§ 1. Становление и развитие брачного договора в России: краткий историко-правовой анализ
Применение исторического метода в исследовании того или иного правового явления (в том числе и брачного договора) преследует троякую цель. Во-первых, такое исследование показывает нам, как все было, как есть и как в идеале должно было быть, вскрывая тем самым все ошибки и достоинства прошлого и настоящего в правовом регулировании определенного явления. Во-вторых, применяя исторический метод, мы сможем вникнуть в самую суть изучаемого явления, понять причины его появления в нашем правопорядке, изучить генезис его развития и выяснить, почему в настоящее время то или иное отношение регулируется именно так, а не иначе, именно с помощью таких методов и средств правового регулирования, а не каких-либо иных. Как по этому поводу говорил русский юрист П.В. Полежаев, многие юридические положения настоящего времени не могут быть ясно осознаны без знания предшествовавших явлений юридической жизни1 2. И в-третьих, история отдельно взятого правового института интересна и с познавательной точки зрения, так как историческое состояние определенного правового института без преувеличения является своеобразным отражением социально-экономического, полити- 2 ческого и исторического состояния изучаемого периода . Условно говоря, всю историю отечественной цивилистики (а историю становления и развития брачного договора в России невозможно рассматривать в отрыве от истории развития всей цивилистической ветви) можно разделить на три этапа: дореволюционный (до 1917 г.), советский (с 1917 г. до начала 90-х годов XX в.) и современный. Для начала обратимся к истории дореволюционной цивилистики и посмотрим, какие законодательные акты в сфере частного права существовали в рассматриваемый период, какого уровня достигла правовая наука на данном этапе своего развития, какие догматические направления по интересующему нас вопросу существовали в науке семейного и гражданского права, и самое главное, как в указанный период регулировался правовой режим имущества супругов. Как отмечается в литературе, дореволюционная российская юриспруденция, и особенно ее цивилистическая ветвь, имела высочайший уровень развития. Она базировалась на лучших зарубежных образцах и достижениях передовой русской философской мысли. Идеи, понятия и конструкции, выработанные и сформулированные нашей цивилистикой, были глубоко продуманными, теоретически обоснованными и пригодными для практики. Для своего времени они являлись более передовыми и прогрессивными по сравнению с иностранными аналогами3. А в документе под названием «Программа становления и развития частного права в России», разработанном Исследовательским центром частного права и одобренном Указом Президента РФ от 7 июля 1994 г. № 14734, гордо заявляется, что в России до 1917 г. сформировалась одна из лучших в мире цивилистических школ. Однако, как ни прискорбно это говорить, частное право в России начало развиваться и жить полноценной жизнью только с середины XIX в. Именно тогда, в эпоху бурно развивающегося капитализма в Российской империи и как следствие этого усложнения социальноэкономических условий и производственных отношений, на свет появился Свод Законов Российской империи, подготовленный по личному поручению Николая I выдающимся государственным и общественным деятелем М.М. Сперанским. Этот Свод увидел свет в 1832 г.5 Именно с момента принятия этого важнейшего законодательного акта, являющегося самым крупным и значимым нормативным документом в русской правовой истории XIX в., оказавшим огромнейшее влияние на всю последующую правовую жизнь государства, в том числе и на многие законодательные акты современной России, цивилистическая ветвь получила свое достойное развитие на почве русского правоведения, причем как на законодательном, так и на доктринальном уровне. Конечно, это не означает, что до указанного момента в области российского частного права существовал правовой вакуум. Нормы частного права существовали во многих законодательных актах нашего государства, в том числе и в таких крупных памятниках отечественного права, как Русская Правда, Уложение царя Алексея Михайловича, и многих других. Однако именно Свод Законов Российской империи воплотил в себе самые современные, самые совершенные и самые передовые (конечно, для своего периода времени) правовые модели, нормы и юридические конструкции, которые как нельзя лучше вписывались в систему капиталистических отношений того периода. Свод Законов Российской империи состоял из 15 томов и включал в себя практически все существующее на тот момент действующее законодательство по всем отраслям права. Естественно, что составной частью Свода, причем частью весьма существенной, являлось семейное и гражданское право. Гражданское право в Своде Законов занимало т. X ч. 1. Семейное право также размещалось в этом томе, а отдельные его элементы были «разбросаны» по другим томам Свода, касающимся, в частности, вопросов церковного права. Более того, отдельные нормы семейного права размещались за рамками Свода, в источниках, носящих, как правило, религиозный характер. В этой связи обращает на себя внимание тот факт, что большинство норм семейно-правового характера не были самостоятельным, автономным блоком в структуре Свода, а были помещены в отдел гражданского права Свода. Объясняется данное обстоятельство тем, что и правовая доктрина дореволюционного периода и действующее на тот момент законодательство рассматривали семейное право как часть права гражданского, подотрасль гражданско-правой сферы, его естественный и необходимый элемент. Каким же образом Свод Законов Российской империи регулировал имущественные права и обязанности супругов? Для ответа на этот вопрос обратимся к одной из наиболее лучших, на наш взгляд, монографий по семейному праву дореволюционного периода — работе А.И. За- горовского «Курс семейного права» (1909 г.). Вот как А.И. Загоровский описывает действующее на тот момент законодательство об имущественном состоянии супругов: «Имущественные отношения между супругами по действующему законодательству... построены на началах раздельности: заключение брака не влечет за собой установления общности супружеских имуществ. Напротив, принадлежавшее супругу при вступлении в брак имущество и все впоследствии приобретенное составляет отдельную собственность каждого (ст. 109 Зак. гражд.). Как лица, располагающие вполне независимо друг от друга имуществом, супруги могут совершенно свободно кредитоваться один у другого и вообще вступать во всякого рода обязательства (ст. 117 Зак. гражд.)»6. Из данного контекста видно, что А.И. Загоровский описывает существующий на тот момент законный режим имущества супругов — режим раздельности. В данной связи резонно возникает вопрос: а существовал ли в рассматриваемый период антипод законного режима супружеского имущества — договорный режим имущества супругов, который мог устанавливаться не иначе как посредством заключения брачного договора или иного аналогичного акта? Был ли вообще брачный договор известен позитивному законодательству дореволюционного периода? Ответ здесь однозначен! Ни Своду Законов, ни каким-либо иным законодательным актам Российской империи брачный договор известен не был. Позитивное законодательство предусматривало только один режим супружеского имущества — законный режим имущества супругов в виде режима раздельности. Если перейти от источников законодательных к источникам доктринальным (научным), то здесь мы также увидим, что, например, такие выдающиеся ученые-цивилисты, как Д.И. Мейер7, Г.Ф. Шершеневич8, В.И. Синайский9, применительно к русскому праву обходят полным молчанием вопрос о существовании в России брачных договоров. Например, Г.Ф. Шершеневич, анализируя западноевропейское законодательство о браке и семье и, в частности, имущественные и личные неимущественные права и обязанности супругов, пишет следующее. Во Франции имущественные отношения между супругами определяются брачным договором (contrat de manage), который, ввиду важности его, должен быть непременно совершен в нотариальной форме. Если супруги не заключили брачного договора, то отношения определяются системой общности имущества10. Далее, уже применительно к праву Г ермании, Г.Ф. Шершеневич указывает, что супругам предоставлено договором определить свои имущественные отношения (Ehevertrag) как им угодно, лишь бы не нарушались интересы третьих лиц11. Переходя же к описанию истории и нынешнего состояния русского брачно-семейного права в части имущественных прав и обязанностей супругов, Г.Ф. Шершеневич ни слова не говорит о возможности супругов определять свои имущественные отношения внутри семьи посредством заключения различного рода сделок и договоров, в том числе и брачных, как бы подчеркивая чужеродность и полную неизвестность указанного правового института русскому закону. Определенный интерес для нас представляет работа К.П. Победоносцева «Курс гражданского права», а именно ее второй том под названием «Права семейственные, наследственные и завещательные». К.П. Победоносцев, анализируя нормы брачно-семейного законодательства и возникающие на их основе супружеские правоотношения, также указывает на существование только законного режима имущества супругов, подчиняющегося императивным нормам права, ни слова не говоря о договорных формах, на основании которых супруги могли бы строить свои имущественные и личные неимущественные правоотношения в семье12. Однако на этом К.П. Победоносцев не останавливается. Изучая быт и традиции русского крестьянства в области брака и семьи (а характерной особенностью крестьянской жизни являлось то, что многие отношения, возникающие в правовой сфере (и в особенности в брачно-семейной и наследственной), строились практически всегда на основе норм обычного (неписаного) права, как бы не «поддаваясь» общегражданскому правовому регулированию13), автор отмечает следующее. В крестьянском быту весьма употребителен был брачный договор (на письме или чаще всего на словах, с рукобитьем). Предметом его служат интересы договаривающихся сторон по имуществу. Главные его условия: о свадебных расходах; о кладке или плате со стороны жениха; о приданом; о подарках; наконец о задатке и о неустойке за нарушение договора14. В другой части своего курса К.П. Победоносцев, упоминая эту же договорную форму, называет ее брачной сделкой, говоря о том, что «содержание этой сделки почти исключи- 2 тельно хозяйственное» . Конечно, из характеристик крестьянского брачного договора (брачной сделки), приводимых К.П. Победоносцевым, видно, что указанный брачный договор можно назвать брачным договором весьма и весьма условно, особенно если сравнить его с тем, как данный правовой институт регулировался на тот период в западноевропейских странах или сопоставить его с брачным договором современной России. Как мы увидели, условия таких брачных договоров носили исключительно предбрачный характер, так как касались организационно-имущественных отношений, возникающих в связи с подготовкой и проведением брачной церемонии. После совершения брака такой брачный договор, судя по всему, терял свою силу, нисколько не изменяя установленный режим супружеского имущества и не внося вообще никаких договорных элементов в отношения супругов. Иными словами, такой договор по сути являлся не брачным, а предбрачным договором. Однако, несмотря на все это, мы можем с уверенностью сказать, что, невзирая на то, что в позитивном законодательстве рассматриваемого периода не содержались нормы права, регулирующие брачный договор, данный правовой институт (точнее было бы сказать, его зачатки) существовал на практике, был, так сказать, правовым обычаем русского крестьянства. Это подтверждает и то обстоятельство, что условия данного «брачного договора» носили исключительно имущественный характер, что характерно для современного регулирования брачных договоров в России и большинства западных стран. Если же учесть то обстоятельство, что крестьянство составляло доминирующую часть населения России, то указанный обычай, представляется, был весьма распространен на практике. Остается только сожалеть, что 15 16 17 К.П. Победоносцев ни слова не сказал хотя бы о приблизительном моменте появления данного обычая в быту людей, что делает практически невозможным установление времени зарождения брачного договора в российском правопорядке. Итак, проведенный краткий исторический анализ дореволюционного брачно-семейного законодательства в области имущественных прав и обязанностей супругов, а также наиболее видных научных работ по данной проблематике показал нам, что российское дореволюционное право не знало такого правового института, как брачный договор. Брачный договор регулировался и до сих пор продолжает детально регулироваться Французским гражданским кодексом (Кодексом Наполеона), вступившим в силу в 1804 г. и действующим во Франции, правда, со значительными изменениями, по сей день. Более того, истории известно, что и сам Наполеон в 1810 г. заключил брачный договор со своей супругой — австрийской эрцгерцогиней Марией-Луизой, дочерью императора Франца I1. Содержатся нормы о брачном договоре и в тексте Германского Гражданского Уложения (ГГУ) 1896 г. Более того, нормы о брачных договорах имелись и в законодательных актах, предшествовавших общефедеральному ГГУ. Например, брачный договор регулировался нормами Прусского и Саксонского уложений, действовавших в соответствующих частях Германии2. Однако, несмотря на законодательное закрепление, детальное правовое регулирование и судя по всему относительно широкое распространение на практике данного правового института в западноевропейских странах, несмотря на то, что дореволюционной цивилистикой были восприняты и переложены на почву российского правопорядка многие правовые нормы, институты и юридические конструкции, существовавшие на тот период в западных гражданских кодификациях, да и сама российская цивилистическая наука развилась до такой степени, что послужила научной базой для дальнейшего развития и совершенствования современного российского гражданского законодательства и науки, несмотря на все это в Российской империи брачный договор так и не был переложен на почву позитивного законодательства и не получил хоть какого-нибудь развития. Объяснить указанное обстоятельство можно, по-видимому, тем, что социальная модель российской семьи в указанный период строилась исключительно на пат- 1 18 риархальных началах. Муж был главой семьи, главой семейного очага, причем такое главенство супруга основывалось не только на жизненном менталитете, но и на нормах действующего законодательства. Жена же была человеком подневольным и должна была всецело подчиняться власти супруга1. Конечно, такая модель супружеских отношений существенно отличалась от модели, существовавшей, например, в римском праве, где муж (pater familie) имел безграничные права и абсолютную власть в отношении жены и детей, вплоть до права на их жизнь2, или от модели, существовавшей в России в феодальный период, где муж, например, мог насильно отдать жену в монастырь или безнаказанно убить ее за прелюбодеяние или публичное распитие вина. Однако о хотя бы относительном равноправии супругов в период XIX — начала XX в. говорить было еще рано. Вследствие этого брачному договору в российской семье, очевидно, попросту не могло найтись достойного места. Имущественные отношения между супругами строились исключительно на императивных предписаниях закона и авторитете мужниной власти. В 1917 г. в нашей стране, как известно, произошла Октябрьская социалистическая революция, в результате которой в стране был провозглашен новый, не известный до сей поры миру социально-экономический и политический строй, в результате которого были свергнуты все элементы российского самодержавия с целью построения новой социально-экономической формации. Одним из основных лозунгов революции, на начальных ее этапах, было провозглашение идеи полного искоренения каких бы то ни было капиталистических, рыночных и товарно-денежных отношений и как следствие этого полное уничтожение практически всех частноправовых институтов гражданскоправовой сферы. Экономика страны по замыслу большевиков должна была строиться исключительно на государственных, публично-правовых началах, строго в централизованном порядке. Сложившуюся в стране обстановку в сфере частного права весьма точно показывает знаменитое секретное письмо, написанное В.И. Лениным в период подготовки Гражданского кодекса РСФСР 1922 г. тогдашнему наркому юстиции Д.И. Курскому, в котором он давал следующую установку: «Не перенимать... старое, буржуазное понятие о гражданском праве, а со- 19 20 здавать новое... Вырабатывать новое гражданское право, новое отношение к «частным» договорам и т.п. Мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное. Мы допускаем капитализм только государственный, а государство — это мы. Отсюда — расширить применение государственного вмешательства в «частноправовые» отношения; расширить право государства отменять «частные» договоры; применять не corpus juris romani к «гражданским правоотношениям», а наше революционное правосознание»1. Именно с 1917 г. начинается новый период развития российской цивилистики — советский период частного (а точнее, квазичастного) права. В результате Октябрьской социалистической революции произошло, однако, не только коренное преобразование частноправовой сферы, но и существенное изменение внутренней системы и структуры теперь уже советского права. Выразилось это в том, что, с одной стороны, некоторые отрасли права потеряли свое былое величие, а с другой — в советском правопорядке появились новые отрасли права, ранее не известные российскому дореволюционному законодательству. Особенно ощутимо такие изменения проявились в семейно-правовой сфере. Изменения эти были связаны с тем, что в первые годы советской власти многими правоведами ввиду атмосферы, сложившейся в те годы, была высказана идея о том, что к частному праву, которое в том или ином (пусть и весьма усеченном) виде все еще продолжало действовать в советском государстве, нужно относиться как к явлению временному. По мнению таких правоведов, точка зрения которых, естественно, базировалась на идеологии большевистской партии, в ближайшем будущем частное право как таковое исчезнет вовсе; исчезнет как элемент, не совместимый с идеями социализма2. Следовательно, не будет существовать и гражданского 21 22 законодательства, так как оно не может регулировать несуществующих (искорененных) общественных отношений. Вместо Гражданского кодекса предлагалось разработать и ввести так называемый Хозяйственный кодекс, который бы закрепил публично-правовые и вертикальноиерархические механизмы регулирования «частноправовых» отношений, особенно в производственно-экономической сфере. Однако в сложившейся ситуации возникли некоторые проблемы с определением места семейно-правовых норм в системе советского законодательства. С одной стороны, получалось, что семейно-правовая сфера, традиционно рассматриваемая и в науке, и в законодательстве как подотрасль права гражданского, должна была в скором времени исчезнуть. Однако, с другой стороны, очевидным являлся тот факт, что отсутствие правового регулирования брачно-семейных отношений недопустимо и абсурдно, поскольку брак и семья как явления социальные являются категориями вечными и неуничтожимыми (хочется так по крайней мере думать) и не могут выпадать за рамки правового регулирования. Ввиду этого правоведами было принято решение впредь семейное право рассматривать не как подотрасль права гражданского, а как самостоятельную отрасль права. Такая точка зрения являлась доминирующей и, можно даже сказать, аксиоматичной на протяжении всего периода существования советского государства и права. Более того, данная точка зрения не потеряла своих сторонников и в современной России. Данные теоретические выкладки не заставили долго ждать практических результатов. В 1918 г. в советской России был принят Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве1. Этот документ был не только самым первым семейным кодексом в истории России, но и вообще самым первым кодексом (в современном понимании значения этого термина), принятым за всю историю Российского государства2. В сфере имущественного положения супругов Кодексом был провозглашен принцип раздельности супружеского имущества. Брак не создает общности имущества супругов, гласила ст. 105 Кодекса. В.П. Грибанов, объясняя данное законодательное положение, писал, что введение подобных норм определялось объективной общественной потребностью всестороннего раскрепощения женщины, установления действительного равноправия супругов в противовес русскому дореволюционному законодательству, 23 24 установившему приоритет мужа в распоряжении общим имуществом супругов1. Это была в значительной степени политическая мера, носившая, по меткому выражению Г.М. Свердлова, ярко выраженный освободительный характер2. Имущественные права и обязанности супругов строились исключительно на императивных началах. Кодекс ввиду его социально-политической направленности не предоставлял супругам возможности заключать различного рода договоры и соглашения по поводу определения их имущественных прав и обязанностей в отношении нажитого или добрачного имущества. Постулат советской доктрины относительно самостоятельности семейного права выразился не только в том, что в законодательстве рассматриваемого периода семейно-правовая область регулировалась отдельным нормативным правовым актом — Кодексом 1918 г., но и в том, что принятый в 1922 г. Гражданский кодекс РСФСР не содержал в себе никаких предписаний относительно семейно-правового статуса участников частноправовых отношений. Первый советский Гражданский кодекс состоял из четырех разделов: общей части, вещного права, обязательственного права и наследственного права3. Семейное законодательство, таким образом, осталось как бы «за бортом» общего циви- листического законодательства, которое не предусматривало, да и не могло в тех условиях предусматривать каких-либо договорных элементов в регулировании имущественных отношений между супругами, в том числе и такого правового института, как брачный договор. Семейное и гражданское право, к сожалению, стали, если так можно выразиться, разнополярными элементами4. В 1926 г. советским государством был принят новый кодифицированный акт семейного законодательства — Кодекс законов о браке, се- 25 мье и опеке1 (КЗоБСО), который отменил раннее действовавший Кодекс 1918 г. В результате принятия нового Кодекса семейно-правовая сфера была значительным образом реформирована: существенным образом были изменены многие правовые нормы, а отдельные правовые институты были построены по прямо противоположным моделям, не известным ранее ни дореволюционному, ни советскому законодательству (например, юридическую силу получили так называемые фактические браки, т.е. браки, не зарегистрированные в органах записи актов гражданского состояния). Существенные изменения, в частности, произошли и в области имущественных прав и обязанностей супругов. В Кодексе впервые за всю историю отечественного законодательства был провозглашен принцип общности супружеского имущества. Теперь имущество, приобретаемое супругами в период брака, не находилось в раздельной собственности каждого из них, а поступало в общую супружескую «копилку»; каждый из супругов признавался равным собственником и мог владеть, пользоваться и распоряжаться таким имуществом наравне с другим супругом. В случае раздела имущества, вызванного, например, расторжением брака, совместное имущество супругов делилось между ними в определенных (как правило, равных) долях. Необходимость этой меры обосновывалась тем, что принцип раздельности не давал женщинам, не имевшим самостоятельного источника доходов и занятым ведением домашнего хозяйства, права на имущество семьи. Поскольку все это имущество приобреталось на доходы мужа, оно считалось его раздельной (личной) собственностью. Учитывая, что большинство женщин в то время находилось именно в таком положении, они оставались ни с чем26 27 28. Неизменным в регулировании имущественных прав и обязанностей супругов осталось лишь отсутствие в Кодексе законодательных норм, регламентирующих институт брачного договора. Супругам так и не была предоставлена возможность заключать брачные договоры, либо как-то по-иному самостоятельно регулировать взаимные правоотношения. КЗоБСО действовал на территории РСФСР достаточно длительное время — более 40 лет. Конечно, в него неоднократно вносились различ- 3 ного рода изменения и дополнения , но сам документ не терял своей юридической силы. В 1968 г. Верховным Советом СССР были приняты Основы законодательства о браке и семье Союза ССР и союзных республик. На их основе каждая союзная республика разработала и приняла свое собственное кодифицированное семейное законодательство. В 1969 г. на территории РСФСР вступил в силу Кодекс о браке и семье РСФСР29 30 (КоБС). Данный документ был последним актом кодификации семейного законодательства советского государства. Более того, КоБС продолжал действовать на территории России и после распада СССР до вступления в силу в 1996 г. ныне действующего Семейного кодекса РФ. По своему содержанию КоБС отражал политику «оттепели» того периода. Если ранее практически все нормы семейного законодательства строились исключительно на императивных началах, а частной воле и свободному усмотрению участников семейных отношений попросту не находилось места, что даже давало повод некоторым правоведам заявлять о том, что семейное право относится вовсе не к частному, а к публичному праву31, то с принятием КоБС в семейном законодательстве наметились некие, пусть и несущественные, диспозитивные начала. По содержанию Кодекса и правовой догматике, установившейся в рассматриваемый период, чувствовалось, что семья отныне не рассматривалась как «винтик» публично-государственной машины, а считалась частной ячейкой общества. Каким же образом КоБС РСФСР 1969 г. регулировал имущественные права и обязанности супругов? «Советское законодательство о браке и семье призвано активно содействовать окончательному очищению семейных отношений от материальных расчетов (выделено нами. — А.М.), устранению остатков неравного положения женщины в быту и созданию коммунистической семьи, в которой найдут свое полное удовлетворение наиболее глубокие личные чувства людей», — звучно гласила преамбула Кодекса. Исходя из правового содержания, политической направленности и законодательной установки этой преамбулы уже можно догадаться, как регулировались в имущественном плане взаимоотношения советских супругов. Все имущественные права и обязанности супругов регулировались главой четвертой Кодекса — главой, небольшой по объему, относительно поверхностной по содержанию и регулирующей в основном алиментные обязательства супругов. «Имущество, нажитое супругами во время брака, является их общей совместной собственностью. Супруги имеют равные права владения, пользования и распоряжения этим имуществом», — императивно устанавливала ст. 20 Кодекса. КоБС, так же как и все его законодательные предшественники, ни слова не говорил о различного рода договорах и соглашениях, которые супруги вправе заключать применительно к их взаимным имущественным отношениям. Таким образом, несмотря на все позитивные тенденции, наметившиеся в семейном законодательстве во второй половине XX в., в КоБС РСФСР так и не появились нормы, регулирующие институт брачного договора, тогда как, например, в области алиментных обязательств супругам была предоставлена некая свобода и инициативность в определении возникающих между ними правоотношений32. Кодекс 1969 г. устанавливал только единственно возможный режим имущества супругов — законный (в форме совместной супружеской собственности), вследствие чего имущественные правоотношения супругов по-прежнему строились исключительно на императивных началах, а договорным элементам в супружеской жизни семьи так и нашлось места. Более того, содержание КоБС по каким-то причинам не было дополнено нормами о брачном договоре и в период его действия в современной России — с момента распада СССР до 1996 г. — даты вступления в силу Семейного кодекса РФ. Каким же образом можно в целом охарактеризовать советский период семейного законодательства в области имущественных прав и обязанностей супругов? Если говорить кратко, то советское «частное» право было ориентировано на совершенно другую систему социально-экономических и товарно-денежных отношений. В советском правопорядке по объективным причинам просто не могло найтись места многим правовым нормам и юридическим институтам, которые сегодня нам кажутся вполне привычными и обыденными. Конечно, это не означает, что в сфере частного права на протяжении всего периода советской истории существовал правовой вакуум, а само частное право выступало в роли некоего «юридического мутанта». На наш взгляд, совершенно прав Б.М. Гонгало, который отмечает, что «так называе- 33 мая советская цивилистика, что бы кто ни говорил, есть продолжение русской цивилистической традиции»1. Однако сравнивая гражданский оборот, существовавший в советском государстве, с гражданским оборотом развитых европейских стран, существовавшим в аналогичный период, очевидные выводы напрашиваются сами собой. Вследствие этого правовой институт брачного договора просто не мог появиться в юридической сфере советского законодательства. 1 января 1995 г. в России вступила в силу часть первая Гражданского кодекса РФ2 (далее — ГК РФ). ГК РФ без преувеличения воплотил в себе лучшие достижения дореволюционной и отчасти советской цивилистики, а также богатейший зарубежный и международный опыт регулирования частноправовых отношений. ГК РФ закрепил на уровне закона не просто правила поведения участников гражданского оборота, а исходные положения, начала, принципы и базовые идеи правового регулирования частноправовой сферы. Не зря С.С. Алексеев называет Гражданский кодекс документом нового поколения3, а его появление связывает с фазой возрождения частного права в России4. Именно в ГК РФ содержалось первое (правда, косвенное) упоминание о брачном договоре, которое можно встретить в современном российском законодательстве5. В ст. 256 ГК РФ, посвященной общей собственности супругов, говорится, что имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, если договором между ними не установлен иной режим этого имущества. Как видно из формулировки указанной статьи, ГК РФ не называет данный договор брачным договором и никоим образом не раскрывает его юридическую природу. Боле того, ни в данной статье, ни в иных 1 статьях ГК РФ практически не содержится никаких указаний относительно того, какие положения супруги могут или должны включить в содержание таких брачных договоров. ГК РФ говорит лишь одно — что супруги могут изменить установленный законом режим их совместно нажитого имущества посредством заключения договора. И все! Подобная краткость данной нормы ГК РФ может навести на мысль, что в данной статье имеется в виду вовсе не брачный договор, а что-то иное. Однако если обратиться к современному семейному законодательству, регулирующему брачные договоры в России, и посмотреть на то, какие положения закон допускает включать в содержание таких договоров, то мы увидим, что «договор», упоминаемый в ст. 256 ГК РФ, как раз и есть тот самый непоименованный брачный договор, который является таковым по сути. Несмотря на то что ГК РФ упоминает о брачном договоре в весьма завуалированной, латентной форме, как бы вскользь, брачные договоры на практике имели место быть после вступления в силу ГК РФ. На данный факт, между прочим, нам прямо указывает ст. 169 Семейного кодекса РФ, в которой говорится, что заключенные до 1 марта 1996 г. (даты вступления в силу Семейного кодекса РФ) брачные договоры и соглашения об уплате алиментов действуют в части, не противоречащей положениям Семейного кодекса РФ. Более того, как отмечается в специализированной литературе, брачные договоры встречались на практике и до вступления в силу части первой ГК РФ1. «По признанию одного из частнопрактикующих юристов, проекты брачных договоров по заказам клиентов разрабатывались им задолго до 1995 года»2, — пишет Л.Б. Максимович. Правовой основой таких договоров была ст. 4 ГК РСФСР 1964 г. (статья, кстати, довольно прогрессивная для своего времени, воплотившая в себе один из фундаментальных принципов частного права — разрешено все, кроме прямо воспрещенного в законе), в соответствии с которой гражданские права и обязанности возникали из оснований, предусмотренных законодательством Союза ССР и РСФСР, а также из действий граждан и организаций, которые хотя и не были предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождали гражданские права и обязанности. Таким образом, можно сказать, что официальным днем зачатия института брачного договора (именно зачатия, так как рождение этого правового института произойдет чуть позже) в нашей стране является 1 января 1995 г. — дата вступления в силу части первой Гражданского кодекса РФ. Между прочим, не может не обратить на себя внимания и тот факт, что нормы о браке и семье наконец-то появились в Гражданском кодексе. И несмотря на то, что таких норм в ГК РФ не так уж и много (всего одна ст. 256, посвященная совместной собственности супругов), появление такой нормы в содержании ГК РФ является весьма символичным, так как наличие такой нормы в структуре ГК РФ говорит об органическом сближении семейного и гражданского законодательства. Выше уже отмечалось, что основными источниками регулирования брачносемейных отношений в странах континентальной Европы являются специальные разделы гражданских кодексов1. К числу таких стран относятся, в частности, Германия, Италия, Франция, Швейцария и др. Такой традиции придерживалось и русское дореволюционное право. В странах же Восточной Европы, наоборот, брачно-семейные нормы содержатся, как правило, в специальных законах о браке и семье2. Например, отдельные семейные кодификации действуют в таких странах, как Венгрия, Польша, Хорватия, Чехия3. В России, как известно, также действует самостоятельный Семейный кодекс, что дает некоторым правоведам повод указывать и на самостоятельность семейного права как отрасли права — отрасли, отличной от права гражданского. Например, такой весьма авторитетный специалист в области семейного права, как Н.Н. Тарусина, в своей работе, посвященной теоретическим проблемам семейного права, выделяет (и надо признать, не без оснований) порядка 15 характеристик, отличающих семейное право от права гражданского4. Однако, как уже отмечалось выше, теория самостоятельности семейного права ввиду отсутствия имущественно-стоимостных отношений между членами семьи была доминирующей в системе социалистического права и практически не подвергалась критике1. В современных же условиях из-за проникновения имущественно-стоимостных и товарно-денежных отношений во многие сферы человеческой деятельности, в том числе и в сферу семейной жизни, «предпочтительней выглядит позиция тех авторов, которые рассматривают семейное право как внутреннее структурное подразделение гражданского пра- ва»2. И наличие соответствующих норм в структуре ГК РФ наглядное тому подтверждение. 1 марта 1996 г. в России вступил в силу Семейный кодекс РФ3 (далее — СК РФ) — новый акт кодификации семейного законодательства, который отменил ранее действовавший КоБС РСФСР 1969 г. СК РФ, так же как и ГК РФ, был разработан с учетом богатейшего дореволюционного, зарубежного и отчасти советского опыта законодательного регулирования брачно-семейных отношений. В СК РФ нашли свое воплощение многие модели и конструкции, которые целиком и полностью пронизаны духом частного права, а многие его нормы теперь построены по модели диспозитивности правового регулирования. Именно Семейный кодекс РФ по сути стал первым в истории отечественного законодательства нормативным документом, содержащим в себе регламентацию правового института брачного договора. Поэтому официальным днем рождения института брачного договора в России является 1 марта 1996 г. — дата вступления в силу Семейного кодекса РФ. Теперь зададимся вопросом: почему именно на данном этапе исторического развития в российском законодательстве появился правовой институт брачного договора, почему именно современное законодательство России отразило потребность и необходимость в нем, каковы, собственно говоря, объективные причины его появления в нашем правопорядке? Таких основных причин, на наш взгляд, две. Первая причина заключается в появлении в нашей стране института частной собственности. Статья 8 Конституции РФ4 закрепила, что 34 в России признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. Статья 213 ГК РФ, посвященная праву собственности граждан и юридических лиц, в развитие положений Конституции РФ установила, что количество и стоимость имущества, находящегося в собственности граждан и юридических лиц, не ограничиваются, за исключением случаев, когда такие ограничения установлены законом. Как известно, в СССР категория частной собственности подменялась другой категорией — личной собственностю граждан. На практике отсутствие полноценного института частной собственности выражалось в том, что самым ценным имуществом, которым гражданин мог владеть на праве собственности, был автомобиль, паенакопление в кооперативе (а не сами объекты недвижимости — квартиры, гаражи и др.) и индивидуальный жилой дом. Причем ст. 106 ГК РСФСР 1964 г. императивно устанавливала, что в личной собственности граждан мог находиться только один жилой дом (или его часть)1. В настоящее же время в связи с внедрением и достаточно бурным развитием института частной собственности в России в собственности граждан могут находиться самые различные виды и типы имущества, такие, например, как недвижимость (квартиры, дачи, коттеджи, офисные нежилые помещения), транспортные средства (в том числе яхты, самолеты), акции, иные ценные бумаги, доли (вклады) в коммерческих организациях, предметы антиквариата и многое другое, не говоря уже о предметах обычной домашней обстановки (бытовая и компьютерная техника, предметы профессиональной деятельности и др.). Законодательство в данном плане практически никаким образом не ограничивает ни размеры, ни виды имущества, которым граждане вправе владеть на праве частной собственности. Наверное, без преувеличения можно сказать, что лейтмотивом современного гражданского оборота могут служить слова Г.Ф. Шершеневича, сказанные им более 100 лет назад, о том, что каждый имеет право потреблять товары в том количестве и того качества, какие соответствуют его воле и покупательной способности. Этой свободой потребления современная эпоха отличается от тех исторических моментов, когда правительство, обеспечивая привилегированное положение дворянства против выдвигающейся буржуазии, устанавливало ограничения в потреблении. Под влияни- 35 ем такой сословной политики издавались запрещения носить платье дороже установленной цены, подавать за обедом более двух блюд и др. Настоящему времени эта тенденция чужда. Каждому предоставлено потреблять товары, сколько он хочет и может1. Естественно, что для человека, имеющего в своем активе значительную массу разнообразных предметов, будет далеко не безразлична их юридическая судьба, особенно если эти предметы были им нажиты в период брака, так как практически любые вещи или имущественные права, приобретенные во время брака, автоматически включаются в категорию совместно нажитого супружеского имущества со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями. Особенно это становится актуальным для лиц, профессионально занимающихся предпринимательской деятельностью в форме индивидуального предпринимательства либо в форме учреждения коммерческих организаций, потому что самостоятельная предпринимательская деятельность граждан, как правило, приносит весьма существенные доходы2. Законодательное же регулирование отношений, возникающих между супругами по поводу их собственности, в форме законного режима имущества супругов не всегда может удовлетворить их потребности и законные интересы, что требует предоставления супругам определенной свободы в формировании их имущественных прав и обязанностей в отношении супружеского имущества, а также иных имущественных аспектов семейной жизни. Вторая причина появления института брачного договора в российском правопорядке заключается в предоставлении субъектам гражданско-правовой сферы большой договорной свободы в целом, построении многих норм гражданского и семейного законодательства на диспозитивных началах и принципе свободы договора. Выше уже отмечалось, что в настоящее время брак и семья рассматриваются не как публичные, а как частные ячейки общества. Государство ввиду этого уже не может и не должно тотально контролировать и определять внутреннюю жизнь членов семьи, диктовать им свои правила поведения. Поэтому нормы современного семейного законодательства проникнуты диспозитивными началами, при которых участникам семейно-правовой сферы предоставляется широкая сво- 36 37 бода и большой спектр возможностей в определении многих аспектов брачно-семейной жизни. Там же, где существуют начала диспозитивности, неизбежно появляется и договор как универсальный способ практической реализации той свободы, которая предоставляется субъектам действующим законодательством. В силу этого договорные элементы просто были вынуждены появиться в семейном законодательстве. В настоящее время семейный закон предоставляет супругам возможность посредством заключения брачного договора изменить установленный законом режим супружеского имущества (законный режим имущества супругов), приспособив данный правой режим (договорный режим имущества супругов) к своим собственным потребностям и законным интересам. Кроме того, как известно, институт брачного договора является далеко не единственным примером проникновения договорных элементов в семейно-правовую сферу (в качестве примера можно назвать соглашение об уплате алиментов, соглашение о передаче ребенка на воспитание в приемную семью и ряд других).