идеи феодальной иерархии как социаль­ной организации общества. Идеи госу­дарственности, военной мощи, власти и богатства, с одной стороны, и идеи фео-

дальней субординации, подобающего каждому «места», с другой стороны, вы­разились в мощных фортификационных сооружениях, в строгом зонировании внутреннего пространства дворцовых залов и характере их декора. Обитатели замков - военачальники и их прибли­женные - нередко были приверженцами чайного культа, с его идеалами просто­ты, а также не чуждались утонченной аристократической культуры прошлых веков. Одновременно они были самыми прочными узами связаны с богатеющим сословием горожан и с нарождающейся городской культурой.

Зарождение этой совершенно новой по типу культуры, с ее собственными ге­роями, мотивами, формами, - предмет анализа в четвертой главе книги, хроно­логически уже выходящей за рамки XVI столетия, что позволяет представить себе перспективу развития художест­венной культуры следующего истори­ческого этапа, начавшегося с середины XVII века.

На первый взгляд может показаться, что художественные идеи, одушевля­вшие культ чая, противоположны обра­щенной к прагматической стороне жизни культуре горожан и несовместимы с воинственностью и представлениями о феодальной чести и престиже, свойст­венными хозяевам замков и дворцов. Но все это - слагаемые одной целостной культуры, с ее неодинаковыми функция­ми и разной направленностью в разных «слоях». Высокое и низкое, отвлеченное и конкретное соседствовали в ней, как и во всякой другой культуре. В культе чая доминировали связи с космическими категориями, переживание «бесконеч­ного», поиски сверхчувственной, невы­разимой словами истины. Это манифе­стация как бы потаенной от внешнего взгляда высокой духовности, скрытой и под доспехами воина и под нарядным ки­моно богатого горожанина.

В архитектуре дворцов феодальной знати, рассчитанных на общественные ритуалы, где человек хочет не «быть», а «казаться», реализуются категории дол­жного как фундамента иерархического общества. Здесь внешне-ритуальное торжествует над внутренне-эмоцио­нальным.

В жанровой живописи с ее главным героем - городом, праздничным и веселя­щимся, раскрывается мир вольной част­ной жизни, хоть и подчиненной услов­ностям, но в основе - раскованной и ра­достной. Человек впервые увидел себя и своих сограждан в повседневной жизни, которая, удостоившись запечатления, стала представляться еще значитель­нее. Здесь получили наиболее раннее воплощение идеалы городской культуры с ее жизнеприятием, живым вниманием ко всему, что открыто взору.

Разные грани единой художествен­ной культуры XVI столетия совмещались и в масштабах всей нации и в отдельной

личности, в сложном узоре внешней дея­тельности и глубокой внутренней жизни человека. Сильные, волевые и жестокие военные диктаторы в перерывах между битвами могли предаваться минутам отрешенного самоуглубления в комнате для чайной церемонии или любоваться в театре «сокровенной красотой» героев классических пьес. А расчетливые и практичные горожане платили огромные суммы за керамическую чашку знамени­того мастера и хранили ее как драго­ценность, что поразило первых европей­цев, ценивших золото, алмазы, рубины и не понимавших, как можно платить деньги за «глиняный горшок».

Каждая из сфер единой художест­венной культуры одновременно и обосо­блена и тесно связана с другими, не может без них существовать. Их по­стоянное взаимодействие и давало тот сложный- сплав событий, героев, ху­дожественных форм, который впервые заставляет говорить о том, что некогда единый поток японской средневековой культуры теперь разделился на не­сколько потоков, текущих относительно самостоятельно и требующих собствен-

ного рассмотрения и оценки. Эта множественность аспектов культурного развития в XVI веке и означала новизну исторического этапа, его принципиаль­ное отличие от предшествующих веков.

В заключительной главе сделана по­пытка подвести общие итоги, сопоста­вить главные особенности японской культуры XVI века с европейской в их на­правленности, тенденции развития и перспективе.

Упомянутая структура книги, диктуе­мая самим изучаемым материалом, по­требовала некоторого выхода за вре­менные рамки XVI столетия как таково­го. Для рассмотрения его связей с прош­лым необходимо было кратко затронуть проблемы художественной культуры развитого феодализма, в особенности XV столетия. Анализ же городской куль­туры с необходимостью вел к продвиже­нию в XVII век, что не противоречит точ­ке зрения таких авторитетных ученых, как Иэнага Сабуро, считающих, что вся первая половина XVII века, а не только его начало составляет единый этап с культурой предшествующих десятиле­тий¹.