Статья 1216. Право, подлежащее применению к уступке требования

1. Комментируемая статья содержит неизвестные действовавшему ранее законодательству правила, относящиеся к определению права, подлежащего применению к уступке требования по договору (цессии).

При уступке требования производится перемена кредитора в обязательстве, при которой его права переходят к другому лицу.

Используемый в статье подход к возникающим при уступке требования коллизионным вопросам соответствует сложившейся международной практике и законодательству зарубежных стран. При ее формулировании были восприняты нормы ст. 12 Римской конвенции 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам. Аналогичное решение содержится в настоящее время в законодательстве Германии (ст. 33 Вводного закона к ГГУ от 18 августа 1896 г.), Швейцарии (Федеральный закон 1987 г. "О международном частном праве"), а также Англии (Закон 1990 г. "О договорах (применимое право)") и Италии (Закон 1995 г. "Реформа итальянской системы международного частного права"), инкорпорировавших во внутреннее право положения Римской конвенции.

Подобным образом решен вопрос в ст. 37 Закона Грузии 1998 г. "О международном частном праве". В то же время содержащееся в нем регулирование, как и правила рассматриваемой статьи, отступает от положений ст. 1227 Модели ГК для стран СНГ и законодательства отдельных стран СНГ (ст. 1287 ГК Армении, 1127 ГК Белоруссии, ст. 1201 ГК Киргизии, ст. 1192 ГК Узбекистана), согласно которым уступка требования в связи с договором входит в сферу действия права, подлежащего применению к самому договору. 2.

Сфера действия права, подлежащего применению к соглашению об уступке требования, определяется в соответствии с общими положениями ст.

Когда отношения, возникающие из уступки требования, подчинены российскому праву, следует учитывать норму ст. 390 ГК, устанавливающей пределы ответственности цедента перед цессионарием; согласно этой норме первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором. 3.

При определении права, подлежащего применению к соглашению между первоначальным и новым кредиторами об уступке требования, п. 1 отсылает к общим нормам п. 1 и 2 ст. 1211 ГК. Из этого следует, что стороны могут сами выбрать право, подлежащее применению к их правам и обязанностям по такому соглашению. В случае отсутствия договоренности между ними вопрос решается на основании коллизионной привязки к праву страны, с которой договор наиболее тесно связан (см. комментарий к ст. 1211).

В связи с определением используемого п. 2 ст. 1211 ГК критерия наиболее тесной связи применительно к соглашению об уступке требования следует учитывать, что речь идет о сделке, связанной с возмездной (либо безвозмездной) передачей цедентом имущественных прав цессионарию, т.е. о передаче прав, осуществляемой в рамках соответствующего гражданско-правового договора (купли-продажи, мены, дарения и др.). Особый случай представляет договор финансирования под уступку денежного требования, предметом которого является переход прав к цессионарию.

Решающую роль в исполнении таких договоров играет сторона, уступающая требование (цедент). Соответственно, к соглашению об уступке требования, с учетом критерия наиболее тесной связи с договором, подлежит применению право страны цедента.

Право, подлежащее применению к форме соглашения об уступке требования, определяется в соответствии с положениями ст. 1209 ГК, подчиняющей (в виде общего правила) форму сделки праву места ее заключения (см. комментарий к ст. 1209).

Должна ли форма такого соглашения соответствовать праву, подлежащему применению к форме основной сделки, заключенной между первоначальным кредитором и должником, по которой уступаются требования? В российском праве этот вопрос решается на основании ст. 389 ГК, предусматривающей соблюдение письменной формы договора об уступке требования (простой письменной или нотариальной), если в этой форме совершена основная сделка.

В законодательстве отдельных зарубежных стран, в отличие от российского права, данный вопрос решается при помощи коллизионной нормы, подчиняющей форму соглашения об уступке требования праву, подлежащему применению к основному договору (см., например, ст. 145 Закона Швейцарии 1987 г. "О международном частном праве"). В международном торговом праве имеются и иные решения. Примером может служить Конвенция ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле 2001 г. <*>. Согласно указанной Конвенции в зависимости от того, заключен ли договор об уступке между цедентом и цессионарием, находящимися в одном государстве либо в разных государствах, форма этого договора определяется с использованием коллизионных привязок к "праву, регулирующему договор", "праву страны места его заключения" либо "праву одного из государств".

<*> Конвенция ООН об уступке дебиторской задолженности (Нью-Йорк, 12 декабря 2001 г.). Принята 12 декабря 2001 г. Резолюцией 56/81 на 85-ом пленарном заседании 56- ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Конвенция открыта для подписания до 31 декабря 2003 г. 5.

В п. 2 решаются коллизионные вопросы применительно к отношениям, тесно связанным с требованием, являющимся предметом уступки.

Указанное требование может возникать как из договорных, так и из других обязательств - односторонних сделок возмещения вреда, неосновательного обогащения и т.

Правило п. 2 исходит из того, что, поскольку уступка требования означает перемену стороны в обязательстве, при которой цессионарий занимает место первоначального кредитора, а содержание прав и обязанностей сторон не меняется, на должника и нового кредитора распространяется право, подлежащее применению к обязательству (уступаемому требованию). Не исключается также возможность дополнительно определить по соглашению между должником и новым кредитором, какое право будет применяться к их обязательству.

К вопросам, разрешаемым на основе указанного права, отнесены: допустимость уступки требования, отношения между новым кредитором и должником, условия, при которых это требование может быть предъявлено к должнику новым кредитором, вопрос о надлежащем исполнении обязательства должником. 6.

Допустимость уступки требования связана с выяснением того, какие специальные правила и ограничения установлены соответствующими нормами применимого права.

Если применению подлежит российское право, следует иметь в виду ограничение ст. 383 ГК, согласно которой не допускается переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, в частности требований об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью. Уступка требования, как общее правило, не связывается с необходимостью получения согласия должника, если иное не предусмотрено законом или договором (п. 2 ст. 382 ГК). Однако оно необходимо при уступке требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение (п. 2 ст. 388 ГК). Различного рода ограничения установлены и для отдельных обязательств.

Существуют и нормы, исключающие возможность включать в договор условия, направленные на запрещение передачи прав. Согласно п. 3 ст. 993 ГК уступка прав комитенту по сделке допускается независимо от соглашения комиссионера с третьим лицом, запрещающего или ограничивающего такую уступку.

Особенности уступки требования, значимые для определения ее допустимости, установлены также в различных федеральных законах: "Об иностранных инвестициях в Российской Федерации" от 9 июля 1999 г. (ст. 7), "Об обществах с ограниченной ответственностью" от 8 февраля 1998 г. (ст. 21), "О несостоятельности (банкротстве)" от 26 октября 2002 г. (ст. 112, 140), "Об ипотеке (залоге недвижимости)" от 16 июля 1998 г. (ст. 47) и т.д.

7. В соответствии с правом, подлежащим применению к уступаемому требованию, определяются отношения между новым кредитором и должником.

В практике МКАС возникали вопросы об объеме и условиях, на которых права цедента передаются цессионарию по договору об уступке требования. В подобных случаях при подчинении российскому праву сделки, из которой вытекают требования, являющиеся предметом уступки, должна применяться норма ст. 384 ГК о передаче прав в объеме, существовавшем на момент перехода прав, а также прав, которые обеспечивают исполнение обязательства.

Так, при рассмотрении спора, предметом которого явилась передача новому кредитору прав залога на имущество, предоставленного в обеспечение обязательства, в отношении которого должником было произведено исполнение, МКАС указал, что, поскольку залог является акцессорным обязательством, обеспечивающим основное обязательство, а оно не существует без основного обязательства, залоговые права не могут быть переданы в отношении исполненного обязательства <*>.

<*> См.: Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации за 1998 г.

В связи с определением объема и условий, на которых передаются права цессионарию, практическую значимость имеет вопрос, связанный с признанием действительности арбитражной оговорки, включенной во внешнеэкономический договор.

В случаях применения российского права при рассмотрении отдельных дел суд исходил из того, что к упоминаемым в ст. 384 ГК условиям, на которых права первоначального кредитора переходят к новому кредитору, может быть отнесено также условие об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора.

В связи с позицией цессионария о том, что арбитражная оговорка является самостоятельным, не зависящим от основного договора условием, и имеет не материальный, а процессуальный характер и потому не могла быть передана ему по договору цессии, арбитражный суд указал, что предъявление иска в защиту нарушенных прав представляет собой одну из составных частей содержания права требования, перешедшего к новому кредитору. Ранее же установленный сторонами порядок разрешения споров не ущемляет прав цессионария и позволяет обеспечить надлежащую защиту интересов должника <*>.

<*> Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц. Информационное письмо Президиума ВАС от 16 февраля 1998 г. N 29 // Вестник ВАС РФ. 1998. N 4. 8.

Коллизионная норма п. 2 распространяет свое действие на условия, при которых требование может быть предъявлено должнику. Таким условием, если речь идет о российском праве, является, например, представление должнику доказательств (договора, передаточного акта и др.) перехода требования к новому кредитору в целях защиты должника, который может не знать о свершившейся без его согласия цессии (ст. 385 ГК). 9.

Надлежащее исполнение обязательства должником, упоминаемое в п. 2, в законодательстве различных стран нередко ставится в зависимость от того, знал ли должник о такой передаче прав новому кредитору. Должник считается свободным от обязательств перед новым кредитором, поскольку выполнил обязательство непосредственно цеденту, если в момент погашения задолженности не знал о передаче прав новому кредитору. Указанное правило признается законодательством Германии, Швейцарии, Австрии и др. В российском праве соответствующее правило установлено в п. 3 ст. 382 ГК. 10.

Включение в ГК коллизионных норм, относящихся к уступке требования, ставит вопрос о том, распространяются ли они на случаи, когда в результате цессии стороной договора становится новый кредитор с местонахождением в том же государстве, что и должник. В российской правовой доктрине высказано мнение, что коль скоро отношения возникли в сфере действия соответствующего права и таковое определяет содержание отношений, объем прав и обязанностей сторон, то они не должны, как общее правило, автоматически ставиться в зависимость от перемены субъектного состава, с учетом возможности отдельных исключений, в частности связанных с действием строго императивных норм <*>.

<*> См.: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике международного коммерческого арбитражного суда. Изд. 2-е, перераб. и доп. , М.: Статут. 2000. С. 30 - 34; Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. Маковского А.Л., Суханова Е.А. М.: Юристъ, 2002. С. 455.