Рождение российского криптоанализа

270-летию создания отечественной дешифровальной службы посвящается

В начале 1742 г. в России была создана служба, в задачи которой входила организация перехвата и перлюстрации секретной шифрпереписки иностранных корреспондентов, организованы её дешифрование, перевод, докладывание сообщений в высшие инстанции.

Прежде чем перейти к рассказу о первых шагах отечественного криптоанализа, немного истории. XVII, XVIII и первая половина XIX вв. вошли в историю криптографии как эра «чёрных кабинетов» - специальных государственных органов по перехвату и дешифрованию переписки. В штат «чёрных кабинетов» входили криптографы-дешифровальщики, агенты по перехвату почты, специалисты по вскрытию пакетов, писцы-копировальщики, переводчики, граверы, специализировавшиеся на подделке печатей, химики, их наличие было необходимо из-за активного использования стеганографических методов защиты информации, так называемых невидимых чернил, специалисты по имитации почерков и так далее. Таким образом, чёрные кабинеты состояли из высококвалифицированных специалистов в различных областях деятельности. Первый «светский» «чёрный кабинет» (без криптоана-

литической составляющей) был организован по приказу императора Священной Римской империи Максимилиана I в первом десятилетии XVI века, это была одна из первых в Европе служб перлюстрации почтовой корреспонденции, которую можно считать прародительницей всех европейских «черных кабинетов» [Черняк, 1991]. Что касается Ватикана то подобные службы, работавшие на папский престол, в составе которых были и дешифровальщики, появились ещё ранее [Бабаш, 2002], [Kahn, 1967].

Во все времена дешифровальщики тесно сотрудничали со специалистами по перехвату и перлюстрации (тайное и безуликовое ознакомление с содержанием переписки), без перехвата нет дешифрования. До изобретения во второй половине XIX века электрических способов передачи информации (телеграф, телефон, радио) существовало два основных способа передачи сообщений - почта и специальные курьеры. Первый способ был дешевле и быстрее, но менее безопасным, «чёрные кабинеты» располагались, как правило, именно на почтамтах. Для защиты информации помимо шифрования использовались физические методы, конверты тщательно опечатывались сургучными и восковыми печатями, прошивались по контуру нитками, часто вместе с письмом в конверт вкладывался некий специальный знак (например, волос) при вскрытии целостность этого знака нарушалась (тот же волос выпадал из конверта) и адресат мог понять что с письмом уже кто-то ознакомился. С курьерами было ещё сложнее - их надо было подкупить, напоить, усыпить, а иногда даже убить, чтобы добыть секретную депешу.

О              возможности перехвата тайных сообщений было известно ещё в Древней Руси, в связи с этим уже тогда принимались меры по защите информации, подробнее о них можно прочитать в статьях [Ларин, 2009], [Ларин, 2010]. Практический перехват сообщений внешних и внутренних противников российской власти осуществлялся во время правления Великого князя Московского Ивана III (XV в.) и первого русского царя Ивана IV Грозного (XVI в.) [Бабаш, 2002].

Огромная работа по перехвату внешней и внутренней переписки была организована во время правления Петра I. Вся иностранная почта доставлялась в Посольский приказ для вскрытия и досмотра. Кроме шифрованных сообщений врагов интересовала Петра и информация, содержащаяся в шифрпереписке руководителей и дипломатов, союзных России, и нейтральных государств. Такая переписка велась, Петр I не запрещал иностранным представителям использовать шифры, но требовал представление ему открытых текстов шифрованных посланий (речь, естественно, идет о тех посланиях, которые удавалось перехватить).

Иностранные представители свой отказ мотивировали тем, что наличие открытого текста к перехваченному шифрованному раскроет ключ. Тем самым они косвенно подтверждали, что надеются на тайные каналы передачи своих сообщений. Среди способов тайной передачи секретных сообщений была и стеганография (использование невидимых чернил).

Петр I был первым в России криптоаналитиком. Кстати в этом году исполняется 340 лет со дня рождения первого русского императора. Напомним, что криптоанализ наука о дешифровании шифров, он применяется к «чужим» шифрам для получения информации и к собственным для оценки их стойкости и, соответственно, возможности использования для защиты своих секретов, Именно этим Петр и занимался. Сохранились его резолюции относительно ряда российских шифров: «А которую вы перво прислали, и та не годна, поне-

же так, как простое письмо, честь можно» [Соболева, 2002], «Сия цифирь зело к разобранию легка» [Бабаш, 2002]. При этом важно отметить, что занимался оценкой стойкости российских шифров не кто-нибудь, а сам царь!!!

В петровскую эпоху стали проявлять в России интерес и к шифрам иностранных государств, конечно о регулярном дешифровании иностранной переписки речь пока не шла, однако заинтересованность в получении информации таким методом уже была. Русским дипломатам, разведчикам и другим представителям за границей предписывалось добывать любую информацию, касающуюся шифров, организации связи, открытых текстов (против атаки «открытый текст - шифрованный текст» подавляющее большинство шифров того времени было не устойчиво).

Определенные меры по перехвату сообщений и добыче шифров предпринимались и после смерти Петра I, приведем ряд примеров, относящихся к концу 30-х гг. XVIII в.

При добыче информации российская сторона иногда применяла самые жесткие меры. В 1738 г. главными политическими противниками России были Швеция (с севера) и Турция (с юга). Российский двор, опасаясь создания их союза, был обеспокоен слухами о переговорах между ними. Императрица Анна Иоанновна повелела принять все возможные меры для получения соответствующей информации. Командующим русскими войсками на юге был фельдмаршал Б.К. Миних. Под его началом служил полковник русской армии Х. фон Манштейн. Приведем выдержку из его воспоминаний. «Предосторожности русского министерства, принимаемые против шведских интриг, доходили до самых насильственных мер и даже до смертоубийства на большой дороге... Ходили слухи о заключении между Швецией и Портою (Турцией - авт.) договора. Русский посол в Стокгольме Бестужев уведомил, что в

Константинополь послан майор Цинклер с тем, чтобы доставить оттуда ратификации договора. Тотчас после получения этого известия, граф Миних послал офицеров с несколькими унтер-офицерами в Польшу». По другим данным информация о Цинклере была получена от агентуры российской разведки в Швеции. Была поставлена задача любой ценой перехватить Цинклера и забрать имеющиеся у него документы. Русским военным удалось захватить необходимые документы, при этом Цинклер был убит. Однако в бумагах Цинклера не было обнаружено почти ничего интересного и после изучения их отправили по почте в Гамбург, откуда переслали в Швецию. В Швеции убийство Цинклера вызвало бурю негодования. По этому поводу Манштейн пишет: «Российская императрица (Анна Иоанновна - авт.) отреклась от этого ужасного дела, торжественно объясняя, что она об этом ничего не знала...

А вот примеры добычи криптографической информации. В середине XVIII в. русский посланник в Швеции барон Корф получил доступ к секретной информации, в том числе к открытым текстам дипломатической шифрованной переписки Швеции. Однако через некоторое время, почувствовав наличие канала утечки, шведы усилили защиту переписки своего МИДа. Правительству Швеции в 1747 г. пришлось изменить систему канцелярской переписки, потому что Корф имел возможность узнавать обо всех тайных государственных делах. Шведское правительство официально жаловалось в Санкт-Петербург на вмешательство русского посла во внут-

ренние дела Швеции страны и требовало его отзыва. Из Петербурга отвечали протестами на действия антирусской партии в Швеции. [Гольев, 2008], [Очерки, 1999].

Теперь же приведем пример добычи шифров оперативным путём. В 1739 г. герцогом Мекленбург-Шверинским Карлом Леопольдом1 в Россию был направлен с секретным поручением французский генерал-майор Дюк де Фаллари. Однако российские спецслужбы получили информацию о неблаговидных намереньях посланца немецкого герцога: «российское министерство[8] [9] заранее предуведомлено было о неблагоприятных предложениях, Фалларию[10] вверенных, и давно знало сего постыдными поступками обезглавленного негоциатора, то и предписало по приезде его в Россию арестовать» [Соболева, 2002].

Фаллари прибыл в Ригу 15 мая 1739 г. и на третий день пребывания на российской территории был арестован и отправлен в Санкт-Петербург под конвоем майора Астраханского полка Фёдора Воейкова.

Великим, 2) через посредничество русского двора и лично императрицы Анны Иоанновны ходатайствовать у германского цесаря, чтобы тот «уничтожил все изданные в предостережение герцогу декреты и ввёл бы его опять во владение мекленбург- шверинских земель» и главное 3) готовить почву для супружества дочери Карла Леопольда с сыном курляндского герцога Бирона» [Соболева, 2002]. Это не соответствовало планам российского двора, на этот престол имелись другие кандидатуры.

Императрица Анна Иоановна послала Карлу Леопольду грамоту с известием об аресте Фаллари, мекленбургский герцог поспешил отмежеваться от француза и в ответном послании заявил, что ни чего общего с Фаллари не имеет и «описав коварные замыслы сего аккредитованного им дипломата, назвал его злодеем и плутом, который старался у Папы[11] обратить его в католическую веру и даже попросил императрицу, чтобы Фаллари был предан по делам его наказанию» [Соболева, 2002]. Фаллари был посажен в тюрьму, а в последствии сослан в Сибирь.

Однако, несмотря на выше приведённые примеры какой- либо системы в осуществления перехвата и перлюстрации секретной переписки и специальной службы, выполняющей эти задачи в России на тот момент не было. Лишь с занятием российского престола императрицей Елизаветой Петровной вопросам криптографической деятельности в этом направлении стало уделяться регулярное должное внимание. К чести русской дипломатии следует отнести то, что она не только сумела закрепить успехи, достигнутые при Петре I, но стала играть решающую роль в делах Западной Европы. Русское правительство могло проводить, несмотря на смену лиц на престоле, более решительную политику. Международным успехам России способствовало и наличие в ее правящих кругах выдающихся дипломатов. При этом в руководстве Российской империи осознали, что ознакомление с иностранной перепиской является крайне важным источником информации и добыча её от случая к

случаю является не продуктивной, пришло время поставить данные действия на регулярную основу.

Как мы уже отмечали выше первым барьером на пути к иностранным секретам были физические меры защиты, как и в Европе, их преодоление стало первой задачей отечественного «чёрного кабинета».

Организация службы перлюстрации в России во многом связана с именем выдающегося государственного деятеля Алексея Петровича Бестужева-Рюмина (1693-1766). Рассмотрим его биографию подробнее. Родился А.П. Бестужев-Рюмин 22 мая 1693 г. В 1708 г. он по приказу Петра I был отправлен вместе с братом Михаилом за границу «для науки». В 1712 году А.П. Бестужев становится дворянином посольства в Берлине, но, год спустя, поступает с разрешения Петра I на службу к ганноверскому курфюрсту, впоследствии английскому королю Георгу I. В 1717 г. он возвращается на русскую службу и направляется в качестве посланника в Данию и Гамбург. В 1740 г. он был вызван в Россию фаворитом Анны Иоанновны Бироном и назначен кабинет-министром. Бестужев принял деятельное участие в борьбе за назначение Бирона регентом после смерти Анны Иоанновны. Вместе с Бироном он был арестован в ночь с 8 на 9 ноября 1740 г. и приговорен к четвертованию. Однако казнь его была заменена ссылкой. В октябре 1741 г. Бестужев вновь был возвращен в Петербург и по вступлении на престол императрицы Елизаветы Петровны осыпан милостями и назначен главным директором почт. 25 апреля вместе с отцом и братом А.П. Бестужев-Рюмин получил графское достоинство. Занимая при дворе все более значительное положение, он начинает активно проводить свою политику, направленную на союз с Англией и Австрией против Франции и Пруссии. Французские дипломаты, аккредитованные в России, приложили немало стараний к тому, чтобы свергнуть Бестужева. Особую активность в этом проявлял французский посол маркиз Шетарди [Бабаш, 2002], [Соболева, 2002]. Об этом мы подробно расскажем далее.

Итак, перлюстрация переписки иностранных дипломатов была организована в России А.П. Бестужевым-Рюминым в

начале 1742 г., то есть как раз в тот период, когда он назначается главным директором почт. По распоряжению А.П. Бестужева-Рюмина почтовые службы должны были вскрывать и копировать все письма зарубежных послов (даже к дамам), уходящие и прибывающие из-за границы. Частные письма, пересекающие границу, также, по возможности, вскрывались все, но копировались наиболее интересные. В российских архивах сохранилось большое количество документов, отражающих деятельность «чёрного кабинета» в первые годы его существования. Например, сохранились русские копии писем, датированных 1742 г.: «от голштинского в Швеции министра Пехлина к находящемуся в Санкт-Петербурге обер-маршалу голштинскому Бриммеру», «голландского в Санкт-Петербурге резидента Шварца к Генеральным штатам, к графине Фагель в Гаагу, к пансионерному советнику фон дер Гейму и пр.», «австро-венгерского в Санкт-Петербурге резидента Гогенгольца к великому канцлеру графу Ульфреду и к графу Естергазию, а также секретаря его Бослера к маркизу Вотте», «английского в Санкт-Петербурге министра Вейча к милорду Картерсту в Ганновер и к герцогу Ньюкастлскому» и другие копии писем иностранных дипломатов [Соболева, 2002]. Все эти документы сшиты в толстые книги и переведены на русский язык (переводы прилагаются). На некоторых, в том числе самых первых перехваченных документов, есть пометки «Ея Императорское Величество слушать изволила» [Соболева, 2002].

Из данной цитаты следует, что уже в 1742-1743 гг. результаты работы «черного кабинета» докладывались высшему руководству страны в лице императрицы Елизаветы Петровны. По установленному порядку канцлер[12] или вице-канцлер несколько раз в месяц делали доклады императрице о международном положении и прочих государственных делах. При докладах, обязательно присутствующий секретарь (тогда им был Иван Пуговишников), вел подробный протокол, который впоследствии переписывался набело, скреплялся и подписы-

вался канцлером или вице-канцлером и подшивался в дело. Таким образом, было запротоколировано всё о чём государыня «изволила рассуждать» [Соболева, 2002]. Среди «рассуждений» императрицы материалы перлюстрированной (а впоследствии дешифрованной) переписки занимали немалое место, при этом на совещаниях императрица довольно часто обсуждала вопросы работы «чёрного кабинета».

Работа перлюстраторам досталась нелёгкая, выше уже были приведены примеры способов физической защиты посланий которые надо было преодолеть, поэтому следует отметить, что безуликовая перлюстрация шифрованных сообщений была непростой задачей. Фактически главой российского «чёрного кабинета» в начальный период его работы стал, назначенный Бестужевым-Рюминым санкт-петербургским почт- директором, Фридрих Аттт. В его обязанности входило вскрытие и запечатывание посланий, вот как описывает этот процесс и трудности в ходе него возникающие в одном из писем Бестужеву-Рюмину сам первый российский профессиональный перлюстратор:

«... 29-го числа прошлого месяца купно (очевидно конверт или пакет - Примеч. авт.) с депешею от господина Мар- дефельда1, вчерась пополудни с великим респектом получил. И не применул по силе данного мне милостивейшего приказа оную депешу распечатывать, а в ней находилось три пакета, а именно первый в придворный почтовый амт (отдел - Примеч. авт.) от г-на барона Мардефельда самого, второй к фи- нанц-советнику Магирусу в Кенигсберг от секретаря Варен- дорфа, а третий от господина Латдорфа[13] [14] к его брату в Ан- гальтбернбург. Последние два письма без трудности распечатать было можно чего ради и копии с них при сем прилагаются. Тако ж де куверт (конверт - Примеч. авт.) в придворный почтовый амт в Берлине легко бы было распечатать,

однако ж два в оном письма, то есть к королю и в кабинет, такого состояния были, что хотя всякое удобовыполненное старание прилагалось, однако ж оных для следующих причин ответить невозможно было, а именно: куверты не только по углам, но и везде тем клеем обвязанная, под кувертом крестом на письмах нитка таким образом утверждена была, что оный клей от пара кипятка, над чем письма я несколько часов держал, никак распуститься и отстать не мог. Да и тот клей, который под печатями находился (кои я хотя искусно снял), однако ж не распустился. Следовательно же я к привеликому моему соболезнованию никакой возможности не нашел оных писем распечатать без совершенного разодрания кувертов. И таки я оные пакеты запечатал и стафету в ея дорогу отправить принужден был...» [Соболева, 2002].

Как видим, несмотря на то, что Аш к тому времени уже бывший первоклассным специалистом, мог справиться отнюдь не со всеми способами физической защиты посланий, существовавших в то время, однако всё же большинство писем удачно и безуликово перлюстрировалось.

Помимо Аша в штат «черного кабинета» входили особые секретари и переводчики в обязанности которых входило копирование иностранной дипломатической переписки и её перевод на русский язык для доклада российскому руководству (главным образом Бестужеву-Рюмину) или самой императрице.

Однако эффективная работа «черного кабинета» была бы вряд ли возможна без наличия в его штате человека очень редкой и оригинальной профессии. Как мы уже отмечали выше одним из распространенных методов физической защиты было опечатывание конвертов. В XVIII в. печати на конвертах были обычно сургучными, на которых ставился оттиск личной или государственной печати отправителя. В то время на подобные печати наносилась тонкая затейливая резьба обычно фамильный или государственный герб в сочетании с дополнительными рисунками и надписями для затруднения подделки. В ходе вскрытия конверта печати нередко повреждались и требовали восстановления. Эту задачу выполнял

«печатнорезчик», который по оттиску печати делал её копию, для опечатывания вновь закрытого конверта к отправителю. Это была тонкая и кропотливая работа, требующая аккуратности и высокого мастерства. Тем не менее Аш имел образцы печатей всех послов и других сотрудников дипмиссий, которые работали тогда в России.

В 1742-1744 гг. резчиком печатей в российском «черном кабинете» работал некий Купи, француз по национальности. Аш тщательнейшим образом проверял его работу, осматривая сделанные образцы, при необходимости делал замечания и после их устранения докладывал Бестужеву-Рюмину о результатах для окончательного утверждения работы. Вот пример подобного письма Аша, датированного февралем 1744 г.: «Пе- чатнорезчик Купи от своей болезни отчасти оправился и уже начало подделыванием некоторых штемпелей учинил, из которых и сегодня два отдал, но один назад взять принужден был, дабы усмотренные мною в нем прогрешение поправить, а другой, которой барона Нейгауза[15] есть, я за нарочитой (правильной, подходящей - Примеч. авт.) нахожу и оной при чем полагаю ... « [Соболева, 2002]. Но Бестужев-Рюмин был строже, он писал: «Из Государственной коллегии иностранных дел санкт-петербургскому почт-директору господину Ашу.

На рапорт Ваш от 29-февраля здесь в 6-е марта полученный в резолюцию объявляется ... присланная от Вас печать барона Нейгауза при сем возвратно к Вам отправляю, дабы Вам, оную имев, столь меньшим трудом в рассмотриваемом без формы исправлятся могли. Рекомендуя, впрочем, резчику Купи оные печати вырезывать с лучшим прилежанием, што ныняшняя нейгаузова не весьма хорошего мастерства» [Соболева, 2002].

Обратим внимание на заглавие этого документа, как видим деятельностью «черного кабинета» руководила Коллегия иностранных дел (предшественница МИД), в данном случае Россия пошла по пути стран Европы, имевших подобные службы. Эти службы подчинялись или непосредственно вхо-

дили в штат внешнеполитических ведомств, а территориально располагались на главном почтамте в столице страны, так продолжалось до середины XIX в., а в России несколько дольше. В последствии контроль за перепиской (перлюстрация) как правило осуществлялся органами внутренних дел, а дешифровальные подразделения включались в состав военных ведомств, разведок и спецслужб, иногда непосредственно для этих целей организованных (тут можно вспомнить АНБ США, образованное 60 лет назад (4 ноября 1952 г.).

Заметим также, что деятельность по созданию шифров в нашем Отечестве с 1549 по 1917 гг. велась также большей частью во внешнеполитическом ведомстве (Посольский приказ, Коллегия иностранных дел, Министерство иностранных дел).

Однако вернемся к подделке печатей. В феврале 1745 г. Бестужев-Рюмин доложил Елизавете Петровне о работе «черного кабинета». В частности, он упомянул о работе резчика Купи. В ответ императрица сказала (приведем цитату одного из «Протоколов докладов Ея Императорского Величества Елизавете»):

«В Санкт-Петербурге. 12 февраля 1745 г. пополудни при докладе происходило:

... 20. При сих докладах Ея Императорское Величество о потребности в сделании печатей для известного открывания писем рассуждать изволила: что для лучшего содержания сего в секрете весьма надежного человека и ежели возможно было, то лучше из российских такого мастера или резчика приискать, и оного такие печати делать заставить не здесь в Санкт- Петербурге, но разве в Москве или около Петербурга, где в отдаленном месте, и к нему особливый караул приставить, а по окончании того дела все инструменты и образцы у того мастера обыскать и отобрать, чтобы ничего у него не осталось, и сверх того присягою его утвердить надобно, дабы никому о том не разглашал» [Соболева, 2002].

Как видим Елизавета стремилась содержать службу перлюстрации в особом секрете и была озабочена «засильем» там иностранных специалистов. По некоторым сведениям впоследствии печати изготавливались гравером Академии наук.

При этом справедливости ради надо отметить, что перешедшие на русскую службу иностранцы в XVIII-XIX вв. внесли значительный вклад в развитие российской криптографии о некоторых из них мы расскажем далее.

Итак, хоть и с трудом, физическую защиту иностранных корреспондентов в российском «черном кабинете» преодолевать научились. Однако как показывал почти 200-летний опыт работы отечественной криптографической службы самые интересные и важные сведения содержатся именно в зашифрованных частях писем. Хотя в самом начале работы российского «черного кабинета» шифрованные тексты даже не копировались. В сохранившихся в российских архивах переводов иностранной переписки тех времен часто можно видеть такие пометки в тексте: «Далее... страниц цифрами писано было...» [Соболева, 2002]. Затем переводчик делает пропуск и дает следующий далее текст письма. Однако российскому руководству, прежде всего в лице Бестужева-Рюмина, было понятно, что дальше так продолжаться не может. Пришло время сделать следующий шаг - начать дешифрование иностранной шифрпереписки. И вскоре Бестужеву-Рюмину удалось найти для отечественного «черного кабинета» такого специалиста. Прежде чем подробно рассказать о нем сделаем небольшое отступление.

В настоящее время благодаря работам К. Шеннона [Шеннон, 1963] и В.А. Котельникова[16] криптоанализ стал строгой математической наукой. В описываемые же времена это было ис-

кусство ну или в крайнем случае редкое ремесло - удел талантливых одиночек. Однако уже с древних времен криптография вообще и криптоанализ в частности, вызывали большой интерес у математиков. Здесь же заметим, что наиболее известными математиками-криптоаналитиками были француз Франсуа Виет и англичанин Джон Валлис. Сейчас неизвестно знал ли об этом Бестужев-Рюмин, но интуитивно он правильно определил профессию первого российского дешифровальщика - им стал тогда уже известный математик Христиан Гольдбах (1690-1764). Рассмотрим его биографию подробнее.

Родился X. Гольдбах в Кенигсберге. История его приезда в Россию напрямую связана с организации Петром I в России Академии наук. Как известно Петр Великий (1672-1725) вошел в историю России как великий реформатор. Главным итогом петровских реформ стало преодоление серьезного отставания России от европейских держав в военной, экономической, политической областях. Петр I коренным образом изменил структуру государственного управления и исполнительной власти русского государства, создал боеспособные армию и флот, сумевшие в ходе Северной войны одержать победу над Швецией, имевшей одну из лучших армий в Европе. Во время правления Петра произошел существенный прорыв в экономике России, было создано множество предприятий, мануфактуры, оружейные заводы, металлургические и горнодобывающие предприятия, верфи для строительства кораблей и др. Серьезный импульс получило развитие торговли, в том числе и международной. Огромное значение Петр придавал повышению образовательного уровня населения России. По его инициативе открывались учебные заведения сотни молодых людей отправились учиться за границу, с другой стороны в Россию было приглашены для работы и преподавательской деятельности многие иностранные специалисты. Уже в первые годы своего царствования Петр ощутил огромную потребность России в большом числе образованных людей, способных осуществлять его планы, руководить вновь создаваемыми учреждениями, работать в промышленности и служить

в преобразованной армии. Эта потребность вызвала к жизни «цифирные» (математические), а также специальные технические и военные школы. Петр также понимал, что для основательного развития его начинаний России нужна своя развитая наука, нужны ученые. Это понимание привело к созданию в России Академии наук [Соболева, 2002].

Кстати следует отметить, что в 1712 г. Петр встречался с великим немецким математиком Лейбницем, чтобы уговорить его разработать проекты развития образования и государственного устройства в России. Интересовался Лейбниц и криптографией, так курфюрст Г анновера, через этого великого математика попытался выведать методы, которые упомянутый выше английский дешифровальщик Валлис использовал при криптоанализе французских шифров, а также попросил обучить криптоанализу нескольких молодых людей из числа своих подданных. К сожалению, для курфюрста Валлис заявил, что в случае необходимости он рад будет оказывать ему услуги, но делиться своими знаниями без разрешения короля Англии не может. Лейбниц придавал в своих проектах развитию шифрования и криптоанализа большое значение. Если бы не смерть Лейбница то первый немецкий математик- криптограф мог бы появиться в России ещё раньше чем Гольдбах. [Бабаш, 2002].

24 января 1724 г. последовал императорский указ об организации Академии наук, а при ней университета и гимназии. Через немецкого философа и математика Вольфа, с которым Петр длительное время вел переписку относительно развития науки, в Россию был приглашен ряд ученых из Европы. Среди них были и математики, подбор которых оказался поразительно удачным. Приехали Герман, ученик Якова Бернулли, два сына знаменитого Иоганна Бернулли - Николай и Даниил и, наконец, наш герой Христиан Гольдбах. В 1727 г. по приглашению Гольдбаха в Россию прибыл один из самых замечательных математиков всех времен Леонард Эйлер. По приезде в Россию X. Гольдбах в течение 15 лет (1726-1740) исполнял обязанности конференц-секретаря Академии наук.

Как математик, Гольдбах известен классическими трудами по теории чисел и математическому анализу. В первых томах «Комментариев Петербургской Академии наук» - первом научном российском журнале - Гольдбах напечатал ряд статей об интегрировании дифференциального уравнения Риккати, о превращении расходящихся рядов в сходящиеся и др. Как известно, с 1729 г. и до конца своих дней Гольдбах работал в тесном контакте с Леонардом Эйлером и вел с ним регулярную переписку. В одном из писем (1742 г.) Гольдбах высказал Эйлеру гипотезу, вошедшую в историю под названием «проблемы Гольдбаха», которая сводится к тому, что всякое число, большее или равное шести, может быть представлено в виде суммы трех простых чисел [Бабаш, 2002], [Соболева, 2002].

Итак, А.П. Бестужев-Рюмин решил привлечь к дешифровальной работе в Коллегии иностранных дел математика, специалиста по теории чисел X. Гольдбаха, кстати одним из аргументов в при выборе его кандидатуры может быть то, что при дворе Гольдбах исполнял обязанности одного из воспитателей Петра II, а к воспитанию коронованных особ всегда привлекались наиболее доверенные люди. Дешифровальная деятельность разумеется не могла быть поручена кому попало.

И вот 18 марта 1742 г. императрица Елизавета Петровна подписала именной указ о назначении Гольдбаха на «особливую должность», а дело об этом в архивах российского внешнеполитического ведомства озаглавлено «Об определении в Коллегию иностранных дел бывшего при Академии наук профессора юстиц-рата Христиана Гольдбаха статским советником с жалованьем 1500 руб. (очень крупная по тем временам сумма - Примеч. авт.), о выдаче недоданного ему в Академии наук жалованья и о выдаче ему вперед жалованья» [Соболева, 2002]. С этого времени вся дальнейшая жизнь Гольдбаха была связана с дешифровальной службой и именно эту дату следует считать началом отчёта регулярной работы по дешифрованию иностранной переписке в России.

Однако успех пришёл к первому российскому профессиональному дешифровальщику далеко не сразу, последовало

более года напряжённой работы прежде чем на полях копии одного из писем австрийского посла барона Нейгауза (о проблемах с подделкой печати которого было сказано выше) из тех, что датированы июлем 1743 г., появилась пометка: «Разобраны с цифр (имеется ввиду шифр, возможно шифртекст этого письма представлял собой набор цифр - Примеч. авт.) искусством статского советника Гольдбаха; в цифрах имевшиеся места внесены, для знака линиями подчерчены и прочее малое число еще не разобранных цифров каждая тремя пунктами означены» [Соболева, 2002].

Из этого документа следует, что в представляемых вицеканцлеру Бестужеву-Рюмину переводах перлюстрированных писем те места, которые дешифрованы, подчеркнуты, чтобы было ясно, какую именно информацию зашифровали. Далее как говорится дело пошло 30 июля 1743 г. Гольдбах представил Бестужеву-Рюмину пять дешифрованных писем, 2 августа - также пять, 10 августа - два, 20-го - снова пять, 27-го и 30 августа - по два письма. Всего с июля по декабрь 1743 г. им было дешифровано 61 письмо «министров прусского и французского дворов» [Соболева, 2002]. Как видим, Гольдбах работал и против своих соотечественников, отдавая без остатка свой талант служению России.

Результаты работы по криптоанализу иностранных шифров сразу привлекли внимание императрицы. Елизавета Петровна уделяла вопросам криптографической деятельности большое внимание. Как указывалось выше, с самого начала работы по перлюстрации корреспонденции иностранных дипломатов канцлер и вице-канцлер докладывали ее содержание Елизавете, как только появился новый источник информации - дешифрованные фрагменты иностранной переписки Елизавета сразу обратила на это внимание. Заслуги Гольдбаха были высочайше оценены, в том числе и материально. В начале январе 1744 г. с Гольдбахом был перезаключен договор о службе в России, из протокола докладов Елизавете от 3 января 1744 г. следует: «...18. Слушать же и всемилостивейше апробовать соизволила проект заключаемого статским

советником Гольдбахом о вступлении его в российскую службу контракта. И при том по всеподданнейшему докладу, не соизволено ль будет ему, Гольдбаху, за прилежные его труды и особливое искусство в разбирании цифирных секретных писем вознаграждение до 1000 рублей пожаловать, Ея Императорское Величество на сие всемилостивейше соизволила» [Соболева, 2002].

Одним из важнейших результатов работы Х. Гольдбаха стало дешифрование переписки французского посланника в России маркиза Шетарди, хотя это не был первый (а точнее четвёртый) взломанный в России иностранный шифр, ознакомление российского руководства с этой перепиской имело далеко идущие дипломатические последствия.

Однако обо всем попорядку. Одним из первых документов где упоминается о дешифровании переписки Шетарди была записка следующего содержания:

«Переводы корреспонденции маркиза Шетарди с французскими министрами при иностранных дворах и ответы к нему.

Сие почти все в цифрах писано было, но которые статский советник Гольдбах особливым искусством и неусыпным трудом, кроме некоторого малого числа, соизволил разобрать и ключ сочинить, как о том следующей пиесы (сообщения - Примеч. авт.) перевод с его письма гласит... Итако сие уже четвертая цифирь, которую помянутый статский советник разобрал, а именно сперва нейгаузову, потом далионову[17] с французскими министрами при иностранных дворах, да его же с статским секретарем Амелотом и сие, шетардиеву. По неже он уповает в кратком времени употребляемую и статским секретарем Амелотом и придворную цифирь маркиза Шетардия разобрать...».

На полях же рядом с этим текстом написано:

«Сии пиесы поданы Ея Императорскому Величеству самим государственным вице-канцлером в 3 апреля 1744 года» [Соболева, 2002].

Посол Франции маркиз Шетарди определенно знал, что русские вскрывают его корреспонденцию. Однако текст его писем был зашифрован, и Шетарди чувствовал себя в полной безопасности, так как был уверен, что русские недостаточно образованны, чтобы вскрыть его шифр. Неизвестно, насколько он был прав в отношении русских, но для трех немцев, работавших в русском «черном кабинете», это был отнюдь не крепкий орешек. Шетарди допустил ошибку, когда в письме домой неуважительно отозвался о русской императрице, написав, что она «полностью находится во власти своих прихотей» и является «довольно фривольной и распутной женщиной». Это письмо попало в руки канцлера императорского двора графа Алексея Бестужева-Рюмина, который только и ждал случая, чтобы отомстить Шетарди, который сплел вокруг Бестужева сеть интриг в связи с англофильскими настроениями графа. Письмо было показано Елизавете, которая, будучи ослепленной своими симпатиями к Франции, отказалась ему поверить до тех пор, пока оно не было дешифровано в ее присутствии. На следующий день. 17 июня 1744 г., когда Шетарди прибыл в свою резиденцию, ему была вручена нота, в соответствии с которой в течение 24 часов французский посол должен был покинуть пределы России. Ше- тарди заявил протест. Тогда русские начали зачитывать ему его же собственные письма. «Достаточно», - сказал он и отправился упаковывать вещи [Кан, 2004].

Таковы были первые шаги отечественного криптоанализа. Научный подход и активное заинтересованное внимание руководителей государства к специальной службе позволили России добиться быстрых и важных успехов в дешифровании корреспонденции Франции, Англии, Германии.