3.1.3 «Акциденцилизация» тела Христа

Итак, плоть Христа не получает поклонения на иконе.

При поисках ответа на этот вопрос мы найдем в писаниях Льва довольно традиционные, однако слегка отредактированные формулировки:

...божество Христово <...>, даже во время смерти Его, когда были отделены друг от друга святая душа Его и святая плоть Его и всё, что относится к плоти (navxtov TU>V ті)С; ааркбс;) и святой характир Его, нераздельно от всего и во всем неслиянно пребывала.

Выделенные слова как раз и являются богословской инновацией Льва: во время смерти Христовой произошло, по его мнению, разделение во Христе всего плотского, с одной стороны, и «святого (т. е. «богоипостасного») характира», с другой. Признавая, что со всеми разделившимися «частями» оставалось божество Христа, Лев, тем не менее, утверждает отделяемость плоти от характира Христа.

Теоретически такой подход не обязательно означает «акциден- цилизацию» тела Христова по отношению к боговоплощению. Сам Лев объясняет соединение характира с ипостасью Христа по аналогии с соединением души и тела в человеке. Но душа и тело в человеке, хотя и разделяются на время смерти, составляют все-таки единую ипостась и, в случае Христа, участвуют в бо- говоплощении необходимым образом. Однако иконопочитатели утверждали, что, описывая на иконе плоть Христа, они описывают одушевленную плоть, а не бездушную—причем это утверждение было основано на необходимости, а не «случайности» (ак- цидентальности) как тела, так и души для воплощения Логоса.

У Льва Халкидонского иначе: «характир плоти» для него безразличен и никоим образом не определяет святость иконы.

В этом смысле можно говорить об «акциденцилизации» тела Христова в христологии Льва Халкидонского.

3.1.4 Акцидентальность всех характиров, кроме «богоипостасного»

Теперь обратимся ко второй проблеме, акцентированной в конце раздела 3.1.2,—относительно сущности и ипостаси.

Выше (раздел 3.1.2) мы привели цитаты, из которых видно, что Лев рассматривает ипостасное единство божества и человечества во Христе как своего рода «сумму» божественной сущности и «богоипостасного характира».

Лев формулирует свое определение ипостаси, и оно неожиданно оказывается в точности дамианитским. Он даже упоминает тритеизм Иоанна Филопона—того самого, в споре с которым Александрийский монофизитский патриарх Дамиан сформулировал свою доктрину (см. выше, гл. Ш.1, раздел 5, особенно см. 5.5). Можно быть уверенным, что Лев ничего не знал о Дами- ане,—иначе он вряд ли стал бы повторять его учение. Впрочем, в Византии подобные дискуссии отмечались и раньше, на рубеже X и XI веков (об этом мы знаем из творений Симеона Нового Богослова, спорившего со Стефаном Никейским, но никаких более точных сведений не имеем).

Итак, Лев определяет три ипостаси Троицы как три «идиомы, которыми они и являются, и называются: Отец—нерожденный, Сын—рожденный, Дух—исходный...». Восприятие нашей природы Сыном произошло «в Его собственной ипостаси сыновства (EV ТІЇ ібіа Tf|<; иіотг|то<; аитои илоатааєі)».

Подобно Дамиану, Лев ссылается в этом случае на трактат неизвестного автора IV века (в современной науке его пытались атрибутировать Григорию Нисскому, Евагрию, Дидиму—но без достаточной доказательной базы), который в Византии читался в качестве Послания 38 (гл. 6) в корпусе посланий Василия Великого и потому считался весьма авторитетным текстом.

Вот как обращается с ним Лев Халкидонский:

...ипостасью же называем, согласно Великому Василию, относящиеся к каждому из нас идиомы, или акциденции (прилагаемые) к нашей сущности (aupftepr)K6TWv пері xryv ouoiav rjpiiv), каковые и являются характирами всех людей.

Лев Халкидонский называет идиомы акциденциями, но не делает различия между акциденциями отделяемыми и неотделимыми (ср. выше, гл. II.1, раздел 2.11.2, определения 3 и 4; гл. III.2, раздел 3.2.1), уподобляясь в этом Иоанну Грамматику (см. выше, гл. III.3, раздел 3.2.7.3). Далее он, вполне традиционно, отождествляет идиомы с характирами.

Получается, что характиры являются акциденциями, и это, как мы видели, Лев относит даже к характиру плоти Христа. Но то, что усвоено Сыном Божиим в воплощении, акциденцией быть не может. Поэтому Лев и выдумал еще один характир, «богоипостасный», который принадлежит ипостаси воплощенного Логоса, но непонятно, как соотносится с эмпирическим телом Христовым: ясно, во всяком случае, что лишь этот характир обладает свойством неотделимости—не от тела Христа, а от ипостаси Логоса. Характир тела Христова отделим от Логоса, как, впрочем, и само тело...

3.1.5 Выводы относительно учения Льва Халкидонского

Судя по имеющимся данным, учение Льва так и не было окончательно продумано, особенно в своей христологической части. Автор предпочел от него отказаться.

В учении Льва четко разделяются иконологические выводы и их христологическое обоснование. Самым важным является последнее.

В христологии Льва есть элементы, которые окажутся характерными для богословия его эпохи, и которые мы встретим у его главного оппонента—Евстратия Никейского.

Самый главный из них—усвоение характира Христа непосредственно сущности Божией, а не просто ипостаси Сына. В тради- ционной системе понятий такие выражения, как «единство по сущности», к характиру применены быть не могли—по той причине, что характир есть сумма идиом ипостаси, то есть, как признает и сам Лев Халкидонский, принадлежит ипостаси. Если же, тем не менее, Лев атрибутирует характиру Христа какое-то единство с божеством «по сущности», и на основании этого единства считает характир Богом, которому подобает служебное поклонение,—то налицо путаница понятий: «сущность» Божия появляется у Льва там, где должна быть «ипостась» Сына.

Налицо полное непонимание того понятия ипостасного единства двух природ во Христе, которое было выработано в православном богословии VI-VII веков.