7.2 Симеон Кеннешринский о ереси оригениста Феодора

Симеон полемизировал со всеми сторонниками Халкидонского собора, как монофелитами, так и «максимитами» (то есть дио- фелитами, чье учение утвердил Шестой Вселенский собор). В своих сведениях о жизни св. Максима, он, по всей видимости, зависел от монофелитской пропаганды, которая, используя известный факт происхождения св. Максима из палестинской монашеской среды, сделала из него отталкивающий образ палестинского еретика-оригениста. В качестве яркого и характерного образца такой пропаганды сохранилось (на сирийском языке) своеобразное «антижитие» св. Максима, составленное монофелитами, где, впрочем, о связях Максима с палестинским оригенизмом заявляется довольно-таки голословно.

Симеон Кеннешринский (или его источник) формулирует гораздо конкретнее.

Максим, согласно Симеону, был последователем вполне определенной традиции внутри палестинского оригенизма. Надо сказать, что никаких связующих звеньев между св. Максимом и упомянутой традицией, сведения о которой у Симеона обрываются около времени Пятого Вселенского собора, не прослеживается, поэтому вряд ли можно доверять заявлениям о связи между ней и Максимом. Тем не менее, попытка использовать данные о соответствующей оригенистской традиции для дискредитации св. Максима нисколько не умаляет исторической достоверности сведений об этой традиции как таковой.

Симеон рассказывает следующую историю.

Некий благочестивый монах из Месопотамии по имени Сергий пришел на поклонение в Иерусалим и был гостепреимно принят

в окрестных монастырях—как раз тех, где и расцвела новая ересь (Михаил Сириец называет эти монастыри: Старая Лавра и Новая Лавра,—известные центры оригенизма в 530-е гг.; автор анонимной хроники говорит просто о «двух монастырях»). Еретики видели его благочестие и хотели поэтому привлечь его на свою сторону.

Ересь этих еретиков происходила от Оригена, который, в свою очередь, чересчур склонился к учению Платона. Непосредственным же их ересеначальником был некий «еретик Феодор» (Михаил Сириец ошибочно делает из него «Феодора Мопсуестийского», тогда как у анонимного хрониста он называется просто Феодором36).

То учение, которое игумен монахов-оригенистов изложил благочестивому Сергию, повторяет все основные положения учения Евагрия и «исохристов» (что делает весьма правдоподобной локализацию этих еретиков в Старой и Новой Лаврах). Однако, это учение содержало одно интересное добавление:

«Вот что такое на самом деле воскресение,—объяснял игумен: это полное освобождение души от тела. А поскольку тело желает того, что есть ночь для духа, а дух желает того, что есть ночь для тела, то иная есть воля тела и иная есть воля души. И поэтому Христос имеет две воли» (для этого отрывка тексты Михаила Сирийца и анонима совпадают почти дословно).

После этого Сергий ушел из монастыря и рассказал о тамошних делах императору Юстиниану, а тот изгнал из монастыря монахов- еретиков.

Еще через некоторое время состоялся «Пятый собор», на котором анафематствовали тех, кто утверждает две энергии и две воли во Христе. Михаил Сириец уточняет, что за это собором были анафе- матствованы Феодор «Мопсуестийский» и агноиты, которые тоже учили о двух волях.

Как мы уже заметили, агноиты, по всей видимости, не учили о двух волях (см. раздел 3.3.3), а о Феодоре Мопсуестийском, как и о несторианах, точно известно, что они учили об одной воле во Христе (см. раздел 3.3.2), однако вполне вероятно, что агноиты были анафематствованы на Пятом соборе (а если и не на самом соборе, то в эпоху собора). То же самое можно сказать и о еретике Феодоре, которого Михаил Сириец путает с Феодором Моп- суестийским. Тем не менее, официальное учение собора было, по всей видимости, сформулировано на «моноэнергийном» и «моно- фелитском» языке (см. раздел 3.3.3).

Пятый Вселенский собор осудил ересь исохристов и вполне мог осудить, в том числе, и ту ее разновидность, создателем которой был Феодор, равно как и самого Феодора.

Специфичным в учении Феодора было его представление о двух волях во Христе, которые перестали противостоять друг другу только при отложении плоти. Это богословское мнение не было жестко привязано к оригенизму исохристов, и поэтому вполне могло его пережить.