Статья 1218. Право, подлежащее применению к отношениям по уплате процентов

Статья 1218 устанавливает коллизионную норму, направленную на определение права, подлежащего применению к отношениям в связи с уплатой процентов по денежному обязательству.

Денежное обязательство понимается в статье как правоотношение по поводу использования денег в качестве средства платежа, а также погашения денежного долга в связи с произведенными займами (кредитованием), неосновательным обогащением и т. д. 2.

Взимание процентов по денежному обязательству известно законодательству зарубежных стран (Швейцарии, Японии, Италии, Венгрии, ФРГ, Польши и т.д.), предусматривающему различные основания и порядок их (процентов) исчисления. Предусмотренное ГК правило распространяется как на взимание процентов в связи с пользованием денежными средствами, предоставленными по договору займа (ст. 809), кредитному договору (ст. 819) и др., так и при пользовании чужими средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица (п. 1 ст. 395, ст. 811, п. 2 ст. 1107).

Начисление процентов за пользование чужими денежными средствами предусмотрено и в других правовых актах - КТМ (ст. 413), Федеральном законе от 11 марта 1997 г. N 48-ФЗ "О переводном и простом векселе" (ст. 3).

Право стороны на взимание процентов с просроченной суммы платежа установлено в отдельных международных договорах. Согласно ст. 78 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. (далее - Венская конвенция) взимание процентов производится в случае просрочки в уплате цены или иной суммы "без ущерба для любого требования о возмещении убытков", которые могут быть взысканы на основании ст.

Просрочка платежа за поставленный товар служит основанием для взимания 6% годовых с суммы просроченного платежа согласно § 55 Общих условий поставок товаров СССР - Китай.

Взыскание с должника по денежному обязательству 4% годовых с суммы просроченного платежа предусматривается в ОУП СЭВ 1968/1975 гг. (п. 1 § 106), в настоящее время имеющих факультативный характер. Их положения могут использоваться (при наличии соответствующей формулировки) в качестве договорного условия.

3. При определении оснований, размера и порядка исчисления процентов по денежному обязательству выбор подлежащего применению права в каждом случае должен основываться на коллизионной норме, относящейся к тому обязательству, из которого вытекает указанное денежное обязательство (к договору, односторонней сделке, обязательству вследствие неосновательного обогащения и т.д.) (см. комментарий к ст. 1211, 1217, 1223).

Если к обязательству подлежит применению российское право, порядок исчисления и размер процентов за пользование чужими денежными средствами определяются согласно ст. 395 ГК. Соответствующие ссылки на нее содержатся и в иных статьях ГК, предусматривающих начисление процентов по перечисленным в комментируемой статье основаниям (ст. 486 - 488, 588, 811, 835, 856, 1107), а также в отдельных законах (ст. 3 Федерального закона от 11 марта 1997 г. N 48-ФЗ "О переводном и простом векселе").

Согласно ст. 395 ГК размер процентов определяется существующей в месте жительства кредитора (либо, если кредитором является юридическое лицо, в месте его нахождения) учетной ставкой банковского процента на день исполнения денежного обязательства или его соответствующей части, а в случае взыскания долга в судебном порядке - на день предъявления иска или на день вынесения решения, если иной размер не установлен законом или договором.

Для определения размера процентов ст.

<*> Вестник ВАС РФ. 1996. N 9. С. 17, 18.

Так, для определения размера годовых российскими кредиторами используются публикуемые в "Вестнике Банка России" сведения о средних ставках банковского процента по краткосрочным кредитам, предоставленным в долларах США <*>. В практике МКАС также принимались во внимание доказательства размера годовых на основании справок крупнейших банков по краткосрочным валютным кредитам по месту нахождения российских кредиторов <**>. В случаях, когда согласно представляемым справкам банков данные о ставках превышали размер официально публикуемых "средних по России ставок по краткосрочным кредитам, предоставляемым коммерческими банками России в долларах США" на день предъявления иска, МКАС определял подлежащие взысканию проценты исходя из вышеназванных официально публикуемых ставок <***>.

<*> Об этом см.: Розенберг М.Г.

<**> Дело N 321/1997. Арбитражная практика за 1998 г. Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 1999. С. 91, 92.

<***> Дело N 348/1998. Практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации за 1999 - 2000 гг. Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 2002. С. 166.

4. Если к денежному обязательству подлежит применению российское право, а кредитором является иностранный участник, на основании ст. 395 ГК размер процентов определяется в соответствии со ставкой, установленной законом страны местонахождения иностранного кредитора. В практике МКАС применялись проценты в размере, установленном согласно ст. 514 Торгового кодекса Японии (6%), п. 1 § 352 Германского Торгового уложения (5%), ст. 359 ГК Польши, предусматривающем, что размер процентов определяется распоряжением Совета Министров (8%), и т.д. <*>. При этом МКАС руководствовался сведениями о размере процентов, установленных по местонахождению предприятия самого истца, а не его представительства, которое может быть расположено на территории России <**>.

<*> Дело N 195/1997. Арбитражная практика за 1998 г. Сост. М.Г. Розенберг. М.: Статут, 1999. С. 138. Дело N 309/1996. Дело N 309/1997. Там же. С. 246; Дело N 331/1996. Там же. С. 156.

<**> Дело N 318/1999. Практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации за 1999 - 2000 гг. С. 271.

5. Применяя ст. 395 ГК, следует учитывать диспозитивный характер ее положений, предусматривающих определение размера процентов в соответствии с установленным в ней порядком, " если иной размер не установлен законом или договором". МКАС нередко удовлетворял требования о взимании процентов в размере, согласованном сторонами в договоре <*>.

<*> Дело N 269/1997. Арбитражная практика за 1998 г. С. 178.

<**> Принципы международных коммерческих договоров (пер. с англ. А.С. Комарова). М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996. С. 1; см. также: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. Маковского А. Л., Суханова Е.А. М.: Юристъ, 2002. С. 461.

6. При рассмотрении споров в МКАС встречались ситуации, когда требования истца, составляющие сумму основного долга, были выражены в одной иностранной валюте, а требования о взыскании процентов годовых подтверждались справкой банка, содержавшей сведения о ставках по валютным кредитам, выраженных в другой валюте. МКАС удовлетворял требования истца о взимании процентов, выраженных в иной валюте (по сравнению с валютой суммы основного денежного требования), если их размер с учетом официально опубликованных курсов валют не превышал размера процентных ставок в валюте денежного обязательства, исчисляемых на основе соответствующих норм законодательства <*>.

<*> Дело N 215/1995.

7. Статья 395 ГК при взыскании долга в судебном порядке предусматривает, что требования кредитора удовлетворяются исходя из процентной ставки на день предъявления иска или на день принятия решения. Вопрос о том, какие из представленных сведений о размере процентов будут приняты во внимание - определенные на день исполнения денежного обязательства, на день предъявления иска либо на день вынесения решения, - находится в компетенции суда. Так, при рассмотрении спора, связанного со взысканием процентов по денежному обязательству, МКАС, учитывая конкретные обстоятельства дела, оставил требования истца без рассмотрения, указав на то, что в данном случае следовало исходить из основного принципа, предусмотренного ст. 395 ГК, т.е. начислять проценты в размере учетной ставки, существовавшей на день исполнения денежного обязательства, истец же сослался на расчет, составленный на основе данных о ставке процентов на момент предъявления иска

<*> Дело N 478/1996. Арбитражная практика за 1998 г. С. 134. 8.

На основании ст. 395 ГК проценты исчисляются за период с даты платежа по день уплаты суммы денежных средств кредитору. Определяя начальный момент начисления процентов в случаях, когда предусматриваются расчеты в порядке предварительной оплаты, следует учитывать различия, установленные в ГК и Венской конвенции, имеющей приоритет, если к отношениям сторон по договору международной купли-продажи товаров применимы положения обоих правовых актов. Согласно ст. 84 Венской конвенции, " если продавец обязан возвратить цену, он должен также уплатить проценты с нее, считая с даты уплаты цены". Иной порядок установлен в ст. 487 ГК: в случае, когда продавец не исполняет обязанность по передаче предварительно оплаченного товара и иное не предусмотрено договором купли-продажи, на сумму предварительной оплаты подлежат уплате проценты (в соответствии со ст. 395 ГК) за период, когда товары должны были быть переданы по договору, до момента передачи товара покупателю или возврата ему предварительно уплаченной им суммы. Указанный порядок применяется, если договором не предусмотрена обязанность продавца уплачивать проценты на сумму предварительной оплаты со дня получения этой суммы от покупателя. 9.

На практике возникал вопрос о соотношении взыскания процентов за неисполнение денежного обязательства и неустойки. Так, исходя из порядка исчисления процентов, установленного в ст. 395 ГК, МКАС отказывал в удовлетворении иска о взыскании с ответчика процентов, начисленных на неустойку, ссылаясь на то, что данное требование не основано на нормах применимого права <*>.

<*> Дело N 202/1998. Практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации за 1999 - 2000 гг. С. 31.

Если отношения сторон по договору подчинены российскому праву, то в случаях, когда истец одновременно заявляет требования о взыскании неустойки и процентов за неисполнение денежного обязательства, следует принимать во внимание совместное Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами". Из содержащихся в нем разъяснений следует, что, поскольку по своей природе проценты представляют собой "особый вид ответственности", кредитор вправе предъявить требование о взыскании либо неустойки, либо процентов годовых, предусмотренных ст. 395 ГК, "не доказывая факта и размера убытков, понесенных им при неисполнении денежного обязательства, если иное не предусмотрено законом или договором" (п. 6). "Проценты, предусмотренные статьей 395, отличаются от процентов, подлежащих уплате за пользование денежными средствами, предоставленными по договору займа (статья 809 Кодекса), кредитному договору (статья 819 Кодекса) либо в качестве коммерческого кредита (статья 823 Кодекса)" (п. 4) <*>.

<*> Вестник ВАС РФ. 1998. N 11; 2001. N 3.

10. Применяя право, отличное от российского, следует учитывать, что в международной торговой практике проценты годовые рассматриваются преимущественно не как "особый вид ответственности", а как плата за пользование денежными средствами. Так, на основании ст. 7.4.9 Принципов УНИДРУА, если сторона не уплачивает денежную сумму, когда наступает срок платежа, потерпевшая сторона имеет право на проценты годовые на эту сумму с момента наступления срока платежа до момента уплаты, независимо от того, освобождается ли сторона от ответственности за неплатеж; при этом подразумевается возможность взыскания процентов годовых наряду с мерами ответственности. Тот же подход содержится в публикации Международной Торговой Палаты N 421 (Е) "Форс-мажорные обстоятельства", являющейся результатом неофициальной кодификации международных торговых обычаев.

Проценты годовые характеризуются в ней в отличие от "договорной санкции" в качестве "справедливого возмещения за пользование средствами" (п. 12 "Комментарий и замечания к оговорке о форс-мажоре") <*>.

<*> Форс-мажорные обстоятельства. Публикация Международной Торговой Палаты N 421 (Е). Серия "Издания Международной Торговой Палаты". Пер. с англ. М.: Консалтбанкир, 1997. С. 29.

Статья 1219. Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда

Комментарий к статье 1219

1. В ст. 1219 решаются основные коллизионные вопросы обязательств, возникающих вследствие причинения вреда. Право, подлежащее применению к ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги, определено в самостоятельной ст. 1221 ГК, нормы которой следует рассматривать как специальные по отношению к ст. 1219 (см. комментарий к ст. 1221). В ст. 1222 ГК особо регулируется ответственность за вред, причиненный вследствие недобросовестной конкуренции (см. комментарий к ст. 1222).

Сфера действия устанавливаемого на основании норм ст. 1219 статута обязательства из причинения вреда определяется правилами ст. 1220 (см. комментарий к ст. 1220).

2. В п. 1 ст. 1219 сформулировано основное коллизионное правило о применении к обязательствам из причинения вреда права страны места причинения вреда (lex loci delicti commissii). Это правило, повторяющее положение ч. 1 ст. 167 ОГЗ 1991 г., является общепризнанным в мировой практике. Оно выражено в качестве основной коллизионной нормы в законах Австрии, Венгрии, Греции, Италии, Польши, Канадской провинции Квебек и др., принято в судебной практике Франции и ряда других стран, отражено в международных договорах, в Модели ГК для стран СНГ (п. 1 ст. 1229).

Не одинаков, однако, подход к вопросу о том, что считать местом причинения вреда: место, где совершено действие (бездействие), послужившее основанием требовать возмещения вреда, или место, где наступил вредоносный результат такого действия (бездействия), если речь идет о разных странах (классический пример: река, протекающая по территории двух государств, была загрязнена в одном из государств, а пострадали от этого граждане в другом государстве). В иностранных государствах место причинения вреда понимается либо как место совершения действия, повлекшего вред (например, Австрия), либо как место наступления вредоносного результата (например, Швейцария). В некоторых странах допускается использование обоих критериев. В России ст. 167 ОГЗ 1991 г., упоминавшая о "действии и ином обстоятельстве, являющемся основанием для требования о возмещении вреда", давала основания толковать ее в том смысле, что закон допускает обе возможности и, следовательно, суд может применить право того или иного государства с учетом конкретных обстоятельств дела <*>. По нашему мнению, норма п. 1 ст. 1219 (первое предложение), дословно повторяющая соответствующий текст ст. 167 ОГЗ 1991 г., могла бы толковаться так же: в качестве обстоятельства, послужившего основанием требовать возмещения вреда, мог бы рассматриваться и наступивший вредоносный результат. Но в отличие от ст. 167 ОГЗ 1991 г. п. 1 рассматриваемой статьи вносит в данный вопрос определенную ясность, уточняя, когда именно речь может идти о праве страны места наступления вреда. Это возможно лишь в том случае, когда причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране.

<*> См.: Лунц Л. А., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Международное частное право: Учебник. М., 1984. С. 216. Отмечалось, однако, что такая позиция не бесспорна (Звеков В.П. Международное частное право: Курс лекций. М., 1999. С. 367). Вместе с тем в упомянутой работе В.П. Звекова (с. 363) приводится толкование Европейским судом правила п. 3 ст. 5 Конвенции о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и торговым делам (Брюссель, 1968 г.), относящего споры, вытекающие из деликтов, к компетенции судов места причинения вреда: под местом причинения вреда, как следует из этого толкования, можно понимать и место совершения действия, и место наступления вреда.

Предвидение вредоносных последствий противоправного поведения, если речь идет о российском праве, включается в понятие умысла, а отсутствие такого предвидения при обстоятельствах, когда причинитель вреда должен был предвидеть наступление вредоносных последствий, - в понятие неосторожности, т. е. рассматривается как та или иная форма вины. Однако оценка судом этих обстоятельств в данном случае не означает решения им вопроса о вине и ответственности. Правило п. 1 не устанавливает условий ответственности - по существу, этот вопрос будет решаться судом на основании того материального гражданского права, которое суд признает (в силу коллизионной нормы) подлежащим применению. Возможно, вопрос о вине причинителя вреда будет тогда оценен иначе. Применяя п. 1, суд определяет лишь возможность применения материального гражданского права страны места наступления вреда.

Обязан ли потерпевший обосновывать необходимость применения права страны, где наступил вред, и соответственно доказывать, что ответчик предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в другой стране? Текст п. 1 позволяет толковать его (с учетом принципов отечественного гражданского права <*>), исходя из интересов "слабой" стороны, т. е. потерпевшего. Поэтому предвидение причинителем вреда наступления вредоносного результата в другой стране, на наш взгляд, должно презюмироваться. Ответчик, возражающий против применения права другой страны, вправе доказывать обратное.

<*> См., например: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части второй. М., 1996. С. 657.

По смыслу п. 1 ставить вопрос о применении права страны места наступления вреда может как потерпевший, так и - в его интересах - суд по своей инициативе. Что касается инициативы в этом вопросе ответчика, считающего право места наступления вреда для себя более благоприятным, чем право места совершения повлекшего вред действия, то, как представляется, закон не исключает и такой возможности; решение же о подлежащем применению праве с учетом всех обстоятельств дела, в том числе интересов потерпевшего, будет принимать суд <*>.

<*> Нельзя согласиться с утверждением, что в подобном случае "суд, следуя буквальному толкованию нормы, не обязан учитывать интересы потерпевшего" (Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть третья. Постатейный научно- практический комментарий. М., 2001. Авторы комментария к ст. 1219 - Г.К. Дмитриева и В.Н. Ануров). Позиция Г. К. Дмитриевой отражена и в ее Комментарии к Гражданскому кодексу Российской Федерации части третьей, разделу VI "Международное частное право". М., 2002. С. 221.

Указание в п. 1 на то, что право страны места наступления вреда "может быть" применено, очевидно, означает, что у суда в любом случае нет обязанности применять это право. Следует заметить, что в аналогичных нормах иностранных государств (например, ст. 3126 ГК Квебека, ст. 40 Вводного закона к Германскому ГУ) упоминается о "требовании" потерпевшего применить право места наступления вреда и о "применении" судом этого права (а не о возможности применения).

Норма п. 1 - двусторонняя и поэтому применяется независимо от места совершения противоправного действия - в России или за ее пределами.

Вред может быть причинен и в результате бездействия причинителя. В этом случае местом причинения вреда, определяющим подлежащее применению право, должна, очевидно, считаться страна, где действие должно было быть совершено.

3. Нормы п. 2 ст. 1219 являются изъятием из общего правила п. 1 и ограничивают действие последнего. Введение изъятий вызвано стремлением законодателя (как это имеет место и в иностранных государствах) преодолеть известную "жесткость" привязки к закону места совершения деликта, найти в данной области наиболее справедливое решение, учитывающее интересы, с одной стороны, государства и гражданского оборота в месте причинения вреда, с другой - интересы сторон данного обязательства, в первую очередь, интересы потерпевшего. Речь чаще всего идет о дорожно-транспортных происшествиях, о причинении вреда "внутри" туристских групп и т. п. В своем поведении за границей стороны невольно следуют принятым в стране их общего гражданства (или общего места жительства) правилам поведения.

В основе регулирования п. 2 лежит положение ч. 2 ст. 167 ОГЗ 1991 г., согласно которому права и обязанности сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда за границей, если стороны являлись советскими гражданами и юридическими лицами, определялись по советскому праву. Однако в отличие от приведенного правила норма п. 2 сформулирована (как и п. 2 ст. 1229 Модели ГК для стран СНГ) более широко, распространяясь не только на российских, но и на иностранных граждан и юридических лиц, если они являются гражданами (имеют общую "национальную принадлежность") одного государства.

В п. 2 не уточняется, о границе какого государства идет речь: не говорится о совершении действия за границей "Российской Федерации". В то же время не указывается и на совершение действия за границей "государства, гражданами которого являются стороны" (для юридических лиц - имеют общую национальную принадлежность). При отсутствии в норме п. 2, которая представляет собой исключение из общего правила п. 1, соответствующего уточнения она, очевидно, не может толковаться расширительно и не должна распространяться на случаи совершения действий в России при наличии у сторон общего гражданства иностранного государства.

О понятиях гражданства физического лица и национальной принадлежности юридического лица см. ст. 1195 и 1202 и комментарий к ним. Надо обратить внимание на то, что норма п. 2 отсылает к гражданству, а не к личному закону. Это значит, что при наличии такого прямого специального указания правила ст. 1195 (личный закон физического лица) не применяются.

Общее правило п. 1 уступает место специальному и в случае, когда вред причинен за границей (т.е. по смыслу закона - за пределами России), а стороны, не обладая общим гражданством, имеют в одной и той же стране место жительства. Согласно п. 2 применению в этом случае подлежит право страны места жительства сторон. Основная ситуация, которую имеет в виду закон, - место жительства сторон в России. Однако не исключается и место жительства их в иностранном государстве - ином, чем государство места причинения вреда. Эта вторая норма п. 2 является новой; нет ее и в ст. 1229 Модели ГК для стран СНГ, однако она действует в ряде иностранных государств. Применение права страны места жительства сторон отражает, как и при наличии у них общего гражданства, стремление законодателя учесть в интересах сторон общую и привычную им правовую среду. В рассматриваемой второй норме п. 2 упоминаются только "место жительства" и "гражданство" сторон. Отсюда следует, что данное исключение из общего правила, в отличие от рассмотренной выше первой нормы п. 2, касается только физических лиц и не затрагивает юридических лиц, имеющих место нахождения в одной и той же стране. О понятии места жительства см. комментарий к ст. 1195.

4. Применение - в соответствии с коллизионными нормами ст. 1219 - российского права в качестве статута обязательства из причинения вреда не исключает учет судом в отдельных вопросах (в частности, когда вред причинен за границей) обстоятельств, связанных с действием иностранного права. Так, если автотранспортное правонарушение совершено за границей, должны браться в расчет местные правила дорожного движения, в результате несоблюдения которых был причинен вред <*>.

<*> Законы некоторых государств такую ситуацию учитывают. Так, по ст. 110 Закона Румынии 1992 г. N 105 применительно к регулированию отношений международного частного права "правила безопасности и поведения, установленные тем государством, в котором имело место противоправное действие, должны соблюдаться во всех случаях" - см.: Международное частное право: Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С. 512. 5. Пункт 3 ст. 1219 представляет собой еще одно ограничение сферы действия основной коллизионной привязки, сформулированной в п. 1.

Последняя может остаться незадействованной, если о подлежащем применению праве договорятся сами стороны.

Но воля сторон ограничена при этом двумя моментами: во-первых, договоренность должна быть достигнута после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекшего причинение вреда, во-вторых, допускается выбор сторонами только права страны суда. Правило п. 3 - новое, его не было в ОГЗ 1991 г., отсутствует оно и в ст. 1229 Модели ГК для стран СНГ. До последнего времени в международном частном праве преобладала позиция, что стороны в деликтных обязательствах не могут по соглашению между собой определять подлежащее применению право. Однако выявилась и другая позиция. Так, согласно ст. 132 Федерального закона Швейцарии 1987 г. о международном частном праве "стороны могут в любое время после наступления события, повлекшего причинение вреда, договориться о применении права суда". Комментируемая норма идет по этому пути. 6.

В ст. 1219 отсутствует содержавшаяся в ч. 3 ст. 167 ОГЗ 1991 г. норма, согласно которой иностранное право не применяется, если действие или иное обстоятельство, служащее основанием требовать возмещения вреда, по советскому законодательству не является противоправным. Практически эта норма имела в виду прежде всего случай возмещения в соответствии с подлежавшим применению иностранным правом морального вреда, неизвестного тогда российскому законодательству, ныне, однако, предусмотренного в ст. 151, 1099 - 1101 ГК. Следует вместе с тем отметить, что такая норма содержится в ст. 11 Киевского соглашения 1992 г. 7.

ОГЗ 1991 г. содержали отдельную ст. 163, где специально регулировались коллизии законов при защите личных неимущественных прав (в том числе и при возмещении причиненного вреда). Предписывалось применять к таким отношениям - по выбору потерпевшего - право страны, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием требовать защиты таких прав, или право страны, где потерпевший имеет постоянное место жительства. В разделе VI ГК эта норма не воспроизведена. При отсутствии специального регулирования коллизионные вопросы возмещения вреда, причиненного нарушением личных неимущественных прав (ст. 150 ГК), должны, очевидно, решаться на базе правил ст. 1219 <*> (о регулировании защиты права на имя см. комментарий к ст. 1198 и 1220).

<*> В законах некоторых иностранных государств на это прямо указано. Так, согласно п. 2 ст. 24 Закона Италии 1995 г. "Реформа итальянской системы международного частного права" последствия нарушения прав (имеются в виду указанные в этой статье личные неимущественные права. - Н.М.) определяются на основе права, применимого к ответственности за причинение вреда (см.: Международное частное право: Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С. 328). Что касается защиты личных неимущественных прав другими, кроме требований из деликтов, способами, то при отсутствии в разделе VI ГК соответствующих правил (в отношении права на имя вопрос решается в ст. 1198) целесообразно, очевидно, обращаться к п. 2 ст. 1186 (принцип наиболее тесной связи отношения с правом той или иной страны).

Трудности при решении в данном случае коллизионных вопросов, особенно касающихся деятельности средств массовой информации (пресса, радио, телевидение, Интернет), связаны с тем, что действие, причинившее вред, и вредоносный результат часто имеют место в разных странах и, кроме того, действие, совершенное в одной стране, может вызвать последствия сразу во многих странах. В соответствии с п. 1 ст. 1219 к данным случаям может быть применено как право, где имело место действие (как правило им признается место нахождения издательства, обычно совпадающее с местом выхода в свет издания), так и право страны, где проявляется вредоносный результат (место, где издание распространяется). Такая возможность вытекала и из ст. 163 ОГЗ 1991 г. Однако сейчас должны учитываться содержащиеся в п. 2 ст. 1219 и рассмотренные выше условия, при которых суд может применить право места наступления результата (если причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране). Возможности применения, кроме того, и права страны, где потерпевший имеет постоянное место жительства, как это вытекало из ст. 163 ОГЗ 1991 г., ст. 1219 не предусматривает. Вместе с тем норма п. 3 ст. 1219 в отличие от ст. 163 ОГЗ 1991 г. допускает договоренность сторон о применении права страны суда (оно практически часто совпадает с правом места жительства потерпевшего).

В иностранных государствах при "трансграничных" нарушениях личных прав чаще всего допускается признание местом совершения деликта и места действия, и места наступления его результата с правом потерпевшего выбрать более благоприятное для него право. Используются и отсылки к праву страны обычного местопребывания потерпевшего, а нередко - и выбор подлежащего применению права сторонами. Эти привязки приняты, например, в ст. 132 и 139 Закона Швейцарии о международном частном праве, однако право на опровержение порочащих сведений в СМИ периодического характера, согласно этой статье, определяется исключительно правом государства, в котором была выпущена в свет публикация или передача. Практику Германии в отношении "деликтов прессы" характеризует решение по иску Каролины, принцессы Монако, к немецким издателям журналов, где без ее ведома были опубликованы ее фотографии; истица сочла это нарушением ее личных прав. Немецкий суд при рассмотрении дела исходил из того, что местом совершения данного деликта является место издания, а местом наступления результата - каждое из мест, где издание распространено <*>. Дополнение в 1999 г. Германского ГУ новыми статьями о внедоговорных обязательствах, в частности ст. 40, не подорвало этих выводов.

<*> A. Junker. Neuere Entwicklungen im International en Privatrecht. Recht der Internationalen Wirtschaft RJW. October 1998. S. 748.

8. Регулирование в ст. 1219 возникающих в случае причинения вреда коллизий не исключает действия включенных в другие федеральные законы специальных норм, охватывающих определенный (более узкий) круг отношений и имеющих в качестве таковых приоритет перед нормами ст. 1219. Это, в частности, нормы КТМ, содержащие применительно к торговому мореплаванию иное (по сравнению со ст. 1219) регулирование: нормы ст. 420 "Отношения, возникающие из столкновения судов" (если инцидент произошел во внутренних морских водах и в территориальном море, определяющим признается закон государства, на территории которого произошло столкновение, а при столкновении в открытом море и рассмотрении спора в России - правила гл. XVII данного Кодекса; к отношениям, возникающим из столкновения судов, плавающих под флагом одного государства, применяется закон данного государства, независимо от места столкновения судов); ст. 421 "Отношения, возникающие из причинения ущерба от загрязнения нефтью" (российское право, а именно нормы гл. XVIII КТМ, подлежит применению при: 1) причинении ущерба от загрязнения с судов нефтью на территории России, в том числе в территориальном море, и в исключительной экономической зоне России, 2) принятии предупредительных мер по предотвращению или уменьшению такого ущерба, где бы они ни предпринимались); ст. 422 " Отношения, возникающие из причинения ущерба в связи с морской перевозкой опасных и вредных веществ" (предписано применять российское право к случаям причинения ущерба от загрязнения окружающей среды на территории России, а за ее пределами - иного ущерба, если опасные грузы перевозились на судне, плавающем под флагом Российской

Федерации, а также к предупредительным мерам по предотвращению или уменьшению ущерба, где бы они ни предпринимались).

Специальной нормой является правило ст. 60 Закона РФ от 21 ноября 1995 г. N 170- ФЗ "Об использовании атомной энергии" (СЗ РФ. 1995. N 48. Ст. 4552; 2002. N 13. Ст. 1180), согласно которому вред, причиненный радиационным воздействием жизни или здоровью работников (в том числе командированных) ядерных установок, радиационных источников и пунктов хранения, а также жизни или здоровью работников, занятых на каких-либо других работах с ядерными материалами или радиоактивными веществами, в связи с исполнением ими своих трудовых обязанностей, возмещается в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Специальными по отношению к ст. 1219 являются нормы ст. 1221 о праве, подлежащем применению к ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги (см. комментарий к ст. 1221).

9. Действие норм ст. 1219 ограничивается, а иногда и полностью исключается, если коллизионные нормы международных договоров РФ устанавливают иное регулирование.

В Минской конвенции 1993 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (ст. 42) <*>, как и в ряде двусторонних договоров РФ о правовой помощи, обязательства из причинения внедоговорного вреда подчинены праву государства, на территории которого имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием требовать возмещения вреда; общее гражданство причинителя вреда и потерпевшего является основанием для применения закона страны их гражданства (некоторые из двусторонних договоров о правовой помощи, например договоры РФ с Эстонией - п. 2 ст. 40, Молдавией - п. 2 ст. 40, Киргизией - п. 2 ст. 40, говорят о применении в этом случае закона страны суда). Таким образом, названная Конвенция и договоры о правовой помощи в отличие от ст. 1219, во- первых, не предусматривают возможности выбора права сторонами, во-вторых, не говорят о возможности применения права страны общего места жительства сторон, в- третьих, не ограничивают определенными условиями применение права места, где наступил вред, в целом не исключая действия такого права. Поэтому, если речь идет о причинении вреда, например, в Украине и обе стороны имеют место жительства в России, применяться будет не российское право, как это вытекает из п. 2 ст. 1219, а право Украины, как это следует из п. 1 ст. 42 Минской конвенции 1993 г. (Украина - тоже ее участница).

<*> Статью 42 Минской конвенции 1993 г. повторяет и ст. 45 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанной странами СНГ, в том числе Россией, 7 октября 2002 г. в г. Кишиневе (в силу пока не вступила).

Коллизионная норма о возмещении вреда включена в двусторонние договоры РФ с Казахстаном, Киргизией и Туркменистаном о правовом статусе граждан (положения этих договоров имеют приоритет перед соответствующими правилами договоров о правовой помощи). Так, согласно ст. 12 Договора между Российской Федерацией и Киргизской Республикой о правовом статусе граждан Российской Федерации, постоянно проживающих на территории Киргизской Республики, и граждан Киргизской Республики, постоянно проживающих на территории Российской Федерации, от 13 октября 1995 г. (БМД. 2001. N 5. С. 74 - 78), "обязательства по возмещению вреда в случае, когда причинитель вреда и потерпевший являются гражданами одной и той же Стороны, постоянно проживающими на территории другой Стороны, определяются по законодательству Стороны проживания, за исключением случаев, когда действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда, имевшего место в Стороне гражданства, определяются по законодательству Стороны гражданства" (для целей Договора гражданин одной Стороны считается постоянно проживающим на территории другой Стороны, если он на основании документа, выданного этой другой Стороной, постоянно проживает на ее территории и при этом не является лицом, постоянно проживающим на территории Стороны своего гражданства в соответствии с ее законодательством).

Об обязательствах, возникающих вследствие причинения вреда, говорит ст. 11 Киевского соглашения 1992 г.: применению подлежит законодательство государства, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием требовать возмещения вреда. Это законодательство, однако, не применяется, если такое действие (иное обстоятельство) по законодательству места рассмотрения спора не является противоправным.

В соответствии со ст. 11 Соглашения о сотрудничестве в области трудовой миграции и социальной защиты трудящихся-мигрантов от 15 апреля 1994 г. (БМД. 1997. N 2. С. 3 - 7) возмещение работнику вреда, причиненного увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением им трудовых обязанностей, регулируется законодательством Стороны трудоустройства, если иное не предусмотрено отдельным соглашением.

Правила ст. 1219 не действуют - в целом или в части - и при наличии в международных договорах РФ (обычно многосторонних) унифицированных материально- правовых норм относительно возмещения вреда (см. комментарий к п. 3 ст. 1186), которые устанавливают ответственность причинителя вреда (как правило, более строгую, чем по принципу вины), определяют пределы компенсации и предусматривают систему мер обеспечительного характера (включая также вопросы обязательного страхования ответственности, а иногда возмещения ущерба государствами). Речь идет о сферах человеческой деятельности, связанных с повышенной опасностью для окружающих (применение ядерной энергии, эксплуатация средств морского и воздушного транспорта и т. п.).

Таковы, например: Конвенция об ущербе, причиненном иностранным воздушным судам третьим лицам на поверхности, от 7 октября 1952 г.; подписанный в Лондоне 27 ноября 1992 г. Протокол к Международной конвенции о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1969 г. (Россия присоединилась к нему 20 марта 2000 г.; с 20 марта 2001 г. - даты вступления Протокола в силу для России - денонсируется ранее действовавшая названная Международная конвенция 1969 г.); Конвенция об унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок (Варшава, 12 октября 1929 г.) и Протокол к ней от 28 сентября 1955 г.

Статья 1220. Сфера действия права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда

Комментарий к статье 1220 1.

В новой норме ст. 1220 (как и в п. 2 ст. 1202 ГК применительно к личному закону юридического лица и в ст. 1215 ГК применительно к договорному статуту) очерчена сфера действия статута обязательства из причинения вреда, определяемого на основании коллизионных норм ст. 1219 ГК. 2.

В ст. 1220 приводится перечень вопросов, разрешаемых на основании статута обязательства из причинения вреда. Перечень этот не исчерпывающий, хотя основные "направления" действия статута обозначены (аналогичный перечень, приводимый в законодательстве некоторых иностранных государств, тоже примерный <*>).

<*> Так, согласно ст. 107 Закона Румынии 1992 г. N 105 применительно к регулированию отношений международного частного права, подлежащего применению к обязательствам из противоправных действий, охватывает, в частности: а) деликтную право- и дееспособность, b) условия и объем ответственности, с) основания ограничения ответственности или освобождения от нее и распределение ответственности между причинителем вреда и потерпевшим, d) ответственность доверителя за действия доверенного лица, е) характер убытков, которые могут быть возмещены, f) способ и размер возмещения, д) допустимость уступки права на возмещение, h) лиц, имеющих право на возмещение понесенных убытков (см.: Международное частное право: Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С. 511).

Действие коллизионных норм ст. 1219 ГК распространено, во-первых, на способность лица нести ответственность за причиненный вред (деликтоспособность). И ранее действовавшее законодательство (п. 4 ст. 160 ОГЗ 1991 г.) регулировало специально коллизии в области гражданской дееспособности иностранных граждан и лиц без гражданства в отношении обязательств, возникающих вследствие причинения вреда в СССР, - вопрос решался на основании отечественного права. Из п. 1 ст. 1220 вытекает, в частности, что лицо, деликтоспособное по праву, подлежащему применению в силу коллизионных норм ст. 1219 ГК, будет нести ответственность за причиненный им вред, даже если по личному закону, к которому отсылает ст. 1197 (см. комментарий к ст. 1195 и 1197), оно не считается деликтоспособным (различия в праве отдельных государств могут касаться, например, возраста несовершеннолетних).

Действие коллизионных норм ст. 1219 ГК охватывает, во-вторых, возложение ответственности за вред на лицо, не являющееся причинителем вреда (п. 2 ст. 1220). В российском праве вред возмещается, как правило, лицом, его причинившим. Однако законом обязанность возмещения вреда может быть возложена и на лицо, не являющееся причинителем вреда (ст. 1064 ГК). Имеется в виду, в частности, причинение вреда малолетними (ст. 1073 ГК), недееспособными (ст. 1076 ГК), лицами, неспособными понимать значения своих действий (ст. 1078 ГК).

В-третьих, указано на основания ответственности, ее ограничения и освобождения от нее (п. 3 и 4 ст. 1220). В российском праве ответственность по обязательствам из причинения вреда наступает при наличии таких общих оснований, как противоправность поведения причинителя вреда, наступление вреда (в установленных случаях - и морального), причинная связь между таким поведением и наступившим вредом, вина причинителя вреда. Однако в отдельных случаях закон устанавливает специальные условия ответственности. Например, за вред, причиненный источником повышенной опасности, его владелец отвечает независимо от вины (ст. 1079 ГК). Охватываются и вопросы распределения ответственности между причинителем вреда и потерпевшим. При возложении ответственности на причинителя вреда учитываются вина потерпевшего и имущественное положение причинителя вреда (ст. 1083 ГК).

В-четвертых, статут обязательства из причинения вреда включает способы, объем и размер возмещения вреда (п. 5, 6 ст. 1220). Вред, если речь идет о российском праве, возмещается в натуре (предоставление вещи того же рода и качества, исправление поврежденной вещи и т.п.), либо возмещаются причиненные убытки (ст. 1082 ГК). Размер возмещения по общему правилу определяется исходя из цен, действующих на день вынесения судебного акта. Специальные правила исчисления убытков действуют для случаев причинения вреда жизни и здоровью лица. Указание на способы, объем и размер возмещения охватывает и моральный вред. В России моральный вред (физические или нравственные страдания) возмещается, если он причинен действиями, нарушающими личные неимущественные права лица либо посягающими на принадлежащие ему другие нематериальные блага (ст. 151 ГК). Возмещение морального вреда, причиненного действиями (бездействием), нарушающими имущественные права лица, возможно лишь в предусмотренных законом случаях. Моральный вред компенсируется в денежной форме, размер компенсации определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему страданий и степени вины причинителя. При определении размера компенсации должны учитываться требования разумности и справедливости (ст. 1101 ГК).

В ст. 1220 не упомянуты вопросы определения круга лиц, имеющих право на возмещение причиненного им вреда, в частности, в результате смерти кормильца (ст. 1088 ГК). В иностранном законодательстве отнесение этих вопросов к сфере действия статута обязательства из причинения вреда иногда специально оговаривается (например, п. "h" приведенной выше ст. 107 Закона Румынии 1992 г. N 105). Действие коллизионных норм ст. 1219, по нашему мнению, даже при отсутствии в ст. 1220 специальной оговорки (перечень, как отмечалось, не является исчерпывающим) может быть распространено и на эти случаи. В. П. Звеков при этом не исключает применения других коллизионных отсылок, если это более благоприятно для "слабой стороны" <*>.

<*> См.: Звеков В.П. в кн.: Международное частное право. Учебник. М., 2000. С. 333 и в кн.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации. М., 2002. С. 474, 475.

3. Действие статута обязательства из причинения вреда распространяется, если речь идет о российском праве, на обязательства из причинения вреда (имущественного и личного неимущественного), включенные в гл. 59 ГК (в первую очередь - связанные с причинением вреда противоправными (недозволенными) действиями, а также причинение вреда в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости, ответственность юридического лица или гражданина за вред, причиненный его работником, ответственность за вред, причиненный государственными органами и их должностными лицами, за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, возмещение вреда лицом, застраховавшим свою ответственность (когда страховое возмещение недостаточно), возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина и др. Что касается возмещения вреда, причиненного вследствие недостатков товаров, работ или услуг (см. комментарий к ст. 1221), то положения комментируемой статьи о сфере действия права должны, очевидно, распространяться и на отношения, предусмотренные ст. 1221 ГК, поскольку она содержит отсылку к ст. 1219 ГК. Действие отдельных критериев, перечисленных в ст. 1220, могло бы быть распространено и на отношения, предусмотренные в ст. 1222 ГК, однако лишь в той мере, в какой это соответствует особенностям данных отношений <*>.

<*> С предложением распространить правила ст. 1220 и на отношения, предусмотренные ст. 1223 (см.: Дмитриева Г.К. Упом. соч. С. 225, 226), вряд ли можно согласиться - в силу специфики обязательств из неосновательного обогащения (см.: Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации части второй (постатейный). М., 1996. С. 709 - 714).

4. Действие статута обязательства из причинения вреда следует отграничивать от действия других статутов - прежде всего личного и договорного.

Правило п. 1 ст. 1220 об определении способности лица нести ответственность за причиненный вред на основании деликтного статута (см. выше) следует рассматривать как предусмотренное законом изъятие из коллизионной нормы о том, что право, подлежащее применению к гражданской дееспособности физического лица, определяется на основании личного закона этого лица (ст. 1195, 1197 ГК), а также из правила подп. 8 п. 2 ст. 1202 ГК, предписывающего применять личный закон юридического лица к его способности отвечать по своим обязательствам.

Статут обязательства из причинения вреда, на наш взгляд, должен применяться и при защите имени таким способом, как возмещение вреда (причиненного, например, неправомерным использованием имени), хотя весь круг вопросов, охватываемых ст. 1198: право на имя, его использование и защиту (другими, кроме возмещения причиненного вреда, способами), - подчинен личному закону (см. комментарий к ст. 1198). Надо сказать, что сама ст. 1198, отсылая к личному закону, допускает и иное регулирование, если это предусмотрено ГК или другими законами.

Вопрос о соотношении действия деликтного и договорного статута, решаемый, как правило, на основании ст. 1220 и 1215, возникает при наличии между сторонами в деликтном отношении одновременно и договорно-правовых связей. Западная доктрина в абсолютном большинстве поддерживает акцессорный характер статута деликтного обязательства, если наличие особых связей между участниками накладывает отпечаток на инцидент <*>.

<*> См.: Х. Кох, У. Магнус, П. Винклер фон Моренфельс. Международное частное право и сравнительное правоведение. М.: "Международные отношения", 2001. С. 180.

Если речь идет о применении российского права, следует учитывать отдельные указания законодательства, в частности ст. 1084 ГК, согласно которой вред здоровью или жизни возмещается по правилам гл. 59 ГК, если законом или договором не предусмотрен более высокий размер ответственности. Отсюда, по смыслу данной статьи, следует, что подлежащий применению статут обязательства из причинения вреда здоровью и жизни должен уступить место договорному статуту, если причинитель вреда и потерпевший являются сторонами трудового договора, договора подряда, поручения и т. п. договора, связанного с личным трудом одного лица в интересах другого, и при этом договором предусмотрен более высокий по сравнению с деликтной размер ответственности причинителя вреда. Следует учитывать и правило ст. 800 ГК, согласно которому ответственность перевозчика за вред, причиненный жизни и здоровью пассажира, определяется по правилам гл. 59 ГК, если законом или договором перевозки не предусмотрена повышенная ответственность перевозчика.

Право, подлежащее применению к страхуемому по договору имущественного страхования риску ответственности по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда здоровью, жизни или имуществу других лиц (ст. 931 ГК), определяется по договорному статуту (подп. 12 п. 3 ст. 1211 ГК). Однако взыскание (по иску лица, застраховавшего свою ответственность в порядке добровольного или обязательного страхования в пользу потерпевшего) разницы между страховым возмещением и фактическим размером ущерба в случае, когда страховое возмещение недостаточно для полного возмещения вреда (ст. 1072 ГК), будет, очевидно, подчиняться деликтному статуту (если речь идет о применении российского права) <*>.

<*> Представляет интерес правило п. 4 ст. 40 Вводного закона к Германскому ГУ: "Потерпевший может предъявить свое притязание непосредственно к страховщику обязанного представить возмещение лица, если это предусматривает право, подлежащее применению к недозволенному действию, или право, которому подчинен договор страхования" - см.: Международное частное право: Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С. 285.

Международные договоры РФ норм, аналогичных правилу ст. 1220, не содержат, как и Модель ГК для стран СНГ.