АТЕИСТ Раздел первый

Среди христиан было множество атеистов; ныне их гораздо меньше. На первый взгляд может показаться парадоксальным — хотя по внимательном рассмотрении это оборачивается истиной — то, что теология часто ввергала умы в атеизм, а философия в конечном итоге их извлекала из этой бездны.

Волновались по поводу того, составляют ли земной облик сына две ипостаси. Таким образом, вопрос незаметно разросся до диспута относительно пяти ипостасей божества — двух земных ипостасей Иисуса Христа и трех небесных — или же о четырех, если считать земную ипостась Иисуса единой, а также о трех, если рассматривать Иисуса только как бога. Спорили и о его матери, о нисхождении в ад и в преддверие рая, о способе поедания тела человекобога, о том, как пить кровь человекобога, а также о благодати, святых и многих других подобных предметах. Когда люди видели, что доверенные лица бога столь мало между собой согласны и из века в век провозглашают друг другу анафему, однако все они согласны между собой в смысле непомерной жажды богатства и власти, и когда, с другой стороны, взгляд задерживался на необъятном числе преступлений и бед, поражавших чумой землю, причем многие из этих бед были вызваны самими диспутами наших духовных пастырей, тогда—надо это признать— разумным людям, по-видимому, показалось дозволенным усомниться в существовании столь причудливо возвещенного бога, а человеку восприимчивому — решить, что бога, который мог добровольно породить стольких несчастных, не существует.

Представим себе, например, какого-нибудь физика XV века, читающего в «Сумме» святого Фомы такие слова: «Virtus coeli, loco spermatis, sufficit cum elemen- tis et putrefactione ad generationem animalium imper- fectorum»95 («Силы неба без всякой спермы довольно для порождения несовершенных животных с помощью элементов и процесса гниения»).

Для небольшого числа неспокойных умов оставалось прибегнуть к единственному — последнему — средству: более шокированные пресловутыми несправедливостями верховного бытия, нежели пораженные его мудростью, они упрямо отвергали этот первичный двигатель. Они говорили: природа существует извечно; в природе все находится в движении, а значит, все претерпевает постоянные перемены. Но, если все вечно меняется, следовательно, могут возникнуть всевозможные комбинации; таким образом, современное состояние всех вещей может быть следствием одного лишь этого движения и вечного изменения.

Мы видели, что умы, в остальном рассудительные, были обольщены этим аргументом; однако они не подумали о том, что против них — бесконечное число аргументов, но зато, разумеется, далеко не бесконечно число аргументов против существования бога. Еще они должны принять во внимание: если все изменяется, даже мельчайшие виды вещей не должны оставаться неизменными, какими они пребывали долгое время. По крайней мере, у этих людей нет никаких оснований считать, будто новые виды не образуются каждодневно. На самом же деле весьма вероятно, что могущественная рука, господствующая над всеми этими вечными переменами, останавливает различные виды в ею предписанных им границах. Итак, философ, признающий бога, располагает множеством возможностей, равных уверенности, у атеиста же остаются одни сомнения. Можно развить целый ряд доказательств, разрушающих атеизм в философии.

Ясно, что в морали гораздо больший смысл имеет признавать бога, нежели не допускать его существова- ниє. В интересах всего человечества, чтобы существовал бог, который карал бы то, что не в состоянии подавить человеческое правосудие; но ясно также, что лучше было бы не признавать бога, чем поклоняться в его лице варвару, коему надлежит приносить человеческие жертвы, как это происходило у многих народов.

Истина эта окажется вне подозрений, если привести следующий разительный пример: при Моисее1 иудеи не имели ни малейшего представления о бессмертии души и об иной жизни. Законодатель их не объявляет им от лица бога ничего, кроме чисто временных кар и воздаяний; вопрос для них, таким образом, заключается только в том, чтобы жить.

Несомненно, в китайских школах для эрудитов не преподают атеизм; тем не менее образованных атеистов тахм много, ибо они —посредственные философы. Однако несомненно и то, что лучше жить с ними в Пекине, пользуясь благодетельным воздействием их законов и нравов, чем быть выдворенным в Гоа и стонать там под тяжестью кандалов в тюрьмах инквизиции, дабы затем выйти из тюрьмы облепленным чертями, в рясе, окуренной серой, и испустить дух на костре. Те, кто утверждал, что общество, состоящее из атеистов, возможно, были по-своему правы, ибо общество формируют законы; атеисты, будучи притом и философами, могут вести очень мудрую и счастливую жизнь под сенью законов; во всяком случае, они жили бы в обществе с большей легкостью, чем суеверные фанатики. Населите один город Эпикурами, Симонидами, Протагорами, Дебарро и Спинозами, а другой — янсенистами и молинистами — и в каком из них, полагаете вы, будет больше волнений и ссор? Если рассматривать атеизм лишь в отношении к этой жизни, то он был бы весьма опасен в среде дикого непримиримого народа; однако ложные представления о божестве были бы не менее губительны. Большинство великих мира сего живут так, как если бы они были атеистами: всякий, кто прожил жизнь и был наблюдателен, знает, что познание бога, его присутствие и правосудие не имеют ни малейшего влияния на войны, союзы, а также на объекты тщеславия, выгоды, удовольствий, похищающих каждое мгновение жизни этих людей; однако нет того, чтобы они грубо попирали правила, установленные в обществе, и потому гораздо более приятно проводить свою жизнь рядом с ними, нежели с суеверными людьми и фанатиками. Правда, я ожидаю большей справедливости от того, кто верит в бога, чем от того, кто в него не верит; но от суеверных людей я жду только горечи и преследований. Атеизм и фанатизм—два чудовища, способные разодрать на части и пожрать общество; однако атеист в своем заблуждении сохраняет свой разум, вырывающий зубы из его пасти, фанатик же поражен неизлечимым безумием, наоборот, эти зубы оттачивающим.