Глава VI Новый век петербургской архитектуры. — Постройки Бартоломео Растрелли. — Деревянный Зимний дворец. — Большой Зимний дворец. — Аничкове кий дворец. — Смольный монастырь. — Улицы.

Мы видели, что до сих пор, при Петре Великом и его первых преемниках, Петербург только застраивался, удовлетворяя насущной потребности крова и разнообразным нуждам управления. Об украшении города еще мало заботились, больших, каменных зданий было немного.

Наибольшая заслуга в этом отношении принадлежит молодому архитектору графу Растрелли, сыну итальянского скульптора, вызванного Петром Великим. Одаренный замечательным талантом, неистощимый в изобретении, знакомый лично с архитектурными памятниками Европы, получивший свое артистическое образование у лучших заграничных мастеров, Бартоломео Растрелли дал чрезвычайный толчок строительному искусству в России. Его именем называется целая эпоха в нашей архитектуре, и его создания отмечены такой величавой красотой, которая выделяет их даже среди позднейших памятников.

Еще в царствование Анны Иоанновны Растрелли составил первоначальный проект нового Зимнего дворца, на набережной между старым дворцом, переделанным из дома адмирала Апраксина, и Адмиралтейством. По этому плану и был выстроен временный дворец, существовавший до 50-х годов XYIII столетия. Но императрица

Елизавета Петровна не любила ни этого дворца, ни своего собственного на Царицыном лугу, где она жила цесаревной. По вступлении на престол, она имела пребывание преимущественно в так называемом Летнем дворце на Фонтанке, на месте близ нынешнего Инженерного замка. Но дворец этот не отвечал расширившимся потребностям придворной жизни, и императрица приказала разом строить два новые дворца: один временный деревянный, у Полицейского моста, другой, каменный, на невской набережной — оба по планам Растрелли.

За работы принялись с большой спешностью. Деревянный дворец строили в виде трех корпусов, соединенных галереями и выходивших фасадами на Адмиралтейский луг. Главный корпус, с парадными залами, был возведен в один год, и в ноябре 1755 года императрица могла уже переселиться в него. Несмотря на то, что дворец этот был временный, внутренняя отделка его и убранство отличались большой роскошью. Сюда были перенесены из старого дворца живописные плафоны, размещением которых в новых залах заве- дывал сам Растрелли. Особенным великолепием отличались парадные комнаты. В главной зале, с вызолоченными панелями, было 12 огромных окон, и против них такое же число громадных зеркал. Здание вообще изобиловало окнами, и потому все происходившее в лицевых комнатах было видно снаружи. Всех покоев насчитывалось во дворце до сотни; но так как преобладали парадные залы, то помещение оказывалось довольно тесным для придворного штата.

При дворце устроена была богато раззолоченная театральная зала для придворных спектаклей.

Постройка каменного Зимнего дворца, почти в том самом виде, какой он имеет теперь, тянулась много лет, и была закончена, и то лишь вчерне, уже в царствование Петра III. Она требовала больших денег и громадного числа рабочих. В деньгах часто происходила задержка: отпускали вместо 120 тысяч в год — 70 или 40; это так огорчало Растрелли, что он заболел. Для снабжения лесом, камнем и известью приняты были особые меры. Все сплавы по Ладожскому каналу и Неве отданы были в распоряжение "Канцелярии Строений", заведывавшей возведением дворца; никто не имел права в течение трех лет рубить там леса и ломать камень. Сенатским указом предписывалось доставить в Петербург известное число рабочих — каменщиков, плотников, столяров, кузнецов, штукатуров, литейщиков и пр. Другим указом велено было прислать из гарнизонных школ сто человек солдатских детей, от 12 до 15 лет, и отдать их в науку мастерам позолотного, резного и лепного дела, для работ по дворцу. Всего рабочих трудилось около 4 тысяч человек; их шалаши покрывали все громадное пространство, занимаемое ныне Дворцовой площадью и Александровским садом.

Архитектор I). Растрелли

Петр III долго стоял у окна, глядя как народ рвал и тащил все что попадалось под руку. К вечеру ото всех этих лачужек, шалашей и сараев не осталось ни щепки; даже на щебень и мусор нашлись охотники. Таким образом громадная площадь была очищена в несколько часов, и это не стоило казне ни копейки.

Затянувшаяся постройка Зимнего дворца была закончена только весной 1762 года, но и то еще не вполне. Фасады дворца имели нынешний вид, но впоследствии, при Екатерине II, к нему сделаны были еще многие пристройки со стороны Зимней канавки, а также устроен был Зимний, или висячий, сад и довершено убранство самых больших парадных зал.

В архитектурном отношении Зимний дворец представляет лучшее создание гения Растрелли и один из великолепнейших памятников середины XVIII столетия, нисколько не потерявший в красоте и величии среди позднейших зданий. Он выстроен в так называемом стиле "рококо", несколько причудливом и изысканном, бывшим повсеместно в большой моде во время господства французских вкусов. Но гений Растрелли проявился именно в том, что этому небезукоризненному стилю он умел придать такую величавую красоту и изящную легкость, что его создания не производят впечатления тяжеловатой вычурности, присущего вообще постройкам "рококо".

Зимний дворец представляет громадное четырехэтажное здание, расположенное в виде продолговатого четырехугольника. Крыша очень низкая, так что за находящимися на карнизах украшениями ее почти не видно. В нижнем этаже колонны ионического, а в верхнем — коринфского стиля. Главный фасад обращен к площади и украшен террасами, статуями и кариатидами. В нынешнее царствование, у западного фасада дворца разбит сад, обнесенный великолепной чугунно-каменной оградой.

В царствование Елизаветы Петровны возведено было также здание Аничковского дворца, сохранившееся с некоторыми перестройками до нынешнего времени. Название свое дворец получил от Аничковской слободы на Фонтанке. Занимаемый им огромный участок Елизавета Петровна купила в 1741 году у купца Лукьянова и поручила архитектору Земцову спешно построить там каменное здание с большим садом. Один из учеников Земцова, Дмитриев, представил чертежи и планы дворца. Они были одобрены, и работы закипели. Вскоре Земцов умер, и распоряжение постройкой поручено было Растрелли. Гениальный итальянец уже не мог изменить выведенных по весьма простому плану стен, и обратил все свое искусство на внутреннюю отделку. В 1746 году дворец вчерне был уже готов. Императрица приказала поставить над ним два купола: один с крестом, над предположенной церковью, другой для симметрии на противоположной стороне. Железный крест, высотой 4 аршина (2,8 м), был выкован на Сестрорецких заводах; на золочение его пошло до двух фунтов (около 800 г) золота. Сама церковь сооружена была в 1751 году. Аничковский дворец был подарен обер-егермей- стеру Алексею Григорьевичу Разумовскому, который впрочем мало жил там, и в 1767 году продал его в казну.

В своем первоначальном виде, Аничковский дворец представлял трехэтажное здание с двумя выдающимися крыльями, увенчанными куполами из белой жести, с золочеными орнаментами и звездами на шпицах, а посредине выступал фронтон, украшенный раззолоченными статуями, держащими на щите, под короной, вензель Елизаветы Петровны.

Дни ре ц Марли

Над внутренней отделкой Аничковского дворца трудился сам Растрелли, с немалым числом итальянских художников и мастеров. Он истощил свою изобретательность, сочиняя рисунки для роскошной деревянной резьбы и других украшений.

Наряду с дворцами, Петербург украшался в тоже время большими каменными храмами, причем и здесь Растрелли высказал свой блестящий талант. К замечательнейшим церковным сооружениям принадлежит выстроенный по его плану Смольный монастырь. Хотя и выведенная под купол, церковь этого монастыря долгое время ос-

89

тавалась незаконченной, и только в царствование Николая I получила окончательную отделку. Рассказывают, что знаменитый архитектор времен Екатерины II, Кваренги, проезжая мимо Смольного, всегда снимал шляпу и любовался превосходными линиями сооружения.

При Елизавете Петровне выстроены также Владимирская церковь, Никольский Морской собор, церковь Захария и Елизаветы и некоторые другие.

Нельзя не упомянуть также, что в это время стали строить каменные мосты на Фонтанке и других каналах, и принялись за перестройку Гостиного двора. От неутомимого Растрелли и здесь потребовали планов и распоряжений.

Вкус к роскошным постройкам распространялся также и среди петербургской знати. Многие вельможи елизаветинского двора строили себе большие каменные дома, по роскоши отделки мало уступавшие царским дворцам. Таковы были дома: графа Петра Ивановича Шувалова на Мойке на углу Прачечного переулка, графа Ивана Ивановича Шувалова на Невском против Садовой, графа Воронцова, где позднее находился Пажеский корпус, и другие.

Невский проспект в это время уже сильно застроился и стал лучшей улицей в городе. На нем разрешалось возводить только каменные здания, и 1 мая 1747 года назначено было последним сроком для сломки старых домов или приведения их в порядок по утвержденному плану. Но вид Невского был далеко не такой как теперь; дома, хотя и каменные, были по большей части двухэтажные, и перед каждым обязательно устраивался палисадник, так что летом вся улица утопала в зелени. Архитекторы того времени вообще любили разбивать перед фасадами маленькие садики и выводить на улицу узорчатые чугунные решетки. Часть Невского за Фонтанкой, до Николаевской улицы (тогда Грязной) перемащивалась, осушалась и также застраивалась.

Обращено было внимание и на порядок уличного движения. Новые распоряжения подтверждали изданные раньше указы о недопущении слишком быстрой езды по улицам. Езда цугом не разрешалась, как во избежание тесноты, так и по случаю дороговизны овса и сена; только иноземные послы, да выезжающие совсем из города, могли закладывать в кареты несколько пар лошадей. Езда на рысаках (бегунах) на городских улицах воспрещалась, и дозволялась только за городом. Приняты были также меры к упорядочению извозного промысла. Поводом было то, что при большом пожаре 1761 года извозчики пользовались крайностью погорельцев и запрашивали непомерные цены. Сенат постановил "расписать их по частям", и

Вид Адмиралтейства с Невской перспективы

для лучшего наблюдения снабдить их кожаными ярлыками, с обозначением номера и части города. За ярлык взималось по два рубля. В случае пожара извозчики обязаны были перевозить имущество погорельцев бесплатно.

Гостиницы и трактиры (герберги) разделены были на пять разрядов и привлечены к участию в налогах, от 100 до 50 рублей в год, смотря по разряду.

Замечено было также, что улицы около зданий казенных ведомств содержались неопрятно и в таком виде, что при проезде по ним грозила даже опасность. Поэтому Сенат подтверждал всем присутственным местам наблюдать за исправностью мостовых, уравнивать ухабы и ямы, не накопляя на улице сор и пр.

Любопытно, что на главных улицах запрещалось ставить на домах вывески. Очевидно, вывески тогда делались довольно безобразные.

Пожары по-прежнему составляли главное бедствие петербургских жителей. В особенности опустошителен был пожар 26 мая 1761 года, в Мещанских улицах. Он начался в 11 часов утра и продолжался до вечера. Императрица, прибыв к Синему мосту, лично распоряжалась борьбой с огнем и спасением имущества пострадавших. Затем, приняты были особые меры для помощи погорельцам: велено было приостановить все казенные постройки, кроме Зимнего дворца, и отпускать строительные материалы по умеренной цене всем возобновлявшим свои дома на пепелище; разрешено было отпускать им и денежные ссуды из недавно учрежденного коммерческого банка. Для предупреждения подобных же бедствий на будущее время, указано было купечеству содержать караулы, иметь пожарные инструменты и воду в достаточном количестве; запрещалось ходить с огнем внутри торговых рядов или поблизости, и т. д.