4. Номинализм

В XII в, и позже, в XIII в,, во времена Фомы Ак- впиского, эта первоначальная резкость помпнализма сгладилась, Сгладилась и позиция реалистов, эволюционируя от платоновской формы к аристотелевской, реализм стал менее категоричным, Фома Аквиискин рассматривал общую идею в ее последовательной конкретизации, во включен: пі в ее определение дополнительных, частных, свойственных единичному особенностей, В свою очередь принадлежавший к следующему поколению Иоанн Дуне Скот (ок, 1266—1308) в своих попытках синтеза реализма и номинализма шел от индивидуального, как более общей стадии познания, которое становится более конкретным при сопоставлении с иными индивидуальностями и появлением уииверсалпй.

Все эти схоластические тонкости появлялись и противопоставлялись друг другу на фоне очень широкой культурной эволюции, по отношению к которой номиналистическая схоластика была частью.

Людвигу Баварскому: «Ты защищай меня мечом, а я тебя — пером».

Оккам подчеркивал несводимость индивидуальной вещи к воплощению универсалии. Вероятно, современный физик вспомнит о несводимости частицы к ее локализации на мировой линии, т. е. к мировой точке. Мы сейчас увидим, что такая ассоциация законна. Оккам рассматривает отдельную вещь и те универсалии, которые необходимы, чтобы приписать ей различные предикаты. Но вещь ие присутствует во всех этих абстракциях. Если она одна — вещь не может распасться на индивидуумы, принадлежащие различным множествам. «Поэтому, — заключает Оккам, — для науки нет необходимости принимать существование общих вещей, реально отличных от единичных».

Номиналисты сравнительно прочно укрепились на факультете искусств Парижского университета (т. е. факультете, где преподавались среди других предметов ма- тематйка и естественные науки). Здесь читал лекции Жан Буридан (ок. 1300 —ок. 1358 гг.). Книга Буридана «Комментарий к «Физике» Аристотеля» была написана в конце его жизни и напечатана только в 1509 г. В книге можно видеть характерную и, несомненно, новую тенденцию. Буридан вводит в круг аристотелевских идей некоторые атомистические дополнения. Он определяет, например, место тела (по Аристотелю — внутреннюю поверхность окружающих тел) как некоторый тонкий слой. Почему же этот слой, имеющий протяженную, ненулевую толщину, можно принять за поверхность? Мы можем это сделать, отвечает Буридан, потому что поверхность — это тело, одно из измерений которого настолько мало, что не входит в задачу и может не учитываться при ее решении.

У Буридана акцент не на обосновании догматов веры, а на поисках физических прообразов вводимых им понятий. Это уже не схоластика, хотя еще и не паука XVII в. и даже не философия Возрождения. Буридан ищет новые прообразы динамических понятий. Его интересует бытие точки, поверхности, т. е. индивидуального — того, что входит в макроскопический ансамбль. Он еще не находит динамического решения проблемы, он еще не знает о бесконечно малой в смысле Лейбница и тем более Ньютона — до них три столетия. До представления о бесконечно малой как о переменной величине еще больше. Буридан приписывает точке пренебрежимые размеры. Но конечные. В этом выражается весьма общая тенденция культуры, развернувшаяся в эпоху Возрождения и ставшая отчетливой уже в XIV в.— в первом столетии итальянского Возрождения.

Мы могли бы назвать эту тенденцию номиналистической. Но тогда сразу же понадобятся п другие наименования, которые позволят увидеть то, что несколько раньше названо культурно-историческими инвариантами. Одно из первых таких наименований дано М. М. Бахтиным, чтобы обозначить специфические особенности средневековья и Возрождения. Те особенности литературы и искусства, которые М.

В основном индивидуализацией конкретного единичного образа. Арабески карнавальных зрелищ были апологией неожиданного. Следовательно, выходящего за рамки идентифицированного множества. И парадоксального. Вспомним еще раз химеры Нотр-Дам. Они свидетельство очень значительного и глубокого движения социальной психологин. В одной деревне в Шампани неизвестный строитель украсил местную церковь — ровесницу Нотр- Дам — бордюром из скульптурных портретов односельчан,

• М. М. Бахтин. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средне» вековья и Ренессанса. М., 1965. портретами, несколько шаржированными и резко индивидуальными. От знаменитого доктора, защищающего поми- нализм, до этого безвестного (может быть, и в свое время безвестного) строителя деревенской церкви — большая дистанция. Но опа заполнена переходами и представляет собой преобразование от индивидуализирующих конструкций Оккама н Буридана до совсем нпого жанра культуры. Инвариант этого преобразования — индивидуализирующая критика статических канонов, статических универсалий, расчищающая место для новых динамических понятий.