2.7. Языковой закон человечества

Впервые о законе языка Вайсгербер упоминает, по-видимому, в «Положении языка в общей системе культуры» [SW56, Teil 2, 188].

Используя именно этот прием — установления законов для философии языка, — Вайсгербер следует традиции Гердера и Гумбольдта, а также и младограмматиков. То, что эта младограмматическая манера законотворчества еще долго оставалась живучей в немецкой философии языка, доказывает и внимание к феномену «закона» со стороны множества лингвистов начала XX века. В частности, незадолго до своей первой работы в области философии языка X. Амманн в инаугурационной докторской лекции дал свое толкование сущности закона применительно к языку и разделил «законы языка» и «законы истории языка»; лишь после,арие соответствуют естественнонаучным критериям настоящего закона — они универсальны и основаны на кабальной взаимосвязи причины (условия, предпосылки) и следствия [Ammann 1920, 189]. Законы языка он разделил на имманентные законы языка вообще (предмет философии языка) и законы конкретных языков (предмет десіфиптивной грамматики); этим последним он отказал в праве на понятие закона, считая их только нормами или правилами [Ammann 1920, 191]. Имманентные законы языка «должны быть для всех языков теми же самыми, они должны обладать универсальностью естественных законов» [Ammann 1920, 191]. Именно такими, имманентными языковыми законами, должны были стать и законы, выдвинутые Вайсгербером. Из них наиболее существенным представляется неогумбольдтианцам закон языкового сообщества, поскольку социальная ипостась языка и его потенциальный характер признаются Вайсгербером изначально как самые важные: «Язык как культурное достояние существует до языковых организмов» [SW2, 86].