§ 7. Выработка новой модели судебного устройства. Подготовка закона от 19 декабря 1718 г. об укреплении инстанционности в судопроизводстве
В соответствии с вышеобрисованной концепцией судебной реформы начальным шагом судебного реформирования явилось основание Юстиц-коллегии. Это основание последовало (одновременно с учреждением еще восьми коллегий) согласно именному указу от 15 декабря 1717 г.419 И уже очень скоро именно Юстиц-коллегии суждено было взяться за исполнение сложнейшей задачи по переустройству судебной системы России. Кому же персонально было суждено непосредственно отвечать за подготовку и проведение судебных преобразований? Президентов и вице-президентов коллегий Петр I назначил тем же указом от 15 декабря 1717 г. При выборе первых лиц новых органов власти царь применил следующий кадровый принцип: президент — русский администратор, вице-президент — иностранный специалист (исключение здесь было сделано лишь для Коллегии иностранных дел)420. Сообразно отмеченному принципу, президентом Юстиц- коллегии стал 52-летний граф Андрей Артамонович Матвеев, вице-президентом — 55-летний Герман Бреверн (Hermann von Brevern). Сын знаменитого боярина А. С. Матвеева (с которым ему довелось провести шесть лет в ссылке), едва не погибший во время стрелецкого восстания 1682 г., с юности лично известный Петру I, А. А. Матвеев имел к моменту определения в Юстиц-коллегию значительный опыт государственной службы. К тому времени граф Андрей Артамонович успел побывать на должностях двинского воеводы (в 1692-1694 гг.), посла в Голландии (в 1699-1712 гг.), посла в Австрии (в 1712-1715 гг.), президента Морской академии (с 31 янва ря 1716 г.)421. А. А. Матвеев отличался широкой образованностью, владел латинским, польским и французским языками, испытывал несомненный интерес к юриспруденции422. Вместе с тем, хотя новоявленный президент Юстиц-коллегии и имел представление об организации государственного аппарата ряда европейских стран (особенно Голландии и Франции), в государственном устройстве Шведского королевства он ориентировался слабо. Иной жизненный и карьерный путь к 1717 г. прошел Г. Бреверн423. Будущий вице-президент Юстиц-коллегии родился 20 июля 1663 г. в Риге в семье зажиточного бюргера Иоганна Бревера. По окончании в 1683 г. Рижской гимназии Герман Бревер поступил в университет в Альтдорфе близ Нюрнберга. Пройдя в 1683-1686 гг. полный курс обучения в названном университете и успешно защитив диссертацию по риторике, Г. Бревер некоторое время посещал занятия в университете Иены, а затем два года изучал юриспруденцию в университете Лейпцига. После этого на протяжении четырех лет Герман Бре- вер совершал образовательные поездки в Прагу, Вену, Регенсбург, Мюнхен, Зальцбург, Тироль, Феррару, Флоренцию, Рим, Турин, Париж, Гент, Антверпен, Гаагу и Лейден. 5 октября 1694 г. шведский король Карл XI возвел Германа Бревера в дворянское достоинство, даровав при этом фамилию Бреверн. Государственная служба Германа Бреверна началась в 1693 г., когда он поступил на должность судьи в Рижский ландгерихт. В 1704 г., по королевскому указу, Г. Бреверн был назначен асессором в Лифляндский апелляционный суд (передислоцированный к этому времени, стоит повторить, из Дерпта в Ригу). В 1708 г. Герман Бреверн некоторое время исполнял обязанности лифляндского губернатора, а в 1709 г. выехал вместе с семьей из Риги в Любек. После возвращения в 1711 г. в Ригу (уже занятую русскими войсками) Г. Бреверн занял в апелляционном суде должность вице-президента. Кто именно порекомендовал Г. Бреверна Петру I для назначения в Юстиц-коллегию, в точности остается неясным: по крайней мере, лично царь с Германом Бреверном до 1717 г. не встречался. Не исключено, что протекцию вице-президенту апелляционного суда составил знавший его рижский губернатор П. А. Голицын424. Что бы там ни было, именно бывшему дипломату А. А. Матвееву и бывшему шведскому судье Г. Бреверну довелось в 1718 г. взяться за построение нового российского суда425. Первый серьезный подступ к реорганизации отечественного судоустройства Юстиц-коллегия предприняла в начале мая 1718 г. Тогда А. А. Матвеев направил Петру I подготовленный при активном участии Г. Бреверна426 «Доклад о Коллегии юстиции», который состоял из пяти пунктов, содержавших вопросы и просьбы к царю по различным направлениям деятельности коллегии. По верному наблюдению К. Петер сона, из «Доклада.» очевидно, что на момент его составления А. А. Матвеев еще не имел «ясного понимания ни о юрисдикции своей коллегии, ни об ее месте в [реформируемой] судебной системе»427. Как бы то ни было, Петр I не оставил без внимания обращение президента Юстиц-коллегии. Уже 9 мая 1718 г. царь собственноручно наложил резолюции на все пункты «Доклада о Коллегии юстиции» 428. Особое значение для дальнейшего хода судебной реформы имела высочайшая резолюция на п. 1 доклада А. А. Матвеева. В этой наиболее пространной из резолюций от 9 мая 1718 г. Петр I определил: «.Поместному приказу быть особливо (для умножения дел), однако ж под управлением Юстиц- колегии. А спорные дела для решения приносить в Юстиц- калегию. Судам быть по городам, а главным в каждой губернии по одному, а малые под оным, а главные губер[н]ские под Юстиц-калегии»429. В приведенной резолюции законодатель, во-первых, подтвердил реконструированный выше исходный замысел на создание в России строго централизованной судебной системы во главе с Юстиц-коллегией, а во-вторых, впервые конкретизировал свое видение устройства низовых звеньев этой системы. Реализуя исходный замысел реформы, будущий император оговорил подчинение Юстиц-коллегии старинного Поместного приказа — специализированного судебного органа, рассматривавшего дела по дворянскому землевладению (хотя и при сохранении его структурной обособленности). Что касается будущей организации низовых звеньев судебной системы, то из высочайшей резолюции на первый пункт доклада А. А. Матвеева вырисовывалась следующая конструкция: первое звено — городовые суды, второе звено — губернские суды, третье звено — Юстиц-коллегия. Ко всему прочему (на что уже указывалось в литературе), подобная конструкция соотносилась — пусть и в общих чертах — со шведским идеалом: городовые суды — дистриктные суды, губернские суды — провинциальные суды, Юстиц- коллегия — апелляционные суды430. При этом предшествующие авторы не обратили внимания на то обстоятельство, что в резолюциях от 9 мая 1718 г. Петр I ни словом не упомянул о Правительствующем Сенате. И дело здесь было не только в том, что А. А. Матвеев не поставил в майском докладе вопроса касательно судебноиерархических взаимоотношений Юстиц-коллегии и Сената. Не вызывает сомнений, что в мае 1718 г. законодатель еще не определился, сохранять ли вообще за Правительствующим Сенатом судебные функции. То, что Петр I испытывал значительные колебания на этот счет, очевидно из составленной до декабря 1718 г. первой редакции закона «Должность Сената». В этой редакции ни слова не сказано о деятельности Сената как органа право- судия431. Вместе с тем, столь же очевидно, что в мае 1718 г. законодатель и помыслить не мог, чтобы лишить судебной власти монарха. На основании вышеизложенного представляется, что практическое воплощение приведенной выше резолюции от 9 мая 1718 г. могло бы привести к созданию в России стройной и внутренне целостной четырехзвенной системы судов общей юрисдикции: городовой суд — губернский суд — Юстиц-коллегия — самодержец. Кроме того, наряду с упомянутым в резолюции от 9 мая 1718 г. Поместным приказом, к Юстиц-коллегии как к апелляционной или как к ревизионно-решающей инстанции могли бы в перспективе — сообразно духу исходного замысла Петра I — оказаться пристыкованы и другие специализированные суды: от Преображенского приказа до кригсрехтов. В этом случае наша страна получила бы передовую (даже по строгим европейским меркам) судебную систему, способную со временем перерасти в жизнеспособную ветвь судебной власти. Однако приведенная резолюция от 9 мая 1718 г. явилась отнюдь не последним словом законодателя. По всей вероятности, Петр I испытал опасение, что дальнейшее развитие его замысла пойдет вразрез со стратегической линией на макси мальное использование шведского опыта. А раз так, то необходимо было продолжить работу по адаптации шведской модели судоустройства к отечественным условиям. По всему этому, осенью 1718 г. появились два проекта реорганизации отечественной судебной системы. Это были проекты президента Юстиц-коллегии А. А. Матвеева и камер-советника Генриха Фика. Проект Г. Фика был подготовлен по просьбе вицепрезидента Юстиц-коллегии Г. Бреверна, проект А. А. Матвеева — во исполнение распоряжения Сената от 3 ноября 1718 г., в котором предписывалось «о чинах земских судей, где сколко оным быть надлежит, взять ведение от президента Юстиц-коллегии»432. Проект Генриха Фика был изложен в указанных выше «Всеподданнейших замечаниях об устроении шведских верхних и нижних земских судов» от 3 октября 1718 г., проект А. А. Матвеева — в его доношении Сенату от 15 ноября 1718 г. Оба этих проекта отложились к настоящему времени в уже упоминавшейся книге 58 фонда «Сенат» Российского государственного архива древних актов433. Будучи введены в научный оборот и впервые проанализированы М. М. Богословским, данные проекты впоследствии рассматривались также К. Петерсоном, Л. М. Балакиревой, а также автором настоящей работы434. Проект А. А. Матвеева издал Н. А. Вос кресенский, проект Г. Фика был впервые опубликован в 2005 г.435 В состоявших из четырех пунктов «Всеподданнейших замечаниях.» Генрих Фик изложил свой вариант адаптации шведской судебной системы к российским условиям. Прежде всего, по сформулированной в первом пункте проекта мысли камер-советника, в крепостнической России не имело смысла учреждать судебный орган, подобный шведскому дистриктному суду, поскольку любой помещик обладал в отношении принадлежавших ему крестьян правом вотчинного суда. Исходя из этого, Генрих Фик предложил в качестве суда первого (основного) звена образовать в нашей стране земские суды, которые функционировали бы на уровне провинции. Эти самые земские суды должны был состоять из председательствующего ландрихтера и четырех-шести асессоров (заседателей) из числа местных «образованных дворян» («Gelehrtesten Edellauten in den Provicen»). Согласно рассуждениям Г. Фика, земским судам надлежало разбирать уголовные и гражданские дела всех жителей провинции, включая крепостных крестьян (если они обвинялись в совершении особо тяжких преступлений436), а также посадских людей тех городов, в которых отсутствовали магистраты. Необходимо отметить, что предложение камер-советника касательно земских судов не отличалось оригинальностью. В данном случае — на что не было обращено внимание в предшествующей историко-правовой литературе — Генрих Фик использовал опыт шведской Лифляндии (где он, стоит вспомнить, проходил службу в 1700-е гг.). Как уже упоминалось, именно такие земские суды — ландгерихты существовали в Лифляндии с 1630-х гг. В качестве суда второго звена отечественной судебной системы Г. Фик проектировал создать надворные суды (гофге- рихты) — аналог шведских апелляционных судов. Согласно второму пункту «Всеподданнейших замечаний.», в России предлагалось основать шесть надворных судов: в Санкт- Петербурге, Москве, Казани, Тобольске, Киеве и Риге (в последнем случае речь шла, строго говоря, о сохранении учрежденного шведскими властями еще в 1630 г. Лифлянд- ского гофгерихта). Кроме того, в одном ряду с надворными судами Г. Фик проектировал верхний земский суд в Ревеле (здесь опять-таки речь шла о продолжении работы существовавшего с 1647 г. Ревельского оберландгерихта). Третьим (высшим) звеном отечественной судебной системы, по замыслу Г. Фика, становилась заседавшая под председательством монарха Высшая судебная ревизия («hohe Justitz-Revision») — подобие шведской Королевской судебной ревизии. Правда, возможный состав Высшей судебной ревизии камер-советник обозначил вариативно: либо группа специально отобранных царем сенаторов совместно с президентом Юстиц-коллегии, либо общее собрание Сената (с обязательным участием вице-президента Юстиц-коллегии), либо собрание присутствия Юстиц-коллегии. Заключительный, четвертый пункт «Всеподданнейших замечаний.» посвящался Юстиц-коллегии. Не желая придавать названной коллегии полномочия центрального органа судебного управления, Г. Фик выдвинул предложение совместить Юстиц-коллегию со столичным надворным судом. В этом случае Юстиц-коллегия оказывалась бы судом второго звена и выполняла бы точно такие же функции, как апелляционный суд в Стокгольме (неоднократно упомянутый Svea hovratt). Таким образом, согласно проекту Генриха Фика система судов общей юрисдикции России должна была обрести следующий вид: земский суд — надворный суд — Высшая судебная ревизия (самодержец). сударство Российское перед Швециею в земских всяких делех за многонародством и за умножением челобитья гораздо пространным есть»437, президент Юстиц-коллегии предложил в качестве суда первого звена учредить «городовые меншие земские суды». Отмеченный судебный орган образовывался бы, по мысли А. А. Матвеева, один на два уезда и состоял бы из единоличного судьи — ландрихтера. В качестве суда второго звена президент Юстиц-коллегии планировал создать располагавшиеся в губернских городах «началные суды», в состав которых аналогично входил бы единоличный судья — обер-ландрихтер, назначавшийся из числа «делных и знатных царедворцов [верхушки дворянства]» (о желательности наличия у «царедворцов» — судей еще и какого- то образования А. А. Матвеев, похоже, даже не задумывался). Кроме того, в штате губернского «начального» (главного) суда предполагалось ввести должность секретаря. Судом третьего звена Андрей Матвеев видел Юстиц-коллегию. И хотя в проекте А. А. Матвеева ничего не говорилось о верхних звеньях судебной системы, такую судебную инстанцию, как монарха, исключить он, естественно, не мог. Сложнее понять, планировал ли президент Юстиц-коллегии сохранять судебные функции за Правительствующим Сенатом. Учитывая, однако, что в характеризуемом проекте Юстиц- коллегия была наименована «вышним [высшим] судом», представляется более вероятным, что в ноябре 1718 г. Андрей Матвеев не рассматривал Сенат как особое звено будущей судебной системы. В итоге, если полностью реконструировать ноябрьский проект А. А. Матвеева, то предлагаемая им система судов общей юрисдикции будет выглядеть так: меньший (малый) земский суд — губернский начальный (главный) суд — Юстиц-коллегия — самодержец. Однако рассмотренный проект А. А. Матвеева то ли не удовлетворил Петра I слабым учетом шведского опыта, то ли показался ему недостаточно подробным, и — вероятно, сразу же после ознакомления с ним — царь указал президенту Юстиц-коллегии готовить новые предложения по реорганизации отечественного судоустройства. Кроме того, по- видимому, аналогично по высочайшему повелению, особый доклад о низовых звеньях шведской судебной системы был заслушан 4 декабря 1718 г. на заседании Правительствующего Сената438. Между тем, подготовка нового доклада А. А. Матвеева не затянулась. Уже 3 декабря 1718 г. Андрей Артамонович направил Петру I «Доклад из Коллегии юстиции», в котором значительно отступил от предложений своего ноябрьского проекта. Пространный, состоявший из восьми пунктов «Доклад из Коллегии юстиции» был в целом посвящен проблеме укрепления инстанционности в судопроизводстве439. Во втором пункте «Доклада.» говорилось, в частности, о том, что «для полнаго удоволства челобитчикам. будут везде по губер- ниам, по провинциам и по городам учреждены суды и судьи, а над ними всеми — вызшей надворной суд». В том же втором пункте пояснялось, что апелляционные жалобы на решения и приговоры городовых и провинциальных судов должны подаваться в совмещенный с органом управления губернский суд. Тем самым, в качестве будущего суда первого (основного) звена президент Юстиц-коллегии рассматривал теперь как городовые, так и провинциальные суды (а вовсе не фигурировавшие в ноябрьском проекте малые земские суды). Из пунктов третьего и четвертого «Доклада из Коллегии юстиции» явствовало, что под «вызшим надворным судом» — апелляционной инстанцией по отношению к губернским судам — Андрей Матвеев подразумевал саму Юстиц-коллегию440. Наряду с этим, в четвертом пункте доклада от 3 декабря 1718 г. А. А. Матвеев впервые обозначил в качестве особого звена судебной системы Правительствующий Сенат. Сенат появился в судоустройственных замыслах президента Юстиц-коллегии неслучайно. Дело в том, что в это же время, не позднее начала декабря, к решению о необходимости сохранить за Правительствующим Сенатом судебные функции пришел законодатель. Позиция Петра I относительно Сената как органа правосудия окончательно сформировалась в ходе работы над проектом упомянутого закона «Должность Сената». Предшествующие авторы не обратили внимание на то обстоятельство, что уже во вторую редакцию указанного проекта (подготовленную как раз к декабрю 1718 г.) царь собственноручно вписал установление о том, что «когда какая челобитная от нас [монарха] подписана будет, дабы разыскать междо челобитчиком и Юстиц-колегиум, оное им [сенаторам] разыскать...». Приведенным установлением (дословно перенесенным затем в ст. 4 закона «Должность Сената»)441 закреплялось положение Правительствующего Сената как судебной инстанции, вышестоящей по отношению к Юстиц-коллегии. Возвращаясь к декабрьскому «Докладу из Коллегии юстиции», следует отметить, что, согласно его пятому пункту, принесение апелляционных жалоб на решения Сената воспрещалось под угрозой смертной казни. Тем самым — в отступление от рассмотренного выше прежнего закона об укреплении инстанционности в судопроизводстве от 17 марта 1714 г. — обращение челобитчиков к монарху исключалось как таковое. По изложенному в шестом пункте доклада предложению А. А. Матвеева, к самодержцу по судебным вопросам мог обращаться единственно Правительствующий Сенат, и то лишь в том случае, если «такое спорное новое и многотрудное дело от челобитчиков объявитца, котораго по Уложенью и по новосостоятелным указам решить самому тому Сенату без докладу... отнюдь будет нелзя...»442. Последнее предложение президента Юстиц-коллегии вполне соответствовало, кстати, отечественной правовой традиции. Представление верховной власти судебных дел, разбирательство которых вызывало затруднения у нижестоящего судебного органа, регламентировалось еще в ст. 2 Судебника 1497 г. и в ст. 7 Судебника 1550 г. Сходным образом в Уложении 1649 г. (сохранявшем силу, стоит напомнить, и в 1718 г.) предусматривалось — в ст. 2 гл. 10-й — перенесение дел, «которых в приказех за чем вершити будет не мощно», на рассмотрение либо царя, либо Боярской думы443. «Доклад из Коллегии юстиции» от 3 декабря 1718 г. вообще занял особое место в истории петровской судебной реформы. Дело в том, что именно этот доклад А. А. Матвеева явился первоосновой для подготовки уже неоднократно упоминавшегося закона от 19 декабря 1718 г. об укреплении инстанционности в судопроизводстве. И именно в процессе разработки закона от 19 декабря 1718 г. (количество черновых редакций проекта которого достигло шести) у Петра I сформировалось окончательное видение будущей организации судебной системы России. Благодаря труду Н. А. Воскресенского, в данном случае имеется возможность поэтапно проследить, как выкристаллизовывалась окончательная позиция законодателя в вопросе преобразования отечественного судоустройства444. Для начала стоит отметить, что при подготовке второй редакции законопроекта Петр I счел необходимым подчеркнуть роль Правительствующего Сената как высшего органа власти. К фразе А. А. Матвеева о том, что Сенат «в особах честных и знатных состоит», царь собственноручно приписал: «которым не толко челобитчиковы дела, но и пъравление государства поверена суть»445. Наряду с этим, во второй редакции царь детализировал процедуру апелляционного переноса дел из Юстиц-коллегии в Сенат. Куда более значительной корректировке законодатель подверг декабрьские предложения А. А. Матвеева при составлении третьей редакции законопроекта (которую, кстати, обошел вниманием К. Петерсон). В этой редакции Петр I повысил формально-иерархический статус провинциального суда, придав ему функции апелляционной инстанции по от ношению к городовому суду. Тем самым, губернские суды превратились из суда второго звена (в каковом статусе они фигурировали в декабрьском докладе А. А. Матвеева) в суд третьего звена. В свою очередь, Юстиц-коллегия (именовавшаяся по-прежнему «вышним надворным судом») стала в третьей редакции судом четвертого звена. Между тем, на полях все той же третьей редакции проекта закона от 19 декабря 1718 г. появилась весьма интересная секретарская помета: «Доложить, где быть главным судам»446. В этой лаконичной помете отразилось начальное размышление законодателя об организации какого-то нового — среднего по иерархическому положению — звена судебной системы. При этом дислокация составлявших это звено судов не должна была совпадать с административно-территориальным делением страны. Окончательно данный замысел царя сложился в ходе разработки предпоследней, пятой редакции законопроекта. В этой редакции Петр I собственноручно выправил второй пункт декабрьского доклада А. А. Матвеева. Теперь заключительное предположение данного пункта стало читаться так: «.А над ними всеми [городовыми и провинциальными судами] в знатных губерниях учрежден будет вышшей надворной суд»447. Из приведенного предположения со всей отчетливостью вырисовалось новое звено отечественной судебной системы: межрегиональные надворные суды (по инерции продолжавшие именоваться «вышшими»). Иными словами, внесение в законопроект процитированного предположения означало, что законодатель пришел к решению — под очевидным влиянием Г. Фика (а, быть может, также Г. Бреверна и А. Любе- раса) — о перенесении на отечественную почву конструкции шведских апелляционных судов. Наряду с этим, при подготовке пятой редакции Петр I вновь свел в единое звено городовые и провинциальные суды, а заодно устранил такое ранее проектировавшееся звено судебной системы, как не отделенный от органа управления губернский суд. Что касается Юстиц-коллегии (раздел о которой не менялся со второй редакции), то в пятой редакции она пре вратилась в апелляционную инстанцию по отношению к надворным судам, а также вновь обрела статус суда третьего звена. Поскольку в ходе разработки шестой редакции раздел законопроекта, касавшийся организации суда, не подвергся более изменениям, именно судоустройственные предположения пятой редакции обрели силу закона. В итоге, согласно закону от 19 декабря 1718 г. судом первого (основного) звена стали городовые и провинциальные суды (которые при подготовке шестой редакции законопроекта Петр I обозначил единым термином «нижние суды»). Судом второго звена стали надворные суды, судом третьего звена, как уже было сказано, — Юстиц-коллегия. Нельзя не отметить, что как о городовых и провинциальных, так и о надворных судах в ст. 2 закона говорилось в будущем времени, их основание в декабре 1718 г. только предполагалось. В качестве апелляционной инстанции по отношению к Юстиц-коллегии в законе от 19 декабря 1718 г. определялся Правительствующий Сенат. При этом, как уже отмечалось выше, согласно ст. 4 характеризуемого закона, дела могли поступать в судебное производство Сената лишь с санкции монарха (что параллельно закреплялось, стоит повторить, в ст. 4 закона «Должность Сената» в редакции от декабря 1718 г.). А вот судебные решения, вынесенные Правительствующим Сенатом, пересмотру уже не подлежали ни в каком порядке. Согласно ст. 5 закона от 19 декабря 1718 г. приносить челобитные на решения Сената воспрещалось под угрозой смертной казни448. Тем самым, по смыслу названной статьи, Правительствующий Сенат превращался в суд высшего звена. Придание Сенату полномочий высшей судебной инстанции не означало, однако, лишения таковых полномочий монарха. Стоит оговорить, правда, что создание какой-либо структуры, которая объединяла бы монарха и Сенат в деле отправления правосудия (наподобие шведской Королевской судебной ревизии или Высшей судебной ревизии из проекта Г. Фика) в законе от 19 декабря 1718 г. не предусматривалось. Более того: по букве закона от 19 декабря 1718 г. самодержец даже несколько обособлялся от Сената в судебном отношении. По ст. 6 рассматриваемого закона (в которой, кстати, законодатель почти дословно воспроизвел процитированное выше предложение из п. 6 декабрьского доклада А. А. Матвеева449), Правительствующий Сенат мог в случае затруднения в разбирательстве судебного дела обращаться к монарху (выносившему в этом случае решение единолично). Тем не менее, не вызывает сомнений, что, по закону от 19 декабря 1718 г., самодержец все-таки не образовывал собой отдельное звено судебной системы. Исходя из смысла ст. 4 и ст. 6 закона, монарх занимал по отношению к Сенату как органу правосудия положение скорее председателя судебного присутствия, но никак не вышестоящей инстанции. Другими словами, в законе от 19 декабря 1718 г. законодатель рассматривал Правительствующий Сенат и самодержца в качестве единого звена судебной системы. Таким образом, в законе от 19 декабря 1718 г. оказалась зафиксирована четырехзвенная судебная система: нижний суд (городовой/провинциальный) — надворный суд — Юстиц- коллегия — Правительствующий Сенат/самодержец450. Если вспомнить, что два низовых звена этой системы еще только предстояло создавать, можно со всей определенностью утверждать, что в законе от 19 декабря 1718 г. запечатлелся окончательный замысел Петра I по реорганизации отечественного суда. Иначе говоря, в рассмотренном законе была изложена программа решающего этапа судебной реформы в области судоустройства. Итак, следует резюмировать, что, посвятив 1718 год поискам оптимального варианта адаптации шведской модели судоустройства к российским условиям, Петр I заметно отступил, в конце концов, от зарубежного образца. Во-первых, учтя отечественный опыт государственного строительства, будущий император не решился лишить судебных функций высший орган власти — Правительствующий Сенат. Во- вторых, вопреки проекту Г. Фика, Петр I не совместил — на шведский манер — Юстиц-коллегию со столичным надворным судом, а превратил ее в особое звено судебной системы, вышестоящее по отношению к надворным судам. В-третьих, отечественный законодатель сократил количество низовых звеньев судебной системы: вместо составлявших разные звенья судебной системы Швеции дистриктных и провинциальных судов в России было решено организовать единое звено «нижних судов».
Еще по теме § 7. Выработка новой модели судебного устройства. Подготовка закона от 19 декабря 1718 г. об укреплении инстанционности в судопроизводстве: