2.10.2 Энергия и имя; энергия как «движение сущности»

В V веке учение о «положительном» (утвердительном, «катафа- тическом») и «отрицательном» («апофатическом») богословии станет главной темой корпуса сочинений, надписанных именем ученика апостола Павла Дионисия Ареопагита (так называемый Corpus Areopagiticum, особенно в сочинениях О божественных именах и О таинственном богословии). Анонимный автор в подробностях разработает тему, начатую Василием Великим и другими Каппадокийцами.

Из первых трех книг Василиева Против Евномия становится достаточно ясно, что он подразумевает под «энергией», но ни там, ни в других дошедших произведениях св. Василия нет прямого, если угодно, «школьного» определения. Такие определения в изобилии встречаются в более поздней патристике (и именно в учебных руководствах, например, в Точном изложении православной веры св. Иоанна Дамаскина (VIII в.), см. кн. II, гл. 23 «Об энергии»), однако самое раннее из них находим у св. Григория Нисского, но не в каких-либо из дошедших сочинений, а в виде цитат в составе сборника (флорилегия), составленного с учебными целями неизвестным автором ок. 700 г., в так называемом Учении отцов о воплощении Бога-Слова (Doctrina patrum de incarnatione Dei Verbi).

Определение энергии как движения тоже восходит к Аристотелю (Метафизика IX, 6, 1048 b 18-37), где он различает «действие» («энергию», лат. actus) и «способность» (или «возможность»— биуацк;, лат. potentia, в русской богословской литературе обычно переводится «сила»); собственно, движением оказывается процесс осуществления этой способности, тогда как «энергия» как таковая—это уже осуществленное действие. Однако в Боге невозможно несовершенство (неосуществленность), а потому применительно к Богу различение «силы» и «энергии» в смысле «возможности» и «действительности» не имеет смысла. Поэтому и у Каппадокийцев, как и у Афанасия и других их предшественников, термин 6v)va[iic; будет использоваться в качестве простого синонима к термину «энергия». Впрочем, аристотелевское различение «энергии» и «силы» все-таки будет востребовано христианским богословием, но это произойдет позже (главным образом, у св. Максима Исповедника в VII в.) и лишь применительно к учению об отношении Бога к тварному миру.

Итак, энергия есть «движение сущности», а движение есть изменение. Но в каком смысле уместно приписывать изменение (движение) неизменному (неподвижному) Богу?

В одном отношении ответ на этот вопрос очевиден: в смысле откровения Бога к твари—начиная от самого акта творения и продолжая Его промышлением о мире и домостроительством нашего спасения. В этом смысле Бог «являет» Себя, являет Свои имена. Это есть изменение, хотя по отношению к внутренней жизни Бога оно является внешним. Тем не менее, это движение сущности Божией, то есть энергия Божия. Энергиями Бог являет Себя ad extra—то есть вовне.

Однако, энергии имеют значение и ad intra, то есть во внутренней жизни Бога.

2.10.3 Ипостась как трдпос, iinap^ewq

(«тропос существования») сущности

Чуть выше (раздел 2.8) мы уклонились от рассмотрения «второго», то есть «дополнительного» к аристотелевскому, определения «ипостаси», которое было дано Василием Великим, обратившись вместо этого к более простой передаче той же идеи у Григория Богослова. Теперь нам всё же будет необходимо рассмотреть второе определение Василия Великого, так как только через него понятие ипостаси связывается с остальными философскими категориями, использованными для выражения догмата о Троице.

В трактате Против Евномия св. Василий определяет три ипостаси Бога как три разных «тропоса существования» (трошп йлар^єшс;).

Греческое слово «тропос» довольно точно передается русским «образ» в значении «способ», но мы будем избегать такой передачи, чтобы не вызвать путаницы с термином «образ» в значении «изображение».

Слово «существование» (итіар^іс;) превращается в данном случае в термин, означающий не просто «бытие» (для обозначения которого были и другие синонимы), но именно бытие индивидуума. Тем самым выражение «тропос существования» относится только к индивидуальному, частному бытию, а не к бытию сущности (природы) и поэтому содержит имплицитно «аристотелевское» определение ипостаси.

«Тропос существования» в качестве познаваемого противопоставляется у св. Василия (и у других отцов вслед за ним) «логосу природы» (Хоуос; Tfjc; (ристєшс;), который непознаваем. О любом ипостасном бытии, будь то о триипостасном Боге (как в Против Евномия) или об одноипостасном человеке (например, в Послании 236), св. Василий говорит, что оно познаваемо по тропосу существования, но непознаваемо по логосу природы. Последнее нужно понимать в том смысле, что «логос»—здесь это слово употреблено в значении «знание, понимание, понятие»—природы (сущности) превосходит наше понимание.

Слово «существование», как в русском, так и в греческом, является именем действия, и это имеет принципиальное значение для выбора именно этого термина применительно к ипостаси. Термин указывает на то, что существование ипостаси должно рассматриваться как действие, то есть как энергия.

«Существование» («тропос существования») Отца являет нам Бога как «отечество» (7іатротг|<;)> Сына—как «сыновство» (шо- тг|<;), а Духа Святаго—как «святыню» (или «освящение»: dyiao- цос;)> то есть соответственно «характирам», или отличительным особенностям (идиомам) каждого из них (см. авторское резюме этих идей трактата Против Евномия в Послании 236 (228), откуда в разделе 2.8 уже цитировалось определение «ипостаси»).

Отметим попутно, что св. Василий легко применяет слово «ха- рактир», обычно обозначающее внешний вид человека, к ипостасям Святой Троицы.

В более поздней богословской традиции (начиная, впрочем, со св. Григория Богослова) «стандартизируется» несколько другое именование отличительных свойств трех ипостасей Святой Троицы («нерожденность», «рожденность», «исходность»), но, как бы то ни было, речь будет идти только об одном каком-то свойстве, которое отличает каждую из трех ипостасей божества от двух остальных. Поскольку любое именование этих свойств является только одним из возможных имен Божиих, основное значение этих именований—не совпадать друг с другом: каждая из трех ипостасей имеет свое особенное ипостасное свойство, которое и называться должно по-особенному, а вот само название может варьироваться.

Тропосы существования трех ипостасей существуют не только в той мере, в которой о них можем узнать мы, но, прежде всего, сами по себе. «Существующим» в каждом из трех тропо- сов существования является сущность. «Существование»—это и есть энергия сущности, ее, своего рода, движение. Это некоторого рода движение Сына и Духа относительно Отца как единого «начала» и «причины» в Святой Троице.