XIII. СВОБОДА ЧЕЛОВЕКА И РОК

Любое нынешнее событие рождается из предыдущего и оказывается родителем будущего, без чего этот универсум был бы совсем другим универсумом, как об этом очень правильно пишет Лейбниц, проявивший в данном вопросе гораздо больше истинной проницательности, чем в своей предустановленной гармонии. Вечная цепь событий ие может быть ни прервана, ни спутана.

Великое бытие, по необходимости держащее конец этой цепи, не может ей позволить неверные колебания или перемены, ведь в этом случае оно не было бы больше необходимым и незыблемым верховным бытием, оно стало бы слабым, неустойчивым, капризным, оно отринуло бы свою собственную природу, перестало бы быть.

Итак, неизбежность судьбы — всеобщий закон природы, вся античность это хорошо чувствовала. Страх лишить человека какой-то ложной свободы, отнять у него чувство собственной заслуги и вины из-за собственной мерзости иногда отпугивал мягкие души; но с того самого момента, как их коснулось просвещение, они тотчас же вернулись к великой истине, гласящей, что все между собой связано и все неизбежно.

Еще раз: человек свободен, когда он может то, чего он хочет; но он не свободен хотеть: немыслимо, чтобы он желал без причины. Если эта причина не обретает непогрешимого следствия, она больше не причина. Облако, кое сказало бы ветру: «Я не желаю, чтобы ты меня гнал», выступило бы в менее абсурдной роли. Истина эта ни в коей мере не может вредить морали. Порок — всегда порок, как болезнь — это всегда болезнь. Всегда необходимо обуздывать злодеев: ведь если они предопределены ко злу, то надо им ответить, что они обречены также на наказание.

Поясним все эти истины.