§ 3. Обзор опубликованных и архивных источников по истории судебной реформы Петра I
Послужившие основой данной работы источники распадаются на две группы: источники нормативные (прежде всего, законы) и источники правоприменительные (материалы судебной и административной практики). Что касается источников первой группы, то необходимость их привлечения не нуждается в обосновании. Как еще в 1837 г. замечательно емко выразился М. М. Сперанский, «история государства без познания законов не может иметь ни ясности, ни достоверности...»105. В данном случае проблема состоит разве что в поиске издания, в котором размещены те или иные нормативные правовые акты. Наиболее широко — в опубликованном виде — нормативные источники периода единодержавия Петра I пред ставлены в Полном собрании законов Российской империи с 1649 г. (или Первом Полном собрании законов). В этом хрестоматийно известном 40-томнике, подготовленном во Втором отделении Императорской канцелярии, по инициативе и под руководством М. М. Сперанского в 1826-1830 гг., акты петровского времени (общим числом 3107) оказались сосредоточены в третьем-седьмом томах106. В свою очередь, нормативные правовые акты, имевшие отношение к судебной реформе, попали, главным образом, в пятый и шестой тома Полного собрания. Не вдаваясь в углубленное рассмотрение принципов отбора материала для Первого Полного собрания (каковые подробно изложил сам М. М. Сперанский107), необходимо, тем не менее, отметить два обстоятельства. Первое из них заключается в том, что в состав Полного собрания законов были — вопреки современному пониманию его названия — включены не только законы и иные нормативные правовые акты, но и множество актов, вообще не содержавших норм права108. Впрочем, отмеченное обстоятельство, думается, не только не умаляет, а, наоборот, повышает историко-правовую ценность Полного собрания. Неслучайно именно Первое Полное собрание законов стало основным (а подчас и единственным) источником для нескольких поколений исследователей, обращавшихся к разысканиям по истории отечественного государства и права второй половины XVII - первой четверти XIX в. Второе из указанных обстоятельств заключается — в противоположность первому — в наличии отчетливых пробелов в нормативном материале Первого Полного собрания (которое, как справедливо отметил еще в 1916 г. А. Н. Фи липпов, «в действительности неполное»109). И неполнота эта образовалась отнюдь не вследствие какой-то недобросовестности или некомпетентности составителей. Если в чем не возникает сомнений, так это в том, что М. М. Сперанский и его сотрудники из Второго отделения проделали воистину титаническую работу — как в историко-правовом, так и в археографическом направлениях110. Упомянутые пробелы в Полном собрании законов возникли, как представляется, под влиянием совсем иных факторов. Во-первых, составители Первого Полного собрания не могли выявить ряд материалов нормативного характера (особенно второй половины XVII - первой половины XVIII в.) по вполне объективным причинам. Дело в том, что не все нормативные правовые акты названного периода отложились в находившихся на особом архивном учете компактных подборках именных и сенатских указов или в указных книгах приказов. Немало актов (даже изданных типографски) оказались «похоронены» в гигантском массиве текущей делопроизводственной документации различных органов власти, разобрать который небольшой группе сотрудников М. М. Сперанского было заведомо не под силу. Кроме того, некоторая часть нормативных источников описываемого периода погибла в нанесших колоссальный ущерб государственным архивам пожарах в московском Кремле 1737 и 1812 гг. Во-вторых, очевидными источниками пробелов в Первом Полном собрании законов явились две характерные для правовой системы средневековой России тенденции. С одной стороны, изменения в системе государственного управления и в судоустройстве далеко не всегда оформлялись в ту пору особыми нормативными правовыми актами. Бывали случаи, когда дело ограничивалось устным распоряжением монарха, которое затем так и не облекалось в письменную фор му. С другой стороны, многие стороны административной и судебной деятельности органов власти долгие годы вообще нормативно не регламентировались, осуществляясь «по старине», сообразно веками складывавшемуся «приказному обычаю». Данные тенденции, весьма актуальные для допетровской Руси, проступали время от времени и в конце XVII-го, и в первой четверти века XVIII-го. Охарактеризованные выше пробелы образовались в том числе и в круге помещенных в Полном собрании нормативных источников по истории судебной реформы Петра I. Например, в поле зрения сотрудников М. М. Сперанского не попало утвержденное 8 января 1719 г. Дополнение к закону «Должность Сената» редакции 1718 г. Это исходно написанное собственноручно Петром I Дополнение (в котором детализировался состав высших должностных лиц, назначавшихся указами Сената) было впервые опубликовано лишь в 1945 г.111 За пределами Первого Полного собрания законов остался и закон от 29 апреля 1722 г., в котором впервые подробно регламентировалась компетенция Преображенского приказа. Публикация этого весьма значимого для истории петровских специализированных судов законодательного акта состоялась уже в советское время112. Не попал в Первое Полное собрание также и закон от 15 января 1724 г. об упразднении Тайной канцелярии. Отложившийся лишь в делопроизводстве самой Тайной канцелярии данный закон был введен в научный оборот уже В. И. Веретенниковым в начале ХХ в.113 Не было внесено в Полное собрание законов ни единого акта, касавшегося Вышнего суда114. С материалами о Вышнем суде произошла вообще загадочная история. Несмотря на то, что почти вся документация Вышнего суда погибла в кремлевском пожаре 29 мая 1737 г.115, до наших дней уцелела многообразно содержательная подборка законов и именных указов 1723-1726 гг. по вопросам функционирования и ликвидации суда. Эта подборка (хранившаяся в XIX в. в Санкт-Петербургском Сенатском архиве) осталась, однако, почему-то невостребованной составителями Первого Полного собрания. Сходным образом не нашел отражения в Полном собрании законов и вышеотмеченный Наказ «майорским» следственным канцеляриям от 9 декабря 1717 г. Единственный известный на сегодня список Наказа сохранился в составе комплекса особо важных документов следственной канцелярии Г. И. Кошелева/М. А. Матюшкина. Находившийся в XIX в. в собрании все того же Санкт-Петербургского Сенатского архива, данный комплекс также не попал в поле зрения сотрудников М. М. Сперанского. В итоге, Наказ от 9 декабря 1717 г. увидел свет лишь в 2000 г.116 Первые отечественные органы предварительного расследования вообще оставили минимальный след в Полном собрании законов. Могущественная некогда система «майорских» канцелярий оказалась представлена в Первом Полном собрании лишь двумя актами: сенатским указом от 23 декабря 1717 г. и именным указом следственной канцелярии И. И. Дмитриева-Мамонова от 18 января 1719 г.117 Вместе с тем, в Полное собрание законов не были включены ни затерявшийся в грудах сенатского делопроизводства именной указ от 9 декабря 1717 г. с предписанием Сенату оказывать содействие «майорским» следственным канцеляриям, ни отложившиеся среди документов Вышнего суда законы от 9 декабря 1723 г. и от 22 января 1724 г. о ликвидации названных канцелярий (публикация этих документов состоялась только в 2000-2006 гг.118). Перечень таковых пробелов в Первом Полном собрании можно продолжить. Что же касается обстоятельств судебной реформы, которые изначально не фиксировались в каких-либо нормативных правовых актах, то здесь необходимо вспомнить, в первую очередь, что в 1696-1718 гг. в нашей стране отсутствовало сколько-нибудь подробное нормативное регулирование судебной компетенции неоднократно реорганизовывавшихся местных и региональных органов власти. Как и прежде, никак законодательно не регламентировались в петровское время также многие стороны и судебного, и досудебного производства (в частности, порядок назначения и применения пыток). По всей очевидности, не был зафиксирован письменно и изданный в конце 1696 г. именной указ о передаче Преображенскому приказу исключительного права суда по государственным преступлениям (несомненность существования данного указа по материалам судебного архива приказа установила Н. Б. Голикова)119. Нельзя не вспомнить опять-таки и о Вышнем суде, недолгая история которого таит многие исходно возникшие пробелы такого рода. Так, вероятнее всего, исключительно устную форму имел именной указ 1723 г. о преобразовании временного судебного присутствия, созданного для рассмотрения единичного уголовного дела (по обвинению обер- прокурора Г. Г. Скорнякова-Писарева и сенатора П. П. Ша- фирова в преступлениях против интересов службы), в постоянно функционирующий Вышний суд. По-видимому, только в устной форме был выражен и состоявшийся в том же 1723 г. указ Петра I — немаловажный для истории как судоустройства, так и следственного аппарата России — о реорганизации следственной канцелярии генерал-прокуратуры в Розыскную контору Вышнего суда. Эти и некоторые другие, не оформленные должным образом акты верховной власти заведомо не могли попасть на страницы Первого Полного собрания законов. Между тем, не прошло и полувека после выхода в свет Первого Полного собрания, как в научный оборот был введен новый — и весьма обширный — круг источников, связанных с правительственной деятельностью Петра I. Речь идет о публикации в 1873 г. вскоре ставшего хрестоматийным 11-го тома Сборника Русского исторического общества «Письма, указы и заметки Петра I», подготовленного (по инициативе и под руководством академика А. Ф. Бычкова) к 200-летию со дня рождения первого российского императора. Однако при всей значительности проделанной составителями работы лишь сравнительно небольшую часть помещенных в 11-м томе материалов можно отнести к нормативным правовым актам. Иными словами, 11-й том Сборника Русского исторического общества мало чем дополнил Первое Полное собрание законов. Правда, если говорить об истории судебной реформы Петра I, то нельзя не отметить, что именно в 11-м томе были впервые опубликованы именные указы от 9 января и от 23 февраля 1723 г., касавшиеся учреждения и функционирования Вышнего суда120. Вскоре после выхода 11-го тома Сборника Русского исторического общества, в 1880-е гг. началась реализация сразу двух грандиозных археографических проектов, всеце ло посвященных изданию документов петровского времени. Это были знаменитые «Письма и бумаги императора Петра Великого» и несколько менее известные «Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великого». Оба названных издания ожидала нелегкая судьба. Как известно, «Доклады и приговоры.», публикация которых началась в 1880 г., прекратили издаваться в 1901 г. на шестом томе. В свою очередь, издание «Писем и бумаг.» (первый том которых увидел свет в 1887 г.) было свернуто в 1918 г. на седьмом томе, затем возобновлено в 1946 г., не завершившись, в итоге, и поныне121. Соответственно, составители «Докладов и приговоров.» успели опубликовать материалы только за 1711-1716 гг., составители «Писем и бумаг.» — за 1688-1713 гг. С точки зрения наполненности нормативными правовыми актами «Доклады.» и «Письма.» существенно уступают, конечно, Первому Полному собранию законов. И причина здесь не только в незаконченности изданий «Докладов.» и «Писем.». Просто ни в «Доклады.», ни в «Письма.», сообразно принципам отбора материала, не были — в отличие от Первого Полного собрания — включены те акты, которые не были лично написаны (или завизированы) Петром I либо не исходили от Правительствующего Сената. Остается добавить, что первую особую подборку нормативных правовых актов петровского времени в 1910 г. в учебных целях опубликовал М. М. Богословский122. Таков круг основных изданий, содержащих нормативные материалы 1696-1725 гг., которые вышли в свет в нашей стране в XIX - начале XX в. В советский период наиболее значимый вклад в дело публикации нормативных источников петровского времени внес незаслуженно подзабытый сегодня ленинградский ученый-подвижник Николай Александрович Воскресенский (1889—1948)123. Задавшись целью подготовить исследование о деятельности Петра I как законодателя, Н. А. Воскресенский предпринял воистину титанический труд по выявлению и подготовке к печати всей совокупности автографов первого российского императора, имевших отношение к правотворчеству. Для этого Н. А. Воскресенский в одиночку (!) просмотрел сотни архивных дел в десятках фондов пяти архивохранилищ Москвы и Ленинграда, сумев заодно — во всех случаях обнаружения автографов — расшифровать крайне неудобочитаемый почерк Петра I. Более того: не ограничившись отысканием подлинников огромного количества вышедших из-под пера Петра I законодательных актов, Н. А. Воскресенский проследил во многих случаях весь законотворческий процесс. Это удалось благодаря тому, что ученый сумел выявить как документы, послужившие первоосновой для подготовки ряда законов, так и промежуточные редакции немалого числа законопроектов. Разработав новаторские принципы публикации нормативных документов петровской эпохи (специальный доклад о чем он сделал на заседании Археографической комиссии АН СССР еще в декабре 1925 г.)124, Н.А. Воскресенский подготовил к печати четыре тома законодательных и сопутствующих к ним материалов под общим заглавием «Законодательные акты Петра Великого». Издательская судьба уникального труда Н.А. Воскресенского сложилась, однако, еще более печально, нежели «Докладов и приговоров.» и «Писем и бумаг.». Несмотря на то, что «Законодательные акты Петра Великого» были готовы к изданию уже на исходе 1920-х гг., реально вопрос об их публикации встал — при решающей поддержке известного советского правоведа Б. И. Сыромятникова — лишь на исходе 1930-х гг. Именно благодаря усилиям Б. И. Сыромят- никова, в 1940 г. Институт права АН СССР принял решение об издании «Законодательных актов.». Б. И. Сыромятников выступил ответственным редактором четырехтомника, а также подготовил к нему пространную вступительную статью. Кроме того, Б. И. Сыромятников поместил в ноябрьском номере журнала «Советское государство и право» за 1940 г. весьма содержательную (и глубоко позитивную по тональности) рецензию на утвержденную к печати рукопись (!) первого тома труда Н. А. Воскресенского125. Затем грянула война, и в итоге первый том «Законодательных актов.» — «Акты о высших государственных установлениях» — увидел свет (с подготовленными еще в 1940 г. вступительными статьями Б. И. Сыромятникова и Н. А. Воскресенского) только в победном 1945 г.126 Увы, первый изданный том оказался и последним. По неясным на сегодня причинам выход аналогично утвержденных к печати Институтом права в 1940 г. остальных трех томов (посвященных, соответственно, законодательству «об общественных классах», о торговле и промышленности и, наконец, военному и военно-морскому законодательству) так и не состоялся. Насколько известно, рукопись второго тома работы Н. А. Воскресенского хранится ныне в Отделе рукописных фондов Института российской истории РАН, рукопись третьего тома (состоящего из двух частей) — в фонде 1003 Российской национальной библиотеки. Сведений о местонахождении рукописи четвертого тома встретить в литературе к настоящему времени не удалось. Что бы там ни было, первый том «Законодательных актов Петра I» необратимо стал достоянием широкой научной общественности. Охвативший 426 нормативных правовых актов и сопутствующих документов 1699-1724 гг. (не считая черновых редакций законопроектов), первый том труда Н. А. Воскресенского безусловно превзошел как по полноте состава, так и особенно по точности передачи текста подлинников соответствующие части Первого Пол ного собрания законов127. Пятый и шестой разделы первого тома Н. А. Воскресенский всецело посвятил законодательству о судоустройстве и судопроизводстве128. Именно данные разделы труда Н. А. Воскресенского следует признать наиболее содержательной на сегодняшний день публикацией источников по истории судебной реформы Петра I. В продолжение традиции, заложенной М. М. Богословским и Н. А. Воскресенским, во второй половине XX в. в нашей стране вышло в свет три сборника, полностью (или по большей части) содержащих нормативные материалы петровского времени. Это были: восьмой выпуск — «Законодательные акты Петра I» — знаменитых «Памятников русского права» (1961 год), четвертый том — «Законодательство периода становления абсолютизма» — девятитомника «Российское законодательство X-XX вв.» (1986 год) и отдельно изданное «Законодательство Петра I» (1997 год)129. Подготовленные коллективами авторитетных правоведов и историков, снабженные развернутыми комментариями и вступительными статьями по отраслям права, названные сборники уступают, однако, и Первому Полному собранию законов, и труду Н. А. Воскресенского по количеству опубликованных актов. В общей сложности в восьмой выпуск «Памятников.» составители включили 44 нормативных правовых акта рассма триваемого периода, в четвертый том «Российского законодательства...» — 20, а в «Законодательство Петра I» — 96. При этом, если составители восьмого тома «Памятников русского права» использовали в качестве источника для публикации единственно Первое Полное собрание законов, то в четвертом томе «Российского законодательства Х-ХХ вв.» и в «Законодательстве Петра I» тексты нормативных правовых актов оказались воспроизведены преимущественно по первопечатным изданиям, а отчасти и вовсе по архивным подлинникам. Помимо названных сборников, в 1963 г. Всесоюзный юридический заочный институт издал в учебных целях небольшую подборку законодательных актов 1697-1725 гг., относящихся к истории процессуального права130. Остается добавить, наконец, что значительная подборка нормативных правовых актов и указов верховной власти конца XVII- первой четверти XVIII в. (общим числом 76) была издана в 2003 г. во втором томе неоднократно упомянутого шеститомника «Судебная власть в России»131. Этим исчерпывается круг основных публикаций законодательных материалов петровского времени, осуществленных к настоящему времени. Прежде чем переходить к обозрению второй группы источников по истории судебной реформы Петра I — материалов судебной и административной практики — имеет смысл кратко мотивировать саму необходимость их использования в настоящем исследовании. Дело в том, что еще со времен К. Е. Троци- ны и Ф. М. Дмитриева до наших дней протянулась отмеченная выше традиция, по которой историко-правовые разыскания, касавшиеся XVIII в., основывались исключительно на нормативных правовых актах, извлеченных из Первого Полного собрания законов. Между тем, еще в 1903 г. М. М. Богословский критично подметил, что «большинство из тех исследователей, в руках которых было лишь Полное собрание законов, и ограничиваются только последовательным изложением находящихся в нем законодательных актов, как бы не предполагая возможной какую-либо разницу между мыслью законодателя и ее практическим осуществлением в действительности»132. Вполне в духе приведенного суждения М. М. Богословского более полувека спустя высказался и советский правовед B. П. Портнов. В статье 1964 г. В. П. Портнов подчеркнул, что «в ряде случаев попытка проследить историю государственноправовых институтов только по законодательным актам может привести к искаженному освещению действительного положения... Не историю нормативного актов должен фиксировать историк права, а восстановить картину прошлого, т. е. показать, какова в действительности была государственно-правовая структура общества в определенный период.»133. Видится уместным привести здесь и мнение Н. А. Воскресенского. Во вступительной статье к «Законодательным актам Петра I» Н. А. Воскресенский отметил, что «одним из основных условий плодотворного изучения эпохи реформ Петра I должно быть освобождение исследователя от обаяния Полн[ого] собр[ания] зак[онов] Росс[ийской] имп[перии]. . Минуя его, следует обращаться непосредственно к архивным документам, могущим пролить новый свет на происхождение и характер реформы Петра I»134. С подобными мнениями предшественников трудно не согласиться. Совершенно неоспоримо, что правовые нормы (особенно те из них, в которых регламентируются организация и функционирование государственного аппарата) могут претворяться в жизнь далеко не буквально. А раз так, то упорная замкнутость ряда авторов XIX - начала XXI в. на Полном собрании законов неизбежно оборачивалась из вестной односторонностью их работ (хотя и смягченной в отдельных случаях глубиной авторского юридического мышления). Из таких ученых трудов возможно уяснить не реальную судьбу тех или иных правовых институтов, а в большей мере идеальные намерения законодателя. Если же вспомнить заодно и о рассмотренных выше изначально возникавших пробелах в нормативных источниках XVI-XVIII вв., то необходимость привлечения материалов судебной и административной практики станет еще более очевидной. Что касается публикаций таких материалов, то наиболее значительными из них — применительно к петровскому времени — следует признать упомянутые «Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате.» и еще более фундаментальное «Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода» (первые пять томов которого посвящены изложению материалов первой четверти XVIII в.). Стоит иметь в виду также обширную публикацию материалов преимущественно по истории гражданского судопроизводства конца XVII - начала XVIII в., которую подготовил в 1880-е гг. видный правовед и государственный деятель К. П. Победоносцев. Кроме того, нельзя обойти упоминанием изданные Ярославской губернской ученой архивной комиссией в 1908-1909 гг. «Акты Угличской провинциальной канцелярии (1719-1726 гг.)», значительную часть которых составили материалы судебной практики135. Особо следует упомянуть осуществленную М. М. Богословским публикацию двух весьма важных для истории характеризуемой судебной реформы проектов нормативных правовых актов. Речь идет о разработанных в Юстиц-коллегии Инструкции провинциальному суду и Инструкции надвор ному суду, направленных соответственно в июне и декабре 1722 г. на утверждение в Правительствующий Сенат. По неясным доныне причинам проекты означенных Инструкций остались без всякого рассмотрения и впоследствии затерялись в массиве сенатского делопроизводства. Выявив подлинники названных проектов в собрании Московского архива Министерства юстиции, М. М. Богословский издал их в приложении к диссертационной монографии 1902 г.136 Наконец, в ряду опубликованных источников, потребных для изучения судебной реформы Петра I, нельзя не отметить «Цветущее состояние Всероссийского государства» — составленное И. К. Кириловым уникальное по объему информации статистическое и экономико-географическое описание нашей страны по состоянию на 1726 год. Учитывая, что с 27 ноября 1721 г. по 12 октября 1727 г. Иван Кирилов состоял в должности секретаря в канцелярии Правительствующего Сената, приведенные в его труде сведения о тогдашнем построении государственного аппарата России отличаются высокой степенью достоверности. Помимо иного, И. К. Кирилов привел в названной работе систематические данные как об организации судебной системы России, так и о штатной структуре органов правосудия. Тем самым, в «Цветущем состоянии.» оказались статистически зафиксированы итоги петровских преобразований в области судоустройства. Не увидевшее свет при жизни составителя «Цветущее состояние.» было впервые издано в 1831 г., а затем в 1977 г.137 Что касается недокументальных (повествовательных) источников, то из числа таковых для изучения обстоятельств судебной реформы Петра I представляет интерес, думается, единственный — подзабытые сегодня автобиографические Записки Германа Бреверна, вице-президента Юстиц-коллегии в 1717-1721 гг. Отмеченные Записки (написанные в подлиннике по-латыни) были изданы в 1847 г. на немецком языке под заглавием «Hermann’s von Brevern Leben» [«Жизнь Гер мана фон Бреверна»]138. При всем том, что Записки обрываются на 1718 г. и посвящены, главным образом, изложению обстоятельств биографии Г. Бреверна до приезда в Россию, в их заключительной части содержится ряд весьма интересных сведений о событиях начала судебной реформы. Вышеохарктеризованные публикации документов охватили собой, разумеется, лишь ничтожную часть административного и судебного наследия конца XVII - первой четверти XVIII в. Именно поэтому крайне желательно обращение исследователя к архивным фондам. Неопубликованные материалы, так или иначе высвечивающие подготовку и проведение судебной реформы Петра I, оказались к настоящему времени сосредоточены главным образом в Российском государственном архиве древних актов (далее - РГАДА) и в меньшей мере — в Российском государственном историческом архиве (далее - РГИА) и в Российском государственном военно-историческом архиве (далее - РГВИА). В РГАДА документы, имеющие отношение к реформе, отложились, прежде всего, в необъятном фонде 248 «Сенат и его учреждения» (который Н. В. Калачов еще в 1878 г. образно и точно назвал «благодарным рудником» для учено- го139). Здесь, в первую очередь, необходимо отметить образцово сохранившийся комплекс указного и протокольного делопроизводства Правительствующего Сената за 1719-1725 гг.140 В данном комплексе содержатся уникальные по полноте и достоверности сведения о судебной деятельности Сената, о его взаимодействии с иными судебными органами (а также с прокуратурой, фискальской службой и «майорскими» следственными канцеляриями), о мерах по организации и ком плектованию личным составом органов правосудия, прокуратуры и фискальской службы, о формировании Уложенной комиссии 1720-1727 гг. В частности, в составе Записной книги сенатских указов и распоряжений за 1723 г. до нас дошло изложение именного указа от 30 января 1723 г. об учреждении должности генерал-фискала — что означало восстановление ведомственной самостоятельности фискальской службы (стоит заметить, что названный указ доныне не вводился в научный оборот, не попав ни в Первое Полное собрание законов, ни в «Законодательные акты.» Н.А. Воскресенского). Немаловажные для истории судебной реформы документы отложились — правда, совершенно разрозненно — и во множестве других единиц хранения фонда 248 РГАДА. Так, среди образовавших книгу 905 фонда 248 материалов по Главному магистрату негаданно «всплыл» не включенный ни в какие предшествующие публикации и указатели закон от 16 октября 1721 г., в котором устанавливалась подсудность Главному магистрату временно проживавших в России иностранных коммерсантов («иноземцов купецких людей»). Значительный массив документации об учреждении и первоначальном функционировании «майорских» следственных канцелярий сохранился в составе книги 51 фонда 248. А вот широко использовавшиеся при подготовке характеризуемой реформы материалы о судоустройстве Швеции начала XVIII в. находятся сегодня в составе книги 58 того же фонда. Кроме того, в собрании фонда 248 до наших дней уцелел фрагмент сгинувшего в кремлевском пожаре 1737 г. архива Вышнего суда — подборка материалов резонансных (по современной терминологии) уголовных дел, рассмотренных названным судом в 1723-1724 гг.141 Что характерно, данные единицы хранения представляют собой целостные комплексы документов как судебного, так и досудебного (а заодно и судебно-исполнительного) производства по соответствующим уголовным делам. По этой причине материалы отмеченной подборки дел являются ценным источником для реконструкции не только истории Вышнего суда и тогдашних органов предварительного расследования, но и для реконструкции многих особенностей уголовного судопроизводства России в первой четверти XVIII в. Наряду с фондом «Сенат и его учреждения», в Российском государственном архиве древних актов материалы, имеющие отношение к петровским судебным преобразованиям, отложились в значительном количестве также в фонде 9 «Кабинет Петра I», фонде 1451 «Именные указы Петра I Сенату», фонде 282 «Юстиц-коллегия», фонде 285 «Юстиц- контора» и в ряде фондов местных органов власти XVIII в., наибольший интерес из которых несомненно представляет собрание фонда 982 «Ярославский надворный суд». Не вдаваясь в характеристику каждого из наименованных фондов, необходимо отметить, что если документы фондов «Кабинет Петра I» и «Именные указы Петра I Сенату» относительно широко использовались уже несколькими поколениями отечественных и зарубежных исследователей, то материалы фондов, в которых хранится документация судебных органов первой четверти XVIII в., доныне почти не востребовались учеными. Достаточно сказать, что колоссальное собрание фонда 282 «Юстиц-коллегия» (24790 единиц хранения142) до настоящего времени использовали в историко-правовых изысканиях только Л. А. Стешенко, Л. М. Балакирева, Е. В. Бородина да автор настоящей работы. А к богатейшему фонду 285 «Юстиц-контора» (содержащему, в частности, интереснейшие документы о функционировании в петровское время Санкт-Петербургских надворного и провинциального судов) из числа предшествующих авторов обращалась единственно О. Е. Кошелева143. Среди материалов вышеназванных фондов особенно содержательны всякого рода записные книги (в первую очередь, приговоров, решений и распоряжений), а также журналы заседаний реформированных судебных органов. Например, воистину неоценимый источник для изучения деятельности органов правосудия России начала 1720-х гг. представляет собой числящаяся ныне под № 21643 в фонде 282 Записная книга, в которой содержатся заверенные копии всех без изъятия распоряжений, а также приговоров и решений, вынесенных Юстиц-коллегией на протяжении 1723 года. В свою очередь, уникальной призмой, позволяющей взглянуть из XXI века, как повседневно функционировал отечественный суд второго звена 280 с лишним лет назад, является образовавшая единицу хранения 19 фонда 982 РГАДА Записная книга исходящей корреспонденции Ярославского надворного суда за июль-декабрь того же 1723 г. А в составе книги 5945 фонда 285 до наших дней благополучно сохранилось важное для истории отечественного уголовного процесса уже упоминавшееся распоряжение Юстиц-коллегии от 5 июля 1721 г. о порядке утверждения приговоров судов первого звена, в которых назначалась смертная казнь или ссылка на каторгу. Наконец, нельзя обойти упоминанием то обстоятельство, что именно в Российском государственном архиве древних актов, в составе фонда 342 «Комиссии о сочинении нового Уложения» до наших дней благополучно сохранился ценнейший памятник отечественной политико-правовой мысли XVIII в. и один из важнейших источников для изучения судебной реформы Петра I — не раз упомянутый проект Уложения Российского государства 1723-1726 гг. (в утвержденной Уложенной комиссией черновой редакции). Четыре книги названного проекта образуют ныне состоящую из шести частей единицу хранения 33 фонда 342. Таковы «золотые россыпи» источников, которые ожидают исследователя в фондах Российского государственного архива древних актов. Сравнительно небольшой, но богатый по содержанию круг источников по истории петровских судебных преобразований отложился к настоящему времени и в собрании Российского государственного исторического архива (в советское время — ЦГИАЛ, Центральный государственный исторический архив в Ленинграде, затем ЦГИА). В этом архиве материалы по истории рассматриваемых преобразований можно найти в составе, главным образом, фондов 796 «Канцелярия Синода» и 1329 «Именные указы Сенату». Что касается фонда 796, то образовавшие его документы первой трети XVIII в. (в том числе относящиеся к деятельности органов церковного правосудия и службы церковных фискалов) систематически изложены — в форме сокращенного, но тщательного пересказа — в упомянутом многотомнике «Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода». В данном случае, благодаря полноте и безусловной надежности сведений «Описания.», исследователи вот уже более ста лет могут позволить себе не обращаться к архивным подлинникам. По-иному сложилась к сегодняшнему дню ситуация с фондом 1329 РГИА. При всем том, что сформировавшие названный фонд акты верховной власти оказались еще в 1870-е гг. исчерпывающе описаны с содержательной стороны тогдашним заведующим Сенатским архивом П. И. Барановым144, некоторая часть материалов фонда — относящихся как раз к первой четверти XVIII в. — выпала в советский период из научного оборота. Произошло это вследствие того, что в 1967 г. фонд 1329 повергся разделению: материалы петровского времени (до 1725 г.) были из него изъяты и перемещены в Центральный государственный архив древних актов (нынешний РГАДА), где они образовали уже отмеченный фонд 1451145, остальные же остались на прежнем месте. Однако, по совершенно неясным причинам, небольшой фрагмент фонда 1329, относящийся к первой четверти XVIII в., — книги 17, 27 и 28 (по описи 1) — не был переправлен в Москву. Этот-то «осколок» фонда 1329 и «потерялся» в его обширном собрании, к которому исследователи обращались в последней трети ХХ в. исключительно для ознакомления с именными указами, состоявшимися уже после января 1725 г. Между тем, для реконструкции обстоятельств судебной реформы Петра I отмеченные единицы хранения весьма важны. Дело в том, что книга 27 — это упомянутый выше комплекс особо важных документов следственной канцелярии Г. И. Кошелева/М. А. Матюшкина, единственно в составе которого, стоит повторить, до нас дошел Наказ «майорским» канцеляриям от 9 декабря 1717 г. Книга 28 — это аналогично уже упоминавшаяся подборка актов 1723-1726 гг., касающихся Вышнего суда. Наконец, книга 17 — это материалы судебного производства 1721 г. по имевшему особый общественный резонанс делу М. П. Гагарина146. Характерно, что к материалам книг 28-й и особенно 27-й широко обращался в 1900-е гг. В. И. Веретенников, после которого эти архивные дела привлекли внимание исследователей лишь в 1990-е гг.147 Остается добавить, что немало источников по истории судебной реформы Петра I отложилось и в собрании Российского государственного военно-исторического архива. Здесь необходимо отметить, прежде всего, фонд 8 «Генерал- аудиторская экспедиция Военной коллегии», в котором оказались сосредоточены как делопроизводство аудиторской службы российской армии XVIII - начала XIX в., так и судебные дела, поступавшие на протяжении отмеченного периода на рассмотрение Военной коллегии. В частности, именно в фонде 8 РГВИА сохранились — в составе единиц хранения 91 и 158 (по описи 1/89) — материалы примечательного военно-судебного производства 1721-1725 гг. по делу по обвинению асессоров следственной канцелярии М. А. Матюшкина В. И. Иванова и В. Г. Языкова в преступлениях против интересов службы. Наряду с этим, небольшое количество материалов, имеющих отношение к деятельности реформированных органов правосудия и предварительного расследования первой четверти XVIII в., дошло до наших дней в собрании фонда 2583 «Преображенский полк». Достаточно сказать, что в этом фонде отложилась (под № 24 по описи 1) поныне не вводившаяся в научный оборот Записная книга исходящей корреспонденции подполковника Преображенского полка В. В. Долгорукова за апрель 1716 - февраль 1718 гг., содержащая, между иного, уникальные сведения об организации и начальном функционировании «майорских» следственных канцелярий.