Генезис и эволюция науки Эпистемологическое обоснование научных концепций

Существует мнение, что зарождение науки связано с изобретением письменности в эпоху раннеклассового общества.

Ряд исследователей связывают возникновение науки с античностью, когда умственный труд превращается в род занятий особой группы людей, познавательная деятельность отпочковывается от мифологии, искусства, религии.

Наиболее распространена точка зрения, согласно которой науку следует рассматривать как продукт XVI - XVII в.в. Далее будет подробней исследован вопрос о становлении науки Нового времени, будут выявлены факторы, способствовавшие формированию и институализа- ции науки.

Таким образом, генезис науки - это процесс, растянутый во времени не на столетия, а на тысячелетия. Далее мы будем придерживаться той точки зрения, что генезис и развитие науки - это процесс, характеризуемый не только революциями, прерывом непрерывного, не ТОЛЬКО самостоятельностью этапов, но и единством, преемственностью, системной целостностью. Рассматривая науку как систему и как процесс одновременно, можно понять ее относительно самостоятельные этапы как взаимнообусловленные, связанные, между которыми есть преемственность как в когнитивном, так и в социокультурном планах.

Научное знание всегда вписано в более широкий контекст, определяющий способ познавательного отношения к миру.

В контексте созерцательной эпистемологии познание понимается как отражение (копирование) объекта субъектом. Заранее предполагается, что законы устройства мира должны быть буквально соразмерны постигающему их устройству человеческого разума. Результат познания полностью определен параметрами объекта, поэтому можно сказать, что вектор познавательной активности направлен от объекта к субъекту (О—»С). Ограниченность созерцательной эпистемологии была осознана И. Кантом. Согласно трансцендентальному априоризму, внешний мир привносит в опыт только содержание, в то время как его форма зависит от субъекта.

В деятельностной эпистемологии познание трактуется уже не как акт созерцания, а как процесс, в котором вектор познавательной активности направлен от субъекта к объекту (С—Ю). Процесс познания трактуется как деятельность, в которой субъект сначала конструирует теоретическую модель и затем проецирует ее на сферу объекта. При этом субъект в ходе практической деятельности (эксперимент) СООТНОСИТ степень соответствия своих теоретических представлений с действительностью, затем вновь обращается к теоретической модели («доводка» модели). Познавательный процесс напоминает «челночное» движение от субъекта к объекту и обратно: С—Ю—»С—Ю... Познава- тельная модель в деятельностной эпистемологии получила название проективно-конструктивной.

Диалоговая эпистемология характерна, прежде всего, для гуманитарного познания, однако сегодня она актуальна и для естествознания. Здесь нет деления на субъект и объект, нет позиции «вне-находимости». Познание предстает не как созерцание и не как объяснение реальности, а как коммуникативный процесс, в котором смыслы не предзаданы, а формируются в акте взаимодействия, в диалоге.

Эволюционная эпистемология рассматривает познавательные способности генетически.

Рассмотрим становление науки как системы теорий, учитывая вышесказанное, а именно, что научное познание вписано в общую эпистемологическую схему. Исторически первой сложилась созерцательная эпистемология. Античность имела свои эпистемологические нормы, отличные от тех, которые будут сформированы в Новое время. Познавательная установка античности - созерцание. Путь к истине пролегал через умозрение - умное зрение. Для греческих мыслителей общее нельзя понять через единичное, но только умозрительно. Такое познавательное отношение к миру было обусловлено онтологически. В греческом космосе все взаимосвязано, гармонично, и гармонизирующим принципом выступает сама природа. Космос есть живой организм, он же есть подлинный творец. Поэтому человек в сотворчестве занят тем, что пытается рационально постичь сам принцип, причем, рационально, означает и логически, и этически. В Греции теоретическое знание воспринимается как существующее ради самого узнавания мира, а не ради утилитарной полезности.

В известной книге П. П. Гайденко (5) выделены три научных программы античности - демокритовская, платоновская, аристотелевская. Первая интерпретируется как физическая научная программа, она нацелена на объяснение физического мира, на поиск механических причин изменчивости. В конечном счете, все изменения объясняются движением атомов. Существенные особенности демокритовской программы - это наглядность объясняющей модели, атомы хотя и невидимы, но представляются вполне наглядно, а также разделение действительного бытия, то есть объективно существующего и мира субъективного.

Для Платона знание выступает как главная проблема нравственности, а наука становится фундаментом государственной жизни. Знание получает статус достоверного, по Платону, только тогда, когда дает себе отчет в своих основаниях, т.е. рефлексия становится основой познания. Об изменчивом бытии не может быть достоверного знания, может быть лишь «мнение». Для того, чтобы обратиться к познанию истинного бытия, «нужно отвратиться всей душой ото всего становящегося: тогда способность к познанию сможет выдержать созерцание бытия...» (5, с. 138). Платон как бы требует отвернуться от природы, отойти от нее в том виде, как она дана чувственному созерцанию, но отойти, чтобы выработать новые средства познания, которые позволят впоследствии подойти к ней гораздо ближе, чем делали это натурфилософы. Наука, по Платону, умозрительна. «Истинные вещи с их перемещениями друг относительно друга, происходящие с подлинной быстротой и медленностью, в истинном количестве и всевозможных истинных формах... постигаются разумом и рассудком, но не зрением», - писал Платон. С помощью зрения мы воспринимаем внешнюю видимость, с помощью разума постигаем внутреннюю сущность. Первое дает нам мнение, второе - знание.

Аристотелевская наука - это логически рефлексирующая мысль о природе. В отличие от Демокрита, Аристотель рассматривает чувственный опыт лишь как начало пути к достоверному знанию, но опыт не обладает доказательной силой. Доказательная сила принадлежит мышлению. В отличие от Платона, научное мышление не противопоставляется здравому смыслу, а лишь проясняет его. Научное познание не предполагает абстрагирования от субъективности, не предполагает изучение мира с «ничьей точки зрения» (установка науки Нового времени). По Аристотелю, субъективное не есть нечто принципиально несоизмеримое с объективным. Субъективный опыт может быть вполне достоверен, свидетельства чувств - не обман, но их не всегда удается правильно истолковать. Задача науки в том, чтобы найти правильную интерпретацию того, что мы воспринимаем в чувствах. Согласно Аристотелю, существует три области теоретического знания: математика, физика, философия, из которых выше других последняя. Философия - метафизика, по Аристотелю, наука о сущем.

Тип научного знания эпохи Средневековья носит название «доктрина схоластики». В отличие от современного научного знания, оно не только не ориентировано на эксперимент, оно вообще его не знает. Природа трактуется как текст, природные явления и вещи - как символы Божественного творения, поэтому всякое знание о природе - это расшифровка текста; концепции объективных законов не было. Наука Средневековья представлена лингвистикой, семиотикой, логикой, риторикой, языкознанием. Основными принципами знания были: универсализм - стремление охватить мир в целом; символизм - всякая вещь, будучи сотворенной, олицетворяет скрытую за собой фундаментальную сущность; телеологизм - все существует по помыслу Бога, для исполнения заранее уготованных целей.

Пытаясь реконструировать исторические формы научного знания, современные авторы проводят тонкую работу, учитывая, что наука не является автономным образованием и существует в горизонте культуры, где материально-технические, духовные, социальные и пр.

Сегодня ясно, что не только производительная деятельность, но любая, в том числе и научная, представляет собой естественно- исторический процесс: никакие идеи, производимые в этом процессе, не появятся раньше, чем исчерпают себя старые представления и не появятся, не созреют новые. В 60-70 г.г. было окончательно осознано, что история науки - это не «архив событий и открытий в их хронологической последовательности, а история ее метафизических (т.е. находящихся вне самой науки) каркасов» (Дж. Агасси), также имеющих социокультурную обусловленность. История делается людьми, но в условиях и обстоятельствах от них независящих.

Выявление и анализ факторов, способствовавших формированию и институализации науки Нового времени, обретает сегодня не только историческую значимость, но и практическую. Обращение к истории имеет смысл, так как в современной ситуации глобального кризиса и кризиса науки актуализируются, по сути, те же проблемы. Поиск путей развития цивилизации оказался сопряженным с проблемой синтеза культур и формированием новой научной рациональности.

Сегодня уже не требуется доказывать, что наука - это исторически возникшее мировоззрение, имеющее такое же право на существование, как и другие мировоззрения. Весьма убедительным был О. Шпенглер, показавший, что каждая культура создавала для себя свое собственное естествознание. Он определил физику как интеллектуальную формулировку чувства природы и выделил аполлоновское чувство природы и фаустовское, соответствовавшие эпистеме античности и науке Нового времени. Представители школы историков науки (М. Полани, И. Лакатос, Т. Кун, С. Тулмин, П. Фейерабенд и др.) подвергли анализу научную рациональность, показав при этом, что рационализм, как отличающий науку способ отношения к реальности, это одна из традиций, а не стандарт, с которым должны сообразовываться все традиции.

Разум и практика входят в историю в равных пропорциях. Разум, как показывает П. Фейерабенд, ни хорош, ни плох, он просто есть, но в западноевропейской культуре он стал силой, направляющей нашу деятельность. В том числе познавательную, и это тоже традиция. Традиция понимания научного как «теоретического» пришла на смену познавательной традиции «здравого смысла». Догмы средневековой схоласти- ки, мистическое знание Возрождения сменило «истинное», профессиональное, унифицированное, стандартизированное и логическое научное знание новоевропейской науки.

То, что называется современным научным мышлением, имеет в качестве условия своей возможности целую систему предпосылок. Субъектио-объектиая эпистемология покоится на картезианском каркасе мира, на мировосприятии, в котором человек, в отличие от других явлений природного мира, наделен душой и разумом. Природа в техногенной культуре постепенно становится не «храмом», а «мастерской», «окружающей средой», средством социального прогресса человечества.

В рамках античного миропонимания техническая деятельность, продуцирующая мир искусственных предметов, не может иметь никакого отношения к познанию естественно существующих вещей, ибо «искусственное» и «естественное» несовместимы друг с другом. В науке Нового времени снимается это противопоставление: сама природа выступает как некий гигантский механизм, выяснить его устройство можно только путем разборки. Исследование В. А. Лекторского показало, что научное мышление, сформировавшееся в эпоху нового времени и являющееся господствующим по сей день, в отличие от мышления античности, возникало и развивалось как проективно-конструктивное отношение к миру (9, с. 30).

Начиная с Канта, формируется деятельностно-практическая эпистемология. Процесс познания в ней трактуется не как одноактное простое отображение субъектом объекта типа фотографирования, копирования, а как процесс. Этот процесс есть деятельность теоретическая - по конструированию моделей, и практическая - по их эмпирической проверке. Возникает своего рода челночное движение - от субъекта к объекту и обратно, в ходе которого первоначальная теоретическая модель, теоретическая схема, конструируемая субъектом, проецируется на объективную реальность, сопоставляется с ней, преобразуется и вновь проецируется... Так осуществляется «доводка» теоретической модели. Такая трактовка познавательного процесса в чем-то напоминает деятельность ремесленника, техника с создаваемыми вещами, они как бы преобразуются, подправляются, шлифуются, и в ходе такой деятельности удается достичь объективной истины.

Историки науки выделяют в научном континууме эпистему греков, доктрину схоластов, науку Нового времени, современную науку, существующую в нескольких формах - классическая, неклассическая, постнеклассическая версии науки. Наука как теория, наука как объективное знание зарождается в XVI в.

Далее попытаемся показать, какую нишу в социальном пространстве заполнила наука.

Рассмотрим становление науки Нового времени, выделив три важнейших аспекта: формирование объекта классической науки; формирование субъекта познавательной деятельности; формирование метода научного познания.

Становление науки как нового познавательного отношения к природе, складывающегося на пороге Нового времени, было обусловлено рядом важнейших предпосылок. М. Хайдеггер характеризует эту эпоху как время, когда сущее «становится предметом объясняющегося представления». Мир становится картиной. Картина мира, сущностно понятая, означает не картину, изображающую мир, а мир, понятый в смысле такой картины... Бытие сущего ищут и находят в представленности сущего (22, с. 49). Представление - это не раскрытие себя вещам, а схватывание и постижение. Представление есть наступательное овладение, опредмечивание. Предметность представления, репрезентативный характер сущего обусловили возникновение человека в качестве субъекта и научного метода как измерения.

В становлении субъекта познавательной деятельности особую роль сыграла эпоха Реформации. В работах JI. Косаревой, В. В. Лазарева показано, что наука Нового времени как социальный институт становится возможной при наличии совершенно определенного типа субъекта, а именно, нравственно самостоятельного типа личности, носителя индивидуального морального сознания с высокоразвитой рефлексивностью. Связь нового типа субъективности с концепцией научного знания фиксируется афоризмом: «Мы знаем действительные причины только тех вещей, которые можем создавать своими руками и умом». Формирование новой рациональности и зарождение нового типа субъекта не было постепенной трансформацией средневекового сознания, а отличалось противоречиями и катаклизмами. Через накал религиозного чувства, вплоть до искоренения прежней рассудочности, мировоззрение человека Нового времени обретало новые черты - доверие разума себе.

Становление субъекта научной деятельности - self-made-man, личности, не зависящей ни от чего, кроме собственного содержания сознания, сопровождалось существенными изменениями в самом строе пси- хики. Сосредоточенность на внутреннем опыте (в протестантизме это была сосредоточенность на религиозном опыте) явилась важной практикой, способствовавшей формированию опытного естествознания. Связь человека с миром становилась иной, новизна заключалась в том, что каждый учился самостоятельно контролировать свое бытие. Сожжение Лютером папской буллы символизировало возможность мирянина к самостоятельному общению с Богом. Self-made-man - это подобие «социального атома». Когда атомизм социального бытия был прочувствован всяким отдельным человеком и стал психологической достоверностью, тогда появились условия для идеи атомизма в науке.

Таким образом, разрушение гармоничного Космоса, «разрыв» целостности «человек-природа» предопределил противопоставление субъекта и объекта. Если человек в эпоху античности ориентировался в своей деятельности на порядок природы, в Средневековье - на Божественный порядок, то начиная с Нового времени, «потеряв почву под ногами», человек начинает искать основания рационализации в самом себе. М. Хайдеггер писал, что человек теперь сам задает меру сущему, сам для себя и от себя определяя, что вправе считаться сущим. Вопрос «что такое сущее?» превращается в вопрос о безусловном, непоколебимом основании истины. Это превращение и есть начало нового мышления, в силу которого эпоха становится новой, а последующее время - Новым временем.

Третьим важнейшим фактором, определившим становление науки XVII в., явился экспериментальный метод и формирование новой рациональности, понимаемой как измерение. Развитие науки Нового времени, по словам выдающегося физика В. Вайскопфа, началось с того, что вместо попыток получить немедленно ответы на глобальные вопросы, начали интересоваться простыми, на первый взгляд, незначительными фактами. Как происходит падение камня? На сколько градусов нагреется вода, если в нее бросить кусок раскаленного железа? Но эти факты устанавливались строго, точно, количественно и могли быть получены сколь угодно раз.

Творцами научного метода были Н. Коперник, Г. Галилей, Ф. Бэкон, Р. Декарт, Т. Гоббс, И. Кеплер. Именно благодаря их деятельности естествознание освобождалось от теологии. Перед пионерами науки Нового времени не стояла задача исправления или улучшения предшествующего знания. Им предстояло радикально реформировать структуры нашего разума, сформировать новый здравый смысл, осно- вание которого есть доверие не столько чувственному зрению, СКОЛЬКО «очам разума».

Гелиоцентризм - это не только новая позиция (не геоцентрическая) для рассмотрения небесных явлений, это начало нового мировоззрения, в котором человек смотрит с «позиций Господа Бога» (Н. Коперник). Такая позиция достигалась благодаря выполнению двух требований: унифицированное объяснение на основе единого принципа и объединение небесного и земного. Первое требование закладывало гносеологическое основание новой науки. В то время как Птолемей описывает движение каждой планеты различным образом, Коперник настаивает на объединении реальных движений всех планет в логически согласованную систему, в которой единый для небесного и земного движения объяснительный принцип опирается на физически обоснованное понимание движения.

Второе требование является фундаментом новой метафизики. В схоластическом учении космос имеет строго иерархическую структуру, где у каждой вещи свое собственное место. С позиций гелиоцентризма фундаментальные свойства мира инвариантны относительно системы отсчета и, тем более, относительно наблюдателя. Принцип Коперника, согласно которому не существует привилегированных мест в пространстве, постулировал независимость свойств реальности от человека, а также возможность описывать мир с «ничьей» точки зрения. Радикальные изменения, происходящие в современном научном мировоззрении, позволяют говорить о реформировании фундаментального принципа классической науки - принципа Коперника, противопоставляя ему активно обсуждаемый сегодня антропный принцип.

Коперник, как отмечает А. Ахутии, открыл не просто новую Вселенную, он обнаружил новую позицию ума, таящую в себе новые понятия «порядка», «мира», «знания». Отныне не зримый Космос воспринимается умом как отображение и воплощение Космоса идеального, умо-зримого, а напротив, теоретический ум, уподобляясь Уму творящему, методически творит идеальную Вселенную (2, с. 232). Так начиналась одиссея научного разума, который перестал описывать, а стал предписывать законы природе.

Галилей сыграл особо важную роль в распространении коперни- каиства. Обнаружив в телескоп на Луне горы и долины, Галилей одним этим фактом наносил серьезнейший удар по догмату схоластики о ие- тождествеииости «небесной» и «земной» субстанций. Галилей учил то- му, что интуитивным выводам, опирающимся на непосредственное наблюдение, не всегда можно доверять, «он учил воображать невообразимое и мыслить немыслимое» (А. В. Ахутин). Его опыт основан на теоретических предпосылках, а языком является математика. В «Рассуждениях о математических доказательствах» Галилей заявляет, что докажет положение о подчинении движения численному закону, а не стремлению занять «естественное место», как у Аристотеля.

Аргументы Галилея, включая историю с «медичевыми звездами», способствовали «освобождению от фантомов древнегреческого космоса» (А. Койре). Если в средневековье ключом к расшифровке книги природы было Священное писание, то Новое время формировало новые установки познания. Книгу природы нельзя было прочесть, опираясь на авторитеты. Галилей в «Диалогах» описывает, как при вскрытии трупа анатом показал, что нервы выходят из мозга, проходя в виде ствола через затылок, затем тянутся вдоль позвоночника, разветвляясь по всему телу и лишь одной тончайшей нитью достигают сердца. Присутствовавший перипатетик на это сказал: «Вы так ясно и ощутимо показали мне все это, что я признал бы это истиной, если бы Аристотель не учил иначе» (1, с. 165-196).

Переход от авторитарного мышления к теоретическому подразумевал радикальное изменение позиций. Сопоставив высказывание схоласта с утверждением Галилея: «То, что дает нам одно только чувство зрения, представляет собой как бы ничто по сравнению с чудесами, открытыми на Небе разумом понимающих людей» (4, с. 59), - убеждаемся в диаметральной противоположности установок восприятия. Немецкий историк Ф. Даннеман находил символизм в совпадении года смерти Микеланджело и года рождения Галилея: искусство как бы уступает трон науке. Как Леонардо и Микеланджело остаются символами Возрождения, так Галилей и затем Ньютон могут служить символами Нового времени. Становление классической науки связано с формированием нового здравого смысла, опирающегося не столько на очевидность как непосредственную явленность, сколько на теоретическое видение. Впоследствии развитие науки будет сопровождаться постепенным отказом от непосредственной наглядности. Физическое наблюдение и эксперимент как научный метод вскрывают стороны реальности, которые могут быть незаметны для поверхностного наблюдения.

Рассмотрим для сравнения принцип движения в аристотелевской физике и в физике Галилея - Ньютона. Механика Аристотеля покоилась на принципе: движущееся тело останавливается, если сила, толкающая его, прекращает свое действие. Этот принцип казался соответствующим реальности, потому что не осознавалось, что причиной остановки является трение. Чтобы появилась новая теория движения, потребовался эксперимент, который создал представление об идеально гладком поле и идеально гладкой поверхности, исключающей трение. Такой же эксперимент, заметим, мысленный эксперимент, провел Галилей. Благодаря абстрагированию, идеализации, мысленным экспериментам, характеризующим теоретическое видение, стала возможной новая наука.

Открытие И. Кеплера, решившегося на бесповоротный отказ от круговых орбит, послужило дополнительным аргументом в пользу идеи об однотипности земных и небесных движений. А. Эйнштейн, оценивая вклад Кеплера в науку, писал: «Он жил в эпоху, когда не было еще уверенности в существовании некой общей закономерности для всех явлений природы. Какой глубокой была у него вера в такую закономерность, если, работая в одиночестве, никем не поддерживаемый и непонятый, он на протяжении многих десятков лет черпал в ней силы для трудного и кропотливого исследования планет» (23, с. 121).

Если Коперника и Декарта обычно относят к реформаторам мировоззрения, а Галилея и Кеплера называют основоположниками научного метода, то Ф. Бэкона - апостолом и идеологом новой науки. Как искусный дипломат, он стремился создать для науки свою нишу в системе социальных институтов. Прежде всего, он доказывал, что наука не претендует на прерогативы религии. С этой целью выстраивается концепция этической нейтральности науки, которая не должна судить о добре и зле и не должна вмешиваться в споры о морали. В уставе Королевского общества (Английская Академия наук) в 1660 г. строго указана позиция нейтралитета, невмешательства науки в дела религии, политики, этики.

Как реформаторы мышления, Ф. Бэкон и Р. Декарт рекомендуют начинать научные занятия с «очищения разума». Рефлексивное мышление начинается с сомнения. Статусом «моральной достоверности» обладают не принимаемые на веру знания, но, прежде всего, полученные самостоятельно опытным путем, а также математические и некоторые метафизические истины типа «cogito ergo sum». Формированию самостоятельного, независимого мышления призвано способствовать и учение об идолах Ф. Бэкона. Он выделил четыре типа идей, ограничивающих мышление - идолы рода, идолы пещеры, идолы площади и идолы театра. Первые порождены природой человека, который в природу вещей привносит природу своего ума. Вторые обусловлены воспитанием, привычками, третьи проникают в разум с именами и языком. Наконец, идолы театра передаются из вымышленных и заимствованных знаний.

Таким образом, человек, претендующий на научное понимание действительности, должен был сделать определенное усилие, ВКЛЮЧИТЬ особый механизм теоретического мышления, чтобы видеть реальный мир, скрытый от здравого смысла. Таков был новый взгляд на реальность, не как на сакральную, сотворенную Богом, а как на объективную, понимаемую как пространство, заполненное веществом.

Новое научное мышление, в отличие от научного мышления во времена античности, возникает и развивается в рамках проективно- конструктивного отношения к миру. Парадигма классической науки строится на убеждении, что природа может быть отражена в научной картине мира, и нужно лишь искать методологию для адекватного ее отражения. Галилеевская наука формируется как методология, а рациональность понимается как измерение. Галилей учил, что научный метод состоит в том, чтобы изучить этот мир так, как если бы в нем не было сознания и живых существ. Классическая наука возникала в борьбе со схоластическим, авторитарным мышлением, и это тоже способствовало формированию именно таких метафизических оснований научной деятельности - наука должна иметь дело только с количественными феноменами. Галилей утверждал, что все, что нельзя измерить и подсчитать, нереально.

Наука Нового времени основывалась на картезианском каркасе мира и приспособлена для описания мира - механизма, чуждого спонтанности и становлению, качествам и ценностям. Наука основывалась на убеждении, что природа может быть отражена в научной картине мира. Фундаментальная диспозиция знания, то, что М. Фуко позднее назовет эпистемой, к XVII в. оформилась. Классическая наука «создала» квантифицированную реальность. XVII в. знаменует исчезновение былых суеверий или магических ВЗГЛЯДОВ и «вступление» природы в научный порядок.

Научное знание трактуется как знание только об объекте, субъект дистанцирован от объекта. Наука XVII-XIX в.в. - это, прежде всего, поиск метода. Особенности классической науки обозначатся более явно в сравнении с новыми формами научности - неклассической наукой и по- стнеклассической рациональностью, новыми формами познания - фе- номенологическим и экзистенциальным, открывшим иной объект и способ вопрошания. Классическая научность представлена в версии позитивистской философии науки.