3.4. Всеобщие деления и соединения в Трудности XLI
Х. Сложность истолкования делений Трудность XLI начинается словами о том, что ипостась всего тварного делится пятью разделениями, Тварное отделено от не- тварного (т.е. от Бога) неведением, а само делится на умопостигаемое и чувственное; чувственное подразделяется на небо и землю; земля - на рай и обитаемую землю; «человек» - на мужское и женское. Человек был введен в бытие последним, как венец творения. Его задачей было объединить в себе все рассечения мира, поскольку он имел в себе слитыми в одно целое тело, чувство, рассуждение и ум. Не согреши человек в Адаме, ему удалось бы объединить четыре из пяти упомянутых разделений. Через бес- страстие он отбросил бы различение на мужское и женское, став «только человеком»; посредством святого образа жизни он соединил бы обитаемую землю с раем, а посредством жизни по добродетели, которая тождественна ангельской, - землю и небо 90 (его тело стало бы легким, как у ангелов); через ведение равное ангельскому он соединил бы чувственное и умопостигаемое (он охватил бы ведением все тварное, как ангелы). На последней, пятой ступени через любовь и по Божественной благодати тварное соединилось бы с нетварным. Подвиг пяти соединений осуществил Христос, представший в итоге по своему человечеству перед лицом Бога Отца (ср. Пс 26:8). Вне контекста фраза Максима об отделении тварной природы от нетварной может быть истолкована неадекватно: может показаться пантеистическим утверждением. Разумеется, для Исповедника не может быть и речи о некоей единой природе, рассекаемой пополам. Перед нами - ортодоксальная христианская философия, и траектория авторского рассуждения задается вероучительными догматами. Между Богом и тварью (между природой Бога и природой твари) пролегла бездна (храссуждение о делениях. Сам Бог соединяет все Своим Словом и все делит Им же - и чувственно воспринимаемое, и умозрительное (та Хоусо бешрцта) - на неисчислимые и неописуемые части395: Тем же образом, каким Искусник разделил нашу душу и наши члены посредине, точно также, когда Он творил мир, Он разделил сущность вселенной. Взяв её, Он принялся делить (Staipetv) её так. Сперва он сделал два рассечения (т^гцлата) - на тяжелое и легкое, отличив более плотное от более легкого. Затем Он еще раз поделил каждую часть: легкую - на воздух и огонь, а плотную на воду и землю, которые он установил как основополагающие чувственные элементы чувственного мира. И вновь Он разделил тяжелое и легкое сообразно иным идеям: легкое - на холодное и горячее (и холодное назвал воздухом, а по природе горячее - огнем), тяжелое - на влажное и сухое, назвав сухое землей, а влажное - водой. В свою очередь, каждое из них получи ло дальнейшие рассечения. Земля была поделена на материки и острова, вода- на моря и реки, и бесчисленные питьевые источники, а воздух - на летние и зимние солнцевороты, огонь же - на полезное (ведь огонь ненасытен и разрушителен), а другим делением - на спасительное, каковое уделено для составления неба. И также, как главнейшие, Он рассек и частные, одни из которых были неодушевленными, а другие одушевленными. И неодушевленных Он разделил на пребывающих в том же [месте], связью которым является структура (cbv Sea^os Ціs), и на движущихся, но не переменою места, а возрастанием, и это природа живых существ не имеющих воображения (афаутаатод i?toov)... И Он не [ограничился] делением только на неодушевленное и одушевленное (ведь последние различаются на вид неразумных и вид разумных), но провел еще и иное деление, разделив неразумных на вид диких [животных] и вид ручных, а разумных - на вид бессмертных и смертных. А у смертного произведены две части, одну из которых Он объявил принадлежащей мужам, а другую - женам. И прочие виды живых существ рассек Он на мужское и женское. И они приняли иные необходимые рассечения, отделившие пернатых от наземных, наземных от обитающих в воде, водных опять на два края. Вот как Бог, заостривший Свое рассекающее вселенную Слово (tov то/х€При этом Бога он представляет как Единицу, а материю - как двоицу: «Двоица не беспредельна, не безначальна, не неподвижна... она не может быть началом чего-либо, будучи описуема как по единению, так и по разделению. По единению- как существующая из сложения единиц, которыми... она объемлется, и на которые... она может быть рассечена... (ибо ничто разделенное... или сложное... не может быть беспредельным... Все таковое созерцается по отношению [к чему-либо], а беспредельное - безотносительно...); а по разделению - как движимая числом, из которого она началась и которым объемлется, поскольку она не имеет по естеству безотносительного бытия... Двоица движется как число, приемлющее свое бытие от единиц путем соединения... А недвижимой является единица, поскольку она не есть и число, ни исчислена может быть, ни исчисляема (ибо единица не есть ни часть, ни целое, ни отношение)... Божество превыше всякого разделения же и сложения, и части, и целого... Оно безотносительно (аохєтол/)... И это, вероятно, подразумевая, великий и божественный Дионисий сказал: ...Божество, не есть ни единица, ни троица в нашем или кого-нибудь другого понимании... Никто... не сможет двоицу (или множество) назвать безначальной или, вообще, началом какого-либо бытия...»403. Максим говорит здесь на языке аритмологии, практически неотличимом от языка Ямвлиха и Анатолия в Теологуменах арифметики. Ср.: «Двоицу именовали еще «движением», «становлением», «изменением», «разделением» (Siaipeaiv), «распространением», «приращением», «сложением», «общением», «относительным» (то 7троя п)... Двоица враждебна и... наиболее противоположна монаде, как материя противоположна богу и тело - бестелесному. Она - как бы начало и корень инаковости числа, по подобию материи; и она словно противостоит божественной природе, поскольку ее считают причиной распада и изменения вещей, бога же- причиной тождественности и нерушимого постоянства... Двоица (8uas) именуется так от «происхождения» и «перехода» (Sacvai каї Ьіапоребеаваї), Двоица первою отделилась от единицы, почему и именуется «дерзостью» (тоА/xa); если единица являет собою единение, то примыкающая к ней двоица являет разделение (8iax^pta/xov). Кроме того, двоица полагает первое начало окачествован- ному отношению (rfjs rrpos ті TTCOS (7X€(7€cos)... Называют ее и «природой», потому что она есть движение к бытию и как бы некое становление и распространение из семенного логоса...»404. Двоица есть материя, она движется, она относительна, она противоположна богу. При этом для Ямвлиха и Валентина порождение материального представлено как «отделение», столь характерное для Трудности XLI. Для материального характерна «дерзость», связанная либо с отпадением от Единицы, либо с на стойчивым желание познать последнюю405. Максим не раз говорит о «материальной двоице», которую отождествляет с «яростью и вожделением» (0u/i.ov каї i-mdvixiav)406. Разумеется, Максим Исповедник не был ни гностиком, ни пифагорейцем, однако способ, которым в начале Трудности XLI вводятся всеобщие деления, заставляет вспомнить о некоторых характерных особенностях гностической космогонии. При чтении Максима параллели с христианским гностицизмом возникают не раз, как это бывает при чтении авторов, принадлежащих традиции александрийского богословия,- Климента, Оригена. Напомним, что ключевые для александрийского богословия и гностицизма термины «гнозис» и «логос» - являются ключевыми и для Максима. Характерно и то, что в отличие от того, как представлял деления Филон, для Максима деления воспринимаются через призму грехопадения407.