Глава VII ПЕРВОЭЛЕМЕНТЫ МАТЕРИИ. ИССЛЕДОВАНИЕ ПЕРВИЧНОЙ МАТЕРИИ. ОШИБКА НЬЮТОНА. ИСТИННЫХ ПРЕВРАЩЕНИЙ ВООБЩЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. НЬЮТОН ДОПУСКАЕТ АТОМЫ

Наиболее допустимой системой из всех была всегда та, согласно которой существует первичная материя, индифферентная ко всему, единообразная и способная образовывать любые формы, материя, комбинирующаяся различным образом и формирующая нашу вселенную.

В какой мере следует остерегаться показаний опыта, если он сумел обмануть Бойля и Ньютона? Оба этих великих философа без труда поверили, что коль скоро элементарные частицы воды перешли в элементарные частицы земли, значит, элементы вещей суть одна и та же материя, различным образом организованная.

Если бы Ошибочный эксперимент не привел Ньютона к этому выводу, надо думать, он рассуждал бы совсем иначе.

Очень прошу, чтобы читатели отнеслись внимательно к нижеследующему.

Единственный метод рассуждения, подобающий человеку,— анализ.

Исследуем же это здание настолько, насколько сумеем; что же мы увидим вокруг себя? Животных, растения, минералы, под которыми я разумею все соли, серу и т. д., грязь, песок, воду, огонь, воздух,— и ничего большего, по крайней мере до настоящего момента.

До того как исследовать один лишь этот вопрос — являются подобные тела смешанными или нет,— я спра# шиваю у себя следующее: возможно ли, чтобы материя^ относительно которой предполагается, что она единообразна и сама по себе не есть ничто из сущего, тем не менее производила бы все то, что существует? 1)

Что это такое — первичная материя, не являю-» щаяся ни одной из вещей нашего мира, но все их производящая? Это — вещь, относительно которой я не могу иметь никакой идеи, а следовательно, я не должен ее допускать. Весьма верно, что я не могу образовать себе обобщенной идеи протяженной субстанции, непроницаемой и имеющей очертания, не привязывая свою мысль к песку, грязи, золоту и т. д.; но, значит, либо материя действительно есть одна из этих вещей, либо ее не существует вовсе; точно таким же образом я могу думать о треугольнике вообще, не задерживаясь мыслью на равностороннем, разностороннем или равнобедренном треугольнике, и т. д.; однако необходимо, чтобы реально существующий треугольник был одним из трех данных. Одна только эта идея, если ее как следует взвесить, окажется, быть может, достаточной для опровержения мысли о первичной материи. 2)

Если какая бы то ни было материя, приведенная в движение, окажется достаточной для произведения на свет всего того, что мы усматриваем на Земле, не останется никакой причины, по которой бы прах, основательно перемешанный в бочке, не мог породить людей или деревья либо поле, засеянное зерном, не могло бы произрастить вместо пшеницы китов или раков. Напрасно было бы здесь возражать, что такому произрастанию противятся углубления и борозды, вое- принимающие семена; ибо при этом мы вынуждены были бы всегда возвращаться к вопросу: почему эти углубления и борозды столь неизменно детерминированы?

Но никакое движение, никакое искусство никогда не сумело произрастить на поле вместо пшеницы рыб, мушмулу вместо ягненка в утробе овцы, розы на вершине дуба или копыта у роя пчел, и т.

В этом мнении меня укрепляют все показания опыта. Если я исследую, с одной стороны, человека или шелковичного червя, а с другой — птицу и рыбу, я вижу, что они были созданы такими от начала вещей: я усматриваю в них только развитие. Последнее имеет в человеке и насекомом некоторые черты сходства и некоторое различие; развитие рыбы и птицы имеет иные черты различия и сходства. До того как быть воспринятыми маткой нашей матери, мы представляем собой червячка: там, во чреве, мы постепенно становимся куколками, пока находимся в оболочке, именуемой «сорочкой»; из этой «сорочки» мы выходим с руками и ногами, подобно тому как червь, став мошкой, выходит из своего склепа с крыльями и ножками; мы живем определенный срок так же, как он, и наше тело, подобно его телу, затем разлагается. Среди рептилий одни являются яйцекладущими, другие— живородящими; у рыб самка беременеет без приближения самца, всего только проходящего над отложенными икринками, чтобы их оплодотворить. Травяные тли, устрицы и т. д. производят себе подобных сами, без соития двух полов. У полипов в них самих есть материал, из которого они могут воспроизводить заново свои головы, когда им эти головы отсекают. У раков отрастают лапки. Растения и минералы развиваются по-разному. Каждое существо — отдельный мир; далеко до того, чтобы слепая материя производила все это при помощи одного лишь движения; гораздо правдо- подобнее думать, что бог создал бесконечное число существ с помощью бесконечных средств, ибо он сам бесконечен.

Вот что я подозреваю прежде всего, наблюдая природу. Но если я вхожу в подробности и подвергаю опытному исследованию каждую вещь, результат оказывается следующим:

Я вижу сложные тела, такие, как растения и животные, которые я расчленяю и обнаруживаю некоторые их грубые элементы, [животный] дух, флегму, серу, соль, мертвую голову.

Какой же еще могу я из этого сделать вывод, кроме того, что растения и животные состоят из этих первичных веществ, никогда не разлагающихся на составные части? Такие первичные неизменяющиеся вещества являются элементами тел: итак, человек и мошка — это сочетание минеральных частиц грязи, песка, огня, воздуха, воды, серы, соли; и все эти первичные частицы, никогда не разлагающиеся на части, суть элементы, каждый из которых имеет свою собственную и неизменную природу.

Для того чтобы осмелиться утверждать противоположное, следовало бы увидеть трансмутации собственными глазами; но открыл ли их кто когда-либо с помощью химии? Разве все мудрые умы не считали немыслимым философский камень? И разве при современном состоянии мира превращать соль в серу, воду — в землю, воздух — в огонь стало более возможным, нежели создавать золото из газообразного порошка?

Когда люди поверили в трансмутации в собственном смысле этого слова, разве не обманула их видимость, подобно тому как других обманула видимость движения Солнца? Ибо кто не поверил бы в трансмутации при виде того, как зерно и вода превращаются в кровь и плоть в человеческом теле? Однако разве все это не является теми же солями, серами, грязью и т, д., по-разному организованными в злаках и в нашем теле?

Чем больше я об этом думаю, тем больше метаморфоза в строгом смысле этого слова представляется мне противоречием в терминах. Для того чтобы элементарные частицы соли могли перейти в элементарные частицы золота, требуются, я полагаю, две вещи: уничтожение этих элементов соли и создание элементов золота. Вот чем по существу является пресловутая метаморфоза однородной и единообразной материи, до настоящего времени допускавшаяся столькими философами,— и ниже я привожу свое доказательство.

Невозможно постичь неизменяемость видов, если только они не состоят из неизменяемых элементов.

Здесь, без сомнения, меня спросят, каким образом семена вещей, будучи твердыми и неделимыми, могут увеличиваться и расширяться в объеме; но они, по-видимому, увеличиваются лишь путем объединения, тесного соприкосновения) несколько атомов воды образуют каплю и т. д.

Остается понять, каким образом получается такое скопление, как образуется связь между частицами тела. Быть может, это один из секретов Творца, который навсегда будет скрыт от людей. Для того чтобы понять, каким образом составные части золота образуют кусок золота, надо, наверное, эти части видеть. Если позволено будет сказать, что, по-видимому, причиной сцепления материи и ее устойчивости является притяжение, то это могло бы стать правдоподобнейшим утверждением: в самом деле, если доказано, как мы это увидим ниже, что все части материи тяготеют одни к другим — какая бы тому ни была причина,— разве не самым естественным будет вывод, что тела, соприкасающиеся между собой в наибольшем числе точек, и являются теми телами, кои теснее всего уплотнены силой тяготения? Однако здесь не место входить в детали этой физической проблемы.