3. Реализм и готика
Собственно философская, хотя и связанная с теологией проблема состояла в следующем. Августин Блаженный отделил греховный мир от умопостижимого civitas dei. Такая изоляция была достаточной основой теологии, она обосновывала претензии церкви па духовную гегемонию, а впоследствии давала хотя бы иллюзорную возможность логически обосновать бытие божье и догматы христианства. Но теперь задача состояла не в отрпцашш реальности природы, а в том, чтобы увидеть в природе подчинение непререкаемой власти религии. Задача схоластики состояла теперь не в изоляции духа от природы, а в спиритуализации природы, подчинении ее духу. При этом и дух несколько овеществлялся, он становился ближе к материи, разумеется, не растворяясь в ней, а только подчиняя ее себе.
Происходило нечто напоминающее отношение церкви к государству, к светским, воетшым, политическим и экономическим делам п интересам, к civitas terrena. Вначале церковь добивается независимости, затем она приобретает строгую иерархическую структуру, римский первосвященник становится ее вселенским главой, коронует императора Карла Великого и начинает длительную борьбу со светскими властями, с католическими монархами Европы, против светской инвеституры, светского вассального подчинения епископов, за духовпый авторитет и единство церкви.
Но вот — второй период.
Церковь уже не отворачивается от мира сего, она протягивает к нему руки — алчные и властные. Псевдоисидоровы декреталии придают пекоторый законный вид притязаниям пап на светскую власть. Папы побеждают Гогенштауфенов. Они уже не могут вернуться к отрицанию мира сего, их захватила стихия войн, интриг, союзов, измен, компромиссов. Весь аппарат церковного руководства — епископаты, монастыри, университеты, монашеские ордена — находится в этой стихии.Третий этап, совпадающий с XIV в.,— кризис папской власти. Век начинается авииьопским пленением пап, а заканчивается великой схпзмой, распадом единой церкви, независимостью восточной церкви. Это время оборонительных боев и нарастающего гула близкой Реформации.
Трудно отрицать связь с этими этапами отпошения церкви к светскому уже известных пам этапов схоластики — платоновского идеализма в XII в., аристотелевского реализма в XIII в. и помпналпзма в XIV в. Но, конечпо, нельзя считать эту связь явпой и непосредственной. Она проходит через социальную психологию, где, как уже говорилось по другому поводу, дымка ассоциаций создает специфическую неопределенность исторических связей. В этой дымке ассоциаций социальные понятия соединяются с естественнонаучными, моральные — с натурфилософски - ми, здесь вырастают новые каузальные матрицы, куда укладываются старые и новые наблюдения. Если учесть эту опосредствующую функцию социальной психологии, то историческое объяснение реализма XIII в. и склонности схоластики к философии Аристотеля — позицией церкви в отношепии светских дел и интересов уже не будет упрощением действительности.
После этих замечаний о связи схоластики XIII в. с интересами церкви следует несколько подробнее остановиться на ее связи со стилем средневековой культуры, что требует, конечно, известного обобщения понятия «стиль». О нем уже шла речь, но сейчас можно об этом сказать подробней.
В архитектуре стиль обозначает нечто общее, принадлежащее различным по условиям, рельефу, назначению, масштабам и эстетическому уровню зданиям.
Таков стиль архитектуры. Но существует для каждой данной эпохи стиль искусства в целом. Это печто общее для различных жанров, общее для живописи, скульптуры, архитектуры, поэзии и т. д., ипвариант перехода от оттого жанра к другому — междужанровый инвариант. Сушествуют также характерные для культуры данной эпохи общие особенности художественного и научпого творчества в данпуто эпоху — историко-культурный инвариант. Стиль эпохи — это наиболее общая характеристика человеческой деятельности и ее результатов, объединяющая различные области творчества, жанры и объекты, печто отличающее общественную психологию, уровень цивилизации, интересы, вкусы и склонности данной эпохи.Стиль характеризует ие отдельные объекты и не множества, в которые они входят по своей природе, структуре и функциям. Отдельные объекты п множества различны в зависимости от области творчества, жапра, назначения. Стиль характеризует инвариантный характер связи между элементами множеств н самими множествами, В отличие от элементов И от множеств связь (в ТОІЇ мере, в какой она определена деятельностью человека) отражает активную сторону, субъективные моменты познания н преобразования мира.
Если стиль — это данпая историческая форма включения элемента в объемлющее множество, то преобразование стиля является функцией разума. Традиционное, идущее от Каита и Гегеля разграничение рассудка и разума приписывает рассудку познание конечного, а разуму — бесконечного. Познание конечного, наблюдение п объяснение чувственно постижимых процессов, протекающих в ограниченных, прострапствеипо-времешшх областях, приводят к бесконечности. Закон, объясняющий наблюдаемые явления и процессы, является и какой-то области всеобщим, он определяет ход бесконечного, в общем случае, числа явлении и процессов, выражающая закон функция определена на бесконечной области. С другой стороны, объяснение конечного процесса (например, падеине камня в течение определенного времени) ссылается иа бесконечное число бесконечно малых событий, какими служат в указанном примере ускорении в каждой точке пути и в каждое мгновенно проіекаюінего времени, Таким образом, объяснение конечною — функция рассудка — неотделимо от понятия бесконечное!и. Бесконечность здесь фигурирует в качестве і смоленской «Ііс- ТШІНОІЇ бесконечности», она присутствует в каждом своем конечном звене.
Лозиаине бесконечности — функция разума — состоит в ее представлении через конечное, в поискаv таких конечны \ обра::ов, которые заставляют создавать новые бесконечные ряды, новые закономерное ні, Здсь разум уже не служит рассудку, он выходит за пределы рассудка, он создает новые рассудочные конструкции, новые парадокса ц}цые с точки зрения старых закономерностей множества отождествленных элементов.
II новые критерии отождествления элементов, их включения в объемлющие множества. Здесь ра.:ум углубляется в самого себя.Такое выражение появилось у Лапласа в его «Аналитической теории вероятностей» (С. Н. Бернштейн взял фразу Лапласа в качестве эпиграфа к «Опыту аксиоматического обоснования теории вероятностей»). «Человеческий разум,—говорит Лаплас,—испытывает меньше трудностей, когда он продвигается вперед, чем тогда, когда он углубляется в самого себя». Действительно, теория вероятностей сама по себе укладывается в рамки рассудочных конструкций, в которых разум «продвигается вперед», по переход от динамических закономерностей к статистическим меняет стиль научного мышления, способ образования множеств: явления, свойства, соотношения упорядочиваются, отождествляются и включаются в объемлющее множество через свои вероятности. Еще в большей мере разум углубляется в самого себя, еще резче меняется стиль науки, когда наука переходит к новой метрике, к новой структуре метрического пространства.
Для античной культуры при всей ее сложности, противоречивости и многоплановости можно найти некоторую общую стилевую черту. Это неподвижность интегральной схемы мироздания и ее изоляция от медленною и качественно однородного потока эмпирических наблюдений. Античная культура была канонической. Эстетика совершенных канонов в архитектуре и в скульптуре, совершенные и поэтому не участвующие в мировом процессе боги Эпикура, которых Маркс с глубоким пониманием единства античной культуры отождествил с «пластическими богами греческого искусства», логические каноны Аристотеля и, может быть, прежде всего — каноническая схема совершенных движений и естественных мест перипатетической космологии. Это детство человечества, еще не омраченное противоречиями между идеалами и идеальными схемами, с одной стороны, и опытными данными — с другой.
В Средние века перипатетический каркас совершенных геоцентрических орбит и естественных мест стал усложняться под напором эмпирического опыта.
Земная прикладная механика противостояла логически разработанной механике неба. Они достиглп некоторой, но уже не исходной иерасчлепенной, а относительной, таящей конфликты согласованности в статике, готические соборы были ее воплощением, но в динамических задачах — а они приобретали все большее значение — согласование эмпирии и логических схем, включение эмпирических элементов и локальных копстатаций в логически сконструированные множества стало крайне сложным.Возьмем готический стиль. Это весьма общая, пожалуй, самая общая характеристика архитектуры XIII—XV вв. Неизменным, инвариантным, повторяющимся в господствующих архитектурных идеях XIII—XV вв. является отношение элементов и ансамбля, элементы подчинены ансамблю, стрельчатые дуги служат максимальному подъему собора к небу, и такое подчинение определяет компоновку элементов. Это очень реалистическая в средневековом смысле тенденция: универсалия, форма, идея, стремится стать реальностью. Но эта тенденция реализуется не по Платону, а скорее по Аристотелю, т. е, в духе XIII в,: материя не растворяется в форме, собор не превращается в воплощенную универсалию, в зримую механическую схему, материя свидетельствует о своем независимом от формы, от идеи, от схемы реальном бытии, образуя независимые украшения, скульптурные детали, орнаменты,.. Химеры собора Нотр-Дам — столь же необходимая принадлежность этого шедевра готики, как и воплощенпое в нем стремление вверх, Напомним, что выражавшая такое стремление механическая конструкция была для средневековой мысли не только механической: «верх», как и «низ», были не только пространственными, но и религиозно-моральными определениями.
Произвольные с точки зреппя механики формы, ансамбли, украшения становятся все более независимыми в XIV в. по сравнению с XIII в. и в XV в. по сравнению с XIV в. Именно в таком отношении элементов к ансамблю состоят особенности готики, которые отличают ее от романского стиля и от архитектуры Возрождения, особенности, инвариантные по отношению к переходам от одного собора к другому, от соборов к иным зданиям, из одной страны в другую.
Это отношение элементов к ансамблю, включение независимого от идеи, от ансамбля, от механики и от религии, чисто эстетического декоративного духа выходит за пределы архитектуры, характеризует стиль литературы и даже науки — недаром Вер - харн называл «готическим духом» средневековые реликты в философии Декарта.Для стиля готической науки и культуры характерно, что конфликт между логическими конструкциями и эмпи- рическим опытом был достаточно внешпим, обе сторопы противостояли друг другу как исключающие силы. Перипатетическая каноника приобрела форму религиозной схоластики, п ее представители подчас сжигали адептов враждебной топдснцни. С другой сторопы, иомнпалнсты, отрицая реальность универсалии, пе выдвигали новую систему универсалий, охватывающую систему мира в целом. Опн уже в XIV в. знали о равномсрпом н равномерно ускоренном движении, но еще не создали с помощью этих понятий новую схему мироздания. Идейная борьба происходила в форме столкновения различных интерпретаций перипатетизма н илатопизма, а если говорить о религии — в форме ересей. Во всех случаях речь шла о новом вине в старых мехах, о новом понимании Аристотеля нлн отцов церкви. Тенденция средневекового реализма состояла в отстаивании реальности статических универсалии. Тенденция номинализма — в отрицании ре- альностц статических же универсалий. II вновь вспоминается готический собор, в котором стрельчатые арки и контрафорсы воплощают реальную универсалию, а изображения святых н химеры воплощают номиналистическую тенденцию средневековой мысли, по не связываются в новую систему универсалий.
Еще по теме 3. Реализм и готика:
- ГОТИКА
- ГОТИКА (от итал. gotico, букв. — готский, от названия германского племени готов)
- Эпилог: Социологический реализм
- § 2.4. Реализм и антиреализм
- Геополитический реализм
- § 4.2. Эмпирицизм против реализма
- СУЩНОСТЬ РЕАЛИЗМА
- Глава XXII ЛИТЕРАТУРА СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО РЕАЛИЗМА
- Номинализм, реализм, рационализм
- Два вида реализма
- 3. КРИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ
- ОСНОВНЫЕ ТИПЫ РЕАЛИЗМА
- 3. Спор об универсалиях: номинализм и реализм.
- Аргументы в пользу реализма
- § 2.3. Теория относительности и реализм
- НАУЧНЫЙ РЕАЛИЗМ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ ЭФИРА