Здоровье и болезнь

Поскольку он является рабом аффектов и склонен к стрессам, постольку жесткая дрессура является неизбежной. Однако не следует перегибать палку в борьбе с телесными желаниями. Ницше в своих ранних работах осуждал философию, которая противилась дионисическим порывам, а в конце своей жизни обрушился на религию, за то, что она культивировала аскетизм.

Ницше, по сути дела, вынужден был заново сделать сам себя. Он не хотел быть ни креатурой Бога, ни функционером государства, ни «жертвой» карьеры профессора. Счи- тается, что причиной тому стала его болезнь. Однако всякий больной мечтает о возвращении здоровья и снова хочет вести тот образ жизни, который и привел его к болезни. Ницше же воспринял болезнь как величайший урок. Опыт болезни он превратил в философский метод. Ницше пишет: «Рассматривать с точки зрения больного более здоровые понятия и ценности, и наоборот, с точки зрения полноты и самоуверенности более богатой жизни смотреть на таинственную работу декаданса — таково было мое длительное упражнение, мой действительный опыт...»40 Медицина, предлагаемая Ницше, не совпадает с расхожей психотерапией. Его принцип состоит в том, что надо жить, а не лечиться: здоровая жизнь состоит в абсолютном одиночестве, отказе от привычных условий жизни, от заботы о себе и лечения. Ницше пишет: «.удачный человек приятен нашим внешним чувствам, он вырезан из дерева твердого, нежного и вместе с тем благоухающего. Ему нравится только то, что ему полезно; его удовольствие, его желание прекращается, когда переступается мера полезного. Он угадывает целебные средства против повреждений, он обращает в свою пользу вредные случайности; что его не губит, делает его сильнее. Он инстинктивно собирает из всего, что видит, слышит, переживает свою сумму: он сам есть принцип отбора, он много пропускает мимо»41.

В «Ессе Номо» Ницше говорит о необходимости соблюдения чистоплотности в отношении самого себя.

Насколько жизнь может влиять на философское творчество? На этот вопрос не может быть однозначного ответа. Некоторые люди являются настолько «толстокожими», что никакие трудности не могут поколебать их оптимизма и врожденного веселья (и наоборот, есть баловни судьбы, являющиеся ужасными мизантропами и пессимистами). Другие, как это сказано о молодом Будде, настолько чувствительны, что им для понимания сути жизни достаточно единожды испытать то, что обычные люди, порой даже постоянно переживая, с трудом осознают. Вопрос о литературном творчестве упирается не только в измерение проницаемости кожного покрова. Как раз наиболее чувствительные и нервные мыслители часто стремятся спрятаться за стенами научного объективизма и избегают постановки экзистенциальных проблем. Так философия может стать убежищем от жизни. В литературе о Ницше неоднократно возникали споры о том, насколько он впускал свой жизненный опыт в философию. Хайдеггер утверждал, что Ницше сделал из своей жизни эксперимент, что философия — это и есть его возможность жить так, чтобы мыслить и писать книги. Деррида, напротив, стремился отстоять имя и подпись как следы живого Ницше, который всегда оставался язычником-дионисийцем. Вообще говоря, необходимо обсудить вопрос о том, как мы понимаем различие между философией и жизнью. Принцип бинарности заставляет нас понимать жизнь как чрезмерное потребление, например пирогов и пива, или радование себя, например любовными утехами, а философствование — как аскетический отказ от пива и женщин во имя поисков истины.