2. Ионийская натурфилософия

Несколько ближе к бескачественной субстанции позднейших систем «беспредельное» (ourstpov) — материальная первооснова сущего, о которой говорил друг Фалеса Анаксимандр (ок. 610—546). «Беспредельное» не является субстанцией, способной лишь к перемещению, это нечто подверженное качественным переменам, которые и служат исходным понятием космогонии Анаксимандра. В учении ионийского философа следующего поколения Анаксимена (ок. 585 — ок. 525) основой мироздания был объявлен воздух. Анаксимен трактовал качественные из- менеййя первичной субстанции —воздуха — как его ynjiof- нение или разрежение. Разреженный воздух — это огонь; уплотненный воздух — это последовательно облака, вода, земля, камни. Вне атомистического воззрения уплотнение является качественным изменением. Нужно заметить, впрочем, что в ионийской философии понятия качественного и количественного изменения, понятия бескачественной субстанции и конкретного вещества еще не выкристаллизовались и, во всяком случае, еще не стали объектом устойчивого разграничения. С этой оговоркой можно считать изменение единой субстанции, лежащее в основе картины мира ионийских философов, качественным изменением.

В системе младшего современника Анаксимена — Гераклита (ок. 540 — ок. 475) роль единой субстанции играет огонь. Он переходит («движение вниз») в воздух, в воду и, наконец, в землю; последняя переходит в обратном порядке («движение вверх») в огонь.

Ионийская натурфилософия строила каузальную картину мира, она сводила основу миропорядка к изменениям состояния единой материи, но эти изменения были качественными, единая материя обладала качествами, смена которых объясняла возникновение, развитие и структуру окружающего нас мира.

В ионийской философии отчетливо видны эмпирические истоки тех образов и понятий, которые были привлечены для научного объяснения мира и образовали необходимую для такого объяснения каузальную матрицу.

Научная мысль была сосредоточена на географических и астрономических задачах, она охватывала все новые факты, сравнивала растения и животных своей страны с обитателями отдаленных лесов и гор, одни климатические условия с другими, один вид звездного неба с другим, в иных широтах. В земледелии и скотоводстве думали о выборе культур и пород скота, накопляли все более точные представления об онтогенезе организмов, но ничего не знали о филогенезе животных и растений.

Объектами научной мысли чаще всего оказывались качественные изменения или возникновение и исчезновение природных объектов. Сопоставление и изучение таких процессов не опиралось еще на твердо установленные концепции. Древнегреческая мысль смотрела на мир как бы в первый раз, без установившихся исходных пон-чтий, без жесткой матрицы, определенным образом систематизирующей эмпирический материал. Отсюда «наивная разноголосица» 4, которая придает неповторимую прелесть античной философской литературе. В пределах одного направления, одной школы, в пределах творчества одного мыслителя, а иногда в одной и той же фразе мы встречаем зачаточные формы копцепций, которым предстоит развиться в определенные, противостоящие друг другу и исключающие друг друга философские и научные системы.

Неустановившиеся, живые, как бы трепещущие понятия античной мысли выявляли ее противоречия и оставляли будущему вопросы, пастолько широкие и коренные, что последующая история науки кажется последовательным рядом ответов на эти вопросы, В числе таких вопросов — вопрос о сохраняющихся неизменных предикатах движущейся субстанции и об изменении предикатов, позволяющем говорить о ее движении, У ионийцев в основе космической эволюции в целом и отдельных физических, химических и биологических процессов лежит

2 См.: В. Я, Ленин. Полное собрание сочипений, т, 29, стр. 326, а См. там же, стр. 323—332.

качественное превращение единой субстанции. Вместе с тем происходит движение конкретных тел, не испытывающих при этом качественных превращений,— перемещение тел, тождественных себе в качественном смысле, сохраняющих свою форму и физические свойства. Оставим пока в стороне эту простую форму движения, которой предстоит еще через много веков в механической картине мира стать основной формой движения. Возьмем качественную эволюцию космоса. Хотя бы гераклитовское «движение вверх» и «движение вниз». Что является непреходящим, сохраняющимся субстратом такой эволюции? Почему мы можем отождествить субстанцию, которая была водой, с субстанцией, которая стала воздухом? Что является тождественным себе субъектом этих суждений «была» и «стала»?

Эти вопросы ставились в различной форме на всем протяжении истории науки, они привели к понятиям сохранения массы, импульса и энергии, к понятиям однородности пространства и времени, к математическим понятиям инвариантов различных преобразований, к понятиям элементов, сохраняющихся при химических реакциях, и атомов, неразрушимых при изменении атомных конфигураций, к биологическому понятию вида, сохраняющегося при гибели организмов, и к большому числу других понятий.

Обратимся сейчас к раздельным характеристикам основных идей Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена. Не только апейрон Анаксимандра, но и вода Фалеса и воздух Анаксимена не были простыми, чувственпо постижимыми веществами, которые способны превращаться в иные вещества, оставаясь вместе с тем тождественными себе. Если данное вещество превращается в иное, т. е. исчезает в качестве данного, но при этом сохраняется, зна- чит, его бытие бесконечно, ыо этот предикат сохранения и бесконечности принадлежит не данному чувственно постижимому облику субстанции, а всему ряду таких обликов, всей совокупности возможных модификаций субстанции. Сохраняется не чувственно постижимое данное вещество, данное воплощение субстанции, а нечто, лишенное чувственно постижимых свойств, нечто, напоминающее абстракцию — понятие, по все время остающееся так или иначе чувственно постижимым.

Это сохранение чувственной постижимости субстанции при всех ее модификациях очень существенно. Гегель говорит, что вода в качестве субстанции становится абстракцией, «простым всеобщим»; «Фалес учит, что нужно возвести предметную действительность в рефлек- тирующееся в себя понятие и положить ее самое как понятие; начальной стадией является то, что Вселенная положена как вода, как простое всеобщее» 4. Но это ни в коем случае нельзя понимать так, как будто вода перестает быть чем-то воздействующим па органы чувств, становится чистым понятием. Гегель склоняется к такой трактовке. Он пишет, что у Фалеса «вода обладает не чувственной всеобщностью, а именно лишь спекулятивной; но для того чтобы она была спекулятивной всеобщностью, она должна быть понятием и чувственное должно быть снято» 5.

В действительности философия Фалеса — это философия чувственной всеобщности, вода — это чувственно постижимая субстанция мира, она уже не связана с определенным телом, она может заполнять любую форму (именно поэтому Фалес и взял воду как независимую от формы субстанцию), она может приобретать различные свойства, претерпевать различные качественные модификации, но все время сохраняется ее способность в любых модификациях действовать па органы чувств.

4 Гегель. Сочинения, т. IX, стр. 159. а Там ж«.

25 35 создавать ощущения и приобретая таким образом независимое от познания объективное бытие. Вода, фигурирующая в философии Фалеса, это гомогенная материя, тождественный себе, инвариантный субстрат гетерогенного мира, протяженная и способная воздействовать на органы чувств, иначе говоря, материальная субстанция.

Высказанная только что характеристика смысла философии Фалеса подтверждается при переходе к другим представлениям ионийской школы. Это неудивительно. Из такой характеристики следует, что то, что отличает Фалеса от Анаксимандра и Анаксимена, не так уж существенно. Фалес выбрал воду в качестве единой субстанции. потому что она сама по себе не имеет формы. Но апейрон Анаксимандра и воздух Анаксимена тоже не имеют формы. Воздух пе имеет формы и, кроме того, недоступен зрению. Апейрон вообще пе имеет конкретных физических свойств. Но всегда может их приобрести. Здесь идея эвентуальной модификации, придающей неизменному субстрату различные чувственно постижимые свойства, высказана в несколько более явной форме, чем у Фалеса. Сам по себе апейрон не обладает конкретными, чувственно постижимыми свойствами. Но он обладает свойствами в своих модификациях и, таким образом, подобно воде Фалеса, но в еще более явной форме служит носителем бесконечной и в целом конкретно неопределенной сенсуальной постижимости. Отсюда его название arcsipov — бесконечное, неопределенное. «Дальнейшее определение первопачала как бесконечной целостности за ключается в том, что абсолютная сущпость уже больше не есть лишь печто простое, а есть отрицающая конечное всеобщность» 6.

Эта «отрицающая конечпое всеобщность» однородна, и именно в ее однородности состоит отрицание конечности. Конечное тело — часть однородной субстанции. В силу ее однородности границы тела исчезают, и здесь начинается тяжелое затруднение механической картины мира: если свести природу к движению частей бескачественной и поэтому однородной субстанции, то тело нельзя отличить от окружающей его среды, нельзя выделить из среды. Но до этого еще далеко. Проблема пока состоит не в выделении дискретпых тел — эта задача в ближайшем будущем будет

если не решена, то обойдена представлением о качественно различных стихиях. Сейчас у ионийских натурфилософов задача состоит в объединении природы, тождественной себе и поэтому отрицающей конечность гомогенной субстанции.

Вода претендует на такую роль в силу своей явной однородности. Но воздух также однороден. Поэтому концепция Анаксимена отличается от концепции Фалеса только добавлением свойства невидимости, облегчающего переход от конкретного вещества к общему, пребывающему, неуничтожаемому и бескопечному — к субстанции.