ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Столь амбициозную задачу призван был решить прежде всего новый метод исследования, включавший политико-правовой, социальный и культурно-ментальный аспекты процесса, что существенно расширило эвристические горизонты темы. Для его применения был избран достаточно узкий аспект: проблема возникновения исполнительного аппарата власти во Франции в XIII-XV вв. Однако такая проблематика относится к числу краеугольных для данной темы, ведь одним из признаков развитого государства является наличие устойчивого разветвленного исполнительного аппарата. Так был сформулирован и принципиально новый объект исследования - институт государственной службы, который позволил соединить правовые нормы, административную деятельность, идеологические стратегии, а также социальные и культурные практики формирующейся королевской администрации.

Формирование исполнительного аппарата короны Франции и складывание социальной группы чиновников представлено в исследовании как результат столкновения разнонаправленных и по-разному мотивированных целей и воли социальных агентов, действующих в конкретных и постоянно меняющихся политических обстоятельствах и внутри определенного поля, отличающегося своими границами и специфической логикой развития.

норма, административная или культурная практика, ученая идея или топос массовых представлений - рассматриваются в различных контекстах, что раскрывает их глубину и многозначность. По сути, в исследовании предложена лишь одна из возможных «моделей для сборки» частей единого целого, которая не исключает иных вариантов, но фиксирует внимание на самих этих составных элементах сложной структуры.

Особенности королевского аппарата управления во Франции в XIII-XV вв. раскрывают не только специфику первого этапа в развитии государства, но и внутреннюю логику становления бюрократической сферы. Действительно, в самом начале и в известной мере до конца исследуемого периода мы имеем дело с еще архаичным государством, которое ряд исследователей предлагает даже выделить в качестве самостоятельной формы власти: небольшая численность чиновников, слабый охват территории королевства институтами управления, неразвитость инструментов властвования, сохранение патримониального и личностного характера власти монарха, узкая идейная база полномочий исполнительного аппарата.

Однако рассматривая его в исторической перспективе складывания Etat modeme, можно уверенно констатировать объективную логику расширения властных прерогатив королевской администрации. В результате исследования были выявлены векторы усиления государства во всех сферах: увеличение аппарата управления за счет институционального оформления множащихся публичных функций; с трудом сдерживаемый рост штатов ведомств; автономизация функций управления от персоны монарха и сосредоточение местопребывания чиновников в Париже как в политическом центре королевства; трансформация характера власти короля в сторону укрепления публич- но-правовых основ; расширение властных функций должностных лиц и их правовых гарантий; возникновение бюрократических процедур и, как следствие, лимитов полномочий монарха; повышение общественного статуса службы и укрепление идеологических основ королевской власти.

В широте прерогатив исполнительного аппарата сказалась специфика французского варианта развития, когда король Франции, имея сильных конкурентов, нуждался в создании «сдержек и противовесов» для защиты от давления грандов, кланов и клиентел, для «игры на противоречиях» и возможности отмены силой навязанных решений. Кодекс должностного поведения чиновника и контракт с королем, бюрократические процедуры комплектования и вступления в должность, запрет фаворитизма и конкурсный отбор, обезличенность и опосредованность форм вознаграждения, стратегия политической нейтральности, - все это опиралось на защиту королевской администрации от незаконного вмешательства иных политических сил в сферу управления. Именно из-за подобных ограничений полномочий короля французская монархия признавалась современниками наиболее устойчивой и могущественной. Однако это не только усиливало зависимость монарха от его исполнительного аппарата, но и создавало механизмы автономизации последнего от персоны короля. Подобная автономизация исполнительного аппарата, являясь следствием сложного утверждения приоритета французского монарха в ситуации наличия сильных соперников, раскрывает вневременную специфику бюрократического поля власти, действующего в качестве коллегиального, безличностного и публично-правового механизма властвования.

Новая научная перспектива открывается в контексте изучения дальнейшей преемственности возникших в исследуемое время институтов государственного управления с их институциональными, правовыми, политическими и культурными характеристиками. Как показало проведенное исследование, уже на первом этапе зарождения исполнительного аппарата мощно заявляют о себе вневременные черты бюрократической сферы. К их числу следует отнести известную автономность исполнительного аппарата, его замкнутость, усиленную принципом секретности работы, корпоративизм и корпоративную солидарность в характере функционирования, в комплектовании, в этике и культуре службы. Хотя старый аппарат короны Франции сошел с политической сцены вместе с падением монархии во время Революции 1789 г., ряд фундаментальных его черт сохранился в прерогативах и статусе администрации: принцип политической независимости и автономности сферы управления, принцип ограничения произвола и частных амбиций правителя, защита преемственности законов и сохранение «памяти государства», коллегиальность принятия решений, зачатки разделения властей, статус неприкосновенности чиновника при исполнении служебного долга и т.д.

Столь же перспективными являются выявленные в исследовании особенности складывающейся социальной группы чиновников, которые должны привлечь внимание историков в качестве истоков многих позднейших явлений. Общим для начального этапа формирования централизованных государств в Западной Европе было решающее участие знатоков права и практиков службы из ближайшего окружения короля в создании королевской администрации. Ho во Франции это соучастие отличалось наибольшей активностью ввиду изначальной узости социальной базы монархии, что предопределило необходимость тесного союза королей Франции с корпусом чиновников в качестве стратегии расширения социальной поддержки и защиты прерогатив государя от посягательств иных носителей политической власти.

Исследование выявило внутренние механизмы этого союза и его последствия, а также обнаружило изначально заложенное противоречие внутри исполнительного аппарата, которое соединяет объективный и субъективный аспекты процесса и помогает понять один из рычагов становления государства. С одной стороны, служители короны принадлежали к самым последовательным и рьяным сторонникам королевского «абсолютизма» и суверенитета, не- подвластности короля никакой иной власти на земле. Эта общеизвестная позиция чиновников объясняется тесной взаимосвязью их статуса, прерогатив и авторитета со статусом, прерогативами и авторитетом монарха, выраженной в праве ведомств «представлять персону короля» и отправлять его главные публичные функции. Чиновники были кровно заинтересованы в расширении и укреплении власти короля, от которой зависели их личное материальное благополучие и общественное положение. Как показало исследование, служители короны думали о себе и своих интересах, захватывая все больше полномочий и прерогатив, добиваясь повышения статуса и вознаграждения, трактуя в свою пользу правовые нормы и идейные установки. Они «строили государство» в своих субъективных интересах. Ho тем самым они объективно способствовали и становлению самого государства, а именно, закладывали принцип разделения властей, ставили лимиты произволу монарха, контролировали действие власти от имени закона и справедливости для всех,

укрепляя бюрократическую сферу, усиливая ее публично-правовые основы и независимость от иных политических сил. Отсюда органично вытекает присущая бюрократии вневременная черта - смешивать свою личную пользу с государственной, выдавая частную выгоду чиновников за «общий интерес» государства.

Комплексное и системное исследование истории государственных институтов во Франции классического и позднего Средневековья вносит вклад в фундаментальную проблему потестологии - в осмысление форм и характера взаимосвязи власти и общества. Влияние последнего на сферу управления не сводится только к действенному контролю (политические движения, восстания, проекты реформ) и разделу «политического капитала». Прежде всего, сами импульсы возникновения государства исходили изначально не только из сферы власти, но и из самого общества, заинтересованного в сильном противовесе местному «князьку», в верховном арбитре, у которого можно найти справедливость и защиту своих прав. С другой стороны, государство как самая абстрактная из известных форм организации власти должно существовать не только в «реальности» (институты управления, тюрьмы, армия, налоги и т.д.), но и в умах людей, в согласии общества всё это признавать легитимным и подчиняться этому. Становление государства потребовало различных форм легитимации верховной светской власти, в которых нашли отражения усилия и чаяния всего общества, проделавшего сложный путь для принятия государственного аппарата как необходимого средства поддержания мира, порядка и справедливости для всех.

Какими средствами воздействия, какими инструментами властвования обладало на ранних ступенях государство? Его статус, авторитет и престиж основывались вначале только на моральных ценностях - на защите слабых и обиженных, на роли независимого и стоящего над схваткой арбитра в разрешении споров и конфликтов, на функции гаранта общего интереса жителей королевства. Выражением узости средств властвования является преобладание на первом этапе судебной прерогативы монарха и, как следствие, судебных ведомств, когда верховная судебная палата (Парламент) оказалась на вершине иерархической структуры исполнительного аппарата короны Франции.

Ho монархический культ стоящей над всеми обезличенной и абстрактной силы порядка, милосердия и справедливости, выражая изначальную узость средств властвования, пережил монархию и преобразился в моральный авторитет как политический капитал верховной власти, в различные формы уважения и защиты государственных символов и институтов, что в иной форме апеллирует к изначальному протекционистскому статусу верховной власти как гаранта защиты общего интереса. Несмотря на поступательное усиление публично-правового характера королевской власти, личностный и частноправовой компонент будут сохраняться и впредь, при абсолютной монархии, и даже после отмены монархического строя как один из сущностных элементов государства. Роль монарха как независимого арбитра и «последнего прибежища» в поиске справедливости для всех остается в функциях современного правителя, будь то исключительная прерогатива помилования преступников, будь то прямое заступничество или личное вмешательство в общественно значимые конфликты. В этом контексте сохранение личностного компонента власти не снижает степени развитости исполнительного аппарата государства, но каждый раз преломляется в динамичный конфликт двух форм управления - авторитарного и коллегиального.

Проделанное исследование раскрывает общественный потенциал феномена государства как динамично развивающейся структуры и как мощного рычага трансформации общества. Становление государства кардинально меняло общественные нравы и политическую культуру путем утверждения ненасильственных и правовых форм разрешения конфликтов, умения договариваться и «жить вместе», ценности мира, порядка и равной защиты интересов всех членов общества. Конституирование чиновников в отдельную социальную группу открыло новую сферу вмешательства государства в социум (санкция верховной власти для установления социального статуса) и способствовало формированию новой ценности образования и книг, авторитета труда на «общее благо», конкурирующего с авторитетом оружия и воинскими подвигами.

Системное рассмотрение института службы выявило его разноплановую и тесную генетическую связь с общественной структурой. Зарождение основных элементов централизованного государства в период сословной монархии во Франции сказалось на статусе, политике и ценностных установках чиновников. Характерной чертой этого этапа была небывалая политизация сословий, выражавшая волю и способность общества к самоорганизации. Накал политических страстей во Франции XIII-XV вв. определил атмосферу, царившую и в коридорах власти. Именно взлет политической активности сословий и общественные движения за реформы в управлении раскрепостили язык чиновников в разговоре с верховным правителем, подвигли контролировать его действия и ограничивать произвол, апеллируя к «памяти государства» и защите прав людей.

Превращение корпуса королевских должностных лиц в отдельную социальную группу предопределялось особенностями устройства средневекового общества, в котором каждая профессия, страта или группа была организована в корпорацию для реализации своих прав, прерогатив и привилегий через групповую солидарность. Этот корпоративизм средневекового общества и механизм формирования сословий сказались на формах конституирования

чиновничества: корпоративные формы комплектования и вознаграждения, права на занимаемые должности и карьерный рост, выработка специфических достоинств, особый образ жизни и идентификация через «работу», общие ценности и культура - всё это сплачивало служителей короны в однородную группу. Однако корпоративизм, будучи особенностью средневековой социальной структуры, присущ бюрократии в целом, поскольку вытекает из специфики ее общественной функции.

Таким образом, связь власти с обществом предстает в исследовании более глубокой, многосторонней и неоднозначной, чем это принято считать, поскольку власть - это люди, пришедшие управлять и сформированные общественными ценностями, культурными кодами и идейными установками данного общества. Культура общества активно и действенно влияет на культуру власти и наоборот, формируя особую бюрократическую вневременную культуру управления как служения общему благу, понимаемого в каждую эпоху по-разному. В этом контексте становление и развитие государства оказывается результатом представлений, идей, ценностных установок и чаяний всех слоев общества, отражая не только высокие ученые концепции, но и массовые представления людей эпохи. Такой ракурс смягчает традиционное противопоставление власти и общества как двух соперничающих и отделенных друг от друга политических сил и превращает культуру в структурообразующий фактор развития власти и общества. К тому же, восприятие власти и общества как двух разных и противоборствующих структур не учитывает общность их конечных целей - защиту общего блага, поддержание мира, порядка и гарантий справедливости для всех. В результате, структура власти оказывается напрямую зависимой от общества, причем в большей степени, чем наоборот. При этом качество властной элиты служит показателем жизнеспособности государственных структур, а власть предстает «зеркалом общества» (его социальных, политических и культурных параметров), что сообщает проделанному исследованию не только научную, но и общественную значимость.