Глава III О ТОМ, ЧТО ВСЕ ИДЕИ МЫ ПОЛУЧАЕМ ПРИ ПОМОЩИ ЧУВСТВ

Но если бы раньше, чем погрязнуть в этой системе, они пожелали поразмыслить над тем, что многие люди не имеют за всю свою жизнь даже тени подобных понятий, что ни один ребенок ими не обладает до тех пор, пока ему их не преподадут, наконец, что когда кто-то их обретает, он получает лишь весьма несовершенные восприятия, чисто негативные идеи, они устыдились бы сами своего мнения.

Таким образом, нашими первыми идеями, несомненно, являются наши ощущения. Постепенно у нас образуются сложные идеи из того, что воздействует на наши органы чувств, а наша память удерживает в себе эти восприятия; затем мы их подчиняем общим идеям; и все обширные познания человека вытекают из единственной этой способности сочетать и упорядочивать таким образом наши идеи.

Те, кто возражает на это, будто понятия бесконечности во времени, пространстве и числе не могут быть получены от наших чувств, должны просто заглянуть на мгновение в самих себя: прежде всего, они увидят, что у них нет никакой полной и даже просто позитивной и^еи бесконечности; только добавляя одни материальные вещи к другим, можно прийти к пониманию того, что мы никогда не постигнем конца их исчисления; именно эту невозможность они нарекли бесконечностью, и потому это скорее является признанием человеческого невежества, чем идеей, не зависящей от наших чувств. Так что если мне возразят, будто в геометрии существует реальная бесконечность, я отвечу: Нет! Там доказывается только, что материя всегда будет делима, что между двумя линиями можно поместить сколько угодно окружностей, что бесконечность поверхностей не имеет ничего общего с бесконечностью кубов; но это ие более дает нам представление о бесконечности, чем предложение бог существует дает нам представление о том, что есть бог.

Однако пашей убежденности в том, что все наши идеи приходят к нам через посредство чувств, недостаточно; любознательность наша заставляет нас стремиться к тому, чтобы понять, каким образом мы их получаем. Именно по этому поводу все философы измыслили великолепные романы; но легко было избавить себя от них, добросовестно рассмотрев границы человеческой природы.

Из всех отважных мыслителей, увязнувших в пучине таких исследований, отец Мальбранш, по-видимому, заблуждался на самый возвышенный лад.

Его система, наделавшая столько шума, сводится к следующему.

Наши восприятия, получаемые нами по поводу объектов, не могут быть вызваны самими этими объектами, которые, несомненно, не содержат в себе способности вызывать ощущение; мы не получаем их и от самих себя, ибо в этом отношении мы столь же бессильны, как и объекты; итак, необходимо, чтобы мы получали их от самого бога.

Но я спрашиваю любого, чей мозг не охвачен фанатизмом: какое ясное понятие дает нам это последнее рассуждение?

Я спрашиваю, что это означает: бог — связующее звено умов? И даже если бы все эти слова — чувствовать и усматривать все в боге — создавали у нас вполне отчетливую идею, я спрашиваю, что мы от этого выиграли бы и насколько стали бы более сведущими, чем прежде?

Несомненно, для того чтобы довести систему отца Мальбранша до некоей степени вразумительности, необходимо прибегнуть к спинозизму и вообразить, будто вселенная в целом — бог, будто бог этот действует в каждом творении, чувствует в животных, мыслит в людях, произрастает в деревьях, будто он — и камень, и мысль, и все его части сами собой разрушаются в каждый данный момент — одним словом, необходимо поверить во все те нелепости, которые с неизбежностью вытекают из этого принципа.

Заблуждения людей, стремившихся углубиться в то, что для нас непостижимо, должны научить нас не стараться переступать границы своей природы. Истинной философии свойственно уметь вовремя остановиться и продвигаться вперед лишь с помощью надежного проводника.

Остается достаточно обширное поле действий и без экскурсов в надуманные пределы. Так удовольствуемся же знанием, проистекающим из подкрепленного рассуждением опыта (единственного источника наших познаний) и гласящим, что наши чувства — ворота, чрез которые все идеи проникают в наше сознание; и давайте всегда хорошенько помнить о том, что нам совершенно немыслимо проникнуть в секрет этого механизма, ибо мы не располагаем инструментами, прилаженными к его пружинам.