§ 3. Положения, которые не могут быть включены в содержание брачного договора
В предыдущих параграфах нами был подробно показан и рассмотрен круг тех общественных отношений, которые супруги вправе урегулировать посредством заключения брачного договора. Напомним, что открытый перечень таких отношений содержится в ст. 42 СК РФ. Однако данная статья содержит в себе не только «элементы дозволения», но и «элементы запрета». Под элементами запрета в данном случае мы понимаем те общественные отношения, которые супруги в брачном договоре не вправе урегулировать, не вправе придать им статус договорных правоотношений. Исчерпывающий перечень таких положений содержится в п. 3 ст. 42 СК РФ, к анализу которого мы и перейдем. Однако здесь сразу следует оговориться вот о чем. Несмотря на то что данный перечень действительно является закрытым и в общем-то не подлежит расширительному толкованию, такой перечень не является исчерпывающим в абсолютном смысле этого слова. На брачный договор, как и на любой иной гражданско-правовой договор, распространяются многочисленные запреты и ограничения, содержащиеся как в нормах гражданского, так и в нормах иных отраслей российского законодательства. Например, брачный договор не должен противоречить основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ), в брачном договоре сторонами не могут быть изменены сроки исковой давности (ст. 198 ГК РФ) и др. В связи с этим нам хотелось бы привести достаточно большую, но заслуживающую очень пристального внимания мысль И. Б. Новицкого, который отмечал следующее. По общему правилу стороны вольны в общих рамках закона вкладывать в договоры какое угодно содержание, причем каждый из контрагентов вправе направлять свои усилия и заботы на лучшее обеспечение своего эгоистического интереса и не раскрывать глаза противнику, не умеющему должным образом блюсти свой интерес. Каждый должен сам знать, на что идет, подчиняясь известным условиям. Для дееспособных граждан нет опекунов, а потому каждый должен внимательно следить за своими интересами, не давать себя в обиду. Однако безусловное проведение принципа частной автономии не может иметь места. Как отмечалось в литературе, договорная свобода в самой себе содержит нечто самоубийственное: при абсолютном действии этого принципа стороны могли бы использовать договорную свободу для того, чтобы своим соглашением упразднить эту свободу. Государство не может предоставлять индивида всецело самому себе и безучастно взирать на соперничество и борьбу при отстаивании частных интересов. Положительное право разных эпох и стран при всех различиях содержания сходится в том, что не признает полной частной автономии. Неограниченное признание индивидуалистического начала признается несовместимым с публичным интересом200 201. Пункт 3 ст. 42 СК РФ, перечисляя те положения, которые супруги не могут регулировать в заключаемых ими брачных договорах, в первую очередь указывает, что супруги в брачном договоре не вправе ограничивать свою гражданскую правоспособность и дееспособность. Данный запрет по своей сути носит не узкопрофильный, а общий (универсальный) характер и распространяется на все без исключения гражданско-правовые сделки и договоры, так как в соответствии с п. 3 ст. 22 ГК РФ полный или частичный отказ гражданина от правоспособности или дееспособности и другие сделки, направленные на ограничение правоспособности или дееспособности, ничтожны, за исключением случаев, когда такие сделки допускаются законом. Как по этому поводу весьма точно подметил С.И. Архипов, лицо, как правило, не способно произвольно отказаться от своей правовой роли, снять «правовую маску» и обязывается правом исполнять свои функции участника отношений вне зависимости от своего желания. Здесь не лицо осваивает правовую роль, а правовая роль осваивает 2 личность. Категория гражданской правоспособности носит универсальный характер. Как уже отмечалось выше, правоспособность признается в равной мере за всеми гражданами. Она возникает в момент рождения человека и прекращается в момент его смерти. Это означает, что правоспособность не может быть ограничена или вовсе «отнята» у лица в зависимости от каких-либо обстоятельств (возраста, состояния здоровья, в том числе психического, материального положения и иных подобных факторов)202 203. То или иное ограничение правоспособности допускается только в случаях, прямо предусмотренных законом, и то такие случаи — редчайшие для российского пра- 4 вопорядка явления. Применительно к нашей тематике эта мысль означает, что супруги в брачном договоре не могут, например, установить, что мужу и(или) жене будет запрещено вступать в новый брак в случае расторжения или прекращения их брака. Супруги в брачном договоре не могут записать, что мужу и(или) жене запрещается работать по определенной профессии или получать определенное профессиональное образование. Не могут супруги в брачном договоре установить и такие пункты, что в случае расторжения их брака мужу будет запрещено общаться и воспитывать своего ребенка, если он останется проживать с матерью; что жена будет иметь право распоряжаться своим заработком и иными доходами только с предварительного согласия мужа. В качестве частного преломления запрета на ограничение правоспособности СК РФ устанавливает, что в брачном договоре не может ограничиваться право супругов на обращение в суд за защитой своих прав. Данная норма СК РФ базируется на более общей норме, носящей, между прочим, конституционно-правовой характер, а именно на ст. 3 ГПК РФ, которая устанавливает, что заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов, а отказ от права на обращение в суд недействителен. Более подробно данное правомочие раскрывается в информационном письме Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 декабря 1999 г. № С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие»204 205. Пункт 3 («Доступ к суду») данного документа указывает следующее: «Имущественным правам частных лиц должны быть обеспечена судебная защита. Отказ в правосудии запрещен. В ряде решений Европейский суд определил, что заинтересованное лицо должно иметь возможность добиться рассмотрения своего дела в суде — органе государственной системы правосудия. Рассмотрению спора не должны препятствовать чрезмерные правовые или практические преграды: усложненные или формализованные процедуры принятия и рассмотрения исковых заявлений; высокие ставки судебных пошлин; недоступность адвокатской помощи; отсутствие упрощенных процедур для рассмотрения несложных дел, а также дел о правах, требующих оперативной (быстрой) защиты. При этом Европейский суд допускает в исключительных случаях возможность ограничения доступа к суду частных лиц: для душевнобольных во время лечения; для лиц, склонных к сутяжничеству». Что касается вопросов дееспособности, то гражданское законодательство при регулировании данной правовой категории придерживается тех же принципов, что и при регулировании отношений, связанных с правоспособностью. Данные нормы носят исключительно императивный характер и не могут быть изменены по соглашению сторон. Ввиду этого стороны брачного договора, как, собственно, и участники любых иных гражданско-правовых договоров, не могут регулировать по своему соглашению вопросы собственной дееспособности и тем более каким-либо образом ограничивать или исключать ее. Например, супруги не могут записать такое условие, что жена после заключения брака полностью утратит свою дееспособность, а все сделки от ее имени и в ее интересах будет совершать ее муж. Другой пример. Брачный договор, заключаемый несовершеннолетними лицами перед государственной регистрацией заключения брака, не может содержать условие, что дееспособность таких лиц возникнет в полном объеме с момента заключения (нотариального удостоверения) данного брачного договора, так как в соответствии с императивными нормами закона дееспособность несовершеннолетних лиц наступает в полном объеме только с момента официального заключения брака, но не брачного договора. Пункт 3 ст. 42 СК РФ императивно устанавливает, что в брачном договоре супруги не вправе регулировать свои личные неимущественные отношения. Разберемся с данным предписанием подробнее. Если на время отвлечься от вопросов права и взглянуть на институты семьи и брака с общесоциологических позиций, то мы увидим, что личные неимущественные отношения доминируют (по крайней мере должны доминировать) среди иных общественных отношений, возникающих среди членов семьи. И действительно, нормальной семьей, с нормальным психологическим климатом можно назвать не ту семью, где богатство бьет из рога изобилия, а имущественное благосостояние челнов семьи превышает некие «средние» рамки, а семью, где присутствует любовь и уважение между ее членами, их взаимное доверие, забота друг о друге и понимание. Конечно, это не значит, что имущественные отношения в данной связи сводятся на нет. Определенная имущественная составляющая свойственна любой семье, вне зависимости от моральных качеств ее членов. Однако именно личные неимущественные отношения образуют костяк здоровых во всех отношениях брака и семьи. Как в конце XIX в. отмечал российский правовед А.Л. Боровиковский, любят ли друг друга должник и кредитор — вопрос праздный. Этот должник уплатит долг охотно, другой уплатит, проклиная кредитора, — оба случая юридически одинаковы. Но далеко не празден вопрос, благорасположены ли друг к другу муж и жена, ибо здесь любовь есть само содержание отношений1. Однако картина резко поменяется, если мы начнем рассматривать отношения, возникающие между супругами и иными членами семьи, с юридических позиций. Как справедливо отмечал Г.Ф. Шершеневич, к семейным правам не должны быть причислены и не должны устанавливаться законом права на взаимную любовь, уважение, почтение, потому что это мнимые права, лишенные санкции, — право имеет дело только с внешним миром, но не с душевным. Нравственный склад семьи создается помимо права2. И действительно, если мы обратимся к содержанию СК РФ, то увидим, что личным неимущественным правам и обязанностям супругов посвящены в Кодексе всего две небольшие статьи, состоящие в основном из декларативных норм, в то время как имущественным правам и обязанностям супругов посвящено несколько глав СК РФ. Поэтому, невзирая на все вышеизложенное, можно констатировать, что личные неимущественные отношения, несмотря на свою позитивную значимость для членов семьи, в основном выпадают за рамки правового регулирования как на законодательном, так и на договорном уровнях. Если говорить конкретно о брачных договорах, то эта мысль могла бы иллюстрироваться следующими примерами. В брачном договоре не может содержаться условие, что супруги обязаны будут любить друг друга и хранить друг другу верность. Что при заключении бра- 206 207 ка жена будет обязана взять фамилию мужа или, наоборот, при расторжении брака должна будет вернуться к своей добрачной фамилии. В брачном договоре не могут содержаться такие условия, что местом жительства семьи будет являться исключительно местожительство мужа, а жена обязана будет следовать за ним в случае изменения мужем своего местопребывания. В брачном договоре не может содержаться такой пункт, что муж является главой семьи, а жена должна подчиняться его воле и быть ему покорной. Супруги не вправе определять в договоре, кто из них будет готовить пищу, а кто осуществлять уборку квартиры, а также сколько раз в месяц муж будет обязан подавать жене завтрак в постель. Наконец, в брачном договоре супруги не могу возложить друг на друга обязанность сохранять, как в период брака, так и в случае его расторжения, тайны их семейной жизни и интимных отношений. Говоря о том, что супруги не могут включать в содержание заключаемых ими брачных договоров положения, касающиеся их личных неимущественных отношений, следует отметить, что указанный запрет действует далеко не во всех странах. К примеру, законодательство стран общего права (Англия, США) предоставляет супругам достаточно широкие возможности в решении данных вопросов1. Например, практикой были зафиксированы случаи, когда супруги в брачных договорах определяли такие аспекты совместной жизни, как право одного супруга на неделю отдыха от другого супруга, обязательство не спать с тещей (тестем), не ездить на велосипеде, не держать дома кошек и др.2 В 1998 г. в Нью-Йорке был заключен брачный договор, один из пунктов которого гласил, что мужу, длинноволосому бородачу, под страхом штрафа в 10 тыс. долларов категорически запрещалось менять прическу и сбривать бороду. В случае же если супруг начал бы лысеть, ему в обязанность вменялось сделать операцию по пересадке волос. Российское же право, придерживаясь традиции законодательств стран континентальной Европы, в категоричной форме запрещает супругам включать в содержание брачных договор какие бы то ни было положения, касающиеся личных неимущественных прав и обязанностей. Данный запрет обусловливается следующими факторами. Во-пер- 208 209 вых, в том случае, если интересы одного из супругов будут нарушены в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения другим супругом своих «личных обязательств», в арсенале данного супруга не будет никаких действенных юридических средств и способов защиты нарушенных прав210. К примеру, супруги в брачном договоре запишут, что оба супруга обязаны любить друг друга. Какая юридическая защита может быть предоставлена одному супругу, если второй супруг перестанет его любить? Абсолютно никакая, так как право совершенно бессильно в этих вопросах. Во-вторых, следует иметь в виду, что семейный закон в некотором смысле предостерегает супругов от чрезмерного регулирования взаимных отношений, так как любое подобное регулирование может привести к ограничению свободы личности. И в-третьих, любой гражданско-правовой договор, являясь юридическим актом, в своем содержании может иметь только такое же юридическое наполнение. Личные же права и обязанности супругов и иных членов семьи, как уже отмечалось выше, по общему правилу являются элементами не столько юридическими, сколько морально-нравственными и, следовательно, в содержание брачных договоров включены быть не могут. И все же запрет на включение в брачные договоры личных неимущественных элементов не стоит понимать столь категоричным образом. Если взглянуть на нашу бытовую, повседневную жизнь, то мы без труда увидим, что наша жизнь весьма богата на разнообразные и порой весьма специфичные общественные отношения, которые далеко не всегда укладываются в строгие научные классификации. Речь в первую очередь идет о традиционном делении в науке гражданского и семейного права общественных отношений на отношения имущественные и личные неимущественные. Бесспорно, данная дихотомия является научно выдержанной и практически обоснованной, однако для целей правового регулирования она является слишком однобокой и не сможет показать нам полного спектра гражданско-правовых и семейно-правовых отношений в их реальном жизненном воплощении. Например, как быть с теми многочисленными общественными отношениями, которые находятся как бы на стыке этих двух сфер и в отношении которых нельзя однозначно сказать, являются ли они личными или имущественными? Есть и еще одна проблема. Определенные личные неимущественные отношения могут порождать отношения имущественные, и наоборот. Иными словами, личные неимущественные и имущественные отношения могут находиться между собой в прямой причинно-следственной связи и обусловливать друг друга. В связи с этой теоретической предпосылкой возникает весьма важный для сферы семейного права практический вопрос: могут ли такие «нестандартные» общественные отношения, в том числе с неким нематериальным содержанием, быть предметом правового регулирования брачных договоров или нет? Стоит ли понимать законодательный запрет о регулировании в брачных договорах личных неимущественных отношений как абсолютное табу, или это общее правило должно допускать некие исключения? Для того чтобы разобраться с указанной проблемой, попробуем проиллюстрировать ее конкретными примерами. Допустим, супруги хотят заключить брачный договор и включить в него положения следующего содержания. Все имущество, нажитое супругами в браке, поступает в их общую долевую собственность, при этом доли супругов признаются равными. В случае же уличения мужа или жены в супружеской измене доля добросовестного супруга будет составлять 3/4, а доля недобросовестного супруга — соответственно '/4 совместно нажитого имущества. Кроме того, недобросовестный супруг обязан будет выплатить добросовестному супругу крупный денежный штраф заранее определенного размера. В случае если первым общим ребенком супругов будет мальчик, то все совместно нажитое имущество будет распределено между супругами в следующих долях: жена получает 4/6, а муж — 2/6 от общего имущества. В случае если один из супругов в период брака будет злоупотреблять спиртными напитками или наркотическими средствами, то определенное имущество, нажитое супругами в период брака, перейдет в личную собственность добросовестного супруга без какой-либо компенсации супругу недобросовестному. В случае, если супруг в период брака получит высшее образование (или станет кандидатом наук), другой супруг передаст в общую совместную собственность научную библиотеку, являющуюся его личной собственностью. В случае, если супруга победит на конкурсе красоты, супруг обязуется полностью оплатить их совместное кругосветное путешествие. К юбилею свадьбы муж принимает на себя обязательство подарить жене заранее оговоренный ценный подарок. Имеют ли право супруги или лица, вступающие в брак, включать в брачный договор подобные условия? Имеет ли право нотариус удостоверять брачный договор, содержащий в себе такие положения? Будет ли вообще такой брачный договор соответствовать нормам действующего семейного законодательства? На все эти вопросы, бесспорно, следует дать положительный ответ, так как перед нами регулирование исключительно имущественных отношений. И хотя СК РФ прямо и не говорит о возможности включения в брачные договоры положений подобного рода, ограничиваясь лишь общей фразой о возможности урегулировать в брачном договоре любые не противоречащие закону имущественные отношения, принципиальная возможность подобного регулирования отмечается многими исследователями природы брачного договора211, и, более того, подобное регулирование по своей сути не будет противоречить его юридической конструкции. Однако, как нетрудно заметить, все без исключения приведенные выше примеры обладают одной существенной особенностью, которая выражается в следующем. Во-первых, все они построены по модели условных сделок. Напомним, что под условной сделкой понимается такая сделка, возникновение или прекращение которой ставится под условие наступления (или ненаступления) определенного события, в отношении которого на 100% неизвестно, наступит ли оно в будущем или нет. Во-вторых, и это самое главное, все указанные выше условия являются, если так можно выразиться, условиями с нематериальным содержанием. То есть, иными словами, перед нами не что иное, как примеры такой своеобразной причинно-следственной связи, в которой определенные личные неимущественные отношения являются причиной наступления имущественных последствий. И в самом деле, наверное, никто не будет спорить, что супружеская измена, злоупотребление спиртными напитками, рождение ребенка, получение образования, победа на конкурсе красоты — это личные неимущественные общественные отношения (и в большинстве случае даже не правоотношения), которые в наших примерах являются условиями возникновения определенных имущественных прав и обязанностей: изменение долей в общем супружеском имуществе, уплата штрафа, передача личного имущества в общую супружескую собственность и, наоборот, передача в дар вещи и др. Здесь необходимо особо подчеркнуть, что в нашей модели, где неимущественные отношения — это причина, а имущественные отношения — следствие, происходит правовое регулирование исключительно имущественных отношений. Личные же неимущественные отношения остаются полностью вне рамок юридического воздействия брачного договора, выступая в роли лишь неких психологических стимуляторов совершения или, наоборот, воздержания от совершения супругами действий нематериального характера, в результате чего запрет СК РФ о регулировании положениями брачных договоров личных отношений останется незадетым. В связи с этим мы должны признать принципиальную возможность установления в брачных договорах условий с нематериальным содержанием, порождающих имущественные последствия, и как следствие этого возможность проникновения в брачные договоры неких нематериальных элементов. В.А. Рясенцев, рассматривая особенности условных сделок, отмечал, что условие в сделке может быть выражено как в положительной форме (например, «если будет получено наследство»), так и в отрицательной («если такое-то лицо не продаст своего дома»)212. Все сказанное целиком и полностью относится и к нашей проблеме. Нематериальное условие в брачном договоре может быть выражено и положительно (например, если супруг будет уличен в супружеской измене, если супруг получит высшее образование), и отрицательно (если супруг не будет злоупотреблять спиртными напитками, не родит второго ребенка). Более того, и вступление всего брачного договора в силу может быть поставлено в зависимость от наступления или ненаступления нематериального условия. Например, в брачном договоре может быть указано, что он вступит в силу только в том случае, если жена возьмет фамилию мужа либо если у супругов родится третий ребенок. Теперь попытаемся смоделировать модель причинно-следственной связи с обратным содержанием, где причиной (условием) будут являться имущественные отношения, а следствием — личные неимущественные. В данной связи мы увидим, что модель подобного рода не может быть спроецирована в брачном договоре, так как в результате этого произойдет уже регулирование личных неимущественных отношений. Например, супруги не могут включить в брачный договор положения следующего содержания. Если жена передаст в общее супружеское имущество какое-либо свое добрачное (т.е. личное) имущество (причина имущественного содержания), то муж возьмет на себя обязанность давать своей жене уроки иностранного языка (следствие неимущественного характера). Или другой пример. Если мужу в период брака по наследству перейдет определенное жилое помещение, жена будет обязана переехать вместе с мужем в это жилое помещение на новое местожительство. В обоих примерах, как это нетрудно заметить, налицо регулирование неимущественных отношений, порожденных имущественными причинами. Необходимо также учитывать то важное обстоятельство, что условная сделка условной сделке рознь, и не во всех случаях условие с нематериальным содержанием может быть включено в брачный договор. Чтобы проиллюстрировать сказанное, рассмотрим в качестве примера несколько конкретных ситуаций. Супруги или лица, вступающие в брак, хотят включить в брачный договор следующие пункты. Если супруг или супруга в период брака будет работать по определенной профессии, то все имущество, нажитое супругами в период брака, перейдет в их раздельную собственность. Если супруг в период брака отпустит бороду или сбреет усы, то он будет обязан передать в совместную супружескую собственность определенное имущество, являющееся его личной собственностью. Если супруга будет заниматься пением или игрой на музыкальных инструментах после 20 часов, то она будет обязана выплатить своему супругу штраф заранее определенного размера. Если один из супругов в период брака заведет домашнее животное, то он будет обязан приобретать и оплачивать другому супругу противоаллергенные лекарства. Могут ли супруги заключить брачный договор на подобных условиях? Как нам представляется, не могут. И такой запрет, по нашему мнению, должен объясняться следующим. С одной стороны, перед нами примеры условий с нематериальным содержанием, порождающих имущественные последствия, и такие условия, как мы уже выяснили, могут быть включены в брачные договоры. Но с другой стороны, если посмотреть на эти условия более внимательно, то мы увидим, что в этих условиях содержится не что иное, как косвенное регулирование личных неимущественных отношений. И в самом деле, устанавливая подобные положения, супруги в брачном договоре по сути как бы говорят, что супругу или супруге запрещается работать по такой-то специальности, запрещается отпускать бороду или сбривать усы, запрещается петь и играть на музыкальных инструментах в вечернее и ночное время, запрещается заводить домашних животных. Налицо регулирование личных неимущественных отношений, а имущественные отношения (последствия) в указанных примерах выходят как бы второй план. Для большей аргументированности данного тезиса необходимо также провести небольшой сравнительный анализ и отметить, что когда мы говорили об установлении имущественных последствий на случай супружеской измены, рождения ребенка, получения образования, наступления брачного юбилея, то никакого (ни прямого, ни косвенного) регулирования неимущественных отношений в указанных случаях наблюдаться не будет. Юридическая нагрузка в указанных примерах целиком и полностью будет ложиться на имущественные правоотношения. Теперь перейдем к анализу следующей проблемы, а именно к рассмотрению возможностей регулирования в рамках брачных договоров таких общественных отношений, которые по своему содержанию не являются исключительно имущественными либо личными неимущественными, а стоят как бы на стыке этих сфер. Такие общественные отношения мы условно будет называть лично-имущественными отношениями. Теперь обратимся к конкретным примерам. М.М. Агарков, рассматривая правовые особенности использования физическими лицами в гражданском обороте своего имени213, отмечал, что запрет на совершение со своим именем различных гражданскоправовых сделок не стоит понимать как запрет абсолютный, запрет, не допускающий никаких исключений, и приводил в качестве примера следующие сделки, допускаемые позитивным законодательством. Пример первый: передача определенному лицу права на использование собственного псевдонима. При этом М.М. Агарков отмечал, что в этом случае он подразумевает такую сделку, когда управомоченное лицо не просто разрешает другому пользоваться принадлежащим ему псевдонимом, но и само отказывается от дальнейшего его употребления214. Пример второй: передача права (точнее было бы сказать, дача разрешения) на использование собственного имени в каком-либо литературном произведении с целью обозначения данным именем ге- 2 роя романа, драмы и др. Данные примеры, приводимые почтенным ученым, весьма любопытны тем, что в том случае, если гражданин предоставит право на использование своего имени или псевдонима на безвозмездной основе, не получая за это ничего взамен, то в указанной ситуации складывающиеся отношения будут являться сугубо неимущественными. Но в том случае, если гражданин за передачу указанного права в качестве встречного предоставления получит некое материальное вознаграждение, данные отношения преобразуются в отношения комплексные, сочетающие в себе как личные (распоряжение собственным нематериальным благом), так и имущественные (получение вознаграждения) элементы. Еще один весьма любопытный пример возможного сочетания личных и имущественных отношений содержится в ст. 1521 ГК РФ. В соответствии с данной статьей обнародование и дальнейшее использование изображения гражданина (в том числе его фотографии, а также видеозаписи или произведения изобразительного искусства, в которых он изображен) по общему правилу допускаются только с согласия этого гражданина. Опять-таки дача разрешения на право использования собственного изображения в рамках заключенного договора может производиться как на возмездной, так и на безвозмездной основе. Теперь остановимся на рассмотрении следующего вопроса: могут ли супруги включить в заключаемый ими брачный договор следующие условия? Один из супругов, обладатель известного псевдонима, предоставляет другому супругу право использовать этот псевдоним в его собственной творческой деятельности, а этот второй супруг в качестве встречного предоставления передает в общую супружескую собственность определенное имущество, являющееся по закону его личным имуществом. Супруг, обладающий некой уникальной фамилией, предоставляет право своей супруге использовать данную фамилию в качестве фирменного наименования организации, учредителем которой является эта супруга, а взамен это- 215 216 го определенные предметы, нажитые супругами во время брака, поступают в раздельную (личную) собственность супруга — обладателя редкой фамилии. Один из супругов получает право использовать в своей художественной деятельности изображение другого супруга, а взамен этого обязуется за свой счет оплачивать определенные семейные расходы. Как нам представляется, такие условия могут быть включены в содержание брачных договоров, и такие договоры не будут противоречить императивным запретам семейного законодательства. Обоснование данного тезиса видится нам в следующем. Во-первых, это правовая природа самих нематериальных благ, выступающих предметом договора. Действительно, по общему правилу большинство нематериальных благ в силу своих идеальных свойств неотделимо от личности, и в отношении таких благ недопустимо совершение никаких гражданско-правовых сделок. Как, например, можно передать в аренду личную неприкосновенность или заложить свою честь? Однако блага благам рознь. Природа человеческих отношений такова, что некоторые нематериальные блага, оставаясь в целом благами неимущественными, приобретают некую (и порой весьма существенную) имущественную ценность. А эта имущественная ценность делает из этих благ своеобразный товар, который может переходить от одного лица к другому (пусть и в усеченном виде) в порядке гражданскоправового договора. Как еще в начале XX в. отмечал В. Шретер, доброе имя, хорошая репутация и доверие общества являются не только нравственными, но и ценными имущественными благами, особенно для купца и его предприятия, успех которого зависит всецело от благоприятного настроения и доверия публики и делового мира1. Таким образом, некоторые лично-имущественные блага могут выступать предметом различного рода соглашений, в том числе и брачного договора, и сделки с такими благами не будут противоречить действующему законодательству. Во-вторых, если мы попытаемся ответить на вопрос, какие цели преследовал законодатель, устанавливая в СК РФ запрет на регулирование в брачных договорах личных неимущественных отношений, то мы увидим, что основная цель такого запрета заключается в объективной невозможности принудить супруга (в первую очередь посред- 1 ством судебного решения) к исполнению обязанностей неимущественного характера, которые такой супруг откажется исполнять добровольно. Сфера личных отношений, еще раз повторим это, остается в большей степени сферой нравственной, а не юридической. Однако специфика приведенных выше примеров показывает нам, что данные правоотношения в силу своего условного товарно-имущественного характера могут быть принудительно осуществлены как в судебном, так и во внесудебном порядке. Кроме того, данные отношения, теряя в какой-то мере свои нематериальные свойства, намного легче поддаются юридической нормировке, нежели классические неимущественные отношения. И наконец, в-третьих, в указанных случаях будет отсутствовать то самое регулирование (как прямое, так и косвенное) личных неимущественных отношений, так как такие отношения, еще раз повторим, будут являться лично-имущественными, а их регулирование в рамках брачного договора не будет противоречить ни юридической конструкции самого брачного договора, ни специфике данных отношений. Какие же выводы можно сделать исходя из всего вышесказанного? С одной стороны, необходимо признать, что запрет нашего семейного законодательства о регулировании брачными договорами личных неимущественных отношений необходимо понимать даже более строго, чем он представлен в СК РФ. Это означает, что положениями брачных договоров неимущественные отношения не могут регулироваться не только в прямой форме, когда супруги устанавливают, например, кто из них будет ходить за продуктами, кто мыть окна в квартире, а кто выносить мусор, но и косвенным образом, путем установления в брачном договоре условий со «скрытым» регулированием неимущественных отношений. С другой стороны, мы увидели, что правовой природе брачного договора не так уж и чужда нематериальность, и в брачные договоры при соблюдении ряда требований все-таки могут быть включены некоторые условия с нематериальным содержанием. Конечно, данное правило не нужно воспринимать как фактор, посредством которого наше семейное законодательство тяготеет к англо-американскому праву, позволяющему супругам весьма активным образом регулировать в брачных договорах свои личные отношения. Однако необходимо согласиться с И.А. Покровским, который, цитируя составителей Германского Гражданского Уложения 1896 г., отмечал, что у высококультурного народа обязательство имеет своей задачей обеспечивать не только материальные блага, но и блага идеальные, значимая ценность которых растет вместе с ростом культуры217. Пункт 3 ст. 42 СК РФ, перечисляя положения, которые запрещается включать в содержание брачных договоров, указывает, что в брачном договоре супруги не могут определять свои права и обязанности в отношении их детей. Данный запрет обусловливается следующими факторами. Во-первых, содержание брачного договора, в качестве общего правила не должно затрагивать прав и обязанностей третьих лиц. Сторонами брачного договора могут быть только муж и жена, следовательно, только они могут являться обладателями соответствующих прав и обязанностей, вытекающих из его содержания. Как это ни грубо звучит, но дети супругов (как участников брачного договора) с юридической точки зрения являются по отношению к ним третьими лицами. А в их правовую сферу брачный договор вторгаться не вправе. Во-вторых, правовое положение детей в настоящее время находится под бдительным контролем со стороны государства. Все нормы семейного законодательства, регулирующие институт прав ребенка, являются исключительно императивными по своему содержанию и не могут быть изменены по соглашению сторон. И наконец, в-третьих, права и обязанности родителей в семейном законе также практически всегда определены императивно без какой-либо договорной примеси. Причем это касается не только личных (правообязанность родителей воспитывать своих детей, способствовать получению ими образования, следить за физическим и психологическим состоянием здоровья ребенка), но и имущественных прав и обязанностей (алиментные обязательства)218. Если говорить более конкретно, то в брачном договоре супруги не могут определить, к примеру, какое имя будет носить их будущий ребенок, как, какими методами и в какой форме будет осуществляться воспитание и образование ребенка, что будет считаться его местом жительства, с кем останется проживать ребенок в случае расторжения брака между родителями и многие иные аналогичные положения. Наконец, п. 3 ст. 42 СК РФ гласит, что супруги в брачном договоре не могут определять для себя такие права и обязанности, которые ставят одного из супругов в крайне неблагоприятное положение или противоречат основным началам семейного законодательства. Разберемся с каждым из этих элементов более подробно. Ни семейное, ни гражданское законодательство России не дает прямых указаний относительно того, что считать положениями брачного договора, ставящими одного из супругов в крайне неблагоприятное положение. Наиболее предпочтительной, на наш взгляд, является позиция М.В. Антокольской, которая пишет, что соглашением, ставящим одну из сторон в крайне неблагоприятное положение, следует рассматривать договор, в соответствии с которым один из супругов полностью отказывается от права на имущество, нажитое в браке, передает все свое добрачное имущество в совместную супружескую собственность и подобные им договоры219. Аналогичный подход можно обнаружить и в документах высших судебных инстанций. В п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. № 15 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака» отмечается, что условие брачного договора, по которому один из супругов полностью лишается права собственности на имущество, нажитое супругами в период брака, может быть признано недействительным по требованию этого супруга. Другой пример содержит сам СК РФ, который устанавливает, что супруги в брачном договоре не могут предусматривать положения, ограничивающие или полностью исключающие право нетрудоспособного нуждающегося супруга на получение содержания (алиментов) от другого супруга. Нельзя согласиться с точкой зрения С.Н. Бондова, который пишет, что по сути положение брачного договора, ставящее одного из супругов в крайне неблагоприятное положение, есть не что иное, как кабальная сделка220. Законодательное определение кабальной сделки содержится в ст. 179 ГК РФ. В соответствии с данной статьей под ней понимается сделка, которую лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась. Однако лицо может заключить брачный договор (и не только его), ставящий это лицо в крайне неблагоприятное положение, не только вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств, но и в результате любви или сильной привязанности к другому супругу, нежелания вступать в конфликт с супругом, желающим заключить брачный договор на соответствующих условиях. Что касается запрета включать в содержание брачных договоров положения, противоречащие основным началам семейного законодательства, то здесь необходимо отметить следующее. Категория «основные начала законодательства» с некой условностью является аналогом категории «принципы права»221. Под принципами права (в их общеправовом значении) юридическая наука понимает руководящие идеи, характеризующие содержание права, его сущность и назначение в обществе222 223. О.А. Кузнецова, говоря о принципах права, подразумевает под ними специализированные императивные предельно общие нормы, определяющие содержание всех других норм и обладающие по отношению к ним высшей юридической силой, имеющие нетипичную структуру и выполняющие специфические функции в сфере право- 3 вого регулирования. Семейный кодекс РФ свое содержание открывает статьей, которая так и называется «Основные начала семейного законодательства». К основным началам семейного законодательства (принципам семейного права) СК РФ относит: — признание юридической силы только за браками, заключенными исключительно в органах ЗАГСа; — государственную защиту семьи, материнства, отцовства и детства; — приоритет семейного воспитания детей; — принцип равенства супругов при решении любых семейных вопросов и др. Запрет на включение в содержание брачных договоров положений, противоречащих основным началам семейного законодательства, вытекает из самой природы юридической материи. Принципы права являются нечто большим, чем просто нормы права. Как в свое время отмечал В.П. Грибанов, между правовыми нормами и правовыми принципами есть существенное различие, которое прежде всего состоит в том, что нормы права составляют содержание определенной системы, отрасли или института права, тогда как правовые принципы выражают сущность права, его социальную природу. Поэтому в известном смысле можно сказать, что правовые принципы и нормы права соответственно выражают «дух» и «букву» закона224. Если теоретически предположить, что некие условия брачного договора будут противоречить принципам семейного права, то такое противоречие не будет являться банальным несоответствием содержания брачного договора требованиям законодательства. Такое несоответствие будет отражать в себе совершенно иное качественное наполнение. В этом несоответствии будет проявляться противоречие брачного договора публичному порядку (ст. 169 ГК РФ), под которым современная российская юриспруденция понимает основополагающие начала российского правопорядка, принципы общественной, политической и экономической организации общества, его нравственные устои225 226. Такой брачный договор будет нести на себе черты антисоци- 3 альной сделки. В данной связи необходимо также иметь в виду, что содержание брачного договора не должно противоречить не только основным началам семейного, но и основным началам гражданского законодательства. Подобное правило ни в СК РФ, ни в иных источниках семейного законодательства не содержится, однако оно вытекает из юридической природы брачного договора. Брачный договор, являясь гражданско-правовой сделкой, подчиняется правовым предписаниям гражданского законодательства, если иное не следует из его специфики. В результате этого брачный договор должен соответствовать не только нормам, но и принципам гражданского законодательства. Например, положения брачного договора не должны противоречить таким принципам гражданского права, как свобода договора, автономия воли сторон, беспрепятственное осуществление и защита гражданских прав и др.227