Формирование идентичности личности и национальная мифология: историко-литературный аспект Н.А. Шайдорова

Формирование гражданской и этнической идентичности личности тесно связано с процессом усвоения личностью различных элементов сознания, поведения, вкусов, привычек, оценок, языка, т.е.

Важную роль в процессе формирования культурной идентичности личности играют современный миф и мифотворчество. В условиях глобализации локальные и национальные мифы приобретают способность расширять границы своего существования и становиться достоянием уже не одной, а нескольких культур. В связи с этим способы бытования мифа в разных культурных сообществах, его репрезентация в речи и тексте, а также использование и даже эксплуатация в тех или иных целях заслуживают внимательного и критического обсуждения.

С национальной мифологией тесно связаны гендерные стереотипы общества. Остановимся на отдельных аспектах процесса мифологизации образа женщины в американской и российской культуре — начала ХХ вв. В данный период и в России, и в США одной из наиболее влиятельных сил, участвовавших в формировании культурной идентичности, была литература. Говоря о литературе, мы подразумеваем не только произведения, признанные классикой, но и более популярного толка, которые пользовались спросом в средних слоях общества и в дальнейшем стали основой массовой культуры.

Период XIX — начала XX вв. является наиболее значимым, поскольку именно тогда в США начался активный процесс создания целого ряда мифов, влиятельных до сих пор, в том числе и мифа об американской женщине. Результаты процесса, на наш взгляд, стали очевидны в США в первой трети XX в.

В древние времена мифология была основным способом восприятия и отражения мира, единственной и обобщенной моделью бытия человека и социума. Мифология весьма эффективно служила основным средством регуляции поведения и сознания людей. С течением времени миф как форма коллективного сознания лишается непоколебимой веры в реальную закрепленность и объективную данность события или явления, запечатленного в нем. По мнению известного исследователя древнегреческой философии и истории Ф. Кессиди, на определенном этапе развития общества миф начал «переосмысливаться, становиться средством выражения совсем не мифологических, а художественно-эстетических, религиозных, нравственных, философских и тому подобных идей»[372]. При этом миф становится «одновременно необходимым и опасным (тем, прежде всего, что легко «окостеневает», овеществляется и из освобождающей силы превращается в закрепощающую), а присутствие его в современном сознании разом избыточно и недостаточно»[373].

Одним из относительно недавно возникших и, безусловно, весьма влиятельных национальных мифов является миф об Америке — сложное, многоаспектное и порой противоречивое явление. В его основе лежит мысль о том, что Америка — это новая, девственная земля, Новый Эдем. Еще в XVI в. испанский епископ дон Васко де Квирога сказал: «Не попусту, но по важной причине и основанию названа земля эта Новым Светом, не потому, что она новонайденная, но потому, что в людях своих и почти во всем она как земля в свой первый и золотой век»[374].

Миф о Новом Эдеме активно создавался «отцами-основателями» первой английской колонии Массачусетского залива. Первый губернатор колонии Джон Уинтроп пророчил пуританам-колонистам судьбу избранного народа, предназначение которого было ввести человечество в новую эру.

Философией Нового Адама в первой половине XIX в. стала философия трансцендентализма, яркий пример взаимопроникновения национального и интернационального, взаимосвязи стран и культур, что делало ее весьма привлекательной для Америки. Теоретик трансцендентализма Ральф Уолдо Эмерсон объединил в своей концепции «платоновскую метафизику, теорию совершенствования, учение о мировой душе и о всеединстве мира, теорию познания Якоби в интерпретации Сэмюеля Кольриджа, натурфилософию Шеллинга, мистицизм Беме и Сведенборга, просветительский оптимизм, унаследованный унитарианством»[375]. Помимо философской составляющей американский трансцендентализм обладал ярко выраженными чертами религиозного учения, остро полемизируя с ортодоксальным кальвинизмом. Эссе Эмерсона «Доверие к себе» (Self-Reliance, 1841) его современники назвали «декларацией интеллектуальной независимости», в нем Эмерсон сформулировал своеобразный «моральный кодекс» американца. Одним из основополагающих принципов, про

возглашенных Эмерсоном, был индивидуализм. «Общество — не что иное, как заговор против человека. Общество — это компания акционеров, в которой ... превыше всего ценится конформизм. Доверие к себе прямо противоположно по смыслу.

та для женщины. Вплоть до последней четверти XIX в. американская литература избегала всего, что касается женщины и связанной с ней сексуальной энергии.

Важными слагаемыми американского национального сознания были молодость и невинность. Культ юности уходил своими корнями в историю страны, изначально противопоставившей себя всему старому и, по всеобщему мнению, косному. Возвращаясь к Эмерсону и к его эссе «Доверие к себе», стоит процитировать следующую мысль: «Не надо думать, что у юности нет власти. Мальчишка, независимый и безответственный, смотрит на людей и события, происходящие вокруг него, и оценивает их по-своему, достаточно просто, как плохие или хорошие, интересные или глупые, сложные или простые. Он никогда не беспокоится о последствиях, об интересах, он выносит независимый и единственно верный вердикт. Вы [взрослые] лелеете его, а не он вас»[378]. В первой половине XIX в. начал создаваться миф об американской девушке («American Girl»). Его становление и упрочение связывается с возрождением англосаксонской традиции, почитание которой стало неотъемлемой частью культуры высших слоев общества. В понятии «WASP» (White Anglo-Saxon Protestant) явственно проявился культурный этноцентризм новой нации, которая, несмотря на свою «первозданность» и «невинность», не могла отрешиться от ценностных установок Старого Света.

Женщина должна была обеспечить сохранность англосаксонской традиции и передавать ее из поколения в поколение. Но поскольку данная традиция была перенесена на новую, пропитанную пуританизмом, почву, то культ женщины выразился в почитании американской девушки, чья юность и невинность были призваны символизировать юность и невинность Америки в противовес старой и погрязшей в грехах Европе.

«Американская девушка» в определенной степени объединила мужские и женские качества, став хранительницей культурных ценностей американского общества в один из самых сложных периодов его истории. В то время, когда мужчины Америки активно прокладывали железные дороги на запад континента, а их жены обеспечивали им крепкий тыл, американская девушка становилась визитной карточкой страны в прямом и переносном смысле слова.

деньги и демонстрировали Старому Свету независимость и свободу Нового Эдема.

Новая национальная мифология во многом создавалась усилиями литераторов: как маститых и общепризнанных классиков, так и авторов достаточно примитивных произведений. По меткому замечанию Уильяма Уосерстрома, большинство героинь американской литературы XIX в. — «маленькие девочки, которые никогда не вырастут»[379]. Стоит отметить тот факт, что произведения, пропагандировавшие и насаждавшие культ вечной женской юности, создавались женщинами, выполнявшими социальный заказ по воспитанию поколения американок.

В ряду мифологизированных женских литературных персонажей выделяются Дейзи Миллер, героиня повести классика американской литературы Генри Джеймса («Дейзи Миллер», 1877), и Полианна, героиня полузабытого романа Элеонор Портер «Полианна» (1913). Энтузиазм и оптимизм первых пореволюционных десятилетий сменился в XIX в. разочарованием в демократических идеалах и пессимизмом по поводу возможности создания «нового человека в новом мире». Дейзи Миллер стала воплощением критического восприятия Генри Джеймсом американской действительности. «Американская девушка» Генри Джеймса из-за своей независимости вызывает чувство опасения у жителей Европы. Она гибнет, столкнувшись с непонимающим и непонятным миром Европы, однако, причина гибели Дейзи коренится не только во внешних условиях, но и в ней самой, в ее излишней самоуверенности. Выйдя в мир, героиня Генри Джеймса бессильна перед его опасностями, поскольку с рождения пребывала в уверенности, что Америка — предмет всеобщего восхищения, а ей, как представительнице Нового Света, ничего не грозит. Генри Джеймс, с одной стороны, стремится развенчать уже созданный к 1870-му гг. миф, с другой — сам участвует в его создании, изображая на страницах своих произведений образ гордой, юной американки, которая несет дряхлеющей Европе новую идеологию молодости и независимости.

На противоположном полюсе (с точки зрения качества литературного произведения) находится Полианна, чье имя стало нарицательным и вошло в словари английского языка со значением «неисправимый оптимист». Роман Э. Портер явил читающей публике США

ничем не примечательную юную девушку, которая тем не менее каждый день спасает мир, превращая зло в добро, горе в радость. Что бы ни случилось, Полианна добра, весела и смотрит в будущее с оптимизмом.

Произведение Э. Портер было типичным образцом зарождавшейся массовой культуры. Спаситель мира на маленькой кухне в об- личии оптимистки-девочки — тот образ, который был нужен Америке в 1913 г. Полианна несла на своих хрупких плечиках тяжелый груз национальной идеи, которая рухнула, едва началась Первая мировая. Циничные и разочаровавшиеся 1920-е назвали Полианну «счастливой идиоткой», противопоставив ей новую американскую девушку флаппера. Миф об американской девушке не ушел в прошлое, продолжив свое существование в другом обличие.

С появлением средств массовой информации роль художественной литературы в обеспечении дальнейшего функционирования мифа значительно уменьшилась, ей на смену пришло телевидение и кинематограф, которые продлевают жизнь образу вечно молодой и невинной Америки. Показательным в этом смысле является фильм С. Мендеса «Красота по-американски» («American Beauty», 1999). Образ молодой девушки, кичащейся своим богатым сексуальным опытом, есть трансформированный временем образ «American Girl». Влюбленный в нее главный герой фильма меняет свою жизнь, чтобы понравиться ей. В кульминационный момент фильма девушка оказывается девственницей, скрывающей свою невинность от окружающих, которые восторгаются развращенностью. Национальная мифология приходит на помощь режиссеру в его острой критике американского общества, заставляющего невинность изображать из себя порочность.