Статья 1206. Право, подлежащее применению к возникновению и прекращению вещных прав

В п. 1 ст. 1206 предусматривается применение коллизионного принципа lex rei sitae в случаях возникновения и прекращения права собственности и иных вещных прав, т.е.

Вопрос о возникновении вещного права играет самостоятельную роль прежде всего для целей признания его в иностранном государстве: если право возникло на территории одного государства, оно получает признание в другом.

Нередко для признания права собственности, возникшего на территории какого-либо государства, необходимо заключить международный договор. Так, при разделе имущества бывшего СССР потребовалось заключение международного договора между бывшими союзными республиками, чтобы обеспечить признание в третьем государстве права собственности каждой республики на имущество, находящееся в этом государстве.

Признание вещного права, вытекающее из п. 1, необходимо и в силу действия принципа numerus clausus, согласно которому каждое государство само определяет в законе круг субъективных прав, признаваемых вещными. В разных странах круг этих прав различный (см. комментарий к ст. 1205). В Англии существует право доверительной собственности, отсутствующее в российском законодательстве. Право залога по закону ряда иностранных государств является вещным. Согласно п. 1 это право подлежит защите как вещное, если в момент его возникновения заложенная вещь находилась в стране, где право залога отнесено к категории вещного права.

Особо следует сказать о действии данной нормы в отношении так называемых иных вещных прав, которые могут составлять часть правомочий собственника. Например, владение во многих правовых системах обеспечивается самостоятельным институтом "охрана владения" <*>, под которым подразумевается не правомочие собственника, а фактическое обладание вещью. В праве многих государств владению предоставляется самостоятельная защита с помощью специальных владельческих исков. Это делается для стабильности имущественного оборота. Причем право всех государств исходит из презумпции добросовестного владения. Наиболее точно это сформулировано в ст. 2279 Французского гражданского кодекса, согласно которой "владение равнозначно правооснованию".

<*> См.: Гражданское право капиталистических государств. М., 1993. С. 242.

При виндикации вещи из недобросовестного владения может возникнуть проблема, связанная с возникновением права собственности, - присутствует ли вообще основание его возникновения, и если присутствует, то не является ли оно юридически порочным. В этой ситуации может возникнуть и коллизионный вопрос. Так, в случае рассмотрения виндикационного иска собственника к владельцу вещи истец, как правило, ссылается на отсутствие основания владения или на неправомерность владения вещью. Владелец, который не обязан доказывать обоснованность своего владения в силу презумпции его добросовестности, все-таки должен предъявить основание возникновения права суду. Вопрос о том, что служит основанием и является ли оно правомерным, будет в этом случае решаться в соответствии с правом страны, где вещь находилась в момент возникновения права собственности или иного вещного права, как это предусматривается в п.

Основания возникновения вещных прав в разных странах примерно одинаковы. По российскому праву, как и по праву других стран, они сводятся к перечню возможных первоначальных и производных способов приобретения права собственности и иных вещных прав.

К первоначальным способам относятся: создание новой вещи, переработка, сбор и добыча общедоступных для этих целей вещей, приобретение права собственности на бесхозяйное имущество, в том числе вещей, от которых собственник отказался. В практической жизни такая градация помогает определить основание возникновения вещных прав. Например, добыча полезных ископаемых относится к первоначальным способам возникновения вещного права. Моменту извлечения полезного ископаемого на поверхность земли с некоторых пор стали придавать специальное значение, поскольку с этого момента (в случае признания месторождения пригодным к коммерческой эксплуатации) возникает право собственности на добытую продукцию у лица, осуществляющего добычу. Соглашения о разделе продукции, заключаемые государством - собственником недр с инвестором на эксплуатацию месторождения, являются основанием возникновения у этих лиц (участников соглашения) права собственности на добытую продукцию.

Соглашение о разделе продукции появилось как самостоятельный вид гражданско- правового договора во многом благодаря потребности определить момент возникновения вещного права у сторон этого соглашения. Участники соглашения одновременно приобретают первоначально возникшее у них право собственности на добытую продукцию. До появления в практике соглашений о разделе продукции неоднократно возникали споры между государством-концедентом и концессионером о праве собственности на добытую продукцию. Аналогичная ситуация возникает и в области рыбного, охотничьего промысла (в отношении объектов животного мира) и сбора растений, осуществляемых в процессе предпринимательской деятельности.

В сфере материального производства, где основанием возникновения права собственности является создание новой вещи, также возможны спорные коллизионные вопросы.

Для решения вопроса, связанного с возникновением права собственности на вновь созданную вещь, законодательство ряда государств прибегает к такому приему, как соизмерение стоимости материалов, использованных при создании новой вещи, и стоимости работы при их переработке. Однако в других государствах законом допускаются и иные варианты решения вопроса о происхождении вещи. 4.

Прекращение вещного права часто требует определения, на основании чего оно прекращается. Если при возникновении вещных прав достаточно их признания, то, когда они прекращаются и претензии возникают у их правообладателей, вопросы правомерности прекращения вещных прав нередко требуют специального регулирования.

Как общее правило, прекращение вещного права определяется по законам страны, где имущество находилось в момент прекращения вещного права, как это предусматривается в п. 1. Однако есть такие способы прекращения вещных прав, которые так же, как и их возникновение, требуют специального признания со стороны другого государства. К ним относится национализация, под которой подразумевается отчуждение у частных лиц имущества с целью передачи его в собственность государства. Вопросы признания акта национализации решаются с применением норм международного права.

В международном праве были выработаны общие критерии признания актов национализации. Законность актов национализации признается, если она осуществляется на основании законов, которые принимаются в общественных интересах, и если собственнику национализируемого имущества выплачивается быстрая, адекватная и эффективная компенсация.

<*> См.: Res.1803 (XVII) On Permanent sovereinty over Natural Resources // UN Doc. A/5217 (1962).

<**> Ведомости СНД и ВС РФ. 1991. N 29. Ст. 1008.

<***> СЗ РФ. 1999. N 28. Ст. 3493.

Указанная норма международного публичного права по-разному имплементирована в национальное право. В английском праве, например, отказ в выплате компенсации иностранному собственнику не может рассматриваться как препятствие для признания самого акта национализации. Основанием для отказа в признании актов национализации могут быть только дискриминация лиц по признакам их иной государственной принадлежности (гражданства) или расовая дискриминация, нарушение международных конвенций о правах человека.

Различия в национальном праве приводят к возникновению коллизий, которые и решаются с помощью коллизионных норм. В России в этом случае применяется норма п. 1 ст. 1206, предписывающая применять право страны, где имущество находилось в момент прекращения вещного права.

Наиболее распространенный случай прекращения вещного права - по волеизъявлению обладателя вещного права, т.е. на основании заключения разного рода договоров или, следуя терминологии п. 2, - "по сделке". Передача вещи может сопровождаться передачей титула собственника на передаваемую вещь. В этом случае право собственности прекращается у одной стороны и возникает у другой по договору.

5. Норма п. 1 предусматривает общее положение, которое может применяться к любому случаю возникновения и прекращения вещного права, если иное не предусмотрено законом. Слова "если иное не предусмотрено законом" позволяют толковать указанное правило как норму, допускающую исключения из общего правила.

Так, ст. 1207 ГК определяет иной, чем предусмотренный в п. 1 ст. 1206, критерий для возникновения права собственности на суда и космические объекты. Земельный кодекс РФ от 25 октября 2001 г. содержит нормы, где специально регулируется приобретение земельных участков (и совершение сделок с ними) иностранными гражданами, лицами без гражданства и иностранными юридическими лицами (п. 3 ст. 15, п. 1 ст. 22, п. 5 ст. 28, п. 5 ст. 35) <*>. Особенности предоставления участков из земель сельскохозяйственного назначения иностранным лицам предусматриваются в Федеральном законе от 24 июля 2002 г. N 101-ФЗ "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения" <**>. Особый режим правового регулирования применяется в этом Законе не только к иностранным лицам, но также и к юридическим лицам, в уставном (складочном) капитале которых доля иностранных граждан, иностранных юридических лиц, лиц без гражданства составляет более чем 50% (подп. 5 п. 3 ст. 1).

<*> СЗ РФ. 2001. N 44. Ст. 4147. <**> СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3018.

Исключения обычно связаны с объектом вещных прав. Нормы же, определяющие основания возникновения и прекращения вещных прав, сами по себе носят императивный характер. Иное дело, когда речь идет о возникновении и прекращении вещных прав на основании договора. В соответствии с п. 1 ст. 1210 ГК стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору (п. 1 ст. 1210 ГК). В этом случае, имея в виду, что сторона в договоре является носителем вещного права, избранное сторонами право применяется и при разрешении спора, связанного с переходом вещного права от одной стороны в договоре к другой. Императивные же нормы комментируемой статьи о возникновении и прекращении вещных прав применяются в случае решения вопроса о том, является ли сторона, передающая вещное право, его добросовестным обладателем. Высказываются аргументы для распространения правила ст. 1210 ГК и на отношения, урегулированные ст. 1211 (см. комментарий к ст. 1211). 6.

Пункт 2 ст. 1206 касается коллизий, связанных с возникновением и прекращением вещных прав по сделке в отношении имущества, находящегося в пути. В отличие от правил п. 1 возникновение и прекращение вещного права в отношении такого имущества (находящегося в пути) определяются по праву страны, из которой это имущество отправлено.

Норма п. 2 отличается от ранее действовавшего абз. 2 п. 3 ст. 164 ОГЗ 1991 г. Отличие заключается в том, что ранее допускалось отступление от этой нормы, если стороны договорятся об ином. Слова "если иное не установлено соглашением сторон", содержавшиеся в п. 3 ст. 164, заменены на слова "если иное не установлено законом". Коллизионному правилу о подчинении отношения праву страны, из которой "имущество отправлено", был придан императивный характер. Ранее это коллизионное правило было диспозитивным.

Изменение коллизионной нормы связано с признанием вещно-правового характера отношений, связанных с прекращением и возникновением вещных прав на имущество, которое находится в пути. Коллизионные вопросы, вытекающие из обязательственных отношений по сделке, регулируются иными нормами (п. 1 ст. 1210 ГК - для движимого имущества и ст. 1213 ГК - для недвижимости). Следует учитывать, что действие ст. 1210 и 1213 касается прав, носящих относительный характер (см. комментарий к этим статьям), и рассчитано на применение принципа автономии воли сторон. Вещные права - это права, защищаемые от нарушений со стороны третьих лиц, не являющихся участниками договора.

Новая норма п. 2 комментируемой статьи сохранила ранее действовавшую коллизионную привязку: "право страны, из которой это имущество отправлено". Этот принцип дает необходимую определенность при решении коллизионного вопроса. Кроме того, место отправления подвержено изменениям в наименьшей степени, когда речь идет об имуществе, находящемся в пути: за время нахождения в пути имущество может несколько раз сменить место своего назначения. 7.

Норма п. 2 отличается от ранее действовавшей нормы п. 3 ст. 164 ОГЗ 1991 г. тем, что ранее речь шла о возникновении (прекращении) вещных прав в связи с внешнеэкономической сделкой. Новая редакция не оставляет сомнения в том, что эта норма определяет вещно-правовой статут движимого имущества безотносительно к тому, является ли сделка внешнеэкономической. Пункт 2 применяется в случаях, когда споры возникают между третьими лицами и той или иной стороной в договоре, а также между сторонами в сделке в связи с наличием основания возникновения (прекращения) вещного права или в связи с его юридической чистотой.

Пункт 2, сформулированный безотносительно к внешнеэкономической сделке, является, можно сказать, результатом практики МКАС. В литературе подчеркивалось, что и в международной практике следует различать отношения между продавцом и покупателем по договору международной купли-продажи и отношения вещно-правового характера <*>.

<*> "Вопрос об использовании коллизионного критерия, предусмотренного абз. 1 п. 3 ст. 164 ОГЗ 1991 г. (о возникновении и прекращении права собственности на имущество, являющееся предметом сделки. - Н.Д.), по общему правилу, не возникал...". См.: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. М.: Статут, 2000. С. 112.

8. Норма п. 3 появилась в связи с введением в ГК института приобретательной давности. Коллизионная норма о возникновении права собственности по истечении срока приобретательной давности содержится в гражданских кодексах многих стран СНГ, в которых существует приобретательная давность. Например, в ГК Республики Беларусь (абз. 2 п. 2 ст. 1120) и Республики Узбекистан (ст. 1185).

Содержание института приобретательной давности сводится к тому, что у лица, не являющегося собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющего им в течение установленного законом срока как своим, возникает право собственности. По российскому праву этот срок зависит от того, является ли имущество движимым или недвижимым. Для недвижимого имущества срок приобретательной давности составляет 15, для любого иного - 5 лет (ст. 234 ГК).

Судебная практика Российской Федерации исходит из того, что для признания права собственности на недвижимое имущество по истечении срока приобретательной давности, так же как и права собственности, возникшего на любом ином законном основании, необходима регистрация в соответствии с Федеральным законом от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" <*>. Отсутствие такой регистрации препятствует осуществлению защиты возникшего права. Лицо, считающее, что стало собственником в силу приобретательной давности, вправе обратиться в суд с заявлением о признании за ним права собственности. Решение суда об удовлетворении этого заявления является основанием для регистрации уполномоченным органом права собственности лица на недвижимое имущество <**>. При этом следует иметь в виду, что материальные нормы ГК о приобретательной давности не применяются в случаях, когда лицо владеет имуществом на основании договора (аренды, хранения, безвозмездного пользования).

<*> СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3594.

<**> См.: Гражданский кодекс России. Текст ГК. Разъяснения по вопросам судебной практики. Алфавитно-предметный указатель. Исследовательский центр частного права. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 2002. С. 857.

Статья 1207. Право, подлежащее применению к вещным правам на суда и космические объекты

Комментарий к статье 1207

1. Норма ст. 1207 является специальной по отношению к норме ст. 1205 ГК. Она охватывает лишь вопросы, связанные с правом собственности и иными вещными правами на воздушные, морские суда, суда внутреннего плавания и космические объекты, подлежащие государственной регистрации. Для перечисленных в статье объектов применяется не общий принцип lex rei sitae, а право страны, где они зарегистрированы.

Ранее в соответствии с ч. 2 п. 1 ст. 164 ОГЗ 1991 г. указанное положение распространялось на любые транспортные средства, которые подлежали внесению в государственный реестр. Статья же 1207 применяется "к движущимся объектам, относимым к категории недвижимого имущества".

2. Появление объектов вещных прав (как движимого, так и недвижимого имущества), требующих регистрации, связано с их особыми свойствами. Необходимость регистрации воздушных судов связана с обеспечением безопасности для пользователей этих объектов и третьих лиц. Поскольку исполнять требования безопасности судов в конечном счете обязано государство, регистрация соответствующего объекта позволяет иностранному государству - в целях обеспечения собственной безопасности - решать вопрос о допуске судна, зарегистрированного в чужом государстве, на свою территорию. Такое объяснение вытекает, в частности, из ряда международных конвенций в области гражданской авиации. Чикагская конвенция о международной гражданской авиации 1944 г. устанавливает требование международной регистрации воздушных судов с целью обеспечить соответствие национальных требований безопасности международным стандартам <*>.

<*> Чикагская конвенция о международной гражданской авиации от 7 декабря 1944 г., вступила в силу 4 апреля 1947 г. В ней участвуют 185 государств, в том числе и Россия как правопреемник СССР.

Соблюдение государством принятых в области аэронавигации международных правил и стандартов, перечисленных в Конвенции, обеспечивается системой регистрации и сертификации не только воздушных судов, но и отдельных их частей. Кроме того, в соответствии со ст. 40 Чикагской конвенции "ни одно воздушное судно, а также ни один член персонала, имеющие удостоверения или свидетельства с указанными отметками, не участвуют в международной навигации иначе как с разрешения государства или государств, на территорию которых они прибывают. Регистрация или использование любого такого воздушного судна или любой его сертифицированной части в любом ином государстве, кроме того, в котором оно первоначально сертифицировано, остаются на усмотрение государства, в которое импортируется воздушное судно или его часть" <*>.

<*> Международное публичное право. Сост. К. А. Бекяшев, А.Г. Ходаков. М.: БЕК, 1996.

В российском праве воздушные суда, а также морской и речной транспорт относятся к недвижимым вещам (п. 1 ст. 130 ГК). Отсюда можно предположить, что применение права страны, где зарегистрировано судно, связано с его квалификацией как объекта недвижимости. Однако Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" (СЗ РФ. 1997.

N 30. Ст. 3594) на воздушные, морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты не распространяется. Представляется, что значение регистрации судов связано не столько с их характеристикой как недвижимого имущества, сколько с требованием предоставления этим судам защиты в рамках национально-правовой системы конкретного государства, где бы эти суда ни находились. Судно как объект вещного права обладает той особенностью, что предназначено перемещаться и пересекать государственные границы, а также двигаться в пространстве, свободном от юрисдикции какого-либо государства. Именно эта особенность судов требует более определенной привязки к национальному праву государства, а не к праву страны места их нахождения. Не случайно в международном частном праве многих стран предусмотрено, что право собственности и иное вещное право определяются по месту регистрации морских судов.

Обособленное имущество, регистрируемое с целью признания права собственности на него, само по себе приобретает (благодаря такой регистрации) отдельные черты, свойственные субъекту права, при этом оставаясь объектом права собственности и иных вещных прав. Национальная (государственная) принадлежность имущества, определяемая в соответствии с местом его регистрации, является важным условием защиты права собственности и иных имущественных прав на это имущество. Определение национальности такого имущества позволяет обеспечить признание вещного права на него независимо от того, в каком государстве находится это имущество и его собственник.

3. Нормы о регистрации морских судов, о которых упоминается в ст. 1207, содержатся в КТМ. Из положений этого Кодекса вытекает, что целью регистрации морских судов является установление национальности судна, а не регистрация права собственности на судно как на недвижимое имущество. При этом национальность судна может быть иной, чем национальность собственника морского судна.

В соответствии с КТМ с момента регистрации судно приобретает право плавать под Государственным флагом Российской Федерации (ст. 16). Именно судно, а не его собственник. С этим правом обычно связываются определенные преимущества, которыми могут пользоваться суда, плавающие под национальным флагом, например исключительное право на каботажные перевозки <*>.

<*> Кейлин А.Д. Советское морское право. М., 1954. С. 131.

Предоставление права плавать под национальным флагом закон может связывать с выполнением определенных требований, предъявляемых при допуске иностранцев в национальный торговый флот. Согласно п. 1 ст. 15 КТМ только судам, находящимся в собственности граждан Российской Федерации, юридических лиц Российской Федерации, а также государства Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, его муниципальных образований, может предоставляться право плавания под Государственным флагом Российской Федерации. Если судно перестает соответствовать требованиям п. 1 ст. 15 (меняет собственника), то утрачивает это право (ст. 18 КТМ). Оно утрачивается и в случае, если истек срок, на который согласно п. 2, 3 ст. 15 судну предоставляется право плавания под российским флагом; если аннулировано решение, по которому судно могло плавать под Государственным флагом Российской Федерации.

Возникновение права плавания под российским флагом связано с моментом регистрации судна в одном из реестров судов Российской Федерации (п. 1 ст. 16 КТМ). Согласно общему принципу предоставление этого права связано с правом собственности на судно, однако закон допускает случаи, когда такое право предоставляется судну, принадлежащему иностранному лицу (далее - иностранному судну).

При соблюдении определенных условий право плавания под Государственным флагом Российской Федерации может быть временно предоставлено (по решению одного из федеральных органов исполнительной власти) судну, зарегистрированному в реестре судов иностранного государства и предоставленному в пользование и владение российскому фрахтователю по договору фрахтования судна без экипажа (бербоут- чартеру). В этом случае необходимо, чтобы:

фрахтователем являлось лицо Российской Федерации из числа лиц российской принадлежности, перечисленных в п. 1 ст. 15 КТМ;

собственник судна, а также залогодержатель ипотеки судна или иного обременения такого характера (если такие имеются) дали письменное согласие на перевод судна под флаг Российской Федерации;

законодательство государства собственника судна не запрещало предоставление судну права плавать под флагом иностранного государства (п. 2 ст. 15 КТМ).

В момент его предоставления право плавания под флагом иностранного государства приостанавливается.

Право плавания под Государственным флагом Российской Федерации предоставляется иностранному судну на срок, не превышающий двух лет (п. 3 ст. 15 КТМ).

Цель регистрации морских судов - установить национальность судна, что связано, как указывалось в литературе по морскому праву, с "вопросом допущения капиталистическими государствами иностранного капитала в свой национальный торговый флот" <*>. Еще в 1894 г. английский закон допускал плавание иностранных судов под английским флагом. Собственники таких судов, зарегистрированных в реестре иностранного государства, должны быть подданными Великобритании или принадлежать юридическому лицу, созданному по английским законам и имеющему свое правление в Англии. Участие иностранного капитала в судоходстве использовалось великими морскими державами для усиления своего торгового флота.

<*> Кейлин А.Д. Советское морское право. М., 1954. С. 132.

Положение ст. 1207 о том, что к праву собственности и иным вещным правам на морские суда, их осуществлению и защите применяется закон страны, где эти суда зарегистрированы, можно сравнить с положением, определяющим личный статут лиц. Однако в данном случае при определении применимого права действует не личный статут собственника судна, а "личный статут" судна.

Обособленность имущества, которое представляет собой судно, связано с проблемой признания законности титула его владельца в рамках юрисдикции иностранного государства, так как морское судно постоянно перемещается из одной юрисдикции в другую. Проблема признания законности вещного права на судно решается путем обращения к критерию его регистрации органом государства, под флагом которого судно плавает.

4. Коллизионная норма ст. 1207 затрагивает и суда внутреннего плавания.

В соответствии с КВВТ средствами идентификации судна являются его название и номер, которые необходимы для осуществления государственной регистрации судна (п. 1 ст. 13) <*>. Однако наряду с государственной регистрацией судна КВВТ предусматривает государственную регистрацию права собственности и других вещных прав на судно (п. 1, 4 ст. 16). Это позволяет толковать действия по регистрации судов внутреннего водного транспорта не только как действия, связанные с необходимостью обособления имущества и признанием вещных прав на него в судах иностранных государств, но и как регистрацию прав на недвижимость. Дело в том, что КВВТ в большей степени касается чисто внутренних отношений, не выходящих за рамки юрисдикции одного государства. Исключением из этого правила являются случаи судоходства по Дунаю, Амуру и тому подобные случаи, когда действуют правила ст. 1207.

<*> СЗ РФ. 2001. N 11. Ст. 1001.

5. К космическим объектам также применяется право страны, где эти объекты зарегистрированы. Космические объекты находятся, как правило, в пространстве, свободном от юрисдикции какого-либо государства. Это не означает, однако, что при решении вопросов, связанных с осуществлением права собственности и иных вещных прав на такие объекты, будут применяться иные нормы, а не национальное право какого- либо государства. Поэтому при решении вопроса, право какого государства должно применяться к космическим объектам, действует положение, предусмотренное в комментируемой статье.

В Законе РФ от 20 августа 1993 г. N 5663-1 "О космической деятельности" подчеркивается, что Российская Федерация сохраняет юрисдикцию и контроль над зарегистрированными в ней космическими объектами во время нахождения этих объектов на Земле, на любом этапе полета в космос или пребывания в космосе, на небесных телах, а также после возвращения на Землю за пределами юрисдикции какого-либо государства (п. 2 ст. 17) <*>.

<*> РГ. 1993. N 186; СЗ РФ. 2003. N 2. Ст. 167.

Согласно п. 1 ст. 17 Закона РФ "О космической деятельности" космические объекты Российской Федерации подлежат регистрации и должны иметь маркировку, удостоверяющую их принадлежность Российской Федерации.

Особенностью регистрации космических объектов является также, как подчеркивается в Законе, их правовое положение как государственной собственности. Однако и в данном случае с точки зрения международного частного права основной целью регистрации космических объектов являются обособление и идентификация этого имущества с целью обеспечить признание вещных прав на это имущество и их защиту.

6. В соответствии со ст. 33 Воздушного кодекса воздушные суда, предназначенные для полетов, подлежат регистрации в государственном реестре с выдачей свидетельств о государственной регистрации <*>. В п. 1 этой статьи предусматривается также возможность регистрации гражданских воздушных судов в государственном реестре гражданских воздушных судов иностранного государства при условии, что между государством эксплуатанта и государством регистрации заключено международное соглашение о поддержании летной годности воздушного судна.

<*> СЗ РФ. 1997. N 12. Ст. 1383.

Гражданские воздушные суда допускаются к эксплуатации при наличии сертификатов летной годности. Порядок их допуска к эксплуатации, в том числе на условиях аренды, устанавливается авиационными правилами (ст. 36). Воздушный кодекс предусматривает также сертификацию авиационных двигателей и воздушных судов. Последняя играет большую роль в защите права собственности и иных вещных прав, осуществляемой на основе международных договоров.

7. Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге, подписанная в Оттаве 28 мая 1988 г. <*>, регулирует отношения, связанные с финансированием аренды оборудования при участии коммерческих предприятий различных государств. Финансирование (предоставление денежных средств на приобретение оборудования) не может иметь иного обеспечения, чем вещные права на оборудование, предоставляемое в аренду. В случае с воздушными судами возникает проблема обособления имущества (оборудования), передаваемого в аренду. При этом имеется в виду обособление не самого судна (как в случае с морскими судами), а наиболее дорогостоящих его частей, например авиационных двигателей. В Конвенции предусматривается, что правом, подлежащим применению к оборудованию, которое обычно перемещается из одной страны в другую, включая авиационные двигатели, является право государства, в котором находится основное коммерческое предприятие арендатора (ст. 7). Таким образом, норма, касающаяся авиационных двигателей, содержит иную коллизионную привязку, чем общая норма о воздушных судах. Правом, применимым к отношениям международного финансового лизинга, является - для воздушного судна, зарегистрированного в соответствии с Конвенцией о международной гражданской авиации, подписанной в Чикаго 7 декабря 1944 г., - право государства, в котором это воздушное судно было зарегистрировано.

<*> Россия присоединилась к Конвенции и является ее участницей с 1 января 1999 г. См. Федеральный закон от 8 февраля 1998 г. N 16-ФЗ (СЗ РФ. 1998. N 7. Ст. 787).

В Конвенции о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования, подписанной в Кейптауне 16 ноября 2001 г., предусматриваются положения, направленные на защиту права собственности и иных вещных прав на подвижное оборудование <*>. Вместе с указанной Конвенцией был подписан Протокол "Об авиационном оборудовании".

<*> Конвенцию "О международных гарантиях в отношении подвижного оборудования" подписали 58 государств, в том числе и Российская Федерация. Конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования вместе с Протоколом об авиационном оборудовании является продолжением работы Международного института унификации частного права (УНИДРУА) в области международного финансового лизинга.

Статья 1208. Право, подлежащее применению к исковой давности

Комментарий к статье 1208

1. В ст. 1208 воспроизведено (в иной редакции) правило, которое прежде имелось в ч. 1 ст. 159 ОГЗ 1991 г., а до этого составляло содержание ч. 1 ст. 126.2 ОГЗ 1961 г., введенной в этот Закон в 1977 г. <*>.

<*> См.: Ведомости ВС СССР. 1977. N 21. Ст. 1887. В ГК 1964 г. эта норма была введена в качестве ст. 566.2 (Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1977. N 24. Ст. 586).

Ни в ст. 1208, ни в другие статьи раздела VI не вошла норма ОГЗ 1961 г. (ч. 2 ст. 126.2) и ОГЗ 1991 г. (ч. 2 ст. 159), устанавливавшая, что требования, на которые исковая давность не распространяется, всегда определяются по отечественному праву (см. подробнее ниже, п. 5).

2. Под "исковой давностью" в собственном, точном смысле слова в российском гражданском праве понимается "срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено" (ст. 195 ГК). Но в то же время "исковая давность" в широком смысле слова означает целый правовой институт, охватывающий не только правила о различных (общих и специальных) давностных сроках, но и многочисленные нормы о начале течения этих сроков, их исчислении, различных способах продления (приостановлении, перерыве, восстановлении и т.п.) и последствиях их истечения <*>.

<*> Это второе значение понятия "исковая давность" является преобладающим, и поэтому в тех случаях, когда в нормах ГК имеются в виду собственно давностные сроки, используется, за редким исключением, иное выражение - "срок исковой давности" (см. ст. 196 ГК и след.).

В ст. 1208 под "исковой давностью" понимается вся совокупность норм об исковой давности в праве соответствующей страны, а не только правила, определяющие продолжительность давностных сроков <*>. Кроме того, если в праве этой страны (как, например, в праве России) имеются специальные правила об исчислении сроков (см. гл. 11 ГК), которые должны применяться и при исчислении сроков исковой давности, то и они подпадают под действие ст. 1208.

<*> Литературно, возможно, менее удачная редакция ч. 1 ст. 159 ОГЗ 1991 г. ("Вопросы исковой давности разрешаются по праву страны...") точнее отражала объем аналогичной нормы. 3.

Установленная в ст. 1208 коллизионная норма является, по сути дела, отсылочной. Использованная в ней формула прикрепления ("право страны, подлежащее применению к соответствующему отношению") представляет собой разновидность коллизионных норм, основанных на принципе lex causae ("закон, регулирующий существо отношения"), и автоматически подчиняет решение всех вопросов исковой давности тому же праву, каким должно регулироваться материальное гражданско-правовое отношение, в связи с которым эти вопросы возникли.

Несомненное удобство такого подхода имеет в основе сугубо принципиальное соображение. Отношения по поводу исковой давности всегда возникают между субъектами гражданского права не в качестве самостоятельных, а в рамках гражданского правоотношения, имеющего своим предметом конкретные вещи, имущественные права и т. д. Вне вопроса о защите таких прав в конкретном правоотношении исковая давность не имеет значения. Поэтому нет смысла и оснований подчинять ее иному правопорядку, нежели тот, под действие которого подпадает соответствующее правоотношение, осложненное иностранным элементом. 4.

Правило, установленное в ст. 1208, является императивным, поэтому возможности отступления от него в пределах российской юрисдикции ограничены и соответствующие изъятия немногочисленны.

Стороны договора могут, воспользовавшись правилом об автономии воли (см. комментарий к ст. 1210), избрать по соглашению между собой право, которое следует применять к их правам и обязанностям по этому договору. В этом случае избранным сторонами правом будет определяться и исковая давность для отношений по заключенному ими договору. Но, делая такой выбор, стороны в силу п. 5 ст. 1210 не могут исключить применение к их отношениям императивных норм об исковой давности, имеющихся в праве той страны, с которой только и связан реально их договор. Поэтому, если, например, стороны включили в договор условие о подчинении их отношений английскому или швейцарскому праву, а суд придет к выводу, что реально договор связан только с Россией, он должен будет, руководствуясь п. 5 ст. 1210 и ст. 198 ГК, применить правила российского законодательства об исковой давности.

В связи с императивным характером нормы, установленной в ст. 1208, существенно ограничено и предусмотренное п. 4 ст. 1210 право сторон договора выбрать подлежащее применению право "для отдельных частей" договора. Эту норму нельзя истолковывать таким образом, что стороны могут договориться о применении права какой-либо страны только по вопросам исковой давности, в то время как существо договора (или отдельных его частей) окажется подчиненным (в силу их же соглашения или в силу коллизионной нормы) праву другой страны. Такое соглашение сторон относительно исковой давности явилось бы прямым нарушением ст. 1208 и должно было бы считаться недействительным на основании ст. 168 ГК.

В то же время если стороны, используя право, предоставленное им п. 4 ст. 1210 ГК, подчинили часть отношений, касающихся существа договора, праву определенного государства, а другая часть этих отношений (в результате их же соглашения или действия коллизионной нормы) оказалась регулируемой правом другого государства, надо признать правомерным вытекающее из этого подчинение соответствующих частей договора в вопросах исковой давности праву разных государств.

Ограничивает ст. 1208 и возможности суда при определении применимого права по принципу "наиболее тесной связи" правоотношения с той или иной страной (п. 2 ст. 1186, ст. 1188, п. 1 - 5 ст. 1211, п. 1 ст. 1213, п. 1 ст. 1216 ГК). Во всех этих случаях должна выясняться наиболее тесная связь с определенной страной существа гражданского правоотношения, осложненного иностранным элементом, а вопросы исковой давности должны затем автоматически решаться уже по праву этой страны.

Возможность по-разному решить вопросы о праве, применимом к существу отношения и к связанной с ним исковой давности, по-видимому, существует у международного коммерческого арбитража в силу абз. 2 п. 1 ст. 1186 (см. комментарий к ст. 1186). Но такое различие в выборе применимого права должно иметь серьезные причины и быть обосновано в решении коммерческого арбитража. 5.

Отсутствие в ст. 1208 прежнего правила о том, что требования, на которые исковая давность не распространяется, всегда определяются только по российскому праву (см. выше, п. 1), не означает, что ко всем таким требованиям в полной мере применима коллизионная норма, установленная в ст. 1208.

Среди тех требований, на которые по российскому праву (ст. 208 ГК) не распространяется исковая давность, есть, по крайней мере, два вида требований, особая защита которых - путем неприменения к ним исковой давности - обоснована их высокой значимостью в демократическом социальном государстве, каким по Конституции РФ является Россия. Это требования: о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ (за исключением предусмотренных законом случаев) и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина.

Императивные нормы ст. 208 ГК о неприменимости к этим требованиям исковой давности могут рассматриваться как такие нормы законодательства Российской Федерации, которые "ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права" (см. комментарий к ст. 1192). 6.

Действие ст. 1208 исключается или существенно ограничивается в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и п. 2 ст. 7 ГК в тех случаях, когда в международных договорах РФ содержатся унифицированные коллизионные нормы о праве, определяющем исковую давность.

В первую очередь это относится к унифицированным в международных договорах нормам, предусматривающим, по праву какого государства должны решаться все, то есть любые вопросы, исковой давности. Такие нормы, в объем которых включена "исковая давность" как правовой институт, содержатся в двух многосторонних договорах России с другими государствами-участниками СНГ.

В Киевском соглашении 1992 г. для отношений, охватываемых сферой его действия, установлено, что "вопросы исковой давности разрешаются по законодательству государства, применяемому для регулирования соответствующего отношения" (подп. "з" ст. 11). Такая же норма (в ней только отсутствует слово "государства") установлена в Минской конвенции 1993 г. (ст. 43) для любых имущественных отношений по гражданским и семейным делам (см. ч. IV раздела II Конвенции).

Практически полное совпадение смысла ст. 1208 с приведенными нормами Киевского соглашения 1992 г. и Минской конвенции 1993 г. делает как будто бы безразличным ответ на вопрос, подлежит ли в соответствующем случае применению ст. 1208 или имеющая то же содержание норма одного из названных международных договоров. Более того, буквальное понимание текстов Конституции РФ (второе предложение ч. 4 ст. 15) и ГК (абз. 2 п. 2 ст. 7) может привести к выводу, что применяться в подобных случаях должна именно норма российского закона (в данном случае - ст. 1208), поскольку нет видимых оснований считать, что относящимся к делу международным договором Российской Федерации "установлены иные правила, чем предусмотренные (российским. - А. М.) законом".

Тем не менее как в рассматриваемых, так и в других подобных случаях (даже если нормы международного договора РФ и российского закона текстуально совпадают во всем без исключения), к отношению, подпадающему под действие соответствующего международного договора, должна применяться в первую очередь норма этого договора, а не российского закона. Поэтому для отношений, охватываемых сферой действия Киевского соглашения 1992 г. или подпадающих под действие Минской конвенции 1993 г., вопрос о том, правом какого государства определяется исковая давность, должен решаться на основании соответствующих унифицированных коллизионных норм, установленных в этих международных договорах РФ.

Необходимость применения судом (иным правоприменительным органом) именно унифицированной нормы, содержащейся в международном договоре РФ, а не ее аналога, введенного (пусть даже дословно) в российское законодательство, вытекает из обязательства России как участника соответствующего международного договора исполнять его путем применения в пределах своей юрисдикции унифицированных посредством этого международного соглашения коллизионных (или материально- правовых) норм. Это не исключает того, что в судебном решении (или ином акте применения права) вслед за ссылкой на унифицированную норму из международного договора РФ может быть сделана ссылка и на воспроизводящую ее (или соответствующую ей) норму российского закона.

В значительно более сложном соотношении ст. 1208 находится с теми содержащимися в международных договорах РФ унифицированными коллизионными нормами, в которых подлежащее применению право определяется не для всего института исковой давности в целом, а лишь для решения отдельных вопросов исковой давности.

7. Действие ст. 1208 существенно ограничивается или даже исключается в тех случаях, когда к соответствующему отношению следует применять материально-правовые нормы об исковой давности, содержащиеся в международном договоре РФ.

Унифицированные нормы об исковой давности с начала XX в. включаются в большинство многосторонних (универсальных и региональных) международных договоров, устанавливающих гражданскую ответственность по требованиям, вытекающим из договоров, из причинения вреда или других гражданско-правовых отношений.

В то же время, за единственным исключением, унификация в международных договорах норм об исковой давности носит ограниченный характер, касаясь главным образом продолжительности сроков давности и отправных моментов их течения (начала исчисления).

Например, Варшавская конвенция о международных воздушных перевозках 1929 г. предусматривает, что "право на возмещение убытков погашается, если иск не предъявлен в течение двух лет, исчисляемых со дня прибытия воздушного судна в место назначения, или со дня, в который оно должно было прибыть, или со дня, когда перевозка была остановлена" (п. 1 ст. 19). В Нью-Йоркской конвенции о переводном и простом векселе 1988 г. установлено, что "право на иск по векселю не может быть осуществлено после истечения четырех лет", и указаны моменты начала исчисления этого срока для требований к разным участвующим в обращении векселя лицам (ст. 84). В Брюссельской конвенции о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1969 г. предусмотрено погашение права на возмещение этого ущерба, "если иск не будет предъявлен... в течение трех лет со дня причинения ущерба", но ни в коем случае "по истечении шести лет со дня, когда произошел инцидент, причинивший ущерб" (ст. VIII). Этими положениями унифицированные нормы об исковой давности в названных международных договорах исчерпываются.

Во всех этих и подобных случаях, т.е. тогда, когда в международных договорах РФ содержатся унифицированные правила о продолжительности сроков исковой давности и начале их течения, действие ст. 1208 исключается в силу прямого указания на этот счет в п. 3 ст. 1186 ГК. Но поскольку эти унифицированные нормы не содержат других правил, необходимых для применения давностных сроков (об их исчислении, о применении давности по инициативе ответчика или судом ex officio, о продлении сроков давности и др.), коллизионная проблема сохраняет значение. Многочисленные вопросы исковой давности, оставшиеся за пределами унификации в международных договорах, требуют решения на основе коллизионных норм.

В международных унификационных договорах, в том числе в договорах РФ, можно обнаружить по крайней мере три варианта решения возникающей в подобных случаях " остаточной" коллизионной проблемы.

Формально наиболее простое решение предлагают те международные договоры, в которых унификация правил об исковой давности ограничена определением продолжительности давностных сроков и начала их течения и которые не содержат каких- либо унифицированных коллизионных норм для определения права, применимого к другим вопросам исковой давности. Таковы, например, Брюссельская конвенция о коносаменте 1924 г. (абз. 4 п. 6 ст. 3) и упоминавшаяся Брюссельская конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1969 г. (ст. VIII). В этих и нескольких подобных случаях в действие вступают коллизионные нормы о давности национального права, в России - ст. 1208. Очевидность такого подхода не вызывает сомнений, но надо иметь в виду, что в разных странах могут быть совершенно по-разному решены вопросы исковой давности, не урегулированные в унифицированных материально-правовых нормах соответствующего международного договора, и даже по- разному истолковываются сами эти нормы.

В некоторых международных договорах в дополнение к материально-правовой норме о сроках исковой давности установлена унифицированная коллизионная норма общего характера, охватывающая достаточно широкий круг вопросов исковой давности. Так, в Варшавской конвенции о международных воздушных перевозках 1929 г. установлено, что "порядок исчисления срока определяется законом суда, рассматривающего дело" (п. 2 ст. 29). Под действие этой коллизионной нормы, основанной на принципе lex fori, подпадают почти все вопросы исковой давности, не решенные в самой Варшавской конвенции.

Хотя такое общее решение коллизионной проблемы внешне серьезно отличается от того, которое содержится в ст. 1208, практические последствия применения российским судом унифицированной коллизионной нормы Варшавской конвенции будут такими же, как если бы он руководствовался не ею, а ст. 1208, основанной на принципе lex causae: Варшавская конвенция входит в систему российского права, и поэтому "правом страны, подлежащим применению к соответствующему отношению", было бы все равно российское право.

Во многих международных договорах установлены более узкие по объему унифицированные коллизионные нормы, определяющие применимое право для решения лишь некоторых конкретных вопросов исковой давности. Такого рода норма содержится, например, в Женевской конвенции, имеющей целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях, 1930 г. - она касается только "сроков на предъявление иска в порядке регресса" (ст. 5). Для остальных сроков давности, установленных упоминавшейся Женевской конвенцией о переводном и простом векселе 1930 г., коллизионные вопросы ни в одной из этих двух Конвенций не решены.

Ограниченные по объему унифицированные коллизионные нормы, хотя и иные по содержанию, имеются также в Брюссельской конвенции о столкновении судов 1910 г. (ч. 3 ст. 7) и в Афинской конвенции о перевозке морем пассажиров и их багажа 1974 г. (п. 3 ст. 16). В обоих случаях предусмотрено применение закона страны суда, рассматривающего дело, для решения вопросов приостановления и перерыва исковой давности.