§ 4. Правительствующий Сенат как орган правосудия в 1717-1725 гг. Рекетмейстерская контора
Между тем, характеристика системы отечественных судов общей юрисдикции 1717-1725 гг. будет заведомо неполной, если не коснуться вопроса о венчавшем эту систему Правительствующем Сенате. Как уже отмечалось выше, в описываемое время полномочия Сената как суда четвертого (высшего) звена были закреплены в ст. 4 закона от 19 декабря 1718 г. об укреплении инстанционности в судопроизводстве и в ст. 4 закона «Должность Сената» (в редакциях от декабря 1718 г. и от 27 апреля 1722 г.). Стоит еще вспомнить, что, по ст. 5 закона от 19 декабря 1718 г., приносить жалобы на приговоры и решения Сената воспрещалось под угрозой смертной казни570. Дополнительно к этому, 7 марта 1721 г. Петр I издал упоминавшийся выше закон, по которому на судебное рассмотрение Сената должны были в обязательном порядке поступать дела о казнокрадстве (о «похищении казны или народных денег»), расследованные центральными органами власти. Вынесенные по таким делам приговоры Сенату надлежало направлять на утверждение царя571. Наконец, имеет смысл повторить, что, в соответствии со ст. 4 закона «Должность Сената» в редакции 1718 г., дела могли поступать на апелляционное рассмотрение Сената только с санкции монарха. Кроме того, в ст. 4 закона «Должность Сената» в редакции от 27 апреля 1722 г. было внесено дополнение, согласно которому предусматривалось обязательное участие в процедуре апелляционного переноса дел рекетмейстера (генерал- рекетмейстера)572 — главы Рекетмейстерской конторы Сената. Учрежденная 12 января 1722 г. в качестве структурного подразделения Правительствующего Сената Рекетмейстерская контора отвечала за прием жалоб на центральные органы власти (коллегии и канцелярии), в том числе жалоб на не- правосудие573. Нормативную основу деятельности конторы в первой четверти XVIII в. составили «Инструкция или наказ рекетмейстеру» от 5 февраля 1722 г., а также Дополнения к Инструкции, утвержденные императором 17 и 19 апреля 1722 г.574 Уместно вспомнить, что именно в преамбуле Инструкции рекетмейстеру от 5 февраля 1722 г. Петр I сформулировал уже приводившееся выше свое понимание цели судебной реформы, а заодно подвел ее промежуточные итоги. В преамбуле законодатель удрученно констатировал, что, несмотря на все предпринятые им усилия по преобразованию судоустройства и судопроизводства, имевшие целью, чтобы «каждому по их делам во всем суд был праведной и беспродол- жителной», «судьи челобитчиком в делах чинят немалые волокиты, а другим дела вершат неправедно, також и челобитчики мимо определенных им судов и Сенату, продерзостию своею, прошении свои приносят и подают е[го] в[еличеству] самому, не дая нигде покою»575. Необходимо подчеркнуть, что, в отличие от Расправ- ной палаты 1712—1719 гг., Рекетмейстерская контора ни в коей мере не занималась отправлением правосудия, а осуществляла лишь досудебное рассмотрение жалоб, поступавших в Правительствующий Сенат. При этом, согласно ст. 1 Инструкции рекетмейстеру от 5 февраля 1722 г., если жалоба приносилась на волокиту в рассмотрении дела, то генерал-рекетмейстер должен был — перед тем, как докладывать о жалобе в Сенате, — сам являться в соответствующую коллегию или канцелярию и требовать, чтобы дело разрешили «в указные сроки неотменно» (что означало придание Рекетмейстерской конторе еще и элементов надзорной функции). В свою очередь, согласно ст. 3 Инструкции генерал- рекетмейстеру запрещалось принимать жалобы, не рассмотренные прежде в центральных органах (в том числе в Юстиц-коллегии). В этом отношении создание Рекетмей- стерской конторы следует признать мерой по дальнейшему укреплению инстанционности в судопроизводстве. Саму процедуру поступления дел в апелляционное производство Сената через Рекетмейстерскую контору законодатель регла ментировал в упомянутой ст. 4 закона «Должность Сената» в редакции от 27 апреля 1722 г. Согласно ст. 4 дело могло поступить в Сенат только после наложения императором утвердительной резолюции на доклад рекетмейстера. Правда, в той же ст. 4 имелась оговорка, по которой рекетмейстер получил право докладывать дела в Сенате и без высочайшей резолюции — в случае длительного отсутствия монарха в столице. Остается добавить, что никаких ограничений по характеру поступавших на рассмотрение Правительствующего Сената судебных дел в законодательстве петровского времени, разумеется, не предусматривалось. Как же в реальности складывалась судебная практика высшего органа власти России в 1718-1724 гг.? В историкоправовой литературе деятельность Сената как органа правосудия в первой четверти XVIII в. хотя и освещалась, но поверхностно и фрагментарно576. Переходя к более углубленному рассмотрению поставленного вопроса, необходимо отметить, прежде всего, два общих момента. Во-первых, в 1718-1724 гг. Петр I не создал в Правительствующем Сенате никакого обособленного присутствия, которое занималось бы отправлением правосудия на постоянной основе — наподобие существовавшей в структуре Государственного Совета Швеции охарактеризованной выше Justitierevisionen или той же Расправной палаты. Иными словами, в описываемый период Сенат осуществлял судебную деятельность исключительно в составе общего собрания. Правда, в 1724 г. Петр I задумал было передать в Правительствующий Сенат разбирательство дел по государственным преступлениям, для чего предусмотрел организацию при Сенате особой Розыскной конторы. Однако это намерение императора так и осталось нереализованным (подробнее об этом речь пойдет ниже). Во-вторых, не вызывает сомнений, что в 1718-1724 гг. Сенат воспринимал судебные полномочия как несущественную, заведомо второстепенную линию своей компетенции. Наиболее ярко данная тенденция проявилась в сентябре 1721 г. в связи с поступлением из Юстиц-коллегии дела о спорном наследстве гвардии капитана С. Б. Федорова. Отослав, указом от 20 сентября 1721 г., дело обратно в коллегию по причине простоты его разрешения, Правительствующий Сенат предписал Юстиц-коллегии впредь подобных дел не присылать, чтобы из-за них «во отправлении нужным государственным делам остановки не было». Согласно доныне не вводившемуся в научный оборот сенатскому указу от 20 сентября 1721 г. в Сенат допускалось передавать из Юстиц-коллегии лишь те судебные дела, в разрешении которых возникали принципиальные затруднения, обусловленные наличием пробелов в законодательстве577. Нежелание сенаторов заниматься вопросами практического судопроизводства проступило и в сентябре 1722 г., когда стала обсуждаться возможность передачи в Сенат дела по обвинению обер-фискала А. Я. Нестерова в преступлениях против интересов службы. Указом от 18 сентября 1722 г. Правительствующий Сенат распорядился осуществить предварительное следствие по делу генерал-прокуратуре, прямолинейно пояснив, что в Сенате «за умножением государственных дел к следованию того времяни не имеетца». Сходным образом, совсем незадолго до кончины Петра I, в январе 1725 г. сенаторы попытались отказаться продолжать судебное следствие по делу бывшего воронежского вице-губернатора С. А. Колычева, мотивировав это тем, что в Сенате «за другими многими делами ко окончанию [дела] не достает времяни»578. Характерны в этом отношении и приведенные М. С. Померанцевым немалочисленные эпизоды 1722-1724 гг., когда сенаторы под разными предлогами уклонялись заслушивать доклады генерал-рекетмейстера579. Все это свидетельствует о том, что петровский Сенат воспринимал себя, в первую оче редь, как орган управления580. При этом совершенно очевидно, что таковое восприятие могло сложиться только как отражение многолетней практической деятельности Сената. Что бы там ни было, отправлением правосудия тогдашний Сенат все-таки занимался. Благодаря образцово сохранившемуся указному и протокольному делопроизводству Сената за 1719—1725 гг., сегодня имеется возможность систематически реконструировать и масштаб, и динамику, и особенности (содержательные и процессуальные) судебной деятельности этого высшего органа власти России за описываемый период. Вначале имеет смысл сказать несколько слов о масштабах и динамике. По данным, собранным автором настоящей работы, за 1719 г. Правительствующий Сенат не вынес ни единого приговора и судебного решения581. За 1720 г. Сенат вынес два приговора582. А вот в 1721 г. Сенат взялся за отправление правосудия более активно, вынеся восемь приговоров и реше- ний583. Правда, если принять во внимание, что на протяжении 1721 г. Правительствующий Сенат издал в общей сложности 509 указов и иных актов, то доля судебных приговоров и решений окажется весьма незначительной. В сходном с 1721 г. режиме продолжилось функционирование Сената как органа правосудия и в 1722 г., в каковом сенаторы вынесли шесть приговоров584. Далее участие Сената в судопроизводстве пошло на убыль: за 1723 г. состоялось вынесение лишь трех приговоров585. Наконец, среди 895 указов и иных актов (не считая секретных), изданных Сенатом в 1724 г., удалось выявить опять-таки шесть приговоров586. Если обратиться к характеру рассмотренных дел, то можно увидеть, что из 25 вынесенных Правительствующим Сенатом за 1720-1724 гг. приговоров и решений 23 составили приговоры по уголовным делам и всего два — решения по гражданским. 1 сентября 1721 г. Сенат разрешил дело о наследстве боярина М. Я. Черкасского, а 4 декабря того же года — дело о наследстве вдовы Т. Волконской587. В свою очередь, из 23 приговоров Сената 1720-1724 гг. 22 явились обвинительными и один — оправдательным588. По содержанию уголовных дел, разбирательство по которым осуществил Сенат за характеризуемый период, большинство — 11 — составили дела по государственным преступлениям. Кроме того, Сенат рассмотрел восемь дел по обвинениям в преступлениях против интересов службы и три дела — об утайке душ в ходе I ревизии. Наконец, один приговор был вынесен Правительствующим Сенатом за нарушение закона от 19 декабря 1718 г. об укреплении инстанционности в судопроизводстве (за подачу челобитной лично Петру I)589. Показательно, что не удалось выявить ни одного приговора, вынесеного во исполнение отмеченного именного указа от 7 марта 1721 г. о направлении в Сенат дел по казнокрадству. Благодаря архивным материалам, со всей отчетливостью высветилась такая особенность судебной практики Сената 1720-1724 гг., как рассмотрение им подавляющей части дел по первой инстанции. В апелляционном порядке, предусмотренном и в законе от 19 декабря 1718 г., и в законе «Должность Сената», высший орган власти России рассмотрел за описываемое время только два упомянутых выше граждан ских дела, поступивших из Юстиц-коллегии. Тем самым, следует констатировать, что Сенат 1718-1725 гг. почти не функционировал в качестве суда четвертого (высшего) звена, каковой статус ему определил законодатель в начале проведения судебной реформы. Еще одной выявленной особенностью судебной практики Сената 1720-1724 гг. явилась незначительность количества дел, рассматривавшихся по указанию монарха. Как ни поразительно, но из 25 сенатских приговоров и решений тех лет лишь один приговор Сенат вынес по делу, направленному в его производство Петром I. Особым именным указом от 11 марта 1721 г. царь поручил сенаторам произвести разбирательство дела бывшего сибирского губернатора М. П. Гагарина, обвинявшегося в преступлениях против интересов службы («Дела плута Гагарина надлежит вам слушать.»590). Не затянув с исполнением высочайшей воли (хотя ни о какой форсированности судебного разбирательства в именном указе от 11 марта не говорилось), Правительствующий Сенат уже 14 марта 1721 г. приговорил М. П. Гагарина к смертной казни591. А вот на каком основании в судебное производство Сената попали остальные 24 уголовных и гражданских дела, по которым в 1720-1724 гг. были вынесены приговоры и решения, установить к настоящему времени не удалось. Если учесть, однако, что факт направления дела монархом неизменно фиксировался в сенатской документации, то остается предположить, что в 1719-1720 гг. был издан какой-то не сохранившийся (либо поныне не обнаруженный) именной указ, в котором определялся круг дел, которые Правительствующий Сенат мог принимать в судебное производство и без санкции монарха. Отголоском такого указа, возможно, явился охарактеризованный выше сенатский указ от 20 марта 1721 г. о порядке переноса дел из Юстиц-коллегии, а дополнением к такому указу — закон от 7 марта 1721 г. о рассмотрении в Сенате дел о казнокрадстве. Для полноты картины необходимо добавить, что, помимо дела М. П. Гагарина, в материалах указного и протокольного делопроизводства Сената за 1720—1724 гг. довелось встретить упоминания еще о трех судебных процессах, производившихся в то время по поручениям Петра I, но так и не завершенных при его жизни. Это были: дело по обвинению бывшего воронежского вице-губернатора С. А. Колычева в преступлениях против интересов службы (поступило в Сенат 18 мая 1722 г.), дело по челобитной московского предпринимателя И. Воинова (поступило 22 января 1723 г.) и «малороссийское дело» (поступило 18 сентября 1724 г.)592. Впрочем, по именному указу от 8 сентября 1724 г., последнее дело Сенату довелось разбирать совместно с Вышним судом593. Между тем, как явствует из документации Сената и Вышнего суда, на протяжении 1722—1724 гг. Петр I направил в судебное производство Правительствующего Сената, наряду с вышеназванными, еще, по меньшей мере, 12 уголовных и гражданских дел. Так, 27 апреля 1722 г., строго в соответствии со ст. 4 закона «Должность Сената» в только что утвержденной редакции от 27 апреля 1722 г., император наложил утвердительные резолюции на доклад генерал-рекетмейстера, отослав на апелляционное рассмотрение Сената шесть уголовных и гражданских дел594. 24 октября 1723 г. Петр I распорядился передать из Вышнего суда в производство Сената дело по обвинению бывшего обер-прокурора Г. Г. Скорнякова-Писарева в злоупотреблениях должностными полномочиями в период работы в Тайной канцелярии, а 15 января 1724 г. — дело по обвинению бывшего московского вице-губернатора В. С. Ершова во взяточничестве и аналогично в злоупотреблениях должностными полномочиями595. Однако, как ни удивительно, никаких следов судебного производства по всем этим 12 делам в сенатском делопроизводстве 1722-1725 гг. выявить к настоящему времени не удалось (если не считать указа Сената от 20 января 1724 г. о приеме из Вышнего суда материалов дела В. С. Ершова596). Проявилась ли здесь обыкновенная бюрократическая волокита, сказалась ли перегруженность сенаторов административными делами — при очевидном недогляде «ока государева» генерал-прокурора, но факт остается фактом: 12 касавшихся судопроизводства высочайших распоряжений 1722-1724 гг. оказались Правительствующим Сенатом проигнорированы. Стоит, наконец, упомянуть, что в 1723-1724 гг. Петр I предусмотрел направление в Сенат части дел, расследовавшихся «майорскими» следственными канцеляриями. Согласно именному указу от 9 декабря 1723 г. о ликвидации «майорских» канцелярий передаче в Сенат подлежали находившиеся в их производстве особо важные дела («ежели есть важные», как собственноручно начертал Петр I). В повторный же именной указ на этот счет, изданный 22 января 1724 г., император внес еще более расплывчатую формулировку о том, что дела упразднявшихся канцелярий следовало «отослать в Сенат и в колегии, где которому быть пристойно»597. Принимая во внимание вышеизложенное, не приходится удивляться тому, что в сенатском делопроизводстве 1724-1725 гг. не удалось выявить никаких следов осуществления Сенатом какого-либо разбирательства по переданным из «майорских» канцелярий делам. Весьма незначительное количество дел Сенат рассматривал в 1722-1724 гг. и по докладам генерал-рекетмейстера598. Показательно, что, как явствует из архивных материалов, по делам, поступившим из Рекетмейстерской конторы, Сенат не вынес за описываемый период ни одного приговора и решения. Завершая обозрение сенатской судебной практики 1719-1724 гг., необходимо отметить, что в ряде случаев Се нат производил в те годы вполне развернутое судебное следствие. Сенаторы и допрашивали подсудимых и свидетелей (в том числе и в застенке), и назначали очные ставки, и принимали решения об избрании меры пресечения, и налагали аресты на имущество в обеспечение иска. Судя по сенатскому делопроизводству, в описываемое время Сенат уделил наибольшее внимание судебному следствию по делу бывшего воронежского вице-губернатора С. А. Колычева. Например, на заседании 13 июня 1722 г. Сенат постановил истребовать от органа предварительного расследования — следственной канцелярии С. А. Салтыкова — ряд вещественных доказательств по делу, а также допросить подсудимого по эпизоду хищения им 200 рублей казенных денег. 10 августа 1722 г. Сенат постановил изменить С. А. Колычеву меру пресечения с содержания под стражей при следственной канцелярии на домашний арест. 22 августа того же 1722 г. сенаторы постановили разрешить подсудимому ознакомиться с выпиской по его делу599. Помимо судебного следствия, в 1719-1724 гг. Сенат осуществлял в нескольких случаях и своего рода дослед- ственные проверки заявлений, содержавших обвинения против высших должностных лиц (преимущественно в государственных преступлениях). Скажем, в 1722 г. Сенат произвел проверку извета извозчика Рязанского драгунского полка Г. Подлуцкого, который объявил, что знает «воровство и измену за некоторыми персонами из генералитета и штап- и обор-афицерами». В рамках проверки Григорий Подлуцкий дважды допрашивался сенаторами (на заседаниях 20 июня и 9 июля 1722 г.). В итоге, выдвинутые изветчиком обвинения не нашли подтверждения. На этом основании — несмотря на то, что в ходе допросов стало очевидным сумасшествие Г. Подлуцкого (что он «в уме помешателен») — 26 ноября 1722 г. Сенат приговорил извозчика к наказанию кнутом и пожизненной ссылке на каторгу600. Таковым — в основных чертах — было участие Правительствующего Сената в уголовном и гражданском судопроизводстве в 1719—1724 гг. Итак, можно констатировать, что на практике в конце 1710-х — первой половине 1720-х гг. Сенат весьма эпизодически выступал в качестве органа правосудия, ко всему прочему почти не выполняя de jure возложенные на него функции суда четвертого (высшего) звена. Связано это было с тем, что в отмеченный период Правительствующий Сенат оказался приоритетно сосредоточен на рассмотрении вопросов административного характера. Подобная тенденция сложилась, разумеется, не из-за субъективных пристрастий тогдашних сенаторов. Как представляется, само положение Сената в государственном механизме России первой четверти XVIII в. предопределило его функционирование прежде всего как органа управления. Ведь именно на Сенат Петр I замкнул текущее руководство огромной (а поначалу еще и плохо отлаженной) системой реформированных центральных и местных органов власти. В этих условиях, будучи хронически перегружен административными делами, Правительствующий Сенат оказался в 1719-1724 гг. объективно не в состоянии сколько-нибудь активно и внимательно заниматься еще и отправлением правосудия.