I ИСХОДНАЯ ТОЧКА

В любой философской энциклопедии можно прочитать о Марселе, как о крупном или даже главном сегодня представителе христианского экзистенциализма. Но, как ни странно, мы почти не найдем имени Марселя в общих монографиях, посвященных современному экзистенциализму.

Странной кажется эта диспропорция между количеством и значением произведений Марселя — философа, драматурга, критика—и отсутствием к нему интереса со стороны исследователей экзистенциализма. Ведь одних пьес Марсель опубликовал более двадцати. Откуда же этот заговор молчания? Действительно ли причина, как предполагает Тимон Терлецкий31, в отсутствии у Марселя коммерческой смекалки, в его чувстве собственного достоинства, которое не допускает крикливости, презирает рекламу, недооценивает роль пропаганды и притягательную силу скандала? Не следует ли искать причину сдержанности исследователей в своеобразии мышления Марселя? Ведь Марсель не только сознает органическую связь своей философии с христианством (особенно с тех пор, как, поддавшись уговорам Франсуа Мориака, он на сороковом году жизни принял крещение), соединяя феноменологическую фразеологию с традиционными мотивами христианства, но прямо проповедует религиозный, мистический иррационализм, вызывающий в памяти уче- ниє Августина Блаженного и Бернара Клер- воского.

В этой обстановке у сторонников концепции оригинальности и новаторства современного, в особенности атеистического, экзистенциализма есть две возможности.

Родившийся в Париже в 1889 году, то есть в один год с Хайдеггером и на шесть лет позже Ясперса, Габриель Марсель опережает своей философией экзистенциалистскую доктрину обоих немецких мыслителей. Его неоконченное философское сочинение, опубликованное в недоработанном виде в 1927 году под названием «Метафизический дневник», создавалось в 1913—1923 годах, совпав по времени с формированием основ системы феноменологии Эдмунда Гуссерля. Марсель — один из создателей философии современного экзистенциализма вообще и, несомненно, крупнейший представитель его христианской линии. «Творчество Марселя,— пишет Тимон Терлец- кий,— очень обширное по объему, очень своеобразное по характеру, является сегодня самым полным воплощением христианской линии экзистенциализма. Исследование этого творчества позволит определить одну, весьма существенную, как кажется, точку на интеллектуальной карте нашего времени» 32. Мы постараемся реализовать эту идею ревнителя философии Марселя и, таким образом, определить место Габриеля Марселя на интеллектуальной карте современности, определить ценность истин, сообщаемых им современникам, и характер философских и социальных предложений, с помощью которых он хочет оздоровить свою эпоху.

Габриель Марсель болезненно ощущает утрату человеком своего места в мире.

Первым философским актом Марселя, совершенным во имя духовного возрождения людей, был отказ от науки. Исходная точка у него та же, что и у Паскаля: вера во всемогущество науки — вредная утопия, наука неспособна объяснить, улучшить и опасти мир. Знание не решает проблем внутренней жизни, неспособно выявить подлинные ценности, утверждающие нравственный идеал.

Марселевская критика науки совпадает во времени, как уже говорилось, с феноменологической критикой позитивного знания, предпринятой Гуссерлем. Однако критика Гуссерля была поиском объективных форм, не низведенных до позитивистского эмпиризма XIX века, который не сумел охватить перспективы научной революции XX века. Поиском, который, несмотря на свои ложные, идеалистические философские выводы, вскрывал изъяны и слабости методологии точных наук и гносеологии.

Марселевская же критика позитивного знания уводит нас в сторону антирационализма и интуиционизма кьеркегоровского типа. Аргументация у обоих мыслителей одинаковая. Марсель, подобно Сёрену Кьеркегору, доказывает, что невозможно охватить бытие с помощью мысли, разума. Бытие выходит за пределы мысли, и любая попытка мысленно-ра- ционалистического постижения бытия представляет собою попытку остановить его развитие. Исследование предметов, отношений и функций, согласование, характеристика и анализ фактов — все эти анализирующие и синтезирующие действия разума ставят человека вне самого себя, вне живого течения его собст- венной жизни, пытаются остановить нечто, что не поддается застою. Я не могу назвать, определить, сформулировать, кто я есть. Это можно выяснить лишь путем откровения, ибо мое бытие.— не внешняя рациональная проблема, подлежащая внешнему, объективно-научному анализу и абстрактному рассмотрению, но моя личная тайна, охватывающая меня одного целиком и полностью.

Таким образом, при посредстве Кьеркегора или, быть может, независимо от него мы возвращаемся к традициям средневекового и еще дальше, в глубь истории философии — поздне- античного мистицизма, иррационализма и спиритуализма, по сравнению с которыми даже теория познания неотомизма кажется -относительно прогрессивной. По существу, Марсель не только критически относится к результатам положительных наук и основанным на них выводам, но просто враждебен современной проблематике теории познания, связанной с развитием науки. Христианский персоналист Поль Рикёр подчеркивает, что Марсель никогда не проникал в глубь точных наук, не обнаруживал в них той неудовлетворенности, которая стимулирует обобщающие выводы, основанные на конкретном материале фактов Этот философ, так прочно сросшийся с европейской гуманистической культурой, человек, который в возрасте восемнадцати лет

' Ricoeur P. Gabriel Marcel et Karl Jaspers. P., 1947. написал исследование об идеях Колриджа и их связи с философией Шеллинга, доказав этим как широту своих интересов, так и глубину эрудиции, стоит за пределами великого здания современных точных наук. Его критика эмпиризма не опирается на положительные знания, а вытекает из занимаемой им позиции, причем именно из такой позиции, которая позволяет считать добродетелью невежество в ведущей области современной мысли.

По мнению Марселя, путь к истине ведет через акты внутреннего самосознания, в частности через формирование своеобразной внутренней позиции. Человек — это паломник со взглядом, устремленным на непрерывно меняющиеся картины своего собственного «Я». Благодаря этому динамическому течению внутренней жизни бытие не является состоянием, а есть процесс вечного обновления, непрерывного рождения. Etre c'est etre en route— быть значит быть в пути. Вещи, предметы являются вечным существованием, а жизнь животных — вечным повторением одинаковых действий.

Моменты, которые мы готовы назвать гносеологическими, смешиваются здесь с основными положениями онтологии и аксиологии и сплавляются с общественной идеологией. Отсюда трудности в систематизации. Поэтому в предисловии к польскому изданию книги Марселя «Homo viator» («Человек-скиталец») говорилось: «Эта философия выросла из убеждения в трагизме, который кроется в самих человеческих делах, трагизме, заключенном в невозможности эти дела упростить.

Естественным методом такой философии является не прямолинейное и синтезирующее изложение тезисов, а отступления, основан-

Ные на интуиции; это не столько сообщение, сколько выражение. Отсюда словно бы органическая невозможность систематизировать мысли и связно изложить их в виде тезисов, последовательно вытекающих друг из друга. О Марселе можно сказать, что он хорошо изъясняется, но плохо сообщает свои мысли»

И все же философия Марселя, несмотря на недостатки систематического изложения, отнюдь не является исключительно выражением мучений человека на пути к самосознанию. Не следует смешивать формы выражения с существенными, основополагающими элементами сути этой философии, которая является не собранием афоризмов, а суммой взглядов, образующих органическое единство. Мы постараемся далее представить основные идеи этого единства.