<<
>>

3. Реализм и готика

Периодом максимального развития схоластики был XIII век, а высшей ее точкой — «Summa theologica» Фомы Аквинского (1225—1274), Это был период систематизации католического богословия на основе догматизированного аристотелизма, период господства реализма в его средневековом смысле, т, е, учения о реальности общих понятий — универсалий, Следующий век увидел кризис схоластики и распространение номинализма — учения, сводившего универсалии к простым названиям (nomina), отрицавшего их реальность.
Предыдущий период был временем господства реализма, но более решительного: уни- версалии считали реальными не в конкретных вещах (in ге), а независимо от них, до них (ante rem) в духе Платона. Указанные периоды разделяются не появлением этих направлений, а нх сравнительным влиянием. Сами же эти направления высказывались достаточно определенно уже в XI в.

Собственно философская, хотя и связанная с теологией проблема состояла в следующем. Августин Блаженный отделил греховный мир от умопостижимого civitas dei. Такая изоляция была достаточной основой теологии, она обосновывала претензии церкви па духовную гегемонию, а впоследствии давала хотя бы иллюзорную возможность логически обосновать бытие божье и догматы христианства. Но теперь задача состояла не в отрпцашш реальности природы, а в том, чтобы увидеть в природе подчинение непререкаемой власти религии. Задача схоластики состояла теперь не в изоляции духа от природы, а в спиритуализации природы, подчинении ее духу. При этом и дух несколько овеществлялся, он становился ближе к материи, разумеется, не растворяясь в ней, а только подчиняя ее себе.

Происходило нечто напоминающее отношение церкви к государству, к светским, воетшым, политическим и экономическим делам п интересам, к civitas terrena. Вначале церковь добивается независимости, затем она приобретает строгую иерархическую структуру, римский первосвященник становится ее вселенским главой, коронует императора Карла Великого и начинает длительную борьбу со светскими властями, с католическими монархами Европы, против светской инвеституры, светского вассального подчинения епископов, за духовпый авторитет и единство церкви.

Но вот — второй период.

Церковь уже не отворачивается от мира сего, она протягивает к нему руки — алчные и властные. Псевдоисидоровы декреталии придают пекоторый законный вид притязаниям пап на светскую власть. Папы побеждают Гогенштауфенов. Они уже не могут вернуться к отрицанию мира сего, их захватила стихия войн, интриг, союзов, измен, компромиссов. Весь аппарат церковного руководства — епископаты, монастыри, университеты, монашеские ордена — находится в этой стихии.

Третий этап, совпадающий с XIV в.,— кризис папской власти. Век начинается авииьопским пленением пап, а заканчивается великой схпзмой, распадом единой церкви, независимостью восточной церкви. Это время оборонительных боев и нарастающего гула близкой Реформации.

Трудно отрицать связь с этими этапами отпошения церкви к светскому уже известных пам этапов схоластики — платоновского идеализма в XII в., аристотелевского реализма в XIII в. и помпналпзма в XIV в. Но, конечпо, нельзя считать эту связь явпой и непосредственной. Она проходит через социальную психологию, где, как уже говорилось по другому поводу, дымка ассоциаций создает специфическую неопределенность исторических связей. В этой дымке ассоциаций социальные понятия соединяются с естественнонаучными, моральные — с натурфилософски - ми, здесь вырастают новые каузальные матрицы, куда укладываются старые и новые наблюдения. Если учесть эту опосредствующую функцию социальной психологии, то историческое объяснение реализма XIII в. и склонности схоластики к философии Аристотеля — позицией церкви в отношепии светских дел и интересов уже не будет упрощением действительности.

После этих замечаний о связи схоластики XIII в. с интересами церкви следует несколько подробнее остановиться на ее связи со стилем средневековой культуры, что требует, конечно, известного обобщения понятия «стиль». О нем уже шла речь, но сейчас можно об этом сказать подробней.

В архитектуре стиль обозначает нечто общее, принадлежащее различным по условиям, рельефу, назначению, масштабам и эстетическому уровню зданиям.

Таков стиль архитектуры. Но существует для каждой данной эпохи стиль искусства в целом. Это печто общее для различных жанров, общее для живописи, скульптуры, архитектуры, поэзии и т. д., ипвариант перехода от оттого жанра к другому — междужанровый инвариант. Сушествуют также характерные для культуры данной эпохи общие особенности художественного и научпого творчества в данпуто эпоху — историко-культурный инвариант. Стиль эпохи — это наиболее общая характеристика человеческой деятельности и ее результатов, объединяющая различные области творчества, жанры и объекты, печто отличающее общественную психологию, уровень цивилизации, интересы, вкусы и склонности данной эпохи.

Стиль характеризует ие отдельные объекты и не множества, в которые они входят по своей природе, структуре и функциям. Отдельные объекты п множества различны в зависимости от области творчества, жапра, назначения. Стиль характеризует инвариантный характер связи между элементами множеств н самими множествами, В отличие от элементов И от множеств связь (в ТОІЇ мере, в какой она определена деятельностью человека) отражает активную сторону, субъективные моменты познания н преобразования мира.

Если стиль — это данпая историческая форма включения элемента в объемлющее множество, то преобразование стиля является функцией разума. Традиционное, идущее от Каита и Гегеля разграничение рассудка и разума приписывает рассудку познание конечного, а разуму — бесконечного. Познание конечного, наблюдение п объяснение чувственно постижимых процессов, протекающих в ограниченных, прострапствеипо-времешшх областях, приводят к бесконечности. Закон, объясняющий наблюдаемые явления и процессы, является и какой-то области всеобщим, он определяет ход бесконечного, в общем случае, числа явлении и процессов, выражающая закон функция определена на бесконечной области. С другой стороны, объяснение конечного процесса (например, падеине камня в течение определенного времени) ссылается иа бесконечное число бесконечно малых событий, какими служат в указанном примере ускорении в каждой точке пути и в каждое мгновенно проіекаюінего времени, Таким образом, объяснение конечною — функция рассудка — неотделимо от понятия бесконечное!и. Бесконечность здесь фигурирует в качестве і смоленской «Ііс- ТШІНОІЇ бесконечности», она присутствует в каждом своем конечном звене.

Лозиаине бесконечности — функция разума — состоит в ее представлении через конечное, в поискаv таких конечны \ обра::ов, которые заставляют создавать новые бесконечные ряды, новые закономерное ні, Здсь разум уже не служит рассудку, он выходит за пределы рассудка, он создает новые рассудочные конструкции, новые парадокса ц}цые с точки зрения старых закономерностей множества отождествленных элементов.

II новые критерии отождествления элементов, их включения в объемлющие множества. Здесь ра.:ум углубляется в самого себя.

Такое выражение появилось у Лапласа в его «Аналитической теории вероятностей» (С. Н. Бернштейн взял фразу Лапласа в качестве эпиграфа к «Опыту аксиоматического обоснования теории вероятностей»). «Человеческий разум,—говорит Лаплас,—испытывает меньше трудностей, когда он продвигается вперед, чем тогда, когда он углубляется в самого себя». Действительно, теория вероятностей сама по себе укладывается в рамки рассудочных конструкций, в которых разум «продвигается вперед», по переход от динамических закономерностей к статистическим меняет стиль научного мышления, способ образования множеств: явления, свойства, соотношения упорядочиваются, отождествляются и включаются в объемлющее множество через свои вероятности. Еще в большей мере разум углубляется в самого себя, еще резче меняется стиль науки, когда наука переходит к новой метрике, к новой структуре метрического пространства.

Для античной культуры при всей ее сложности, противоречивости и многоплановости можно найти некоторую общую стилевую черту. Это неподвижность интегральной схемы мироздания и ее изоляция от медленною и качественно однородного потока эмпирических наблюдений. Античная культура была канонической. Эстетика совершенных канонов в архитектуре и в скульптуре, совершенные и поэтому не участвующие в мировом процессе боги Эпикура, которых Маркс с глубоким пониманием единства античной культуры отождествил с «пластическими богами греческого искусства», логические каноны Аристотеля и, может быть, прежде всего — каноническая схема совершенных движений и естественных мест перипатетической космологии. Это детство человечества, еще не омраченное противоречиями между идеалами и идеальными схемами, с одной стороны, и опытными данными — с другой.

В Средние века перипатетический каркас совершенных геоцентрических орбит и естественных мест стал усложняться под напором эмпирического опыта.

Земная прикладная механика противостояла логически разработанной механике неба. Они достиглп некоторой, но уже не исходной иерасчлепенной, а относительной, таящей конфликты согласованности в статике, готические соборы были ее воплощением, но в динамических задачах — а они приобретали все большее значение — согласование эмпирии и логических схем, включение эмпирических элементов и локальных копстатаций в логически сконструированные множества стало крайне сложным.

Возьмем готический стиль. Это весьма общая, пожалуй, самая общая характеристика архитектуры XIII—XV вв. Неизменным, инвариантным, повторяющимся в господствующих архитектурных идеях XIII—XV вв. является отношение элементов и ансамбля, элементы подчинены ансамблю, стрельчатые дуги служат максимальному подъему собора к небу, и такое подчинение определяет компоновку элементов. Это очень реалистическая в средневековом смысле тенденция: универсалия, форма, идея, стремится стать реальностью. Но эта тенденция реализуется не по Платону, а скорее по Аристотелю, т. е, в духе XIII в,: материя не растворяется в форме, собор не превращается в воплощенную универсалию, в зримую механическую схему, материя свидетельствует о своем независимом от формы, от идеи, от схемы реальном бытии, образуя независимые украшения, скульптурные детали, орнаменты,.. Химеры собора Нотр-Дам — столь же необходимая принадлежность этого шедевра готики, как и воплощенпое в нем стремление вверх, Напомним, что выражавшая такое стремление механическая конструкция была для средневековой мысли не только механической: «верх», как и «низ», были не только пространственными, но и религиозно-моральными определениями.

Произвольные с точки зреппя механики формы, ансамбли, украшения становятся все более независимыми в XIV в. по сравнению с XIII в. и в XV в. по сравнению с XIV в. Именно в таком отношении элементов к ансамблю состоят особенности готики, которые отличают ее от романского стиля и от архитектуры Возрождения, особенности, инвариантные по отношению к переходам от одного собора к другому, от соборов к иным зданиям, из одной страны в другую.

Это отношение элементов к ансамблю, включение независимого от идеи, от ансамбля, от механики и от религии, чисто эстетического декоративного духа выходит за пределы архитектуры, характеризует стиль литературы и даже науки — недаром Вер - харн называл «готическим духом» средневековые реликты в философии Декарта.

Для стиля готической науки и культуры характерно, что конфликт между логическими конструкциями и эмпи- рическим опытом был достаточно внешпим, обе сторопы противостояли друг другу как исключающие силы. Перипатетическая каноника приобрела форму религиозной схоластики, п ее представители подчас сжигали адептов враждебной топдснцни. С другой сторопы, иомнпалнсты, отрицая реальность универсалии, пе выдвигали новую систему универсалий, охватывающую систему мира в целом. Опн уже в XIV в. знали о равномсрпом н равномерно ускоренном движении, но еще не создали с помощью этих понятий новую схему мироздания. Идейная борьба происходила в форме столкновения различных интерпретаций перипатетизма н илатопизма, а если говорить о религии — в форме ересей. Во всех случаях речь шла о новом вине в старых мехах, о новом понимании Аристотеля нлн отцов церкви. Тенденция средневекового реализма состояла в отстаивании реальности статических универсалии. Тенденция номинализма — в отрицании ре- альностц статических же универсалий. II вновь вспоминается готический собор, в котором стрельчатые арки и контрафорсы воплощают реальную универсалию, а изображения святых н химеры воплощают номиналистическую тенденцию средневековой мысли, по не связываются в новую систему универсалий.

<< | >>
Источник: Б.Г.КУЗНЕЦОВ. ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ ДЛЯ ФИЗИКОВ И МАТЕМАТИКОВ. 1974

Еще по теме 3. Реализм и готика:

  1. ГОТИКА
  2. ГОТИКА (от итал. gotico, букв. — готский, от названия германского племени готов)
  3. Эпилог: Социологический реализм
  4. § 2.4. Реализм и антиреализм
  5. Геополитический реализм
  6. § 4.2. Эмпирицизм против реализма
  7. СУЩНОСТЬ РЕАЛИЗМА
  8. Глава XXII ЛИТЕРАТУРА СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО РЕАЛИЗМА
  9. Номинализм, реализм, рационализм
  10. Два вида реализма
  11. 3. КРИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ
  12. ОСНОВНЫЕ ТИПЫ РЕАЛИЗМА
  13. 3. Спор об универсалиях: номинализм и реализм.
  14. Аргументы в пользу реализма
  15. § 2.3. Теория относительности и реализм
  16. НАУЧНЫЙ РЕАЛИЗМ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ ЭФИРА