1569-1570 ПАВЕЛ ЮСТЕН ШВЕЦИЯ (ФИНЛЯНДИЯ)

  ЮСТЕН Павел (1516-1575) - финляндский епископ, автор известной «Хроники финляндских епископов». В1569- 1572 гг. он во главе шведского посольства побывал в России. Поскольку послы вопреки обычной практике отказались вести переговоры с новгородским наместником, их задержали в Новгороде с сентября 1569 г. по январь 1570 г. Здесь их посадили под арест, плохо кормили и вдобавок еще и ограбили. Такой прием наложил отпечаток на сочинение Юстена, и в своем описании трехмесячного пребывания в Новгороде он пишет главным образом только о тех невзгодах, которые претерпели здесь члены посольства. Другой участник посольства секретарь Матиас Шуберт описал свои злоключения в стихотворной форме: «По русскому обычаю нас встретил Новгород с учтивостью и блеском, но в тот же день доставлены мы были на ночлег, где неучтиво обыскали нас, желая поживиться, от чего забились наши сердца и страх нас обуял».
Рассказ Юстена о миссии в Московию впервые опубликовал в 1775 г. известный финский историк ХГЛортан.
В среду, которую встарь называли Днем Святого Креста 10, мы подъехали наконец к Новгороду. Наш проводник сказал нам придержать коней и посоветовал не появляться в этом большом городе прежде, чем он узнает,
кто будет встречать нас от имени Московского Великого князя и Новгородского наместника. Наместником был князь Петр Данилович Пронский п.
Наконец появились три всадника, которые объявили о том, что встречающие приближаются. Мы медленно подъезжали к городу, когда нам навстречу выехали трое бояр со свитой, одетые в нарядные русские одежды. Они спросили, хорошо ли прошло наше путешествие и достаточно ли у нас пищи и других припасов для пребывания во владениях Великого князя. Мы ответили, что, с Божьей помощью, все прошло хорошо и пищи у нас достаточно. Они, со своей стороны, сказали, что прибыли к нам, чтобы оказать надлежащие почести и проводить в город, молясь о том, чтобы Господь послал обоим государствам, России и Швеции, мир и спокойствие. Мы, в свою очередь, поблагодарили Русского царя и Новгородского наместника за такие почести и выразили надежду, что русские представители, если Господь пошлет их когда-нибудь к Его Королевскому Величеству, получат такой же прием. Так мы, беседуя, въехали в город. Место для жилья нам было предоставлено на улице Кожевников 12, где в предыдущие годы уже жили другие шведские послы. Вечером, сравнительно поздно, нам принесли еду и питье.
На следующий день, 15 сентября, пришел пристав 13 с толмачом и сказал, чтобы мы явились к Наместнику для беседы. Мы ответили, что в нашу задачу не входит беседовать или вести переговоры с Наместником, прежде чем мы уведомим Московского Великого князя и царя о тех делах, которые Его Королевское Величество доверил нам. Получив такой ответ, он вернулся к Наместнику, который остался явно недоволен. Поэтому он снова послал к нам того же пристава в сопровождении нескольких «детей боярских» ответить, что нам непристойно подобным образом отвечать наместнику Pусского царя. Нам сказали, что мы могли бы поговорить с Наместником о делах, важных и необходимых как для русского, так и для шведского народов. Мы же ответили им: не такие мы глупые, чтобы не уметь различать высшие и низшие лица и должности, отдавая им равное уважение. Матиас Шуберт добавил, что это не в обычае ни у секретарей Великого князя, ни у Ливонских послов - рассказывать кому-либо о делах, с которыми они посланы, прежде чем прибудут туда, куда направил их государь. Таким образом, неправильно требовать, против посольского этикета, соглашаться на их просьбу. Тогда русский пристав заявил, что Наместник намерен запретить нам свободное передвижение и что он должен задержать нас в Новгороде, потому что мы своим упрямством оскорбили его достоинство. Мы снова отвечали: хотя бы нас и задержали или выслали, мы не изменим нашего мнения, так как нам известно, что Pусский царь и Великий князь по своему значению намного выше, чем все бояре и воеводы. Поэтому мы поступили бы негоже и против правил, если бы чтили главу государства наравне с простыми его подданными. Однако мы обещали, что с удовольствием сделаем визит вежливости к Наместнику, если он пожелает
принять нас на обед или для дружеской беседы. Получив такой ответ, посланцы вернулись в замок, и в этот же день ничего более не случилось. Думается, что они просили нас прийти к Наместнику из-за русской кичливости или из пустого тщеславия: чтобы гордиться тем, что мы подчинились их воле или, возможно, чтобы стали мoлить их облегчить осуществление нашего дела.
Вечером Михайлова дня 14 пришел наш проводник Афанасий в сопровождении нескольких человек и потребовал, чтобы на следующий день мы пришли в замок для переговоров с Наместником. Но по ряду причин определенного ответа он тогда не получил.
Афанасий снова пришел утром 30 сентября и повторил просьбу. Но мы отказались из-за упомянутых уже причин и сказали: у нас в нашей инструкции нет никакого предписания, руководствуясь которым мы могли бы вести переговоры с Наместником, поскольку мы посланы только к Московскому Великому князю и царю, и если нам не дадут свободно проехать к Его Величеству, чтобы говорить о доверенных нам делах, то лучше отпустить нас на родину, пока Великий князь не получит возможности пропустить для переговоров других послов Шведского государства. Так что Новгородский наместник напрасно просит нас прийти к нему. Это было итогом переговоров того дня. Кроме того, вечером распространилось известие о смерти супруги Pусскoгo Великого князя 15, и некоторые считали, что нам не разрешат продолжить путешествие прежде, чем пройдут траурные дни, следующие после смерти Великой княгини.
В следующее воскресенье, второго октября, в Новгороде справляли траур Великого князя или, как некоторые думали, поминки по его покойной супруге, и так следующие два дня. В первый день созвали городскую бедноту, потом священников и монахов, которых, говорят, было очень много. Когда Наместник увидел, что мы не отказались от своего решения, он послал своего секретаря в Москву объявить о нашем упрямстве. C нами прекратили всякие разговоры до 10 октября, когда вернулся курьер. Начиная с этого дня, уменьшили количество даваемой нам еды и питья. Почти всего нам давали после этого лишь половину. В то же время распространился слух о том, будто из Ливонии прибывают послы 16. Одни считали, что это датчане едут в Москву, другие уверяли, что это ливонцы, которые от имени городов и дворянства отдались под покровительство Pусскoгo Великого князя. Сделали это по совету ливонских дворян Йоганна Таубе и Эйгерта Крузе 17, которые несколько лет назад добровольно подчинились власти Pусскoгo царя, приняв его подданство и перейдя в русскую веру. Как нам рассказали, они сами прибыли в Новгород, одетые в роскошные платья, в День одиннадцати тысяч дев 18, и 25 октября отправились по направлению к Москве в сопровождении свиты из 34 человек. Что это не были датчане, легко можно понять из того, что они уехали в русских одеждах. Очевидно, они рассказали московитам, закончились ли военные действия между Данией и Швецией 19.

Утром 19 октября к нам снова пришел пристав Афанасий со свитой. Мы спросили у него, почему нам уменьшили количество пищи, ведь он, встречая нас на границе, обещал от имени Московского Beликого князя беспрепятственный проезд и все необходимое. Для чего около Новгорода нас встречали русские дворяне Шурат Оничков 20 и Иван Ушков 21 и обещали нам все для путешествия? Почему же теперь нам и нашей свите досаждают тем, что уменьшают количество еды и совсем не дают пиво и мед? Ведь никто из нас не привык утолять жажду водой, иначе как в крайнем случае, но не каждый день.

Пристав ответил, что его прислал Новгородский наместник, что обращались с нами на основании приказа и письма Великого князя, и что здесь его, Афанасия, полномочия уже кончаются. Мы сказали на это, что наш великий и милостивый король не получал никакого письма, которое бы опровергало то, что нам обещали беспрепятственный проезд, и обещание это было дано не Новгородским наместником, а самим Русским Великим князем, и на этом основании мы и прибыли в пределы его государства. Тут же мы предложили, чтобы он прочел написанное на русском языке письмо, и чтобы нам предоставили ту свободу передвижения, которая в нем была обещана. Когда письмо было прочитано, мы попросили пристава отнести прочитать его Наместнику, с тем, чтобы нам не отказывали в том праве, которое дает это письмо. Может, ему просто следовало убедиться в том, что оно у нас есть. Я добавил, что если он не осмеливается относить Наместнику письмо его государя, как сможет он потом отнести наше, чужестранцев, письмо и как же он выполняет свою обязанность? Осмелится ли он изложить Наместнику наши дела и разговоры? Он обещал, насколько это возможно, доложить обо всем. Под конец, для того, чтобы нашей свите не было бы недостатка в напитках для утоления жажды, мы сказали, что могли бы на свои деньги покупать напиток, называемый «квасом». Об этом деле, сказал он, мы промеж собой решим. Но мы так и не получили ответа на нашу скромную просьбу, как будто разговаривали с глухим. Нас было 57 человек, которым едва ли давали на день жбан пива и две кружки меда. Все это делили между несколькими людьми во время завтрака или обеда. Многим моим спутникам из-за этого приходилось утолять жажду водой. Мы покупали бы квас, но этого не разрешали, так же как никто из нас не смел выходить за калитку, чтобы купить что-нибудь. Так как охранники строго держали нас взаперти, а пристав не приходил к нам четырнадцать дней, хотя его обязанностью было докладывать Наместнику о наших нуждах и нехватке припасов, а также приносить из замка ответ, мы провели 14 дней в нехватке питья. Еды мы получали достаточно лишь для поддержания духа.
Приближался уже День всех святых 22, когда к нам, еще завтракавшим, явился пристав в сопровождении двух старших начальников стражи и спросил список нашей свиты и особенно указание, кто конкретно кому прислуживает и каковы их имена. Мы ответили, что боярские дети, которые были с приставом, много раз записывали, сколько нас, когда мы пересекали
границу, и это осталось таким же, ни одного человека не убавилось. Когда они снова пожелали узнать, сколько слуг приходится на каждого члена посольства в отдельности, мы сказали, что это не имеет смысла, ибо все мы подданные одного короля и господина, как послы, так и сопровождающие нас слуги. Сделать это хотели, очевидно, для того, чтобы разъединить нас друг c другом и запереть по отдельности узниками. Наконец, наша свита прибыла туда, где находились писарь, пристав и другие, и каждого в отдельности записывали по имени. Когда они обнаружили, что нас было не больше, чем 57, пристав стал сетовать на то, что одного человека, якобы, не хватает, и что его за это накажут. Мы, со своей стороны, отрицали то, что кого-то не хватает из тех, кто сопровождал нас сюда через русскую границу, и что ему не следует искать подлога, чтобы поймать нас в ловушку. После этого русские ушли. Но на следующий день, это был День всех святых, нам совсем не принесли еды и питья. Лишь из имевшейся у нас провизии мы приготовили скудный завтрак, когда без еды были уже больше полдня.
Когда мы поели, пришли два посланных Наместником человека, которые никогда прежде к нам не являлись. Одним из них был немецкий толмач, который, на наш взгляд, был неплохим человеком, другим был русский аристократ. Они спросили от имени Наместника, куда мы дели одного из наших слуг, и почему мы берем ежедневно долю его еды для того, кого нигде не видно. Мы ответили, что нас было ни больше, ни меньше, чем когда мы пересекали русскую границу. А Матиас Шуберт добавил: «Ecm можно действительно доказать, что кто-то из нас тайно исчез, или что мы хотим его куда-нибудь спрятать, то мы напрасно давали бы повод к тому, чтобы лишить наше посольство прав и свобод, чтобы конфисковать наше имущество и подвергнуть себя риску. Какое нам дело до того, как идут русские дела? Наш долг - заботиться о том, чтобы между обоими государствами установился мир, и чтобы он продолжался так же, как и взаимная дружба. Для чего ж тогда Наместник пытается оскорбить и раздражить нас!» Услышав это, русские пошли считать людей из нашей свиты, в которой никого не прибавилось и никого не убавилось от прежнего числа. Потом они ушли, но нам не добавили ни питья, ни еды, которую мы получили немного позже, чем обычно.
20 ноября, в 24 воскресенье Троицы, нам поменяли пристава. Афанасий, который был уже стар и слаб, и к тому же, якобы, небрежно наблюдал за нами, был отстранен от своих обязанностей. Он был, это надо отметить, сдержанным, любезным человеком, и относился к нам дружелюбно. Его сменил Поздей Иванович Парский 23. Сразу в этот же день он, еще до того, как мы совершили свой утренний туалет, потребовал нам предстать перед ним, чтобы заново переписать всю свиту. Кроме того, у наших слуг он забрал три дома, вынуждая нас жить в тесноте. Нам осталось теперь лишь три русских дома, вместо шести, что были раньше.
В тот же день пришла большая группа русских, один из них притащил большие, длиной не менее 5 локтей 24, колья. Другие стали рыть ямы вокруг
нашего жилища, в них устанавливали принесенные колья. Эта работа длилась до следующего воскресенья, и на всю ограду ушло 496 длинных жердей. Что было сделано для того, чтобы не допустить никого говорить с нами и чтобы никто из нашей свиты не смог уйти, — теперь нас охраняло это позорное сооружение. В это же время нашу дневную норму еды уменьшили на 2 овцы, 1 гуся, также перестали давать горох, который клали в щи. Кроме того, лошади стали получать меньше овса, а свиту пересчитывали каждый второй день, чтобы еще больше досадить нам.
На той же неделе во вторник, 22-го, а затем и 24 ноября наш пристав спрашивал с усмешкой, не хотим ли мы пойти к Наместнику просить большей свободы. Мы ответили, что притеснения русских не изменили нашего мнения, и добавили, что не пойдем к Наместнику, если он не покажет полученный от Великого князя именной указ о том, чтобы встречать нас подобным образом. Если такового у Наместника нет, ему незачем требовать от нас визита, в котором мы уже отказали. У шведских послов в обычае сначала посетить Русского царя и поприветствовать его, а затем они уже могут беседовать с его советниками и чиновниками. Из-за этого мы и ждем здесь уже 10 недель, подвергаясь различным оскорблениям.
Текст печатается по изданию: Юстен П. Посольство в Московию 1569-1572.
СПб., 2000. С. 99-115.
Литература: Юстен П. Посольство в Московию 1569-1572. СПб., 2000; Graham Н. Paul Justen's Missin to Мшто^у // Russian fflstory 13. 1986. No. 1; Denker R. Der finlAndische Bischof Paul Justen und seine Mission in Russland // Rossica Externa. Marburg, 1963.

Еще по теме 1569-1570 ПАВЕЛ ЮСТЕН ШВЕЦИЯ (ФИНЛЯНДИЯ):

1. 1570 АЛЬБЕРТ ШЛИХТИНГ ГЕРМАНИЯ (ПОМЕРАНИЯ)
2. 1570 ГЕНРИХ ШТАДЕН ГЕРМАНИЯ (ВЕСТФАЛИЯ)
3. 1671 ЮХАН ВИДЕКИНД ШВЕЦИЯ
4. 1615 ПЕТР ПЕТРЕЙ ШВЕЦИЯ
5. 1674 ЭРИК ПАЛЬМКВИСТ ШВЕЦИЯ
6. 1909 РИХАРД ЭКБЛУМ   ШВЕЦИЯ
7. 1684 ЮХАН ГАБРИЕЛЬ СПАРВЕНФЕЛЬД ШВЕЦИЯ
8. 1670 ГАНС МОРИЦ АЙРМАНН ГЕРМАНИЯ (ШВЕЦИЯ)
9. Финляндия.
10. Финляндия
11. Глава 3 ОТБИВШАЯСЯ ФИНЛЯНДИЯ
12. Разоренная часть Финляндии
13. 4. Выход Финляндии из войны
14. НАУКА И КУЛЬТУРА ШВЕЦИИ И ФИНЛЯНДИИ
15. Попытка Финляндии выйти из войны
16. 1891 ЮХО ПААСИКИВИ   ФИНЛЯНДИЯ
17. ЧЕРЕЗ ФИНЛЯНДИЮ И ПОЛЬШУ В ОДЕССУ