Большая политика и национальный вопрос

Тем не менее большая политика как искусство ставить цели обращена в будущее. Ницше, конечно, продумывал возможности, которые может выбирать современное общество. Но, видя их многообразие, осознавая роль случайности, он не пытался предсказывать будущее. В чем Ницше был убежден наверняка, так это в том, что «вся наша европейская культура. как бы направляется к катастрофе»147 и выжить после нее удастся немногим. Но именно на них и рассчитывал Ницше, когда предлагал свой миф. Перед лицом неминуемой гибели все готовы принять спасителя. Стратегия Ницше напоминает ту, что рассказана евангелистами: пророки возвещают катастрофу, и все ждут спасителя. Ницше выступает одновременно в роли пророка и доб- рого вестника. Это сравнение позволяет понять смысл большой политики, которая не имеет ничего общего с политиканством и мелкими выгодами. Ее субъектом выступает творческий законодатель, созидающий новый миф.

Можно выделить следующие основные этапы формирования концепции большой политики у Ницше: 1) обновление немецкой культуры по греческому образцу на основе музыки Вагнера; 2) мечты о создании (по образцу театра в Байрете) некоего духовного учреждения для подготовки элиты, которая станет началом нового свободного человечества; 3) переосмысление роли государства через призму воли к власти. Именно воля к власти питает волю к организации и железной дисциплине. Это приводит к иерархии, в рамках которой неравные в социальном отношения люди сохраняют чувство достоинства и самоуважения. Ощущение себя звеном единой цепи блокирует ресентимент. Ницше писал: «Великой целью государственного искусства должна быть устойчивость, которая перевешивает все остальное, ибо она гораздо ценнее, чем свобода»148. Ницше ценил традиционное государство за то, что оно воспитывало героев, способных пожертвовать собою ради высшей цели. Традиционное государство покровительствует культуре, способствует становлению нации и процветанию свободной индивидуальности. Наоборот, современное государство Ницше расценивает как враждебное по отношению к народу и культуре. Оно культивирует посредственность, превращает народ в массу и приводит к элиминации свободного индивида.

Ницше рисует картину эволюции власти. Он отмечает, что первые государства имели сакральный характер, но отмирание религии ведет к тому, что таинство власти сменяется «волей народа». Падает значение сословий, происходит расслоение общества на имущих и неимущих. Ницше противник либерализма. Он считает, что богатство — привилегия умных. Поэтому собственность буржуа не имеет оправдания, она социально опасна. Государство должно заставить буржуазию жить скромно и обложить ее налога- ми. Но Ницше далек и от социализма, ибо не менее опасной кажется ему идея равенства, реализация которой привела бы к господству глупых и ничтожных личностей. Социалистический идеал Ницше считал продуктом плохо понятой христианской морали.

Ницше — добровольный участник франко-германской войны. Означает ли это, что он был яростным защитником национальной идеи? Известно, что Ницше считал себя плохим немцем, но хорошим европейцем. За национальными конфликтами и войнами он видел единую Европу151. Ницше не разделял колониалистских и антисемитских настроений своих ближайших родственников. Европа для него — это не географическое, не политическое и даже не религиозное единство, а духовная общность. Поскольку же современное состояние Европы внушало глубокий скепсис, то ее будущее виделось Ницше не как необходимость, а как возможность152. Но это странная, неожиданная возможность. Образ Европы строится не по образцу какого-либо государственного устройства, а как сложно структурированная культура, обеспечивающая возможности для развития индивида. Каждый человек имеет индивидуальную систему воззрений и имеет силу их отстаивать, вопреки общепринятым традициям. Какими бы свойствами мы наделили доброго европейца? Разумеется, это цивилизованность или воспитанность, разумность или просвещенность, а также веротерпимость или толерантность. Список достоинств можно продолжать, однако среди них нет и не будет ничего из того, что Ницше предписывал доброму европейцу, а именно: ответственность, знатность и менталь- ную силу. Очевидно, что он имел в виду восстановление мужских добродетелей традиционного общества.

Ницше нередко считается националистом. Между тем он самым резким образом критиковал национализм, шовинизм и антисемитизм, более того, отрицательно относился к изобретению национального государства, а также критически оценивал методы Бисмарка по сборке немецкого рейха.

Так, Ницше часто сравнивает немцев с французами. При этом он указывает, что не следует отождествлять победу немецкого оружия и победу немецкой культуры,— победа на полях сражений, удовлетворяющая политические амбиции, оборачивается поражением в сфере духа. Ницше писал: «Когда я слышу „Deutschland, Deutschland uberalles", я боюсь конца немецкой философии»153. Если немцы — проводники порядка, то французы — носители культуры. Именно они воплощают идеал «доброго европейца». Таким образом, «добрые европейцы» являются продуктом не столько будущего, сколько прошлого. Например, их появлению способствовали, во-первых, философия досо- кратиков, во-вторых, культура Ренессанса, в-третьих, период с XVI по XVIII в., представленный именами Вольтера, Декарта, Паскаля, Руссо, Ларошфуко и Монтеня. Следует иметь в виду, что названные личности рассматриваются не как представители большой нации. Наоборот, их значимость прямо определяется тем, насколько они преодолевали свою национальную принадлежность. Их книги были понятны всему образованному сообществу, они выражали дух древних, как будто были написаны самими греками. Более всего Ницше ценил у французских мыслителей то, что они вносили в логику немного неразумия. Например, Паскаль использовал логику как средство мышления, но принципиальные вопросы решал на основе веры. Бытие в его целостности непостижимо для разума. В присоединении интуиции к порядку логики и состоит зерно француз- ского духа, который Ницше высоко ценил за чувство вкуса в диалектике.

Для понимания мечты Ницше о «добром европейце» необходимо вчитаться в Предисловие к «Веселой науке». Там Ницше пишет: «У одного философствуют его недостатки, у другого — его богатства и силы»154. Это не просто самоотчет («что нам до того, что господин Ницше снова стал здоровым?»155) — Ницше пишет о здоровье человека: «За высочайшими суждениями ценности, которыми доныне была ведома история мысли, таятся недоразумения телесного сложения, как со стороны отдельных лиц, так и со стороны сословий и целых рас»156.

Но не следует трактовать Ницше в духе пословицы «В здоровом теле — здоровый дух».

В XIX в. много писали об улучшении породы и физического здоровья, о комфорте и благосостоянии народа. Разумеется, при этом не исключали и просвещения. Однако Ницше предлагал нечто другое. Европейцам, даже молодым, не хватает веселости, авантюризма, смелости, полагал он. Требовательность к себе и сила духа — вот, что необходимо хорошему европейцу! При этом Ницше предлагал воспитывать студентов не только как мыслителей, но и как художников. Хороший европеец — не эстет и не прожигатель жизни, изобретающий искусства существования, а честный и ответственный искатель истины.