Ш. Диль АКРОПОЛЬСКИЕ КОРЫ

97 КОЛОННА ПРОПИ- ' ЛЕЙ И ХРАМ ЭРЕХ- ТЕЙОН. Древняя Гре- ция. Вторая пол. V в. до н. э. Афины. Музей Акрополя.

<

>

28. КАРИАТИДЫ ЭРЕХ- ТЕЙОНА. Древняя Греция. Вторая пол. Е в. до н. э. Афины. Музей Акрополя.

29 ПРОЩАНИЕ СУПРУ ’ ГОВ. НАДГРОБИЕ В ВИДЕ ВАЗЬЕ Древняя Греция. Он. 370 г. до н. э. Мюнхен. Госу- дарственное собрание античности.

<

> НАДГРОБНАЯ СТЕЛА ГЕГЕСО. Древняя Греция. V в. до н. э. Афины. Национальный музей.

АТТИЧЕСКОЕ НАДГРОБИЕ АРИСТИОНА.

35. ЖЕНЩИНА ФЛЕЙТИСТКА. ЖЕНЩИНА ПЕРЕД ЖЕРТВЕННИКОМ. Боковые части трона Людовизи. Древняя Греция. Ок. 460 г. до н. э. Рим. Национальный музей.

лицами, с телами, покрытыми драгоценными камнями и другими украшениями? Что изображали эти странные лица с таинственной и надменной улыбкой? Вследствие какой драмы были они замурованы в этой подземной темнице, откуда их извлекла кирка исследователя? И в то время как старались разгадать эту удивительную загадку, с каждым днем новые открытия — статуи молодых женщин, подобные первым, бронзовые изделия законченной работы — все больше раздражали любопытство, возбуждали все более страстный интерес к этим удивительным памятникам архаики.

Хотя, действительно, не все среди этих мраморных статуй были одного времени, хотя наблюдался в них постоянный рост от грубых подражаний скульптуре по дереву до произведений искусства почти совершенного, тем не менее, несмотря на различия в подробностях, все эти памятники имели между собой нечто родственное: все носили на себе следы древних ваятелей архаической школы. Всем этим женщинам недостает гибкости, и поза у них почти статичная: стоя прямо, с одной рукой, плотно прижатой к телу, приподымая ею складки своих длинных одежд, они протягивают вперед правую руку, в которой держат яблоко или гранат, и кисть этой руки, над которой обыкновенно работали отдельно, отсутствует почти у всех статуй; все они одеты одинаково, в одеяние очень интересное для истории античных нарядов: на них длинная облегающая тело туника, широкими складками падающая до самых ног; сверху короткая рубашка в складках, спускающаяся до середины тела; многие, кроме того, кутаются в толстый шерстяной плащ, падающий вокруг стана широкими, вольными складками. Прическа их — чудо.

Есть эта характерная черта архаического искусства и в корах Акрополя. Мелко завитые волосы поднимаются надо лбом тремя-четырьмя рядами; и на макушке они схвачены металлической диадемой; сзади волосы падают длинными параллельными косами, и некоторые из них, перекинутые наперед, симметрично лежат на груди. Иногда металлические обручи в волосах спирально обвивают лоб, сдерживая волну волос; иногда все украшение состоит из свободно падающих локонов; другой раз на макушке головы распускаются на железном стебле большие золотые цветы; всюду чувствуется умелое кокетство и вкус к украшениям, которыми архаические мастера наделяют свои фигуры. Лица этих статуй не менее характерны: глаза у них продолговатые,

иногда узкие и косые, всегда очень выпуклые, рот сведен типичной улыбкой, слегка простоватой и растерянной, которую античные мастера изображали на лицах своих статуй; словом, тот же традиционный архаический тип лица, какой мы найдем в Делосе и Элевсине.

Но самое в них замечательное — это яркость красок, благодаря которой черты лица и великолепие одежд сильнее выступают на белизне мрамора. Разноцветные вышивки, зеленые и пурпурные меандры, синие, зеленые кресты окайгляют или пестрят их костюм; тяжелые золотые диски в ушах, браслеты, диадемы увеличивают блеск их украшений; а рыжеватые волосы, глаза, подкрашенные кармином, придают их лицам странное выражение, словно они светятся огнем жизни. Чтобы понять утонченную прелесть этих странных фигур, обаяние этих лиц, слегка насмешливых и иронических, где порой презрение смягчено благожелательной надменностью, надо, за неимением самих произведений, видеть по крайней мере их точное воспроизведение.