2. Чистое ничто и определенное ничто

• Роль понятия чистого бытия в философии Гегеля, как и роль не^отгрих других понятий, рассмотрена сравнительно подробно в моей книге «Разум и бытие» (стр. 216—258). В настоящей книге, которая является в некоторой мере продолжением «Разума и бытия», мне не хотелось повторяться и изложение концепций Гегеля дано поэтому особенно конспективно.

нечто» 4. Для этого понятия легко найти физические эквиваленты в классической пауке и еще легче — в не • классической.

Энгельс приводит в качестве иллюстрации определенного ничто абсолютный нуль температуры 5. Абсолютный нуль — это граница, где исчезает самостоятельное движение молекулы и где молекула фигурирует только как часть макроскопического тела. Абсолютный нуль не означает, что молекула лишена скорости, она движется вместе с другими молекулами. Но она не теряет и собственного движения. Квантовая механика конкретней рисует события, происходящие при температуре абсолютного нуля. Она создала еще более яркий образ определенного ничто. Современная физика привела к представлению о вакууме поля. Если в данном пространстве нет квантов некоторого поля, например квантов электромагнитного поля, фотонов, иначе говоря, если перед нами вакуум электромагнитного поля, то этот вакуум отнюдь не лишен позитивных определений. Взаимодействие частицы с вакуумом придает ей дополнительную энергию, с которой современная физика если и справляется, то лишь с большим трудом.

Уже классическая механика пришла к очень отчетливым физическим прообразам определенного ничто. Принцип наименьшего действия характеризует реальную траекторию тела, сопоставляя ее другим траекториям. Вариации траектории частицы не вводят в игру новые траектории, столь же реальные, как траектория, обладающая наименьшим интегралом действия. Но эти нереализованные траектории далеки от чистого ничто. Так же как и математический эквивалент ничто — нуль. В отрывке, в котором Энгельс говорил о температуре абсолютного нуля как о примере определенного ничто, он высказал ту же идею в более общей форме, применительно к нулю как числу, которое обладает множеством позитивных определений. Отсюда естественный переход к проблеме определенного ничто в анализе бесконечно малых. Уже в первых вариантах обоснования анализа мы встречаем по существу это позднейшее понятие. Когда Лейбниц определял бесконечно малую как пренебрежимую для данного

? Гегель. Сочинения, т. Y, стр. 68.

5 К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 20, стр. 577,

ряда явлений величину — песчинку по сравпению с планетой и т. п., то игнорирование размеров песчипки означало отсутствие у физического объекта определенного нечто, в дапном случае существенной протяженности. Другая версия — исчисление пулей (при полном, а не приближенном отсутствии протяженности) — сохраняла у физического объекта направление движения (если речь шла о применении анализа к механике). Позднейшая концепция — представление о бесконечно малой как о переменной, стремящейся к нулю,— еще более яркая демонстрация определенного ничто. Переход к пределу, т. е. исчезновение определенного нечто, оставляет определенное ничто, предел обладает положительными определениями, прежде всего — определенным отношением значений бесконечно малых, производной от стягивающейся в нуль функции. В данном случае вне-здесъ-теперъ- бытие стягивается в здесь-теперь и исчезает, но при этом сложность п богатство конкретными предикатами возрастают, что и характерно для метода Гегеля, для абстракции, сохраняющей и наращивающей конкретное, ведущей ко все более конкретному представлению о реальности.

С известной стороны всю классическую науку в целом можно было бы представить как систематическое конструирование определенных ничто.

Но в неклассической пауке понятие определенного ничто предстает перед нами в значительно более явпом виде. Неклассическая наука отказывается от презумпции элементарности. Она не только обнаруживает бесконечную сложность результатов абстрактного анализа, но и прямо идет к такой ситуации; в своих основных поня-

Ічиях и методах она исходит из присутствия в элементарной частице бесконечно сложного отображения бесконечно сложной системы мира.

Что еще характерно для классической и (в еще более явной форме) для неклассическои науки,— это систематическое исключение иоиятин, не обладающих свойствами определенного пичто, чисто негативных определений. В этом отношении характерна судьба эфира. Скорбный путь эфира («дитя, зачатое во скорби») состоял по преимуществу в том, что ему присваивали конкретные свойства, которые приводили к противоречиям, затем отбирали эти свойства, присваивали новые, конструировали, чаще всего ad hoc, дополнительные гипотезы, оказывавшиеся еще более противоречивыми в своих выводах.

В конце концов у эфира остался только один предикат — функция универсального тела отсчета. Отобрав у эфира эту функцию, Эйнштейн устранил эфир из числа физических понятий. Но оставшееся пичто — четырехмерный незаполненный континуум — не был чистым ничто. Он обладал множеством предикатов. Это особенно ярко показала общая теория относительности.

Такова же была судьба абсолютного пространства и абсолютного времени. Они были бы традиционным экви валентом чистого ничто, если бы их не наделяли физическими предикатами и функциями, такими, как появление сил инерции при ускоренном движении. Теория относительности устранила сначала физическую характеристику пустого пространства — изменение скорости света при отнесенном к пространству движении. Одновременно исчез эфир, который был физическим псевдонимом абсолютного пространства. Исчезли мгновенные дальнодействия, которые были физическим предикатом времени: абсолютное время состояло из наступающих повсеместно тождественных повсюду мгновений. Позднейшее развитие теории относительности было последовательным наделением пространственно-временного континуума все более сложными геометро-физическими свойствами.

Определенное ничто, как и другие содержательные категории диалектики Гегеля, входит в ряд, который начинается первой содержательной категорией, становлением. К нему мы и перейдем.