А. ИЗ ЧХАНДОГЬЯ-УПАНИШАДЫ

Чхандогья-упанишада представляет собой часть Чхандогья-брахманы, состоящей из десяти глав. Первые две главы этой брахманы посвящены ритуалу жертвоприношений. Остальные восемь составляют собственно Чхандогья-упанишаду.

В самом начале мы приводим шлоки (двустишия) о значении слога ОМ.

Если в Брахманах первостепенным признавалось обращение к силам природы (к «божествам») «путем действия» (карма- марга), т. е. главным считался сам акт жертвоприношения, то в Чхандогья-упанишаде внимание ее авторов привлекает не внешняя обрядность, а жертвоприношения «внутренние», в мыслях, в душе. Все большее значение придается слову, речи, размышлениям. Все в мире, говорят авторы Чхандогья-упанишады, смертно, смертны также боги. И только будучи выраженным в слове, «находя убежище в нем», смертное становится бессмертным (I, 4).

Слог ОМ, состоящий из трех букв (звуков) а, у, м, символизировал три веды — Ригведу, Самаведу, Яджурведу. В приводимых нами шлоках слог ОМ называется удгитхой — исполненным вслух гимном Самаведы.

В последующих разделах удгитха получает более широкое толкование (I, 2; I, 8—9). Удгитха рассматривается как нечто непротиворечивое, однородное, вечное. Так, например, «дыхание через нос» не может быть почитаемо в качестве удгитхи, так как оно воспринимает и хорошо пахнущее, и дурно пахнущее. Речь также не может быть почитаема в качестве удгитхи, так как люди говорят и истину, и ложь. Но вот «дыхание через рот» следует почитать в качестве удгитхи, так как им не вос- принимают противоречивое. Оно-то п есть удгитха, оно есть атман.

В отрывке «Праны» (III, 13) впервые дана классификация «дыханий» (пран). Точных данных о том, как представляли себе древние индийцы все эти праны, до сих пор нет.

Прана — дыхание вообще или вдыхание. 2.

Апана — выдыхание или дыхание, направляющее струю воздуха вниз. 3.

Вьяна — промежуточное дыхание, промежуточный момент между выдыханием и вдыханием. 4.

Самана — внутреннее дыхание, объединяющее все другие виды дыхания. 5.

Удана — дыхание, направляющее струю воздуха вверх.

Позднее, используя эту классификацию, строили свое учение о дыхании йоги.

Авторы отрывка «Праны» делают попытку установить функциональную связь между дыханиями, с одной стороны, и мыслительно-чувственными процессами в организме человека — с другой. Характерна аналогия, которая проводится между чувствами и свойствами человека и природой: зрение аналогично солнцу, слух — луне, речь — огню, мысль — дождю. Над небом светится то же «сияние, что и внутри человека».

Следующие отрывки посвящены преимущественно толкованию одного из основных понятий древнеиндийской философии — понятия Брахман (субстанция первичной реальности).

В Упанишадах читатель не найдет точного и четкого определения Брахмана. Тексты в большинстве своем представляют собой как бы черновые наброски, перегруженные материалом, не имеющим прямого отношения к проблеме первичной реальности.

Рассуждая о Брахмане, авторы Упанишад большое внимание уделяют вопросу об «опоре». Что является «опорой» человека? Иначе говоря, что представляет собой то свойство человека, лишаясь которого он не может существовать? Если человека лишить зрения, речи, слуха — он будет жить, если же лишить дыхания — жить не будет. Следовательно, «опора» человека — дыхание.

Какова «опора» всех других предметов или явлений природы? Куда «уходит» то, что лишается «опоры» («куда уходят творения этого мира?»). Откуда «возвращается» то, что обретает «опору»? Свойство всеобщей «опоры» приписывается Брахману: из него все «выходит», в него все «уходит».

Уддалака — один из авторов (и персонажей) Чхандогья-упа- нишады — рассматривает единичную вещь в тесной связи с ее субстанциальным началом.

Понятие атмана, мира-души, развившееся из понятия мира- пуруши (в Ригведе) и ранней концепции личного творца (Праджапати), в конце концов вырастает в Упанишадах в безличную причину всего сущего — в Брахмана. Брахман представляется как материализованная во всех существующих вещах сила, которая создает, поддерживает, сохраняет и возвращает обратно к себе «все миры», всю природу.

В Чхандогья-упанишаде высказывается ряд интересных мыслей, имеющих теоретико-познавательное значение. Так, например, Уддалака говорит о субстанциальной связи мысли (мышления) с дыханием человека как «опорой» (VI, 8,2).

Уддалака говорит о необходимости различать мысль о вещи от самой вещи, «имена» предметов или явлений природы от самих этих предметов или явлений. Знание «имени», по его словам, помогает «действовать по желанию в пределах того, что имя объемлет», т. е. помогает человеку ориентироваться в окружающей его среде. В этом смысле «имя» надо высоко ценить («почитать»). Но этого мало, потому что «есть нечто большее, чем имя». Что же «больше» (важнее) имени? Речь. Но и речь не самое важное. Мысль «больше» речи, так как мысль «охватывает и речь и имя». Замысел «больше» мысли, так как благодаря замыслу «приходят в единство» имя, речь, мысль.

Следующая за «мыслью» «иерархия» понятий завершается у Уддалаки понятием дыхания: дыхание «больше» всех, так как без дыхания человек жить не может.

Большой интерес представляет собой отрывок, посвященный «познанию познания». Само собой разумеется, что здесь нет еще теории познания. Но сама постановка вопроса об условиях и целенаправленности человеческого познания заслуживает внимания. Примечательны отдельные высказывания афористического характера: в спорах побеждает тот, на чьей стороне истина; добивается счастья тот, кто действует, и т. д.

В отрывке «О пяти огнях» (V, 10) содержатся мысли, которые в дальнейшем получат свое развитие в учении о перевоплощениях душ, а также в учении о воздаянии (карма). Согласно представлениям древних индийцев после смерти человека его душа уходит в «тот мир» временно. Но, возвращаясь в «этот мир», душа может оказаться в «лоне» недостойного человека или — что еще хуже — в «лоне» животного (собаки, свиньи и т. д.). Все зависит от поведения во время первого пребывания в «этом мире»: что посеешь, то и пожнешь. 1.